В дни 65–летия Норильска всей душой с нами был 96–летний журналист и писатель Сергей Львович Щеглов, который давно взял себе псевдоним Норильский. Спецкор «Заполярной правды» в канун юбилея города навестила его в Туле, куда он давно уехал, но за годы разлуки не прервал творческих и дружеских связей с Норильском.
Сергей Щеглов-Норильский. 2018 год
Он не по своей воле в августе 1942 года оказался в Норильлаге, после освобождения выучился на инженера, возглавил кислородный завод в поселке Норильск. Стал рабочим корреспондентом «Заполярной правды» с первых ее номеров, участвовал в создании литературного объединения при городской газете. Норильск покинул в 1961–м по состоянию здоровья. В Туле написал немало книг и статей о выдающихся норильчанах, создал Тульское отделение общества «Мемориал», которым руководил до нынешнего года. Норильск, «Заполярная правда» для него по–прежнему святы, и он всегда рад делиться с северянами своими новостями и личными размышлениями.
– Сергей Львович, передаю вам самые теплые поздравления от норильчан с 65–летием нашего заполярного города, который и вам стал родным.
– И мне бы хотелось всех от души поздравить! Мыслями я в далеком 1953–м, когда поселок Норильск получил статус города. Мне довелось в те годы работать в Норильске, я возглавлял кислородный оксиликвитный завод. И одновременно сотрудничал в норильских многотиражках, а с созданием «Заполярной правды» стал ее постоянным автором, чем до сих пор горжусь, это была одна из светлых страниц моей жизни. И сейчас я восхищаюсь тем, что северяне способствуют процветанию Норильска и распространяют его благотворное влияние не только на весь Таймыр, но и на весь великий Красноярский край. Дай Бог норильчанам успехов, здоровья и всего самого светлого в жизни. Мне сейчас идет 97–й год. Я счастлив, что меня не забывают норильчане, приезжают из далекой тундры в Тулу, для меня это всегда праздник.
– А вы действительно храните все номера «Заполярки»?
– История Норильска хранится у меня и в номерах «Заполярной правды», которые я собирал все до единого с самого первого выпуска до 1961 года. А потом в Тулу мне ее присылали. И сегодня мне бы очень хотелось, чтобы вы меня не забывали, присылали газету, для меня и сегодня «Заполярная правда» очень интересна и вызывает у меня много воспоминаний, преимущественно светлых.
– В этом году и «Заполярной правде» — ровеснице Норильска — исполняется 65 лет. Мы помним, что с ее историей связана и профессиональная судьба вашей жены — замечательной журналистки Нины Балуевой...
Нина Балуева и Сергей Щеглов.
Норильск, 1947 год
– Я благодарен «Заполярке» за память. Хочу добавить, что моя ныне покойная супруга Нина Ивановна Балуева с юности работала в многотиражных газетах, в военные годы — в Красноярске, на Диксоне, она там трудилась и радисткой... А когда создали «Заполярную правду», ее как опытного журналистка пригласили заведовать промышленно– транспортным отделом. Она работала до 1961 года, когда мы были вынуждены с тремя детьми из–за пошатнувшегося здоровья покинуть Крайний Север. В Туле я устроился работать в «Союзкислородмонтаж», Нина Ивановна некоторое время занималась детьми, а потом — снова в журналистике до выхода на пенсию, в мае 1990 года она скончалась.
– А что бы вы сказали о необходимости хранить память о Норильске, его выдающихся людях?
– Думаю, что какой–то вклад в историю Норильска я все–таки внес. Я написал книгу о Николае Михайловиче Федоровском. Мемориальная доска в его память установлена на здании НИИ, это тоже мое детище, я приложил немало усилий, чтобы ее открыли, это было в 1980–х. Улица в Талнахе носит имя Федоровского, это тоже результат моих хлопот. Надо отдать должное председателю горисполкома тех лет Юрию Михайловичу Смолову, который внял моему ходатайству. С Федоровским я работал, будучи уже вольнонаемным, а он был еще заключенным Норильлага. Судьба его сложилась трагически. В 1937 году его осудили на 15 лет. И когда начались новые репрессии, он вместо того, чтобы продолжать работу в норильском техникуме, где преподавал минералогию и геологию, был водворен в Горлаг. В лагере 70–летний член–корреспондент Академии наук, всемирно известный ученый был брошен на самые тяжелые общие работы. Там он серьезно повредил ногу. Когда закончился большой террор, Федоровского, уже безнадежно больного, дочь отвезла в Москву, он был восстановлен во всех правах, но через несколько лет скончался. Некролог был опубликован в газете «Правда». Я написал о нем статьи и в газетах Нижнего Новгорода, с которым он был связан в юности, — он там возглавлял военно–революционный комитет РСДРП, устанавливал советскую власть. Николай Михайлович потом по настоянию своего друга пошел в науку, сделал много открытий, до сих пор его учебники по минералогии пользуются спросом у профессионалов. По натуре он был еще и поэт, совершил редкое дело — переложил минералогию в стихи, читал их студентам на лекциях.
– Вы и автор книги о знаменитом сидельце Норильлага, выдающемся астрономе Николае Козыреве... К слову, недавно он стал прообразом одного из главных героев спектакля Заполярного театра драмы «Жди меня...».
– Николай Александрович Козырев — один из ведущих астрономов нашей страны — тоже не избежал Норильска. Но я с ним в Норильлаге не встречался, но знал, что он здесь находится... Нам довелось познакомиться, когда он вернулся в Ленинград в Пулковскую обсерваторию. Я следил за его научной деятельностью, мы переписывались. В 2013 году вышла моя книга о Козыреве. Это пока единственная книга о нем, я предлагал издать ее в серии «Жизнь замечательных людей», но мне там отказали, сказав, что он «не такой уж и замечательный». Издал книгу в Туле за счет своей пенсии, несколько экземпляров передал в норильский музей, архив и библиотеку. Я стараюсь все написанные мною книги передавать в дар Норильску.
– А нынче что пишете?
– Сейчас работаю над книгой «Гнев и смирение», это будет продолжение моей повести «Сталинская премия». Та книга чисто автобиографическая. Я в ней рассказал обо всем, что пережил во время следствия на Лубянке в Москве, в Норильске. В дальнейшем, вспоминая все эти годы, я пришел к убеждению, что надо создать произведение не документально–биографическое, а, насколько позволят мои скромные данные, художественно обобщить все, что выпало на мою долю. Я назвал работу «Гнев и смирение», потому что такая постановка вопроса позволила мне рассказать и о судьбе моих родителей. Моего отца, которого расстреляли в 1937–м, и матери, ее в том же году осудили на 10 лет и отправили в Карагандинский лагерь, где она умерла. И я, выполняя какой–то сыновний долг перед ними, стал собирать все, что мне было известно об их жизни. Мои родители жили в эпоху гнева, когда вся страна была пропитана гневом к так называемым эксплуататорам, к остаткам буржуазии, к интеллигенции, которую тоже причислили к врагам народа. Под этим гнетом постоянного гнева и жили мои родные люди, а потом и я сам, потому что на мне тоже висело клеймо сына врагов народа. Этот гнев пронизывал психологию людей. А смирение... Этот то, к чему призывала моя мать — человек, глубоко верующий в Бога, она по Христовым заветам безропотно пронесла все 10 лет незаслуженного заключения, до самой смерти. И вся ее жизнь с юных лет была наполнена смирением. Вот сопоставление гнева окружающей жизни и проповеди христианского смирения, которому посвятила себя моя мать, и дало мне возможность назвать мою будущую книгу «Гнев и смирение». Надеюсь, что я успею ее закончить...
На рабочем столе Сергея Львовича стоят портреты его матери Александры Ивановны Каратаевой, второй его жены норильчанки Елизаветы Александровны Нагорновой, она работала в научно–технической библиотеке. Они познакомились после смерти Нины Ивановны Балуевой, в один из приездов Сергея Львовича в Норильск. Она отнеслась к нему с большим вниманием и согласилась стать подругой жизни. К сожалению, прожили они из–за тяжелой болезни Елизаветы Александровны недолго... Отца часто навещают в Туле его дочь Александра и внучка Юлия, которые живут в Москве. Есть и правнуки, самому старшему исполнилось 29 лет. Многие в Норильске, наверное, помнят старшего сына Щеглова–Норильского — врача Владимира Сергеевича Щеглова, который после окончания Красноярского мединститута работал в Волочанке, потом в Талнахе, а в Норильске со временем возглавил горздравотдел. Он рано ушел из жизни в Красноярске... А в Туле живет младший сын — Дмитрий Сергеевич Щеглов.
– Сергей Львович, вы прожили почти век... Самое главное, что вы поняли — зачем мы живем, страдаем, гневаемся и смиряемся, ненавидим и любим? Зачем все это?
– Я сторонник формулы Льва Николаевича Толстого — жить надо не для себя, а так, чтобы от твоей жизни что–то переходило другим. Это по существу заветы Христа, и я эти заветы стараюсь выполнять. И убедился, что даже в самых тяжелых, жестких условиях, представьте себе, это дает какие–то плоды. Добрые отношения с людьми, даже если они сделали тебе что–то плохое, я стараюсь ответить им добром. В этом главный опыт моей долгой жизни.
– Вы смерти боитесь? Понимаете, что там за чертой?
– Это вопрос вопросов для всего человечества. Сколько тысяч лет живет человек на земле и с первых веков задается вопросом: что там за этой чертой? Поэтому думать об этом надо, а вот смерти бояться не стоит. От нее никуда не денешься. О себе же могу сказать: когда придет мой конец, дай Бог, что кто–то меня вспомнит добрым словом, если я это заслужил... Спасибо, что «Заполярная правда» проявила интерес к моей работе, очень над успеть ее завершить в литературно отработанном варианте. Насколько мне это удается — не знаю, но я стараюсь, работаю. И всегда помню о Норильске...
Ирина Даниленко
Фото автора