Людоеды «в московских гостиных»: коллективизация и спецпоселенцы — «наш вариант модернизации», ГУЛАГ — «наши университеты»
Город Енисейск Красноярского края. Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
Не одна Зулейха открывает глаза. Подымите мне веки, — просит демон российской государственности, и это, конечно, не какой-то приземистый косолапый начальник гномов весь в черной земле. Это дивизии коротко подстриженных, немногословных молодых и модных людей, подъезжающих в утреннем холоде на хороших, чисто вымытых машинах к прокуратурам, банкам, министерствам, управлениям ФСБ и СК. Ничего общего с тем, присыпанным землей, тяжеловесным. Но родство выдают их не то стальные, не то никелированные лица — напоминая о старом лице начальства, железном.
В литературоцентричной стране преемственность времен особенно хорошо чувствуют дети, только что прочитавшие классиков.
Уже более 20 лет «Мемориал» ежегодно проводит школьный конкурс «Человек в истории. Россия — XX век». Вот одна из конкурсных работ — одиннадцатиклассницы Верхнепашинской школы № 2 (Енисейский район Красноярского края) Риммы Галеевой (руководитель Галина Сукнасян, учитель русского языка и литературы).
Участники ежегодного конкурса «Человек в истории. Россия — XX век». Фото:
@urokiistorii
«Посвящаю свою научно-исследовательскую работу Галеевой Мукмине. Девичья фамилия у нее была Аксанова, эта фамилия от имени ее деда Аксана, таков был и есть мусульманский обычай. Известно также, что он был муллой, и у него было 4 сына и дочь. Одного из них звали Мохаммад. Именно он приходился моей бабушке отцом. Мохаммад начинал разносчиком, ходил по деревням и предлагал краски и другие мелкие товары. Затем — приказчик у купца, а потом открыл свой магазин.
Первая жена Мохаммада Фарханья родила шестерых детей и после недолгой, но мучительной болезни умерла. Со второй женой Зарифой Мохаммад прожил до самой смерти, у них родилось трое детей.
Итак, с моей бабушкой у моего прадеда было всего девять детей, из которых пять трагично погибли».
Так Римма начинает. Работа называется «На круги своя (История одной семьи)». Написана еще в 2007 году, но она — для России сегодняшней. Той, что внезапно увидела в сериале о Зулейхе очернение отечественной истории. И это после того, как правда о том периоде открыта, напечатана, ее проходят в школе.
Люди бьются против «пасквиля на советское прошлое» совершенно искренне. Прежде не замеченные ни в людоедстве, ни в его оправдании, известные и с виду приличные люди, ни разу не сталинисты, «лидеры общественного мнения» (ЛОМы) рассуждают «в московских гостиных» и в фейсбуке о коллективизации и спецпоселенцах как о «нашем варианте модернизации», о ГУЛАГе как «наших университетах».
Черт бы с ними, но ныне ни одно решение ни в Москве, ни в регионах не принимается без отслеживания реакций на такие вот медиавызовы, без изучения сиюминутной социологии и ее динамики. Ею, в частности, занимается теперь одна из спецслужб — ФСО, и фиксируемый социологами рост поляризации общества вызван отнюдь не одним коронавирусом и блокадой жизни. А Кремль уже давно не ходит поперек обозначаемых людьми трендов без учета всей этой big data.
Кадр из сериала «Зулейха открывает глаза»
Вы можете поверить в то, что ЛОМы заскучали без духа тюремной баланды, без запаха параши над страной, без зубов овчарки на шее? Ну а что тогда это? Если б то была просто раскрутка сериала, это не стоило бы и пары слов в ответ. Но масштаб и самоотверженность высказываний явно не те. Так, может, это раскрутка не сериала, а высшего руководства страны — на решительность? На суровость? Свита (одна из кремлевских башен) играет короля?
Причины этого чуть не всеобщего возбуждения от «Зулейхи» не столь важны, как сама обнажившаяся картина, сам срез умонастроений. Само желание поднять веки демону. Советская интеллигенция частью уже ушла естественным путем, частью сожрана, и почему в чистом поле не поэкспериментировать? Что может помешать привести Вия? Какие есть преграды? Мораторий на смертную казнь? Конституция? Вот, скажем, сейчас уйти от неопределенности и рыхлости к закону о ЧП кто только ни призывает (правда, как это и кому поможет, абсолютно не ясно). Люди перестанут выходить на улицы? Бизнес сбережет капиталы? Вирус сдастся?
Законы создают для трусов и для тех, кто не может сам сладить со своей жизнью. Оруэлл писал еще в 1945-м (Freedom of the Park), что свобода держится не на законах, а на общественном мнении: например, если большое число людей заинтересовано в свободе слова, она будет существовать, даже если закон это запрещает; если же общественное мнение инертно, несогласное меньшинство будет преследоваться, даже если его защищает закон.
Так что поправки в Конституцию не значат почти ничего, а хай, вызванный «Зулейхой», — почти все.
Римма теперь уже не Галеева — Сазонова. И это реальный человек, и ей столько же лет, сколько Зулейхе в начале книги и фильма, и это реальная история ее семьи.
«Первым погиб старший сын Захир. Его мобилизовали в Белую армию. Когда в дом Мохаммада пришли красные и спросили, почему отец отдал сына, то он сказал, что его не спрашивали. Захир погиб на войне, на которой все защищали свою Россию, забыв, что на самом деле она одна.
Северо-Енисейский регион, где взрослели бабушки Гузели Яхиной и Риммы
Галеевой. Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
В 1927 году мой прадед побывал в Мекке, а по дороге заехал и посетил Мавзолей Ленина. В Мекке он поклонился пророку Мухаммеду и выполнил свой человеческий долг, а в мавзолее увидел того, кому в то время поклонялись все. Вернувшись, продолжил торговлю в лавке, но вскоре из-за высоких налогов занялся крестьянским трудом. Зимой 1930 года это не спасло, и семью раскулачили из-за добротного кирпичного дома и за то, что он держал много скотины. Дом этот до сих пор стоит в Татарстане в деревне Таканеш. Семью сначала выселили в баню, затем погрузили в товарный вагон и отправили в Сибирь. Напомню, это было зимой, в вагоне было холодно, а моей бабушке Мукмине был всего лишь год. Первыми заболели дети, потом появились умершие. На станциях забирали трупы и на вагон давали только ведро воды. В Красноярске умер самый младший сын Хамит. Прадед ночью забрал его из подвала, который был заполнен детскими трупами, и похоронил рядом с бараком.
Всю семью отправили в Северо-Енисейск. Год прошел в тяжелой работе по промывке золота, кормили плохо. Один из сыновей Мохаммада Саид, страдая от голода, подделал продуктовый талон в столовую.
Саида забрали в милицию. Чтоб другим было неповадно, забили насмерть.
Вместе с другими несчастными семью Аксановых отправили в д. Шайтанка Енисейского района. Сначала все спецпереселенцы жили в одном бараке, и лишь тряпичные занавески отделяли одну семью от другой. Но прадед, чувствуя ответственность за семью, не позволял себе впадать в отчаяние: построил свой дом. Работали, не жалея себя. Из-за холода, постоянного недоедания, непосильной работы в енисейской больнице умер третий сын Мохаммада Мирза. Могила его так и не найдена родными. Хоронили как безродного. Да и вряд ли слово «хоронили» уместно в этом случае. Время превращало людей в нелюдей, и поступали они не по-человечески с братьями своими.
Мукмина Галеева. Фото из семейного архива
В Шайтанке была четырехлетняя школа, в ней на отлично училась любимица семьи Сахиб. Но и ей, умнице и красавице, не суждено было выбраться в люди. Туберкулез костей не дал ей возможности закончить школу. Моя бабушка Мукмина закончила четыре класса. Память у нее была отличная, она и в старости помнила наизусть все школьные стихотворения. Дальше надо было ехать в Енисейск, но кто возьмет дочь раскулаченных, да и денег не было на учебники и одежду.
Началась война, но сначала из семьи раскулаченных не забирали. За ударный труд двоих братьев Хабира и Хакима наградили одной парой кирзовых сапог, которые они очень берегли и одевали через день. Затем очередь дошла и до них, и в 1942 году их забрали на фронт. Прадед молился за них по пять раз в день — может, это их и спасло, и братья вернулись живые.
После войны дела в колхозе шли плохо, работать так, как работали в течение всей войны, женщины уже не могли. Стимул «Победа любой ценой» потерял свою актуальность — и силы иссякли. Из деревни люди пытались выбраться, вот и моя бабушка в 17-летнем возрасте взяла корову (досталась ей в приданое), пешком пошла с Шайтанки в Енисейск. Переплавляясь по Тые, чуть не утонула со своим приданым. Но это уже не смогло ее остановить. В Енисейске она продала корову и поехала в Магнитогорск к дяде, который был выслан туда в 30-е годы, уже успел обустроиться на чужом месте и, конечно, сам был готов помочь родным.
В Магнитогорске Мукмина встретила будущего мужа. Стала матерью двоих сыновей и дочери. В Магнитогорске же, прожив до 2000 года, тихо умерла. Сама она возвращалась сюда только на похороны своего младшего сына, а вот ее сын Хамзя приехал сюда на заработки со своей молодой женой в 1981 году, остался здесь. История повторяется, и часто дети проживают жизнь, похожую на жизнь своих родителей. А может, это было предназначено для этой семьи судьбой. Так же, как и Мохаммад, Хамзя открыл свой магазин и живет в Енисейском районе, а я, дочь Хамзи и внучка Мукмины, помогаю, когда могу, в нашем магазине родителям. Теперь Сибирь и моя родина.
Северо-Енийсейский район Красноярского края. Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
Семья моя уже давно пустила здесь корни. В доме моего отца часто собираются родственники и иногда под настроение поют татарскую песню на татарском языке. Я, как могла, перевела ее на русский язык и часто думаю над ее содержанием. Умные слова сильных духом людей. Людей, которые не ждут милостей ни от природы, ни от окружающих, ни от судьбы. У моего народа твердый характер и справедливые законы. Он вынесет все, что ему уготовлено. Вынесет и будет жить.
На сабантуе веселом
Радостью все мы сияли.
Горя тогда мы не знали,
Беды не ожидали.
Но горе с бедою
Рядом ютились,
А мы не знали,
А мы веселились.
На лошади белой верхом
Начальник большой появился.
Вести недоброй
Гонцом он явился.
Сказал нам начальник,
Чтоб с родными местами
Мы попрощались
И к часу ночи в дорогу собрались.
Месяц вышел из-за тучи,
Видно, пришел час прощаться.
Нас проводить в дальний путь
Весь аул наш собрался.
Слезы не спрячешь,
Родные места оставляя.
Никто и не знал,
Что в Сибири нас ожидало.
Северо-Енисейский район. Тепловая электростанция, построенная в 1932 году.
Дрова для нее заготавливали сначала спецпоселенцы и лагерники, затем короткое
время —пленные японцы. Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
И вот, оглянувшись,
Увидел я край свой в последний раз.
Увидел я слезы родных,
Не забыть мне печальных глаз.
Привезли нас куда-то в завод,
Закрыли в доме пустом.
Видно только глаза,
Сияющие тусклым огнем.
Неделя прошла,
Как скот, нас засунули в поезда.
На всех, кто там был,
Дали только воды два ведра.
Кто это видел и пережил,
Тот горе познал сполна.
Мы ехали долго-долго
До станции Бутан.
Что за край нехороший,
Не видать ни птиц, ни зверья.
Только горы кругом
Охраняют эти места.
Мы к воде подбежали,
Но она была так горька.
Ну а горы смотрели молча
Тогда на нас свысока.
Аксанов Мохаммад (Хази)
В жизни случается и так, что герои не только те, которых показывают по телевизору. Даже они не вынесли того, что пережили эти люди, с кем жила Галеева Мукмина. Они все бойцы невидимого фронта, которым, по моему мнению, нужно было ставить памятник при жизни. А может, все-таки главный памятник — в сердце, я и бабушка Мукмина — это одно целое».
Северо-Енисейский район. Тепловая электростанция, построенная в 1932 году.
Дрова для нее заготавливали сначала спецпоселенцы и лагерники, затем короткое
время —пленные японцы.
Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
1948 год. Группа сирот Северо-Енисейского детсада №1.
Фото: Администрация
Северо-Енисейского района Красноярского края
***
Вкратце — о плодах «нашего варианта модернизации» на Ангаре. Там происходит действие не только «Зулейхи», но и «Детей Арбата» — романа Анатолия Рыбакова и фильма, в котором тоже играла Чулпан Хаматова.
Москвичей ссылали в Мозговую (в романе — Мозгову, Рыбаков сам здесь отбывал трехлетнюю ссылку с 1934 года). В свою очередь, перед прибытием ссыльных местных крестьян раскулачили и вывезли из Мозговой, отобрав все, за 130 верст от деревни в чистое поле, к скале Косой Бык. Крестьяне обжились и там, их колхоз «Путь к коммунизму» вскоре стал самым богатым. В марте 1936-го сосланных из Мозговой взяли вновь, никто не вернулся. Уже в наше время саму Мозговую зачистили бригады зэков, сожгли и затопили в 2012 году при воздвижении Богучанской ГЭС. Я был недалеко от этих мест в их последнюю осень, в деревне тогда еще жили восемь семей, собирались зимовать, но то уже была кома, без света — зэки, паля вокруг лес, сожгли и столбы.
Косой Бык затопили тоже. И множество других селений на ангарских террасах и островах, упомянутых и нет в романах и сериалах. Уничтожена отдельная культура, изолированная с еще допетровской Руси, созданная самостоятельной ветвью русских, — переселенцы-поморы пришли сюда в 1665-м. Ангарские кости пошли на ток, ток — на алюминиевые чушки. Этот проект Чубайс назвал «поворотной точкой в развитии русского капитализма». Почти всем каскадом ангарских ГЭС и подвязанной на него алюминиевой промышленностью рулят сейчас советы директоров, согласованные с Минфином США.
Действительно модернизация.
1936 год. Группа руководящих работников Питского золотоприискового
управления.
В это время в городке жила родня Гузели Яхиной.
Фото: Администрация
Северо-Енисейского района Красноярского края
Для чего ссылали московских мальчиков и девочек в Мозговую? Чтобы те не мешали строить новую счастливую жизнь в Москве. Для чего ссылали крестьян Мозговой к Косому Быку? Чтобы те не мешали строить коммунизм в Мозговой. Построили? Прорвались в будущее? Преодолели «вековую российскую отсталость»? В Москве? В Мозговой? В Косом Быку? Для чего были все эти жертвы? Чтобы все ушло на глубину, под воду, в цветущее болото, а в Никосии зарегистрировали очередной десяток офшоров под сказки Суркова о глубинном народе?
В Верхнепашино — откуда писала историю своей семьи Римма Гулеева — я приезжал несколько лет назад в семью Казанцевых — они интересовались, когда их наконец переселят из землянки? Натуральной, из эпохи верхнего палеолита и быта спецпоселенцев, два раза в год подтопляемой — на Новый год, когда Енисей встает, и весной, когда вскрывается. Казанцевы не хоббиты, не кроты, не пьянь, не религиозные фанатики. Не хронические нищие, не те, что лелеют свои проблемы и любят жалеть себя и упиваться своей брошенностью. Рабочие люди, здраво рассуждавшие обо всем, грамотные (в письмах, приведших меня к ним, ни одной ошибки), одетые в чистое, лица чистые, говорили чисто.
Землянка в Верхнепашинино и ее хозяева — Геннадий и Ольга Казанцевы. Фото:
Алексей Тарасов / «Новая»
Сельсовет отделял от землянки затон, они видели друг друга, они все знали друг о друге, землянка и власть. Вся — вплоть до администрации президента, куда Казанцевы тоже безуспешно писали. Дочь Казанцевых работает в Енисейске в роддоме, медсестра палаты новорожденных. Ее муж — диспетчер районных электросетей, двое детей. Благо хоть они отсюда выбрались.
Ну да, наш вариант модернизации: рядом с землянкой, между Верхнепашино и Енисейском — военный городок «Полюс», откуда управляют спутниками, отдельный командно-измерительный комплекс, самый загруженный в Главном испытательном космическом центре им. Германа Титова. Войска воздушно-космической обороны. Недавно здесь же возвели в рамках обновления системы предупреждения о ракетном нападении радиолокационную станцию нового поколения.
И бабушка автора «Зулейхи» Гузели Яхиной, и бабушка Риммы Галеевой взрослели, сосланные со своими семьями, в Северо-Енисейском районе. Нынешний его глава Ишмурат Гайнутдинов родился в семье спецпереселенцев из Казани в 1944-м на том самом руднике Аяхта, где жили и трудились родные Гузели Яхиной. Гайнутдинов — безусловный рекордсмен среди долгожителей во власти — с 1984-го председатель исполкома райсовета, потом первый секретарь райкома, и далее с перерывом (1990–1996) бессменный глава. Образованный в 1932-м, теперь это главный в России золотодобывающий район. Он, конечно, уже не только «цвета времени и бревен», появились здесь пятнами и другие сущности.
Заседание Северо-Енисейского райкома комсомола. Фото: Администрация
Северо-Енисейского района Красноярского края
Один только штрих: после войны сюда на прииски треста «Енисейзолото» привезли японских военнопленных. Работали те в основном на заготовке дров. И уже в 1946-м эти лаготделения закрыли — не из-за повальной смертности, а из-за нерентабельности. Причинами смертей в актах названы низкие, до минус 60, температуры, тяжелые условия работы в лесу, при снеге до полутора метров, а также отсутствие у основной массы навыков к тяжелому физическому труду.
После вывоза баржами выживших японцев на их место и на тот же лесоповал завезли советских зэчек, те справлялись.
Сейчас тут чуть уже не километровые в глубину карьеры в виде античных амфитеатров, китайские экскаваторы черпают по 80–100 тонн породы. Два раза ковш опорожнить — кузов 220-тонного самосвала полон, они ползут по полкам, вывозя породу, самосвалы с колесами в полтора человеческих роста, каждый грузовик стоит 3 млн долларов. А на всех легковушках в поселке Еруде — мигалки, ездят кавалькадами, и тебе никуда не проехать, никакой иной власти, кроме власти корпорации, и никаких иных форм жизни. Курить на ходу нельзя и вообще нельзя вне курилок — это в тайге-то. Всюду шлагбаумы и охрана, только овчарок не хватает, только чипов, вставленных в головы.
Модернизация — до полной невменяемости. Отравленные реки и тайга, мертвая, без зверей, птиц, рыб. Деревни, что строили спецпоселенцы, поля, что они отвоевывали у тайги, — сожжены и затоплены. Теперь — вахты и гастарбайтеры. Поножовщина на пустошах и стрельба. Пока зимники и ледовые переправы не закрылись, лес-кругляк вывозят 24 часа в сутки, сдвоенные лесовозы, колоннами, целыми автопоездами, водилы в две смены.
Семья Риммы Сазоновой. Фото из семейного архива
Я нашел Римму. Хотя родители ее три года назад вернулись на родину, она из Сибири не уехала. Теперь — Сазонова. Как у бабушки Мукмины, у нее двое сыновей, еще дочь нужна. «Сестры сериал смотрят, говорят мне: не было такого. Как не было? Кто так говорит — в Сибири не бывал. В Енисейском районе очень много таких семей».
Ну да, основной неотразимый аргумент против «Зулейхи» звучит так: мне бабушка рассказывала, все было не так. А тут ведь еще и не так было, и бабушка как раз и рассказывала, но — «не было такого».
Старший сын Риммы в пятом классе и пишет сейчас работу о прапрадеде, пропавшем без вести в Сталинградской битве. «Это о папином дедушке по другой линии, — рассказывает Римма. — А руководитель у сына тот же, что была у меня, — Галина Павловна Сукнасян».
Алексей Тарасов
Обозреватель
Новая газета 24 апреля 2020