В рамках музейной программы «Гений места. Новое краеведение» Российский фонд культуры второй год подряд проводит Школу исследования и текста — проект по изучению локальной истории ХХ века с помощью частной памяти. В прошлом году она была на Дальнем Востоке, а в этом году — в Сибири. В течение последнего года преподаватели и кураторы Школы помогали слушателям — местным историкам, краеведам, журналистам, культурологам и просто неравнодушным к истории людям из разных городов Сибири, в работе над их локальными проектами.
Анна ГРУЗДЕВА, журналист «Сибирского форума» и слушатель Школы, расспросила некоторых из своих коллег о том, над какими темами они работали весь последний год, какие открытия сделали и с какими сложностями столкнулись как исследователи.
Исследователи: Александр УЛЬВЕРТ, редактор издательского проекта «Сибирский исторический альманах» и Илья КУКЛИНСКИЙ, искусствовед, старший научный сотрудник Красноярского краевого краеведческого музея
Город: Красноярск
Проект. В основе исследования лежит экспонат из фондов Красноярского краевого краеведческого музея — дневник ученицы красноярской женской гимназии Екатерины Гайдукович, который она вела с февраля 1917 года по февраль 1918 года.
Илья: Самые известные дневники, связанные с культурой и бытом Красноярска, это дневник епископа Никодима (до сих пор не издан полностью), дневник протоиерея Василия Дмитриевича КАСЬЯНОВА (издан в 2012) и воспоминания дневникового характера Ивана Федоровича ПАРФЕНТЬЕВА (будут изданы в конце этого года).
Александр: Что касается дневников периода революции и гражданской войны, то недавно были опубликованы «белые» дневники — прапорщика Петра ЧАЩИНА и штабс-капитана Владимира ЗВЕРЕВА, участника контрреволюционных событий июля1918 года. С нашим дневником их объединяют обстоятельства времени и места — и гимназистка Катя, и эти белые офицеры жили в одно время, были современниками одних и те же событий «большой» истории.
Записи Кати Гайдукович посвящены в первую очередь не фиксации событий, которые потом сочтут историческими, а внутренней работе, самоанализу. Дневник создавался Катей в тот период, когда перед ней, кроме привычных семьи и гимназии, открылись новые горизонты. Это был период, начавшийся с февраля 1917 года, когда вдруг оказалось, что можно выйти на улицу и очутиться среди массы народа, которая идёт куда-то с флагами, у которой революция, которая радуется, что не стало императора. Это был мощный эмоциональный фон, в котором люди жили весь 1917 год.
Изменились структуры общественного управления, 15-17-летние старшеклассники вдруг начинают сознавать себя активной частью общества, они начинают принимать решения, например, отказывать в должности гимназическим преподавателям. Примеряя на себя программы различных партий, Катя находит, что её более всего интересуют анархисты. В своём классе на фоне девочек-кадетов, девочек-эсеров, она — девочка-анархист, левый радикал.
При этом дневник Кати — это ещё и картина её резкого взросления. Один за другим, не задерживаясь, меняются её лирические герои. В круг общения Кати входят всё новые и новые люди. Записи Кати — это подробное описание повседневной жизни городской учащейся молодёжи: посещение классов, походы в кинематограф, вечеринки старшеклассниц и учеников землемерного училища, лекции в Доме юношества, пикники с пирожными в городском саду, прогулки по городу. Улицы, по которым ходила Катя, тот город, в котором она жила и о котором рассказывает — они изменились, но при некотором оптическом усилии мы можем их увидеть.
Илья: Поэтому часть нашей работы — это комментирование дневника. Мы должны ввести читателя в контекст. Обозначить, где находился городской сад, железнодорожное собрание, гимназия, электротеатр и т.д. Этот текст может быть интересен не только красноярцам, исследователям, которые изучают историю местной педагогики и подростковую психологию, теоретически он может быть доступен всем историкам страны или просто заинтересованным читателям. Поэтому требуются пояснения и комментарии к нему.
Александр: Одно из удовольствий от работы с Катиными записями — это то, что они позволяют совершать маленькие открытия. Установить, что за человек скрывается за инициалами, выяснить, кто такие Констанция Афанасьевна или Валентин Владимирович и что с ними стало за пределами текста. Исследование — это разновидность охоты за микрооткрытиями.
«Кухня» и сложности.
Александр: Но не всё так лучезарно. Дело в том, что мы работаем с машинописной копией дневника, выполненной дочерью Кати в 1967 году, поэтому мы не знаем степень достоверности текста. В записях Кати могли оказаться опущенными какие-то события, имена, факты. В какой степени то, что у есть нас на руках, является аутентичным текстом, и не подвергся ли он какой-нибудь редактуре? Отсюда происходит некая текстологическая неуверенность нас как исследователей.
Илья: Мы думаем, что автор дневника сама могла убрать или отредактировать некоторые фрагменты. Текст был написан Катей в юности, а человек растёт, развивается, у него меняются взгляды. Показательно, например, что в записях нет упоминания об Октябрьском перевороте.
Александр: Ещё одна сложность — работа по комментированию текста может быть потенциально бесконечной, поэтому важно суметь вовремя остановиться. Эгоистическое исследовательское удовольствие от работы с проектом должно иметь завершение, а им может стать задуманная нами публикации дневника Кати Гайдукович в виде книги. Думаю, нам потребуется не меньше года, чтобы приблизиться к этому.
Исследователь: Ирина МОИСЕЕВА, филолог, преподаватель русского языка и культуры речи Енисейского педагогического колледжа.
Город: Енисейск
Проект. По сути «Топография террора. Енисейск» как часть одноимённого московского проекта — это сайт. Один клик — и читатель знакомится как минимум с 50-ю историями самых разных людей, известных и неизвестных. Главное, что объединяет их — все они с конца 1930-х до середины 1950-х годов отбывали ссылку в Енисейске.
На сайте будет карта города с улицами и отмеченными домами, местами работы, которые связаны с жизнью определённых людей. От топонима читатель сможет перейти по гиперссылке к своеобразной карточке, в которой будет содержаться короткая биография, фотографии, иногда — воспоминания, личное дело, копия обвинения или приговора. Да, может показаться, что документов слишком много, но, помещая их внутрь проекта, мы хотим оставить читателю возможность погрузиться в материал, интерпретировать его. Например, в карточке Юрия Борисовича РУМЕРА, физика-теоретика, соратника Льва ЛАНДАУ, будут снимки Учительского института в Енисейске, где он после ссылки продолжил свою научную работу, будут справки и даже стихи.
Какие ещё имена есть в проекте? В те времена по улицам Енисейска развозил воду профессор ЛГУ, историк и этнограф Сергей ДУБРОВСКИЙ. По ночам на судоверфи работал сторожем (а потом поднялся по карьерной лестнице — стал слесарем) человек, возглавлявший ранее военно-воздушную академию Жуковского Александр ТОДОРСКИЙ. Ученица ФАЛЬКА и МАЛЕВИЧА, Ева Павловна ЛЕВИНА-РОЗЕНГОЛЬЦ работала санитаркой, а создатель первых легковых автомобилей Константин ШАРАПОВ просто крутил баранку. А чего стоил Густав ШПЕТ, философ-полиглот? Местный гебист (сотрудник органов госбезопасности — прим. ред.) говорил: «Я могу открыть у себя филиал Академии наук». В те времена каждый девятый житель Енисейска был ссыльным. Например, в 1952 году в городе было 1010 ссыльных, из них 608 мужчин, 309 женщин и 93 ребёнка.
Для нас важно, что сайт будет открытым, будет пополняться. Мы бы хотели, чтобы читатели могли делиться своей информацией, вносить коррективы, уточнения. В идеале проект не будет ограничиваться только сайтом. Вариаций публичной работы с материалами проекта может быть много: и презентации, и выставки…
«Кухня» и сложности. Мне кажется, что сейчас история даёт нам шанс. Пройдёт ещё немного времени, и этот проект будет ещё сложнее реализовывать, потому что уходят люди, которые помнят моих героев, которые общались с ними. А для меня как исследователя их воспоминания очень ценны. Кто-то вспоминает, как работал в одной школе вместе с БУДЁННОЙ-МИХАЙЛОВОЙ, кто-то — свою роль Синички в опере «Морозко», поставленной Е.А. ШВАРЦБУРГОМ, кто-то готов показать шов от аппендицита, вырезанного Кемалем КОЧКАРОВЫМ… Это та повседневность, те нарративы, которые хотелось бы видеть в текстовом слое.
Есть и свои трудности: сложно «вычислить» дом, строение, даже если есть адрес, поскольку дома сносятся, нумерация меняется. Вероятно, придётся «привязывать» кого-то не к месту проживания, а к месту работы. Хотелось бы и большей отзывчивости от сотрудников архивов, музеев.
Отправной точкой для работы над проектом стало исследование М. ШУФЛЕДОВИЧ «Политическая ссылка в Красноярском крае в 1940-50-е годы (Енисейский район)». Я узнала, что такое зависть — иметь возможность работать с личными делами, сами интерпретировать факты, события. А я порой чувствую себя иностранным агентом. Кстати, я и сама являюсь уже 10 лет членом красноярского «Мемориала», который тоже не стоит в стороне от проекта, и его помощь в лице Алексея БАБИЯ для меня очень важна. Находятся и добровольные помощники — дети, внуки тех, кто в 30-50 годах отбывал ссылку в Енисейске. Я очень рада неоценимой помощи Эстер КРАВЧИК, Марики ЭРЛИХСОН (Израиль). Ещё недавно я не предполагала о существовании этих людей, а сегодня они не только делятся со мной материалами из личных архивов, но и расширяют, наполняют информационное пространство проекта.
Я не перестаю восхищаться одержимостью, увлечённостью, интересом к российской истории и культуре Джоан ЭФФЕРИКИ — почётного профессора истории из Массачусетса. Точка пересечения наших с ней интересов, а значит и сотрудничества, — Ева Павловна Левина-Розенгольц. Моё окружение невольно закручивается на этот проект. Надеюсь, что скоро обрету добровольных помощников и в лице студентов нашего колледжа.
Исследователи: Наталья ГОНИНА, доцент кафедры истории и политологии Красноярского ГАУ, Анна ДВОРЕЦКАЯ, доцент кафедры истории России Гуманитарного института СФУ.
Город: Красноярск
Про что. Анна: «Когда я работала в государственном архиве Красноярского края, мы делали к юбилею полёта ГАГАРИНА в космос выставку и разные мероприятия, связанные с красноярскими достижениями в области космоса; ездили с этим в Железногорск. К нам в руки попала уникальная кинохроника местной киностудии о проекте БИОС (экспериментальный комплекс красноярского Института биофизики, моделирующий замкнутую экологическую систему жизнеобеспечения человека с автономным управлением — прим. ред.) и другие материалы, и я с удивлением обнаружила, что не только завод Красмаш, но и научные институты, вузы тесно связаны с космическими программами. Меня как историка заинтересовала эта тема. В советской истории есть даты и события, которые разъединяют людей. А есть ли такие, которые объединяют? Помимо Великой Отечественной войны возникает и тема освоения космических пространств.
Наталья: В нашем проекте три части. Первая рассказывает о визитах ГАГАРИНА в Красноярск и Дивногорск: на строительство ГЭС и на слёт комсомольцев Сибири и Дальнего Востока. На встречах было много людей, которые хранят эти воспоминания как ценность. Мы взяли интервью у двух женщин, которые видели Гагарина, и поговорили с местным краеведом, бывшим директором Дивногорского городского музея, зам. директора школы №2 Игорем Геннадьевичем ФЁДОРОВЫМ, который много лет собирал материалы о визите космонавта.
Анна: Когда мы приехали в Дивногорск, Игорь Геннадьевич сказал, что они до сих живут темой освоения космоса, что их школа носит имя Гагарина, что у них в отряде космонавтов есть мальчик, который первый из их школы полетит в космос... И я вдруг поняла, что идея освоения не осталась в советском времени. Почему-то она важна для современных мальчишек и девчонок, которые вроде бы всё знают о технике, о науке, их вообще уже ничем не удивишь. И мы решили показать разные сообщества города, которые связаны с космосом. Поэтому ещё одна часть проекта — интервью с инженерами, физиками, биологами. Среди них есть, например, академик Иосиф ГИТЕЛЬЗОН, который занимался разработкой и созданием комплекса БИОС, знал КИРЕНСКОГО и КОРОЛЁВА, или Антон ШАРЫПОВ, создатель «Ньютон Парка».
Наталья: Интервью с Антоном интересно не только потому, что это молодой физик, который увлекается космосом и популяризирует науку, но и потому, что он —человек верующий. Что для него означает освоение космоса? Он дал очень интересный ответ.
Третья часть нашего проекта — это размышления учеников дивногорской школы №2 имени ГАГАРИНА и студентов СФУ, Аграрного института, учащихся школы Космонавтики в Железногорске на тему «Что я думаю о космосе?». Мне нравится, что в проекте у нас разговор идёт о конкретных вещах, но при этом мы выходим на очень серьёзные, философские темы, потому что разговор о космосе — это разговор об универсуме, о вселенной, о смысле жизни. Тема космоса объединяет всех, это трансцендентная величина.
Анна: Идея познания и освоения космоса оказывается одинакова близка и академику, и краеведу, и простору рабочему. И она актуальна для нас, живущих в постиндустриальном, информационном обществе. Нас поразило, что она цементирует, вдохновляет людей. Зачем человек стремится в космос? Зачем ему это нужно? Кто-то сравнивает освоение космоса с эпохой великих географических открытий, кто-то говорит о расширении земного пространства, кто-то — о желании человека преодолеть себя. Мы привыкли, что советская история очень тяжёлая, что в ней на передний выходит много проблем, а в этой теме на передний план выходит радость. Радость преодоления себя, радость того, что наша страна значима в мировом сообществе. Для людей это важно.
Наталья: Все-все в интервью говорили нам, что когда смотришь на Землю из космоса, все наши проблемы кажутся мелкими. Наша Земля такая маленькая и хрупкая в пространстве Вселенной. Нужно беречь и защищать этот источник жизни, осваивать новые пространства, развивать знания о мире в котором живем, а мы воюем, деньги делим. Это другое измерение человеческих отношений. И это самое интересное, что мы нашли, мне кажется. Когда мы задумали этот проект, мы не рассуждали таким образом. А космос объединяет всех. И для каждого человека космос это осознание себя, своих интересов и действий как части процессов государственного и планетарного характера.
«Кухня» и сложности.
Наталья: Много сложного. Самое главное — преодоление трудностей внутри себя, расширение рамок восприятия и освоение новых методов работы. Во-первых, сложно отойти от шаблонов, заданных текстами о космосе, воспоминаниями родственников и товарищей Гагарина. От обаяния художественной и научно-популярной литературы 1980-х. Я, например, люблю книги [писателя-фантаста] Ивана ЕФРЕМОВА, для меня космос — это прекрасное будущее прекрасных людей, трудно изменить это восприятие, вернуться к конкретным фактам и их анализу.
Трудно работать с материалом, который носит технический характер. Всё-таки космос — это в первую очередь техника. Увидеть, что объединяет БИОС, строительство ракет и спутников, радиационные лучи, оптику, гуманитариям довольно сложно. Но благодаря нашим интервью, мы начали понимать. Спасибо физикам, которые открыли перед нами своё видение мира.
Сложно собрать все материалы в единое целое, найти общую идею выстроить логику проекта. Когда у нас был один сюжет, с Гагариным и Дивногорском, было просто. Просто дети и космос, учёные и космос — тоже легко. А вот что общего между детьми и учёными, прошлым и настоящим? Сейчас мы остановились на том, что все части нашего материала объединяет идея универсума.
Анна: Для меня работа над проектом стала большим опытом работы в русле устной, визуальной, публичной истории. Наш сюжет очень хорошо перекликается с тем, что было в своё время описано итальянским историком Алессандро ПОРТЕЛЛИ, который на примере рабочего движения показал, как изменяется реальность в устной истории, когда значительные отрезки времени укладываются в несколько минут, а небольшим эпизодам жизни (в нашем случае — визиту ГАГАРИНА) придаётся огромное значение, происходит изменение в «скорости» повествования. Очевидцы очень подробно описывают этот совсем небольшой эпизод, добавляя всё новые и новые детали, постепенно превращая этот сюжет в легенду.
Наталья: Непросто работать с ХХ веком, потому что очень много стереотипов и противоречий и мало образцов хороших работ. История этого периода ещё как бы не отстоялась, не перегорела, всё живое, нестабильное, меняющееся, вызывает бурю эмоций. С одной стороны открыто и доступно не так много ключевых источников, которые дают возможность понимать суть, с другой стороны наличествует огромная масса фактов и документов, которую не обработать за время жизни одного человека. Поэтому в целом с ХХ веком трудно. Но тем и интересна эта работа.
Исследователь: Антон ЗАХАРОВ, филолог
Город: Барнаул
Проект. В плане интересной архитектуры Барнаул довольно бедный город, но как-то с женой мы решили посмотреть на два уцелевших конструктивистских здания на «Потоке» — это довольно старый и криминальный район. Мне понравился один дом, стало интересно, откуда он взялся. Оказалось, что он был частью «соцгородка» — квартала, в котором жили рабочие строящегося в те же 30-е годы Барнаульского меланжевого комбината. На этом доме я увидел табличку «Последнего адреса» (гражданская инициатива, направленная на увековечивание памяти о людях, подвергшихся политическим репрессиям в годы советской власти — прим. ред.) и вспомнил связанный с ней скандал (на стену дома, где жил репрессированный в 1930-е годы Максим ГОЛЬДБЕРГ— директор Меланжевого комбината, прикрутили табличку «Последнего адреса», но её почти сразу украли неизвестные. Когда про это рассказала пресса, табличку вернули назад — прим. ред.). Я начал читать о том, кого отсюда забрали, и наткнулся на материал местного краеведа о 20-30 репрессированных руководителях и работниках комбината. В материале была ремарка: «Список этот, по всей вероятности, неполон». В Школе я стал исследовать эту историю, чтобы понять, насколько всё-таки неполон этот список.
Барнаульский комбинат начали строить в 1932 году. Я читаю газеты той эпохи, в которых очень много кричащих, даже истеричных текстов о том, что всё нужно делать быстрее-быстрее-быстрее и в том числе — строить комбинат. Из архивов видно, что люди, которые занимались стройкой, понимали, что планы строительства нельзя выполнить точно в указанный срок, не хватит времени и материалов, но они изворачивались, как могли. В Барнауле было тяжело с железобетоном, а с лесом было в порядке, у нас есть бор под боком, поэтому при строительстве крыши, например, использовали дерево. Но как только наступили морозы, в ней появились трещины, весной она начала протекать. Кто-то должен был ответить за это, поэтому на рабочих и руководителей стали вешать дела — обвинять не только во вредительстве, но и в диверсионно-повстанческой деятельности, в шпионаже.
Мне кажется, на примере нашего комбината видно, что Сталин не был эффективным менеджером, как его часто называют. Поставить немыслимые сроки строительства, спровоцировать этим кучу ошибок, потом расстрелять всех якобы виновных и получить комбинат на 5-6 лет позже, чем планировалось — это неэффективно. Комбинат строили впереди проекта. Когда в цехах не было пола и потолка, в них уже начали монтировать станки, которые вырабатывали пряжу, потому что страна требовала тканей. Считается, что индустриализация и рывок в 1930-х не были возможны без такого количества человеческих жертв. Я считаю, что это не так.
«Кухня» и сложности. Пока работе нет конца. В архиве я обнаружил, что в 1937-1938 годы при строительстве комбината было репрессировано не 20-30, а больше 120 человек. Кто-то расстрелян, кто-то отправлен в лагеря. Всю информацию я беру из отдела спецдокументации местного архива, сверяюсь со списком репрессированных на сайте «Мемориала». Открываешь, например, личное дело Максима Ефимовича ГОЛЬДБЕРГА, директора комбината (в марте 1937 года его арестовало НКВД, в октябре он был расстрелян, реабилитирован в 1957 году. В память об этом на доме 26 по улице Сизова, где был арестован Гольдберг, в 2016 году установлена табличка «Последний адрес»), и оттуда тянется новая ниточка — протоколы допросов ещё нескольких людей. Ты выписываешь имена этих людей, берёшь их архивно-следственные дела, а там, в свою очередь, новые протоколы допроса... Всё это разрастается и разрастается.
Сложность и в том, что документы планово-производственного отдела, по которым можно было понять, какое количество было прогулов, простоев в 1932-33-х годах, когда начинал строиться комбинат, не уцелели. Поэтому моя отправная точка — 1934 год. Все мы читали «Архипелаг ГУЛАГ», мы знаем, как писались липовые дела, что суд длился ровно две минуты, но когда держишь в руках реальные документы того времени, видишь, как обвинения просто рассыпаются на глазах. Даты, имена, факты — мало что сходится, а я внимательно читаю. Яснее становится трагический абсурд всей ситуации.
У меня не было большого опыта работы в архивах. Когда я взял в руки дела репрессированных, мне, конечно, было довольно страшно видеть подписанные на клочках бумаги чистосердечные признания невиновных людей с просьбой сохранить им жизнь. Многих ведь забирали ночью, бросали в тюремный подвал, держали там месяцами, а потом начинали шить контрреволюционное дело. Но когда счёт просмотренных и изученных дел пошёл на десятки, я стал обрастать толстой кожей, а работа превратилась в аналитическую, техническую. Это не значит, что меня не трогают судьбы этих людей, но, работая с архивом, ты должен оставаться хладнокровным, иначе темой репрессий просто нельзя заниматься — будешь душевно опустошён.
Исследователь: Константин ГОЛОДЯЕВ, сотрудник «Музея города Новосибирска»
Город: Новосибирск
Проект. Лет пять назад я заинтересовался тем, откуда начинался Новосибирск: проводил исследования, частично публиковал их, работал в архивах, совмещал карты конца XIX века с современными гугл-картами. Так было обнаружено место первого русского поселения на территории города. Село Кривощёково находилось на левом берегу Оби у самого железнодорожного моста, из-за строительства которого и было снесено. При осмотре места были найдены и артефакты — остатки фундамента Никольской церкви 1879 года. Сразу появилась идея устроить на этом месте историко-мемориальный парк с рабочим названием «Кривощёково». Основания для этого есть.
В прошлом году здесь были проведены археологические работы и помимо фундамента церкви были обнаружены и захоронения. Место было занесено в реестр вновь выявленных объектов культурного наследия Новосибирской области. В Школу я пришёл, чтобы сделать интересную, законченную концепцию парка. Как проходил данный этап покорения Сибири? Как производилась торговля? Какие здесь происходили военные действия? Хочется, чтобы в этом парке были не только экспозиции, но и проходили интерактивные действа, причём круглый год. Ярмарки, зимние забавы, взятие снежного городка, костюмированные мероприятия, реконструкции сражений. Можно будет рассказывать о быте русских поселенцев, о коренном населении — барабинцах, чатах, теленгетах. Здесь можно было бы проводить конференции, семинары, научные симпозиумы. Хочется, чтобы это место было предназначено не только для туристов, как 130-й квартал в Иркутске, но в первую очередь горожан.
Последние двадцать лет СМИ стали интересно писать о местной истории, новосибирцы интересуются краеведением. Меня это радует. Работая в музее, я большую часть времени отвечаю на вопросы, которые поступают и от власти, и от горожан, и от СМИ. Интерес к малой родине — это важно, и это ни в коем случае не отменяет интереса к стране. Считается, что Новосибирск — это молодой город в сравнении с другими городами Сибири. А у молодого города вроде нет своей истории. Зачем нам краеведение? Очень хочется сменить образ молодого транзитного города, куда люди приезжают поучиться, поработать и уехать куда-нибудь, на восприятие города, в котором люди захотели бы жить долго, поколениями. Хочется изменить сознание людей, которые считают Новосибирск молодым городом, а себя — временщиками. Хочется показать город живым, интересным, со своей созидательной историей. У нас есть ещё старые дома, за которые можно поболеть, побороться. Сохранение нашей сибирской, городской культуры — это из целей всех моих краеведческих проектов.
«Кухня» и сложности. В Новосибирске собираются строить ещё один автомобильный мост через Обь, и эстакада этого моста проходит конкретно через памятное место «Кривощёково». Никто не учитывает, что на этом месте находится археологический памятник, что могут быть разрушены остатки фундамента Никольской церкви. В Школе я работаю над цельной концепцией парка, затем планирую осветить её в СМИ, представить Управлению охраны памятников, музейному сообществу, чтобы найти проектировщиков, которые уже будут заниматься экспозициями, дорожками, скамейками, автостоянками, туалетами. Я же не приду в администрацию и не скажу «посмотрите, у меня есть интересный проект», это смешно. Нужно выявить общественный интерес, чтобы администрация города и области увидела, что мы не фантасты, что проект Новосибирску нужен и его можно поддержать. Частично я уже рассказывал об этом месте и проблеме со строительством моста в СМИ, но пока никакой реакции от властей не было. Большой вопрос — финансирование. Но сначала концепция проекта.
Сибирские проекты Школы исследования и текста будут представлены широкому кругу читателей в начале 2017 года. За их публикацией можно следить на сайте Российского фонда культуры по адресу HTTPS://www.museumrfk.ru/shkola/
Анна ГРУЗДЕВА
Сибирский форум. Декабрь 2016