Всем, кто клеймён был статьёю полсотни восьмою,
Кто и во сне окружён был собаками, лютым конвоем,
Кто по суду, без суда, совещаньем особым
Был обречён на тюремную робу до гроба,
Кто был с судьбой обручён кандалами, колючкой, цепями,
Им наши слёзы и скорбь, наша вечная память!
В Предивинске проживало много людей, кого коснулась трагическая участь быть репрессированными. Да и сейчас есть такие семьи, которые хранят память о своих родственниках, пострадавших в 30-40-е годы прошлого столетия от пресловутой статьи 58-й «Контрреволюционные преступления» - от «пропаганды или агитации, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти» - до «недонесение о достоверно известном контрреволюционном преступлении».
Сегодня мне бы хотелось рассказать историю, о которой знают старожилы нашего поселка. Помню, моя мама рассказывала, что во время войны на Енисее затонула баржа с заключенными, и что на работу их водили под конвоем. В «Книге памяти жертв политических репрессий Красноярского края» также упоминается этот факт. В интернете в одном из документов Норильского горно-металлургического комбината я нашла подтверждение трагедии на Енисее, а еще в статьях В. Казаченко и Л. Щипко «Трагедия баржи Сорок шесть» («Сегодняшняя газета», 02.09.2000 г.) и А. Дьякова «Смертоносная баржа» («Речник Енисея», 05.-11.02.1999 г.).
Как это было…
В конце сентября - начале октября 1942 в Красноярске формировался караван для строящегося Норильского комбината. Ни для кого не секрет, что построен он на костях репрессированных по 58-й статье и заключенных. Грузы, в том числе и людей, перевозили на баржах по Енисею. Вот и в этот раз баржа под номером сорок шесть ждала последнюю партию живого груза. Последняя партия пришла после обеда. Все заключенные были с Алтая, в основном молодые, с разными сроками и разными статьями.
Длина баржи около 80 метров, а ширина - 15-16 метров. В ее трюме мог поместиться хоро-ший дом. Было несколько рядов нар вдоль бортов и посередине, а между ними примерно метровые проходы. По высоте нары были в три яруса, на них можно было только сидеть. На этих нарах помещалось более полутора тысяч человек. В просторечье «Сорок шестую» еще называли «параша», потому что при таком скоплении людей, на ней не было самых простых санитарно-гигиенических приспособлений. Запах от нее чувствовался на сотни метров вокруг. На палубу баржи погрузили несколько десятков тонн труб, с двух сторон были поставлены два грузовых судна с полной загрузкой. Потащил за собой речной воз пароход «Папанин».
Из-за борта был слышен сильный шум воды. Кто-то из заключенных тихонько запел, все остальные подхватили обычную этапную песню. Никто в то время не знал, что плыть им осталось немного. На верхней палубе, как и положено, находился конвой, палатки, а также судовая команда. Кормили заключенных сухим пайком — хлеб да соленая рыба. Сняли помпы, откачивающие из трюма воду, и через образовавшиеся в палубе дыры конвой подавал еду. Время подходило к обеду, в трюме уже стали покрикивать, чтобы подавали еду. В это время пароход «Папанин» проходил Подъеминские камни в 8 километрах от Предивинска. На выходе из шиверы баржи, видимо, рыскнули, выражаясь по речному, а по простому — вильнули в правую сторону, где стоял красный бакен — строгое запрещение заходить за него. Там мог находиться камень, возможно, подводная гряда. Дело в том, что «Сорок шестая» шла, груженая на пределе — и людьми, и металлом. Баржа пропорола о подводные камни днище и стала тонуть. Пароход в это время выдернул баржу на судовой ход, шивера кончилась, а глубина в том районе была большая. Пробоина получилась серьезная, и баржа, хоть и деревянная, но стала тонуть быстро.
Существует версия, что небольшая группа уголовников сговорилась прорезать окно и бежать. Рассчитали, чтобы оно было над водой, но не могли они знать, что на палубе лежит несколько тонн металла, который увеличил осадку «Сорок шестой». Надрез был готов. Заговорщики приготовились, собрались и - надавили на деревянную пластину... Навстречу хлынула вода! Закрыть окно невозможно! Неизвестно, ушел кто-то через него или все отступили.
Мы же будем придерживаться версии о пробоине. Вода с напором поступала внутрь баржи. Ее плеск за бортом слился с шумом в трюме и никого не разбудил. Особая опасность была в том, что вода, заливая трюм, утяжеляла баржу, и от этого она оседала с каждой минутой все больше и больше, а от того, что она оседала, вода все с большим и большим напором поступала в нее. Когда стало заливать нижние нары, люди вскакивали и оказывались по пояс в воде. Со сна никто ничего не понимал, поднялась дикая паника... Все бросились к трапам, чтобы выскочить на палубу, но выходы были перекрыты решетками. Проснувшиеся от шума и крика также бросались к трапам, хватая стоявших там за ноги, стаскивая их и карабкаясь вверх.
Вода прибывала все больше и больше... По трюму передвигались уже только вплавь. Тот, кто не мог плавать, не мог и стоять, его накрывало с головой, он захлебывался. Вода подбиралась к верхним нарам. В кромешной темноте гибнущие люди кричали и отчаянно боролись за место на трапе поближе к выходу. Казалось, только там спасение. Но решетки были закрыты. От криков конвой сразу же поднялся и выскочил на палубу. Перед выходом в рейс он получил строгие инструкции, как выдавать заключенным сухой паек и по охране, чтобы не было ни одного побега. В противном случае - суровое наказание. Не было только одной инструкции: как действовать при несчастном случае, при угрозе жизни заключенным.
На «Папанине», несмотря на глубокую ночь и темень (было уже 3-4 часа), увидели, что баржа тонет, и пароход стал ее толкать, как обычно в таких случаях, к берегу, одновременно подавая на всю реку тревожные сигналы.
Гудки услышали на теплоходе «Служебный», на котором в это время находился начальник пароходства. Он сразу же направил свое судно к месту аварии, и вскоре со «Служебного» увидели, что баржа уже стоит на грунте ниже Предивинского переката. На палубе толпилась большая группа людей. Охрана все же рискнула поднять решетки, и значительная часть заключенных вырвалась наружу. А сама охрана, с винтовками наизготовку и постреливая для порядка, стояла на носу и корме.
К утру стало ясно, что жертв очень много. Через открытые люки были видны в воде трупы. Погибли те, кто вел борьбу за верхние ступеньки трапов. Спаслись те, кто покорно ждал своей участи, взобравшись на третий ярус нар. Они были в воде, но над ними еще было пространство для воздуха.
Баграми вылавливали трупы и складывали на палубе. Они лежали для опознания. Это было непросто, так как многие имели значительные повреждения. Некоторых просто перемололи сотни ног, которые по ним взбирались наверх... Некоторые имели пулевые ранения.
В Предивинске в тот же день были подготовлены барак и двухэтажный дом (на улице Набережной) для заключенных. По распоряжению Завенягина (зам. руководителя НКВД) на Предивинской судоверфи был открыт лагпункт. Всех оставшихся в живых (отправить их дальше на Север не было возможности - начался ледостав) привлекли к строительству 8 барж для Норильского комбината. На следующий год лагпункт закрыли, а арестантов отправили дальше по этапу.
А что же погибшие?! Цифры разнятся. В документе Норильского ГМК говорится о 25, а по свидетельству тех, кто был на «Сорок шестой» (Василий Яковлевич Миуцкий, Николай Залепухин, Валентин Андреевич Таскин, Александр Николаевич Здоров), погибло от 280 до 380 человек.
Старожилы рассказывали, что по ночам на конной телеге трупы возили в конец посёлка, за речку Луговую в сторону кладбища. Телега, нагруженная, скрипела, и те, кто жили на Набережной, слышали этот скрип на протяжении нескольких ночей. Получается, не 25 погибло, а гораздо больше. В районе кладбища вырыли большую яму и замерзшие трупы, перед тем как сбросить в яму, конвоиры протыкивали штыками.
Шли разговоры по поселку, что часть погибших захоронили в общей яме за нефтескладом (где в современное время стоял техсклад), что был на берегу Енисея. Вспоминаю, что мама, когда мы были детьми, не разрешала нам там бегать. Никакого знака о месте захоронения, как у кладбища, так и за нефтескладом, не было поставлено. Со временем территория кладбища разрасталась, и братская могила была поглощена новыми захоронениями и кто-то из спецпереселенцев поставил на том месте строение из креста и крыши над ним (как в старину). Но сейчас ничего не сохранилось.
Закопали людей в братской могиле и забыли о них. Никто не подумал отдать им последний человеческий долг. Ведь это были чьи-то сыновья, братья, отцы?! Какие б они ни были, они не заслуживали полного забвения. Обращаюсь ко всем, кто сможет помочь в установлении истины: мы должны отдать свой христианский долг и на месте захоронения поставить горький памятный знак.
В. Харчук, Предивинская поселковая библиотека
НОВОЕ ВРЕМЯ, 15.11.2014.
