На этой неделе жители России вспоминали жертв политических репрессий. Чтили память тех, кто был незаконно арестован и расстрелян, кто был отправлен в ссылку в 30-х годах прошлого столетия. В Красноярском крае их насчитывается более 50 тыс.
Письмо своей 4-летней дочке Евгений Алексеевич Лядовский написал из ссылки. Арестовывали его дважды: якобы за шпионаж в пользу Польши. Всему виной – польская фамилия и место рождения, не более. По профессии Евгений Алексеевич был бухгалтер.
Первый раз его обвинили в 1939 г. – уже под спад «Большого террора», сослали на Урал, в Ивдельлаг. Там он встретил свою будущую жену, родилась Любовь Евгеньевна. В 1949 г. его арестовывают второй раз по тем же обвинениям. Ссылают в Мотыгинский район. Ссылка длилась до 1957 г.
«Я помню, что меня разбудили, принесли к отцу, чтобы я с ним простилась. Помню, что были люди в гимнастерках у нас в комнате, что там был обыск. Отец со мной попрощался, его увезли. И больше я его много лет не видела.
Я была слишком мала, когда отец умер, мне было 12 лет, это был 1958 г. И люди еще тогда очень опасались о чем-то рассказывать», – рассказала Любовь Лядовская.
Спустя несколько лет после смерти Сталина в 1953 г., репрессированных начали реабилитировать. Все обвинения с Евгения Алексеевича Лядовского сняли в 1958 г.
Своего отца Генриетта Александровна Дрянных практически не помнит. Когда папу увели, ей был всего один год. И папа не вернулся.
В Красноярске Александр Георгиевич держал свою кузницу, в ней работали пять человек. В 1928 г. он их уволил, и подарил кузницу государству. Но кулачное, зажиточное прошлое ему припомнили спустя 9 лет. Арестовали, и через два месяца – расстрел. Маленькую Генриетту на воспитание взяла тетя.
«Я сидела на подоконнике и ждала папу. Мы жили в Николаевке. Мама говорила, я ее мама звала: "Почему ты здесь сидишь?", я отвечала, что жду папу, он должен прийти. Так он и не пришел.
В 1959 г. его реабилитировали, я получила свидетельство о смерти, как именно реабилитация. А в 1995 г., раскрыв архивы, нас признали незаконно репрессированными», – вспоминает Генриетта Дрянных.
У Генриетты Александровны есть два свидетельства о смерти отца. Первое выдали в 50-х. В нем причиной смерти значится перитонит кишечника. Второе – в 90-х: причина – расстрел.
Поиски «антисоветчиков» начались еще в 1988 г. Продолжаются и сегодня. Работать над «Книгами памяти» Алексей Бабий начал с поисков данных о судьбе своих родных.
«Ты чувствуешь, что делаешь. Во-первых, нужное что-то, а во-вторых, это интересно. Потому что там такие сюжеты проскакивают, особенно сейчас, по кулацкой теме. Никакой писатель не придумает», – поделился руководитель красноярского отделения общества «Мемориал» Алексей Бабий.
Всего в нашем крае таких «сюжетов» больше 50 тыс. Но арестантов, кого в наш ссыльный регион отправляли из других городов страны, больше миллиона. Причем машина репрессий не щадила никого – ни молодых, ни старых, ни мужчин, ни женщин.
Кроме таких устоявшихся формулировок, как контрреволюционная деятельность, расстрелять могли за знакомство с иностранцами, за уклонение от воинской повинности. Пик расстрелов пришелся на 1937-38 гг. Так называемый «Большой террор». За это время было вынесено 681692 смертных приговора.
«В последнее время у нас много любят говорить о морали, об этике, о корнях, о традиционных ценностях: это все прекрасные разговоры.
Я хочу сказать, что если мы это страшное прошлое окончательно не откроем, если мы не сможем помянуть невинно осужденных, убитых, замученных, никакой морали у нас не будет. Наша мораль зиждется вот на этом – на признании этого страшного прошлого и необходимости его пережить», – считает Ирина Прохорова.
Признание выражается «Книгами памяти», акциями, движениями. Например, «Возвращение имен» или «Таблички последнего адреса». К последней Красноярск присоединился в этом году.
На двух домах активисты установили памятные пластины с именами тех, кого из этих домов в 30-х годах уводили, и кто туда больше не вернулся.
ЕЛИЗАВЕТА КУРОЧКИНА