Любой день рождения интересен не столько подарками, сколько гостями. На празднование 65–летия города к нам съехалось немало вчерашних норильчан, которые, как известно, бывшими не бывают. Некоторые из них поделились с «Заполяркой» своими воспоминаниями. Сегодня на наших страницах — история Владимира Куца.
Владимир Терентьевич Куц — единственный из ныне живущих, кто участвовал во Второй мировой войне в составе советской и американской армий. Кавалер ряда орденов и медалей, он награжден воинской наградой США — медалью «Пурпурное сердце». Почетный гражданин Норильска, почетный ветеран Красноярского края, Москвы, ВДВ России и 4–й пехотной дивизии армии США, почетный гражданин Техаса. Человек с уникальной биографией.
Судьба свела меня с Норильском в 1946 году. До этого по воле обстоятельств здесь оказался мой отец, он был этапирован сюда в 1937 году из Красноярска как «враг народа». Первые впечатления, а все началось с того, что меня вытащили из вагона, в котором я приехал вместе с грузом овощей, — у меня не было ни билета, ни разрешения на въезд в Норильск, — напугать меня не смогли. Ряды бараков, обнесенные колючей проволокой, сторожевые вышки — это «мы уже проходили» целых три года.
Остарбайтер Куц. Германия, 1942 год
В конце 1937 года из Красноярска наша семья — мать, две сестры и я — приехала на Украину. В сентябре 1941 года мы оказались на территории, занятой фашистами. Весной 1942 года меня угнали в Германию за обнаруженные в доме советские листовки: я принес их из леса, когда ходил за дровами. В немецких лагерях и у помещика мне, 14–летнему, приходилось работать «по–взрослому», иначе — концлагерь. К тому времени, когда на границе с Францией меня освободили американские войска, я имел две паховых грыжи, эмфизему легких и катар желудка. За то, что я подсказал американцам о засаде эсэсовцев, меня взяли в разведотряд 4–й дивизии армии США взамен убитого пулеметчика.
Пулеметчик Вилли – так его звали американцы – в центре
С отрядом я прошел боевой путь от французской границы до Австрии, где перешел в Красную Армию. В Баварии при форсировании Дуная был контужен. День Победы встретил в Австрии на реке Эннс, в составе пятой гвардейской воздушно–десантной дивизии, был шофером–перевозчиком особого отдела контрразведки. В дивизии я пробыл до конца августа 1945 года, участвовал в спецзаданиях. После перевода дивизии в глубь Австрии меня отправили на Родину, ведь мне не было еще и 18 лет.
Перед тем как я покинул дивизию, мой шеф по контрразведке капитан Шварёв забрал документы, выданные мне американцами, и сказал, чтобы я никогда и никому не говорил, что побывал и в американской, и в Красной армиях, если не хочу столкнуться с «колоссальными неприятностями». На Родину я вернулся в сентябре 1945 года в статусе лица, угнанного в Германию. В начале 1946–го в наш райцентр из Австрии был переведен 16–й полк пятой воздушно–десантной дивизии, тот самый, где я служил в конце войны. И тот же капитан Шварёв через КГБ помог мне получить паспорт (тогда в селах люди жили без паспортов). Мы получали от отца письма и знали, что он уже освободился из лагеря, но должен оставаться в Норильске. И я принял решение: пока меня не разоблачили как «американского шпиона», надо ехать к отцу, в поселок, которого и на карте–то нет.
Почти месяц длилось мое путешествие. До Красноярска, без билета, на 508–м «веселом» поезде, далее на пароходе «Иосиф Сталин», трюм которого был заполнен заключенными, до Дудинки, затем узкоколейкой в Норильск. На пароход билетов тоже не оказалось, так как рейс был последним. Да и у меня самого ни денег, ни разрешения на въезд в Норильск не было. В Дудинке состав был оцеплен энкавэдэшниками. Но мне и на сей раз повезло: может, потому, что уже довелось выживать на оккупированной территории, в немецких лагерях и на фронте.
Прорвался я в Норильск, неся груз со «страшными грехами», так как бежал с трудового фронта — кирпичного завода, куда я был определен «органами» как лицо, находившееся в германских лагерях. Висел на мне и «грех» еще более тяжкий — прошлое пулеметчика разведотряда армии США, которое я скрывал более сорока лет. Когда в 1988 году я наконец «раскрылся» на Лубянке, генерал–лейтенант КГБ поведал, что меня как несовершеннолетнего, могли и не расстрелять, но лет на 20–25 изолировали бы точно.
Итак, теперь я в лагерном Норильске. Поселок Круглое Озеро, барак
№ 6, комната № 6, в комнате шесть коек. Седьмую ставить некуда, так что всю зиму я спал на полу барака, голову клал под стол, чтобы ночью кто–нибудь не наступил. Контингент — бывшие заключенные. В комнате жили два «контрика» (от уголовной статьи «контрреволюционная деятельность. — Ред.), один из них — мой отец, третий отсидел за хулиганство, четвертый — за убийство, пятый — «за колоски», шестой — кулак.
Отец работал мастером котельного цеха на ТЭЦ, и я тоже устроился туда. Образование мое — шесть классов, из них три года я учился на русском языке, три года — на украинском, перерыв в учебе — пять лет. Я записался в восьмой класс школы рабочей молодёжи. Ничем другим сначала не занимался: работа, учеба, в воскресенье баня и стирка, отоваривание продовольственных талонов.
Здоровье у меня было не ахти — сказывались контузия и болезни. Начал ходить в спортзал, где случай свел меня со знаменитыми спортсменами — «врагами народа»: Андреем Старостиным, Станиславом Леутой, Валерием Буре. Последний начал заниматься со мной и сделал чемпионом Красноярского края по плаванию на 100 и 400 метров. Вместе со сборной края я принимал участие в спартакиаде РСФСР в Москве. Спорт стал неотъемлемой частью моей жизни. Играл в футбол, волейбол, ходил на лыжах, коньках. В 1948 году был чемпионом Норильска по боксу в легком весе.
В 1949 году я окончил ШРМ, поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт, в Норильске работал его учебно–консультационный пункт. Фактически это был вечерний вуз, поскольку в Норильске находилось столько отсидевших в лагерях профессоров, докторов и кандидатов наук, что можно было открыть не один институт. Ученых в лагерях в основном ставили на общие работы, и потому они с удовольствием передавали нам, учащимся, свои знания.
Более трех я лет трудился в конторе связи комбината, куда меня перевели с ТЭЦ. Хотя я не был обученным специалистом, коммутационная система для меня сложности не представляла, а вот новую АТС на десять тысяч номеров надо было осваивать. В 1953 году я снова возвратился на ТЭЦ, так как учился на энергетическом факультете и должен был работать по специальности. Через пару месяцев получил допуск к эксплуатации всего электрооборудования электростанции, стал мастером, потом старшим мастером, начальником смены. Довелось мне работать начальником цеха по ремонту крупных электромашин и трансформаторов всего комбината, главным энергетиком рудников «Южный» и «Медвежий ручей», и везде рядом со мной стояли замечательные, бескорыстные, любящие свое дело люди.
В 1956 году я успешно защитился в Москве и получил диплом инженера–электромеханика. Руководство института предложило мне работу в столице, но я предпочел должность старшего преподавателя (по совместительству) при Норильском УКП ВЗПИ. Под моим началом более тридцати норильчан стали инженерами, многие из них впоследствии занимали солидные посты. Так, Владимир Волков стал заместителем главного инженера комбината, а Борис Колесников — директором НГМК, замминистра цветной металлургии СССР.
Комбинат ежегодно наращивал выпуск продукции, соответственно росла и потребность в энергоресурсах. В середине 1960–х годов предприятиями комбината производилось и потреблялось электроэнергии больше, чем во всей России в 1913 году. Появлялось современное, мощное электрооборудование, строились предприятия, сам город, увеличивал грузооборот Дудинский порт. В 1970–е годы объем строительно–монтажных работ на комбинате был больше, чем во всем Министерстве цветной металлургии. В мою бытность главным энергетиком никель–кобальтовой промышленности Минцветмета СССР, куда меня в 1965 году перевели из НГМК, рассматривался вариант строительства на Таймыре атомной электростанции, но открытие Мессояхского газового месторождения сняло этот вопрос.
На комбинате я проработал более 27 лет. В Норильске прошли лучшие годы моей жизни. Четыре поколения моей семьи прожили в этом городе более 50 лет — с 1938 по 1989 год. Приехав сюда, не имея ни специальности, ни образования, уезжал я, будучи замом главного энергетика комбината, имея за плечами диплом инженера, кандидатский минимум и 12 научных работ. Прошли десятилетия, но о Севере вспоминается только хорошее. В Заполярье меня забросило несчастье, однако Норильск сделал меня счастливым.
Светлана Гунина
Заполярная правда 24.07.2018