Передо мной лежит архивно-уголовное дело №6333В по обвинению Ивана Васильевича Киреева* по статье 58-1“а” УК РСФСР. Скупые строки из этого дела дают представление о солдате. Он родился в Хакасии в 1911 году. Как и многие, был малограмотным и беспартийным. Работал конюхом в колхозе “Путь к коммунизму”. Был женат на красавице Аграфене. Жили, очевидно, дружно, в любви и согласии. Нажили четверых ребятишек. Вот так складывалась жизнь у Ивана Киреева до войны.
А ПОТОМ началась Великая Отечественная. Уходили мужики на фронт. Родина звала. Вот и многодетному Ивану, трудившемуся в колхозе от зари до зари, пришел черед идти бить врага Отчизны. Его призвали в рабоче-крестьянскую Красную Армию в июне 1942 года.
А уже в октябре на него, никогда ранее не судимого, было заведено уголовное дело. Киреева обвинили в том, что 7 октября 1942 года, будучи на переднем крае обороны, “под предлогом ухода за соломой” он пытался перейти на сторону немцев и тем самым изменил Родине. В деле имеется донесение командира роты: “В нашем районе обороны задержан боец Киреев в 5 метрах от немецких траншей. Он шел открыто по полю без винтовки, в руках была коса. Остановлен окриком зам. командира 208-го полка ст. лейтенанта Антонович. Киреев имел с собой: вещмешок, сумку от противогаза (без противогаза), косу, красноармейскую книжку, бумажник, денег 21 рубль”. Киреев незамедлительно был арестован.
На допросах он заявлял, что шел покосить солому для блиндажа. Но кто бы слушал солдата с косой!.. 16 октября 1942 года военный трибунал 282-й стрелковой дивизии приговорил Ивана Киреева к высшей мере наказания — расстрелу. В считанные часы, отделявшие момент вынесения приговора от момента его исполнения, обреченный написал письмо с просьбой о помиловании, потому как не виновен в измене Родине. Но 17 октября перед строем полка приговор был приведен в исполнение.
Уже на шестые сутки после расстрела в военкомат по месту жительства Ивана Киреева пришло уведомление о том, что надлежит прекратить предоставление всяких льгот его семье.
В связи с этим хотелось бы напомнить некоторые документы военного времени. Согласно постановлению Государственного комитета обороны от 24 июня 1942 года совершеннолетние члены семей военнослужащих, осужденных к высшей мере наказания (расстрелу) за измену Родине, подлежали аресту и ссылке в отдаленные местности СССР сроком на пять лет. А по приказу ставки Верховного главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 года семьи пленных красноармейцев лишались государственного пособия и помощи независимо от причин и обстоятельств пленения. Тоталитарное сталинское руководство не приняло во внимание то, что по его же вине в первый период войны советские военнослужащие оказались в плену у противника, попав в окружение и исчерпав все возможности к борьбе. Многие попадали в плен ранеными, контужеными. При этом абсолютное большинство сохранили верность советской власти, многие бежали из плена, сражались в партизанских отрядах или пробивались к советским войскам через линию фронта. Несмотря на это, в отношении бывших военнопленных широко применялись необоснованные репрессии. Военнослужащие, выходившие из окружения, бежавшие из плена, освобожденные советскими войсками, направлялись в специальные лагеря НКВД для проверки (фильтрации). Бывшие военнопленные содержались в таких же условиях, как и опасные государственные преступники.
Но вернемся к семье Киреева. Оставшись без кормильца, она, конечно же, бедствовала. Все заботы о четверых детях — а им было от трех до десяти лет — лежали на плечах Аграфены. Но ей было бы несравненно тяжелее, если бы в военкомате не вынесли постановление: “Из-за бедности и малолетства детей к семье Киреева не применять репрессивных мер к ссылке на 5 лет согласно постановлению ГКО от 24 июня 1942 г. “О членах семей изменников Родине”. Но Аграфене Киреевой с малыми детьми все же пришлось уехать из родного колхоза. Из-за косых взглядов односельчан. Вот это женщине не под силу было пережить. Хотя она до конца верила в своего любимого Ивана.
ЛИШЬ спустя полвека справедливость восторжествовала. 30 октября 2002 года военная прокуратура Приволжско-Уральского военного округа вынесла постановление о реабилитации Ивана Васильевича. В документе говорится: “Из акта задержания на линии фронта видно, что Киреев И.В. шел по открытой местности, в полный рост, не прячась, и по первому требованию бойцов боевого охранения остановился, что позволяет предположить, что намерения перейти на сторону противника он не имел, а на передовых позициях оказался вследствие вызванной паники, дезорганизации (из-за минометного обстрела противника). А фигурирующие в деле расстояние в пять метров до вражеских траншей, на котором якобы был задержан Киреев, выглядит также нереально (интересно, а что делали в это время фашисты в пяти метрах от места событий? — Прим. Ю.К.). Вышеизложенное в деле свидетельствует о надуманности признания Киреевым своей вины и вызывает большие сомнения в достоверности так называемых “признательных показаний”.
Военная прокуратура, оценив уголовное дело и свидетельства бывших однополчан Киреева, пришла к выводу о том, что И.В. Киреев осужден необоснованно. Он полностью реабилитирован.
Русскому солдату возвращено честное имя. Жаль, что этого события пришлось слишком долго ждать. В 2002 году уже не было в живых ни его вдовы, ни его двоих детей.
ЭТО лишь одна из судеб, исковерканных войной. Но мы не должны забывать о том, сколь сложными зачастую оказывались перипетии жизни солдат. Тех, кто, несмотря ни на что, верил в святую победу родной страны.
Юрий КОЧЕРГИН,
председатель региональной общественной организации жертв политических репрессий
— общества “Мемориал”
Абакан
Об авторе. Юрий Кочергин, учитель истории абаканской школы № 27, в этом году возглавил республиканское общество “Мемориал”. До него бессменным руководителем этой общественной организации являлся Николай Абдин. Они познакомились в 2001 году на одном из мероприятий “Мемориала”. “Несмотря на значительную разницу в возрасте, мы стали большими друзьями, — рассказывает Юрий Кочергин. — Нас объединила не только любовь к родной Хакасии, но и общий интерес к истории России, а конкретнее, к периоду сталинских репрессий. Я видел, что любой человек, обратившийся с вопросами по данной тематике к Николаю Степановичу, мог получить от него помощь или дельный совет”.
После его ухода из жизни неимоверно тяжелую ношу этой общественной работы взвалил на себя Юрий Кочергин. Хочется пожелать Юрию Борисовичу стойкости, честности и принципиальности на этом посту.
Хакасия 10 июля 2010