На прошлой неделе небольшой отряд норильчан, судьбы которых связаны со сталинскими репрессиями, побывал на озере Лама.
Этой традиции почти два десятка лет. В летнюю пору Норильское общество защиты прав жертв политических репрессий вместе с Музеем истории освоения и развития НПР и при финансовой поддержке администрации города Норильска организуют поездку памяти на озеро Лама. Помню, как в конце 1990–х с пожилыми людьми, среди которых были и бывшие сидельцы Норильлага и уже поседевшие их дети, выезжала большая группа журналистов. В недавней поездке уже не было с нами многих из них. Несколько лет назад ушел из жизни накануне своего 95–летия знаменитый ветеран Василий Феоктистович Ромашкин, норильчанин не по своей воле с 1939 года. Помню, как он, впервые оказавшись на живописной Ламе, сказал, что «почувствовал себя, как в раю»...
А для тех ссыльных прибалтийских офицеров–артиллеристов из Латвии, Литвы, Эстонии, которых в 1941 году обманом привезли на Крайний Север в легкой парадной форме, Лама стала адом. По традиции мы первым делом всегда причаливаем у символического погоста, который в начале 1990–х здесь обустроили их земляки. Они установили памятники из ламских валунов и деревянные кресты, к которым считают своим долгом прийти все совестливые туристы, участники различных экспедиций в эти легендарные края.
Мария, Ирма, Евгения (слева направо)
Мы затеплили свечи и долго молча стояли на «прибалтийском» погосте. Каждый вспоминал своих репрессированных родных и близких. Моя мама, Клара Савкова, участница партизанского движения в Белоруссии, попавшая в плен к фашистам, оказалась в Норильлаге в конце 1940–х. Я молилась и об упокоении души знаменитой норильчанки Евфросинии Керсновской, которой восхищаюсь, и на могилу которой мы ездили с подругой в Ессентуки. Помянула и любимых старших друзей — доктора Серафима Знаменского, мастеров на все руки Вилиса Траубергса и Матвея Дудутиса... Все они достойно прошли испытания Норильлагом, после «отсидки» остались на Севере и сделали для нашего города немало удивительного.
Виталий Курышев с супругой
В историческом здании турбазы «Лама», которое начали строить заключенные еще в 1939 году, было уютно, но все же прохладно. Любители тихой охоты, как нас ни стращали медведями (разве ж бывших репрессированных запугаешь!), сразу отправились по грибы–ягоды, которых в этот сезон вдосталь. А к вечеру все собирались небольшими компаниями на благоустроенном ламском берегу, грелись у своих очагов. В нашей компании были работники Музея истории НПР Анастасия Шишкина и Стас Степанов, художник Александр Слесарев, фотограф «Заполярного вестника» Николай Щипко и русская француженка Елена Чернышова, которая снимала в наших краях для своего фотопроекта. В последний вечер перед отъездом мы решили объединить за своим столом участников нашей экспедиции памяти.
У памятника прибалтийским офицерам
Пригласили всех, откликнулись около половины путешественников, постеснялись прийти скромные дудинцы. Мы приготовили для поминания кусочки хлеба с заранее освященным медом, угощение, чай. За общей трапезой каждый из пришедших кратко рассказывал свою историю или историю своих близких. Общительная норильчанка Елизавета Добронравина, дочь немца Карла Кноля, родилась в ссылке. Ее мастеровитый отец, несмотря на мытарства, так полюбил Норильск, что до конца дней добрым словом вспоминал о городе своей непростой, но очень яркой судьбы. Здесь сейчас живут его внуки и правнуки. Бабушка Мария Хмелевская, заметив, что она так и не обучилась грамоте, сперва очень стеснялась. Но, внимательно выслушав исповеди своих норильских собратьев, поведала историю, от которой слезы наворачивались. Шутка ли — оказаться молоденькой на Крайнем Севере и изведать все «прелести» унижения рабским трудом. Но Мария Александровна — из неунывающего племени, как и милые женщины Ирма Белова и Евгения Бабикова, с которыми она подружилась благодаря Обществу защиты прав политических репрессий, которое возглавляет Елизавета Обст.
Александр Слесарев
У нашего «огня памяти» рассказали о своих репрессированных родных и художник Александр Слесарев, и строитель, исследователь норильской истории Стас Степанов, и один из старейших норильчан Анатолий Карпович. Все услышанные истории записаны и будут переданы вместе с фотографиями этой поездки в фонд Музея истории освоения и развития НПР. Попросила подарить ей запись наших бесед и славная «француженка» Елена, которая впервые прилетела в Норильск и, понятно, как никто впитывала рассказы старых норильчан. Возможно, они пригодятся ей в работе.
Прислушиваясь к нашему особенному разговору, дождь до поры не тревожил нашу компанию. Мы помянули всех знакомых нам норильских репрессированных. Добрейший дедушка Виталий Курышев рассказал нам историю своей супруги Валентины Петровны, которая теперь совсем не слышит, вспомнил и о Василии Феоктистовиче Ромашкине.
Стас Степанов с урожаем ягод
Норильчанка с 55–летним стажем Людмила Чередничек вспомнила знакомых, прошедших репрессии, — отца–основателя свайного фундирования в Норильске Михаила Кима и прекрасного хирурга Виктора Кузнецова, отправившегося в Норильск, чтобы избежать репрессий. Прощаясь до утра, мы взялись за руки на берегу засыпающей Ламы, в знак нашей дружбы и желания и впредь продолжать общение. Ради памяти, ради нашей любви к Норильску, прекрасному и трагическому, который волею судеб объединил всех нас. А огонек в нашем очаге на берегу, вокруг которого мы согревали ладони, еще долго теплился, как маячок памяти для душ, ушедших в вечность...
Ирина ДАНИЛЕНКО
Фото автора
Заполярная правда 21.08.2014