Декабрь 2009 года. Замерзшая, застывшая долина Бабик. Гробовая тишина. Ни
скрипа дерева, ни голоса птицы. Лишь гранитный крест, что прикрывал “Берегиню”,
беззвучно кричал: “Зачем?!”. Зачем казнили памятник? Зачем у прекрасной
скульптуры оторвали чуть склоненную голову и отбили сложенные в скорби руки?
Зачем ее тело бросили в холодный снег? Ведь десять лет стоял этот скромный
памятник как напоминание печальной истории здешних мест. В конце 1920-х годов
сюда сбегались те сибирские крестьяне, кто не хотел вступать в колхозы. Недолго
просуществовала вольница. И тут организовались аж два колхоза. Постепенно все
крестьяне перебрались в Означенное.
Спустя годы на бабиковской заимке застучали топоры дровосеков. То прибыли под конвоем трудармейцы, чтобы поддерживать Майнский медный рудник, где даже теплоэлектростанция топилась вначале не углем, а дровами. Это сколько же леса требовалось! Сил немцев Поволжья, мобилизованных в трудовую армию (их на Бабике было меньше ста человек), не хватало. Где еще можно было взять рабочие руки?.. А вот где. В 1950-е годы из западных областей Украины да Прибалтики в Сибирь ссылались многие из тех, кого обвиняли в связях с бандеровцами и “лесными братьями”. Виновные они были или нет, не особенно разбирались. Раз назначены на выселение — вперед вместе со скарбом, который успели захватить из родного дома. Вот таким образом и на Бабик доставили 250 крестьян из Ровенской области. Первую ночь провели у костров под горький плач старух, женщин да детей. Вот почему спустя 50 лет для установки памятника “Берегиня” было выбрано именно это место. Наутро весь мужской состав, да и женщины тоже, принялись рыть и обустраивать землянки. Впереди их ждала зима. И на второй же день вместе с трудармейцами на заготовку леса вышли и украинские переселенцы. Бригады лесорубов трудились не только вблизи рудника, но и разрабатывали тайгу на Обколе и Пашкино. Тяжелые дни складывались в месяцы, месяцы — в годы. На месте вырубленных деревьев появился поселок Бабик, где открыли и магазин, и начальную школу, и баню.
Еще в 1973 году, будучи председателем Майнского поссовета, я часто бывал на Бабике. В ту пору там проживало десятка три ссыльных украинских семей. Их постройки не выдерживали уже никаких санитарных требований. Людей требовалось переселять. Благо что вышло правительственное постановление о ликвидации бараков. Но за один день такое дело не организуешь. Вот и приходилось сюда подвозить и питьевую воду, и продукты, а детей отсюда в школу доставлять. Медный рудник к тому времени закрыли, шахты законсервировали. Бывшие лесорубы, реабилитированные еще в 1954 — 1955 годах, стали строителями Саяно-Шушенской ГЭС и трудились почти во всех подразделениях стройки. Широкую известность обрела, например, бригада коммунистического труда плотников-бетонщиков Анатолия Кравчука.
Почему же те украинцы, которых реабилитировали еще в середине 1950-х годов, не уехали на родину? Когда несчастные дождались святого дня освобождения, они, конечно же, рванули домой. Но тем, чьи дома оказались заняты под конторы колхозов, сельсоветы и иные учреждения и организации, прямо говорили: “А чего вы приехали, мы разве звали? У нас ни жилья, ни работы для вас нет. Где работали, там и требуйте!..” Так, умывшись горькими слезами, многие бывшие ссыльные вторично появились в Майне. Сибирь для части украинских ровчан стала куда милей, чем родина. Надо понимать, что, действительно, среди украинцев были такие, кто помогал бандеровцам и кого судили за конкретные деяния. Их отправляли в лагеря и тюрьмы. Ну а тех, кто “отлетал”, как щепки при рубке леса, через всю необъятную страну везли в Сибирь да на Дальний Восток как дармовую рабочую силу. Вот их, к сожалению, до сих пор незаслуженно порой обзывают “бандеровцами”. Настоящие бандеровцы (без кавычек) немало горя причинили многим специалистам и военнослужащим, которых советское правительство направляло в западные районы Украины для оказания помощи в восстановлении хозяйства, порушенного захватчиками, замучили немало советских добровольцев. В Саяногорске есть семьи, где с горечью вспоминают о деяниях бандеровцев. Но это вовсе не значит, что всех жителей западных районов Украины надо зачислять в их число. Знаю мнение и бывших спецпереселенцев из Ровенской области, нынешних жителей Саяногорска и Майны. Все они уже пенсионеры, ветераны труда, заслуженные люди, почитаемые соседями. Они заявляют, что никогда ранее их никто не обзывал бандеровцами, а сейчас даже стыдно, что некоторые просто зубоскалят, не разбираясь, что к чему.
В 1998 году в Саяногорске было создано городское общество “Мемориал”. В его составе более 500 реабилитированных граждан. Это и русские, и украинцы, и российские немцы, и финны, и белорусы, и хакасы, и татары, и поляки... Два года “Мемориал” совместно с комиссией по восстановлению прав реабилитированных администрации города и культурным немецким центром “Видергебурт” проводил День памяти жертв политических репрессий 30 октября у мраморной стены памяти. Точнее, собирались там, а само мероприятие проводили в Доме детского творчества. Ведь конец октября всегда холодный, а большинство членов “Мемориала” — люди уже немолодые. Никто из центрального правления общества “Мемориал” не требовал, чтобы именно 30 октября повсеместно проводить мероприятие. Есть регионы России, где День памяти жертв политических репрессий отмечают исходя из местных исторических условий. Планируя работу саяногорского общества “Мемориал” на 2000 год, представители украинской диаспоры предложили отметить 50-летие ссылки на Бабик. А это, как свидетельствуют документы, произошло 28 августа 1950 года.
Благодаря помощи Саянского алюминиевого завода, комбината “Саянмрамор”, предпринимателя Николая Троско, бригады строителей бывших воинов-“афганцев” и при поддержке администрации города появился памятник “Берегиня”. Его изготовил скульптор, бывший строитель Саяно-Шушенской ГЭС Андрей Секунда. Он, не считаясь ни со временем, ни с расстоянием, часто приезжал в Майну, Саяногорск, на Бабик. Встречался с бывшими переселенцами, расспрашивал их — словом, вживался в тему. Скульптора особенно заинтересовала Анна Кравчук, чей домик еще долго одиноко стоял в тайге на месте прежнего поселения. В молодости Анна Макаровна была красавицей, и даже спустя годы, несмотря на тяжелый, изнуряющий труд, ее лицо излучало доброту и благородство. Образ Анны Макаровны в молодости и запечатлен в гранитной скульптуре “Берегиня”. 28 августа 2000 года в торжественной обстановке памятник “Берегиня” был открыт. В мероприятии приняли участие представители администрации города. Галина Салата, являвшаяся тогда председателем профсоюза работников образования и науки республики, зачитала приветствие ветеранам от правительства Хакасии. Памятник посвящен всем репрессированным, но установлен в связи с датой, скорбной для украинцев. На Бабике тогда проживали одни украинцы, за исключением четырех прибалтийских семей, поселившихся позже. Так что расценивать варварство, учиненное на Бабике в декабре 2009 года, как недружественный акт по отношению к украинцам, и безнравственно, и бездоказательно. Не таков русский народ. Это не Прибалтика, не Грузия и даже не сама Украина. Украинцы, проживающие в России, как кощунство восприняли то, что во время правления Ющенко Бандере присвоили звание Героя Украины и установили памятники, что из УПА “вылупились” борцы за свободную Украину, будто забыв, кто сжег белорусскую Хатынь, кто, прислуживая гитлеровцам, свершил множество других преступлений, в том числе против своего собственного народа.
…Была у саяногорского “Мемориала” задумка, чтобы на месте бывшего поселения принудительных лесорубов на Бабике разбить фруктовый сад. У поселенцев росли и плодоносили яблоня, вишня, слива. Чем не краса? В память о своих родных и близких, сгинувших в ГУЛАГе, высадить фруктовое дерево, поухаживать за ним... Лет через пять в долине благоухал бы сад памяти на загляденье всем. К тому же хотелось как историческую ценность сохранить домик Кравчуков. Мы тогда нашли понимание у администрации Бейского района, нам согласились выделить десять гектаров земли на Бабике под наш проект. Однако требовалось согласие администрации Саяногорска и решение правительства Республики Хакасия (его предыдущего состава) о передаче земли из Бейского района. На протяжении целого полугодия мне пришлось ездить в столицу республики, согласовывать проект, но увы... Погибла инициатива. В итоге памятник “Берегиня” на Бабике оказался как бы ничьим, он не зарегистрирован в правовом порядке, на него не заведен паспорт как на культурное наследие, что должны были бы сделать отделы архитектуры и культуры Саяногорска, проведя все согласования с администрацией Бейского района. Саяногорский “Мемориал” тоже как бы забыл, что надо быть не соглядатаем, а проявлять обеспокоенность со своей стороны. Стоит осиротевший крест от “Берегини” на Бабике и вопрошает: “Зачем казнили гранитную красавицу, хранительницу добра, чести, достоинства, материнства, счастья, любви, памяти?” Кому она сделала что-то плохое? Кому помешала? И как у цивилизованного человека XXI века не дрогнула рука? Опомнитесь, люди! Члены общества “Мемориал”, скульптор Андрей Секунда не только выражают возмущение случившимся варварством, но и занимаются восстановлением памятника. Хотелось бы, чтобы к 28 августа “Берегиня” встала под свой крест. Встала на своем историческом месте, в этом его предназначение и ценность. Но удастся ли к названной дате решить этот вопрос, зависит от администрации города. ...А со всякого рода отморозками требуется бороться сообща. В этом деле не должно быть равнодушных. Верю в торжество разума.
Олесь ГРЕК, член общества “Мемориал”, заслуженный работник культуры Республики Хакасия, член Международного союза славянских журналистов. Саяногорск
Хакасия. 12.10.2010