Неделание против делания
28 февраля 1937 года страна единодушно осуждала троцкистских бандитов, правых
отщепенцев, торговцев родиной и агентов международного фашизма. В Свердловске, несмотря на 32-градусный мороз, собрался
75-тысячный митинг. Колхозники-казахи, нефтяники Баку и ленинградские рабочие
горячо благодарили генерального комиссара государственной безопасности тов.
Ежова. Красноярск не остался в стороне: с гневными письмами выступили и рабочие
Канского лесозавода, и учителя 19-й школы, и медицинские работники, Отдельную
статью написал профессор Сибирского лесотехнического института А. Терлецкий.
«Кучка врагов народа пыталась путём вредительства, шпионажа и подлых убийств
подорвать великое дело страны Советов. <…> Приговор, вынесенный нашим судом,
судом народа – наш приговор. Никакой пощады не заслуживают вредители, нарушающие
наш труд, труд, ведущий к благу народа, труд на благо социализма».
Трудно сказать, насколько искренним было это письмо. Не исключено, что профессор Терлецкий написал его сам. Мозги советских граждан к началу тридцать седьмого года уже были основательно промыты, и профессор мог верить в существование право-левых фашистско-троцкистских выродков. Верят же нынешние профессора в распятых мальчиков.
Хотя, не исключено, что профессором руководили вполне конъюнктурные соображения. Сообразительные граждане успевали следовать извилистому курсу партии и вовремя заклеймить, кого надо, а кого, наоборот, прославить.
Но, скорее всего, Терлецкому просто сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Профессоров в Красноярске тогда было раз-два и обчёлся, да и вузов всего два - лесотехнический и педагогический. Важно было, чтобы в ряду рабочих и колхозников прозвучал голос уважаемого учёного. Выбор у Терлецкого был невелик. Он мог отказаться, но это было рискованно: не выступил против врагов, значит, сам враг. Легко можно лишиться не только кафедры, но и жизни. А согласившись, вроде бы ничем не рискуешь. Кто для него Бухарин с Рыковым, которых к тому же всё равно расстреляли? Эта статья должна была стать охранной грамотой. На самом деле в ней написано: «Я свой, я свой! Не трогайте меня!». Не думаю, что Терлецкому угрожали. Профессор и сам всё понимал, не маленький.
Да только статья профессора не спасла. Его арестовали уже 2 июля, год мурыжили в тюрьме и расстреляли 13 июля 1938 года.
Я нередко вспоминаю Терлецкого. Я не знаю, был ли он хорошим человеком или плохим, искренне ли он заблуждался или руководствовался конъюнктурными соображениями. Я не злорадствую по его поводу – мол, за что боролся, на то и напоролся. Ни за что он не боролся, кроме собственной жизни, но всё равно не получилось. Выиграть при тоталитарной власти невозможно. Лоялен ты или нелоялен, полезен власти или нет – ты можешь погибнуть просто потому, что кому-то понадобилась твоя жизнь. Никаких обязательств власть по отношению к тебе не несёт. Напишешь ли ты тысячи нужных статей, как Терлецкий, подпишешь ли тысячи смертных приговоров, как Ежов – никто не испытает к тебе благодарности, никто не зачтёт твою лояльность, потому что на самом деле ты никто. Надо будет - и тебе выделят девять граммов свинца в затылок, несмотря на твои заслуги и твою лояльность. Не надо играть с тоталитарной властью в её игры – всё равно не выиграешь.
Выиграть нельзя, победить можно. Умрёшь всё равно, но есть возможность умереть человеком. Просто не участвуй. В тоталитарной стране поступок, заключается не в том, чтобы что-то делать, а в том, чтобы что-то не делать.
Алексей Бабий
октябрь 2017 г.