В производственно-издательском комплексе "Офсет" вышел одиннадцатый том "Книги памяти жертв политических репрессий Красноярского края", в который вошли списки граждан, раскулаченных на территории нашего региона.
Инициаторами и составителями Книги Памяти являются Красноярское историко-просветительское и правозащитное общество "Мемориал", информационный центр ГУ МВД по Красноярскому краю, краевое архивное агентство и краевая администрация. Сведения о раскулаченных крестьянах получены из фонда восстановленных "кулацких" дел в информационном центре ГУ МВД. Фонд содержит материалы только о тех раскулаченных семьях, по поводу которых были обращения о реабилитации. Составители же Книги Памяти решили создать этот том на основании как официальных материалов (архивные справки, решения судов и тому подобное), так и сведений, полученных из писем заявителей.
Содержание этого тома связано с предыдущими. Как сказано в предисловии, составители сочли необходимым добавить в биографические справки сведения из предыдущих томов - ведь крестьяне арестовывались как в период раскулачивания, так и особенно в 1937-1938 годах: "Вопреки распространённому мнению, в 37-38 годах основной удар репрессий был направлен именно на раскулаченных крестьян и только во вторую очередь - на остальные категории населения".
Сегодня мы предлагаем вниманию читателей красноречивые фрагменты архивных документов, не вошедшие в Книгу Памяти и любезно предоставленные редакции газеты "Красноярский рабочий" председателем Красноярского общества "Мемориал" и руководителем рабочей группы Алексеем Бабием.
Слушайте голоса из прошлого, которое не должно повториться!
***
* * *
"В 1929 году, после повторного обложения налогом на поставку хлеба, которого отец выполнить не мог, так как не было хлеба, его арестовали и увезли в тюрьму города Ачинска. После тщательного обыска хлеба не нашли и арестовали нашу мать и также увезли в Ачинск. В 1930 году мать освободили и выселили нас из дома, отняли остатки хлеба, две лошади, две коровы, овец, хозпостройки, мебель, и поселили нас в помещении церковной сторожки, непригодной для проживания в зимнее время. Родственников в селе у нас не было, и питались мы тем, что подадут односельчане. Посещать школу мне с сестрой запретили.
Весной 1931 года нас, пятерых детей и мать (отец был в тюрьме), посадили в повозку и под конвоем увезли сначала в райцентр, потом вместе с другими собранными из района повезли на повозках под конвоем в Томскую область, село Тегульдет. Река Чулым в то время вышла из берегов от паводковых вод и разлилась на несколько километров. Перевозили через Чулым всех семьями в лодках, и поэтому взяли с собой только то, что могли унести на себе. Что мы могли унести? Мать несла на руках полугодовалую дочь, сестра пятнадцати лет несла бельё и посуду, я, одиннадцати лет, нёс мешок сухарей, брат семи лет тоже что-то нёс, а брата пяти лет приходилось постоянно вытаскивать из грязи, по которой нам приходилось идти по тайге до "центральных гарей", где находилась комендатура. 14 километров, которые нам пришлось пройти, наша семья преодолела на четвёртый день.
Вместе с нами из нашего села были высланы ещё 4 семьи, которые к нашему приходу построили общий "шалаш", где выделили угол и нам. Зиму жили в землянках, все переболели тифом, а мать умерла зимой 1931-1932 годов. Мы все, кроме старшей сестры, заболели цингой, могли передвигаться с трудом на четвереньках. Весной 1932 года нас поместили в детдом там же на "центральных гарях".
* * *
Из заявления: "Мой отец умер в 1899 году, и мне досталось бедняцкое хозяйство. В 1930 году я уехал на производство на Артёмовский комбинат и работал до конца 1931 года, был лучшим ударником. В декабре 1931 года мне сказали, что я лишён избирательных прав, и я сразу уволился и явился в расположение комендатуры, и сам выехал на Артёмовский рудник. С самого первого месяца работы имею ударную книжку, считаюсь лучшим ударником своего цеха. Я был благонадёжным и остаюсь им на сегодняшний день. Живя в условиях спецпоселенца, мне обидно, что я незаслуженно нахожусь среди кулаков, которые действительно заслужили лишения и высылки".
* * *
Опись имущества раскулаченного:
"Стол - 1,
Подушка - 3,
Одеяло - 1,
Кровать - 2,
Ящик - 2,
Ульев - 8,
Подлежит изъятию на сумму 8 рублей 00 копеек".
* * *
Из заявления в райисполком: "Я родилась в селе Б-Хабык и, проживая в нём 48 лет, имею семью: матери 81 год, сыну 19 лет, дочери одной 8 лет, второй 10 лет, и нет мужа как 9 лет... А за что мне было дано задание, женщине, поймать волка, лисицу и мелкого зверька на 150 рублей, что я женщина это не могу добыть? За что меня и сельсовет распродал и выгнал меня из дома, а сына 18 лет осудили на 7 лет тюрьмы..."
* * *
Из письма: "Я, будучи шестимесячным ребёнком, была выброшена из окна вместе с люлькой, когда ломали среди бела дня наш дом. "Пепел Клааса стучит в моё сердце",- говорил Тиль Уленшпигель, когда в 15 веке сожгли заживо на костре его отца. Чем мы, живущие в 20 веке, отличаемся от тех, которых жгли заживо тогда?
Мы были "подкулачники", работали на колхозных полях, босиком по снегу, пасли колхозных овечек и собирали колоски. Мы нищие и бесправные, нас даже не было в списках на трудодни в колхозной конторе. И сейчас прошу во имя гуманных законов выдать мне справку, чтобы я могла получить какую-то компенсацию и улеглись под конец моей жизни все жгучие мысли о бесправии простого человека".
* * *
Из письма: "В Артёмовск на водном цехе на работу не принимают как врага народа, но вот в шахту 16-летнего приняли, шут с тобой, подыхай, в 1937 году принесли повестку на призыв в армию, прошёл медицинскую комиссию, признан здоровым, но когда подошёл к председателю, тот зачитал характеристику из сельсовета, сын кулака, должон в морду мене плюнуть, таких в армию не берём, как было обидно, какой же я враг народа, когда запахло порохом, 2 февраля 1940 года меня призвали в армию, я служил в Белорусском военном округе, а 22 июня фашисты вероломно напали на нашу Родину".
* * *
Из решения собрания: "Проводилась скрытая эксплуатация бедноты с помощью имеющихся в хозяйстве молотилки и жатки".
* * *
Из письма в крайисполком (08.06.33 года): "В данное время я со своей семьёй (с шестью нетрудоспособными детьми) нахожусь в самом безвыходном положении, так как причитающийся мне хлеб (за 649 трудодней) колхозом удержан, и я из него ничего не получил, вследствие чего с вышеуказанной семьёй я остался без куска хлеба и без всяких средств к существованию. Мои дети, дабы не умереть с голоду, вынуждены ходить по миру".
* * *
Стихотворение (часть заявления о реабилитации):
Говорят, что время лечит,
Но не может мне рану залечить.
Ох, отец, ты как невинно
Мог порог тюрьмы переступить.
А теперь я, папа, знаю,
Где ты голову склонил.
Ох, отец ты мой несчастный,
Великий мученик ты был.
Ах, зачем постучала в окошко
Мне жестоко такая судьба,
Что на Чулым повезут
меня в пелёнках
И отнимут отца навсегда.
На Чулыме в яслях заболела,
И лечиться мне долго пришлось.
И когда своё детство вспоминаю,
То нельзя вспоминать без слёз.
Голод, холод, нужда, униженье,
Так за нами ходили везде.
Почему я так несчастна,
Потому что несчастен отец.
А как меня с Чулыма увозили,
Нисколько не двигалась я,
Доехали мы до Минусинска,
Нет у нас ни средств, ни угла.
В пионеры меня не принимали,
Ведь отец-то враг народа у меня,
Я за сосны пряталась, рыдала,
Чтобы не видели меня.
* * *
Из письма: "Нашей маме исполнилось 90 лет, так вот и ей не забудьте справку или какие документы нужны, сообщите, она говорит, что не хочется помирать врагом народа, ведь она у нас святая и самая добрая".
* * *
Из письма: "Откуда будет опись имущества, которую вы требуете, когда актив бедноты тащил что мог. Даже горшок с мясом, что готовили в дорогу в ссылку, вытащили из печи и громко хохотали: пусть Яшка с щенками лапу сосёт!"
* * *
Из письма: "А к нам пришли и стали из дома выгонять. Одежду тёплую, валенки - всё в печи пожгли, а нас на снег выбросили. Мы, где пешком, где кто подвёз - добрались до Ингаша, а ноги тряпками обмотали".
* * *
Из письма: "Прошла целая жизнь, большая её часть бесправной, униженной, голодной, а сегодня я должна доказывать, что я дочь собственного отца, который реабилитирован посмертно, что он человек достойный, пострадал по произволу властей".
* * *
Из письма: "Брат (председатель сельсовета) предложил отцу вступить в колхоз. Отец отказался, но брат, пользуясь властью, наказал отца первым в деревне. Увез за 8 километров, закрыл на замок. А утром прислал понятых, повозки, сгрузили всё, что было у нас. Выгребли всё - даже рукавицей сусеки подмели. Бабушка просила - оставьте хоть ей, старенькой, мешочек хлебца. Столкнули её с крыльца, и она больше не поднялась, умерла".
* * *
Из постановления: "...выслан на окраину РСФСР".
Из архивной справки: "М.П.М. с учёта спецпоселения снят 15.07.1954 на основании Приказа МВД от 28.09.1946". Вот такие бывали в РСФСР окраины, до которых даже приказы МВД по восемь лет шли!
* * *
Из письма: "Из всей семьи в живых осталась я одна. Мне 74. Рабочий стаж около 40 лет. Близится финиш. Здоровье очень плохо. А мысль одна: неужели и я уйду из жизни лишенкой? Что же я сделала? Где провинилась? Имею 4 медали, целый пакет грамот, могу ли я быть реабилитированной? Могут ли быть реабилитированы мои родные - хотя бы посмертно? До сих пор боюсь работников милиции, правоохранительных органов. Имею троих детей. Живут самостоятельно. Я не хочу жить у них или чтобы они жили у меня. Вдруг что переменится, а я лишенка, бывшая дочь кулака. Как бы не испортить жизнь детям".
* * *
Из решения собрания: "...имел конные грабли, которыми также эксплуатировал бедноту".
* * *
Из письма: "Спецкомендатура распределяла одежду, оставшуюся от мёртвых, между оставшимися в живых".
* * *
История: "Два брата-единоличника вырастили хороший урожай клевера, продали его и на вырученные деньги построили дом. А власти как раз нужно было школу открыть. Ну и - чего самим строить: братьев раскулачили, дом отобрали под школу".
* * *
Из постановления ОГПУ: "Враждебность П<...> Степана в последнее время достигла таких пределов, что будучи на свадьбе у родственника, он громогласно перекрестился перед иконами и стал молиться о ниспослании кары за притеснение кулаков. <...> РЕШЕНИЕ: выслать с семьёй на Север".
* * *
Ещё письмо: "...познакомилась с человеком, который работал в горкоме партии пропагандистом и агитатором. Он решил жениться на мне, но горком партии ему запрещал жениться на дочери спецпоселенца. Предупреждали, что исключат его из партии. Но этот человек был серьёзный, порядочный, сильный. Заявил, что положит партбилет на стол, но не откажется".
Неизвестно, чем дело бы кончилось, но тут грянула война, он ушёл на фронт и погиб в первом же бою.
Красноярский рабочий 16.02.2013