23 апреля норильское отделение Союза журналистов России на заседании Градостроительного совета озвучило идею установки памятника Николаю Урванцеву в Норильске. Градостроительный совет с интересом выслушал доводы инициаторов, но все же решил изучить общественное мнение. Нынешний год в России объявлен Годом истории. Приближается 120–летие со дня рождения Николая Николаевича. Самое время обсудить эту тему в СМИ.
Каждый уважающий себя город имеет памятник Ленину, несколько городских скульптур и хотя бы один памятник своим собственным отцам–основателям. Далеко ходить не будем:
Красноярск — площадь Революции с Ильичом, городские скульптуры почти по всему проспекту Мира — и памятник Андрею Дубенскому, взирающему на город с высоты.
Москва: с Лениным там все хорошо, он стоит, как и у нас, на площади Октябрьской, на славу скульптурного городского пространства постарались Церетели и Шемякин. Но и Юрия Долгорукого никто не отменял.
Санкт–Петербург: Ленин — у Финляндского вокзала, Петр — на берегу Невы, Летний сад — весь в шедеврах парковой архитектуры с незапамятных времен.
А что же Норильск? (Сравнивать себя со столицами — это в нашем характере). С Лениным все в порядке, олень, морж, медведь и сказки Пушкина имеются... Так что же делать с собственной идентичностью? Что принять за точку отсчета?
Нужно признать, что, несмотря на длительную и насыщенную историю нашей территории, станок Норильский все–таки, увы, не имеет отношения к нашему промышленному городу. Как бы нам ни хотелось увеличить собственный возраст, а значит, и значимость в рамках локальной истории. Современный Норильск есть–пошел от первой плавильной печи Сотникова — и нам бы это взять за основу. Но история, не только России, но и всего мира, к сожалению, настолько противоречива, настолько неоднозначна (как ни печально, но шутка про непредсказуемое прошлое здесь как нельзя кстати), что самыми подходящими для увековечивания памяти являются фигуры компромиссные.
Действительно, очень хотелось увидеть благодарную память потомков по отношению к династии Сотниковых. Но ситуация такова, что историкам еще предстоит кропотливая работа по обелению памяти этих незаслуженно преданных анафеме людей, особенно последнего, Александра Александровича, которого мало того что расстреляла Советская власть во цвете лет (ему было всего 29), так еще и лишила права на доброе имя — все упоминания о нем старательно вымараны из архивов страны... До сих пор упоминая о Сотниковых, официальная история всегда делает оговорки, мол, но они же были супостаты, землевладельцы, крохоборы, мучители инородцев... Поэтому хочется на время оставить в покое имя Сотниковых с тем, чтобы со временем найти необходимые доказательства их права на благодарную память потомков.
И именно поэтому хочется еще раз обратиться к Николаю Николаевичу Урванцеву —
как лицу компромиссному и бесспорному в плане заслуг перед открытием Норильска.
Надо сказать, что сбросить его с пьедестала однажды уже предпринималась попытка.
И делал эту попытку, к сожалению, уважаемый и заслуженный геолог Александр
Емельянович Воронцов, который тоже немало сделал для города. Но беда–то в том,
что Воронцов оспаривал заслуги Урванцева перед Норильском по одной простой
причине — он его считал классовым врагом, точно таким же, как и купцы Сотниковы,
и ненавидел праведной пролетарской ненавистью. Он действительно поймал Николая
Урванцева на подтасовке фактов, сделал за нас, историков, кропотливую работу. Но
давайте по порядку.
***
Активная стадия освоения нашей территории пришлась на переломный и поистине трагический момент в истории России. Вихри враждебные веяли не переставая. Но геологи, впрочем, как и представители других мирных профессий, делали свое дело. Со свойственной столичным структурам снобизмом и фанаберией Геолком огромной империи затягивал вопрос с созданием Сибирского отделения, ссылаясь на известные нам и по сию пору причины: недостаточность средств, отсутствие необходимости в дополнительных структурах и распылении сил, мол, нам из столиц и так все хорошо видно и понятно. Тем не менее томские геологи, а именно там в начале века находился цвет российской геологической науки, не оставляли своих попыток увеличить эффективность разведок на огромной территории, сконцентрировав усилия ближе к месту работ. Не сумев убедить петербургские власти, сибирские геологи нашли общий язык с правительством Колчака и при первой же возможности создали в 1918 году Сибгеолком.
Тут уместно будет вспомнить, что не только основателем, но и председателем колчаковского геолкома стал Павел Павлович Гудков — блестящий профессор, талантливый ученый. И — преподаватель в Томском технологическом институте императора Николая II, у которого учился студент Урванцев и с которым ездил в свои первые экспедиции на территорию будущего Кузбасса. Вы, наверное, уже догадались, уважаемый читатель, что наша гора Гудчиха названа Урванцевым в честь Гудкова. Об этом узнал и Воронцов, к сожалению, по его выражению, слишком поздно. И он это тоже поставил в вину Николаю Николаевичу — ведь тот, о ужас!, дал имя колчаковского профессора, бежавшего в Америку, советской горе! Видимо, Воронцов не знал, что Павел Павлович был еще и председателем колчаковского Сибгеолкома, который и организовал первую серьезную экспедицию к Норильским горам, иначе, уверена, Александр Емельянович это дело бы так не оставил, и Гудчиха непременно была бы переименована...
Про Павла Павловича Гудкова обещаю рассказать отдельно — это действительно выдающаяся и трагичная фигура, имеющая отношение к истории нашего города, и она требует отдельного и внимательного разговора. А мы вернемся снова к Урванцеву.
***
Наивно полагать, что во время революций все как один становятся на ту или иную сторону баррикад. Для подавляющего большинства населения жизнь продолжает течь своим чередом. И только бурные потоки эпохи прибивают их к тому или иному берегу.
То же и в далеком 1918 году. Окончив Томский институт, Николай Урванцев устроился на работу инженером–геологом в Сибгеолком — был он колчаковским или нет, это не имело для него никакого значения. Другого–то все равно не было... А Александра Сотникова к тому времени (в 1916 году) уже призвали в армию (он был старше Урванцева на два года), и он даже успел отслужить и работал по специальности в Дирекции маяков и лоций — тоже отнюдь не большевистской. Тогда–то и состоялась та самая знаменитая экспедиция 1919 года в Норильск, организованная Сибгеолкомом, к которой был прикомандирован Александр Сотников. А как иначе! Ведь норильские горы — это его родная земля, где уже стояли его заявочные столбы!
Здесь и нашел урванцевский подлог Воронцов. В официальной истории долгое время считалось, да еще и сейчас озвучивается, что в свою первую экспедицию Урванцев пошел по завету Ленина, а Сотников — от колчаковского правительства. Александр Емельянович в далекие семидесятые годы провел историческое расследование и выяснил, что не было никакого декрета Ленина от 2 июля 1918 года, и Урванцев действительно был колчаковским горным инженером. И это, обратите внимание, на фоне торжеств в честь столетия вождя революции — посметь усомниться в причастности Ильича ко всем великим делам эпохи! Может быть, поэтому никто не дал ход изысканиям Воронцова?
Сейчас трудно сказать, почему в советское время то, что для Александра Емельяновича было тяжким из грехов, для нас, сегодняшних, не более чем интересный исторический факт, не возымело никаких последствий для Николая Николаевича. Нам кажется, что все же наиважнейшую роль сыграли действительные заслуги Урванцева перед геологией и географией нашей страны. И советское руководство не могло этого не понимать. Николай Николаевич не был ни белогвардейцем, ни коммунистом. Он был ученым, большим ученым. Ведь он не только Норильск «открыл», но и нанес на карту Таймыра все его объекты — до экспедиций Урванцева полуостров являлся сплошным белым пятном. А главное — создал современную систему координат на полуострове Таймыр, от Нулевого пикета начавшуюся, и первую его настоящую географическую карту. Усилиями великих предшественников, в том числе Великой Северной экспедицией, наш полуостров был лишь оконтурен. Взгляните хотя бы на Атлас Российской империи 1914 года. На месте хорошо знакомых рек, гор и озер нашей территории помечены лишь невнятные пятна подозрительных водоемов и отрогов каких–то кряжей. Только река Пясина более–менее соответствовала реальному рельефу с сетью поселений — и то лишь потому, что река эта была оживленной трассой для промысловиков и хорошо ими изучена...
***
Человек, положивший всю свою долгую жизнь на алтарь любимого дела, принесшего значительные плоды, сделавший последние географические открытия нашего времени, повторивший судьбу своей страны — дважды отсидевший в лагерях и дважды награжденный этой же страной высшими наградами — кто еще более подходит для увековечивания памяти благодарных потомков?
Уважаемые горожане, если вы согласны с нами, поддержите нашу инициативу об установке памятника Николаю Николаевичу Урванцеву. Даже если вы не собираетесь жить в этом городе, вы должны понимать, что только наше уважение к собственной истории подвигнет наших детей уважать нас и то, что мы делаем.
Лариса СТРЮЧКОВА, член Союза журналистов России
Заполярная правда 04.05.2012