Я родилась в 1936 году, и все тяготы жизни в войну и политических репрессий мне пришлось испытать в полной мере.
Семью деда, выходца из Витебской губернии Белоруссии, состоявшую из 8 человек, выгнали из собственного дома, раскулачили и оставили без средств к существованию. Деда и отца расстреляли. Мама и мы, трое маленьких детей, оказались на спецпоселении.
Моё детство было ужасным. Постоянно хотелось есть, приходилось питаться травой, семенами, лягушками, мёрзлой картошкой, оставшейся в поле, и очистками, которые приносили сердобольные соседи. Когда мама устроилась на кирпичный завод, мы стали получать немного хлеба.
На заводе работали в основном женщины, во время войны они трудились днём и ночью, полураздетыми. Не каждая могла поднять поддон с кирпичом и поставить его на верхнюю полку сушилки. Многие выбивались из сил, из-за большой разницы температур на конвейере и в сушилке постоянно простужались и болели. Мама умерла в 56 лет, рано скончались и другие женщины, которые вместе с ней работали.
Нельзя забывать имена тех, кто прошёл через ад войны и вернулся домой победителем. Но нельзя забывать и других людей, которые трудились в тылу в холодных цехах, пахали землю, растили трудный хлеб. Они были голодными, больными, еле живыми.
Мой брат начал подрабатывать в 7 лет, сейчас его тоже уже нет. На войне погибли два двоюродных брата. Я пошла в школу с опозданием, в 9 лет, потому что раньше нечего было надеть. Когда война закончилась, в школе нам давали по малюсенькому кусочку хлеба.
Сейчас, после праздника Победы, не могу не высказать свою обиду. Мы, будучи репрессированными, оказались недостойны статуса "дети войны". Но разве мы виноваты в том, что наши родители не погибли на фронте - их расстреляли свои? А мы так и не смогли распрямить свои спины.
Идут годы, но боль не утихает: картины прошлого оживают в памяти, и все потери, все несчастья приходится переживать вновь.
Татьяна ШУЛЫМА, репрессированная, реабилитированная, инвалид 2-й группы, 81 год. Красноярск.
Красноярский рабочий 16.05.2018