НОРИЛЬСК В ИСТОРИИ, ИСТОРИЯ В НОРИЛЬСКЕ
Листать пожелтевшие страницы архивных документов – все равно что приоткрыть
страницы чьей-то жизни. Из мельчайших деталей складывается мозаика событий и
судеб, таких трогательных в своей незащищенности перед самодурством и
жестокостью.
И к кому было кидаться в поисках защиты, когда на дворе стояли самые холодные сталинские годы. Когда не было города Норильска, а только лагеря, и когда минимальный жизненный комфорт зависел от настроения маленького начальничка. Один бог и судья был для людей – начальник Норильлага. К нему и шли за правдой или по какой другой надобности.
Например, инженер-механизатор четвертого сельхозотдела Нина Фомина решила пожаловаться начальнику Норильского комбината тов. Панюкову на тов. Каппулера, который просто достал ее, бедную, своим жлобством. А она, между прочим, воевала до 1943 года, была командиром ремонтного взвода полка при штабе 7-й армии. И просила женщина всего лишь полушубок и обувь.
“Прошу вас разобрать мое заявление и, если возможно, помочь мне. С 27 сентября 1943 года я работаю в сельхозотделе инженером-механизатором, но до сих пор не имею не только квартиры, но и угла, где бы я могла привести себя в порядок и отдохнуть… Согласно моего заявления от 5/10–1943 тов. Еремеев дал распоряжение тов. Капуллеру помочь мне, как бывшему фронтовику, и отпустить за н/расчет необходимые вещи: пальто или полушубок, белье, платье кашемировое, туфли или ботинки. Но тов. Капуллеру это распоряжение, видимо, не понравилось, и он начал тянуть время. После долгих упорных хождений в торговый отдел я наконец 10/10–1943 получила возможность купить по коммерческой цене следующие вещи: тюфяк, наволочки, ватную фуфайку, одеяло, пару ботинок”.
Тов. Каппулер, видимо, действительно был крайне раздражен от того, что его обязали помочь бывшей фронтовичке, и выдал ей один ботинок 37-го размера, а другой 40-го. Обменять ботинки отказались, ссылаясь на то, что обуви больше нет.
“Сжалился надо мной заведующий магазином №2 и отпустил мне по промтоварным карточкам валенки, за что получил от нач. торгового отдела нотацию. В отношении платья и полушубка мне было категорически отказано”, – продолжает горько жаловаться Панюкову женщина.
Вернее, ей не то чтобы отказали, а предложили красное шелковое платье за 330 рублей или пять метров белой фланели. Представляете? Зачем бедной женщине, живущей в Норильске в 1943 году, работающей, словно ломовая лошадь, для фронта и для победы, шелковое платье, когда у нее нет элементарного полушубка?
“Конечно, такое платье я никогда не носила и носить не собираюсь и считаю это просто насмешкой. После упорных и бесполезных хлопот я обращаюсь к вам, тов. Панюков, и прошу вас помочь мне. Запросы мои скромные, я единственное хочу быть чисто и тепло одетой… И вторая просьба – воздействовать на Коммунальный отдел дать мне квартиру, вернее, хотя бы угол, чтобы я могла нормально жить и работать”.
На заявлении гражданки росчерк Панюкова, который отписал ответственным лицам разобраться с жалобой. Хочется верить, что беднягу все-таки перестали мытарить и дали ей и полушубок, и обувь, и угол.
Квартирный вопрос не одному поколению россиян испортил жизнь, характер, нервы, да, наверное, еще долго будет портить. Что в нашем веке, что в прошлом люди хотели жить в человеческих условиях, особенно если климатические были не очень.
Старший мастер промплощадки водоснабжения Солодов Александр. открытым текстом спрашивал у тов. Панюкова в марте 1943-го: “Тов. Начальник, неужели я не заслуживаю квартиру за свой труд. На строительстве работаю с 1939 года. Я не имел семью, значит, и не просил квартиру. А сейчас жена к 15 ноября родит. Прошу вашего совета, что делать в условиях Норильска. Я 9 месяцев уже хожу к начальству. Очевидно, их не беспокоит, что они вместе со мной делают преступление. Тов. начальники на обманах далеко не уйдут. Прошу вызвать лично или ответить”.
Судя по всему, начальников товарища Солодова не беспокоило, что “они делают преступление”. К сожалению, информации о том, получила ли молодая семья хоть какую-то крышу над головой, в архивных документах нет.
А некто Линнер в июне 1943-го просто негодовал: “Несмотря на ваше прямое письменное указание о закреплении за мной квартиры, она передается тов. Красному”.
Все как всегда, начальник указание дает, а подчиненные не суетятся, ждут, вдруг придет новое указание. Главная заповедь чиновника всех времен и народов: поспешай медленно.
Еще одна примета того времени – просить лагерное начальство содействовать в поисках домработницы. Надо сказать, что в лагерях среди политзаключенных были не только “раскулачники” и бандеровцы, но и ученые, артисты, писатели, физики и лирики. Все, кто был способен мыслить и рассуждать. Поэтому подобрать себе домработницу или няньку для ребеночка можно было на любой вкус. Конечно, иерархия соблюдалась и здесь: чем должность проще, тем домработница менее заслуженная. Но все-таки машинистки оперативного отдела НКВД на определенные льготы могли надеяться.
Как, например, машинистка оперативного отдела Андеева (орфография и стиль сохранены, только вчитайтесь): “Убедительно прошу мне отпуск заключенной женщины, которую можно было бы использовать в качестве домработницы, вольной гражданки для этой цели получить не представляется возможности. Имею ребенка в возрасте 1 г. 8 м., который болен хроническим колитом… Я работаю в Норильске с 26/2–1939 г. Все время в Оперативном отделе. Очень прошу не отказать в моей просьбе, т. к. средств к существованию (сидеть по бюллетеню) не имею”.
Но не только бытовые проблемы решал тов. Панюков, жаловались ему начальники и друг на друга по производственным проблемам.
Докладная записка №96 от начальника ЭРЦ Овчинского начальнику Норильского комбината полковнику госбезопасности тов. Панюкову (сентябрь 1943 года): “Несмотря на Ваше обещание об отпуске дополнительного питания 35 рабочим электроремонтного цеха, работающим на БЭЗ, начальник базы ООС Гайдай нам в этом отказывает, ссылаясь на отсутствие лимитов. В результате создалось такое положение, что один электроремонтный цех лишен дополнительного питания, в то время как другие цеха получают таковое. Прошу вашего содействия в этом вопросе”.
Мы не знаем, как товарищ Панюков разрешал все эти проблемы, хочется верить, что по уму и справедливости, несмотря на суровость законов военного времени. А может, благодаря им и порядка было больше. Но так как бюрократы были и тогда, то нам остается только догадываться об исходе дела.
Лариса Стецевич
Заполярный вестник 14.11.12