Отголоски прошлого
Сталинщина чем страшна: не только арестами и расстрелами, она еще и горе распространяла, ломала судьбы людей, оставшихся в живых, рушила семейные связи. В истории одной из семей Ермаковского района произошла трагедия, виной которой стал все тот же молох политических репрессий.
У Алефтины Александровны Ольгиной (с. Ермаковское) хранится фотография, доставшаяся от мамы, Марии Константиновны Вохминой (девичья фамилия Меткижекова). С фото 1936 года на нас смотрят ее старшая сестра Анна с мужем Михаилом. Обоим по девятнадцать лет. Оба молоды и красивы, оба полны радужных надежд, которым, увы, не суждено было сбыться. Жизнь того и другого оборвется в 1937-ом: Анна покончит самоубийством, Михаил погибнет при неясных обстоятельствах…
После школы Анна Меткижекова училась в Минусинском медучилище, но когда начались практические занятия в морге, не выдержала этих посещений и оставила учебу. Потом окончила курсы машинисток и стала осваивать новую специальность. В Минусинске же встретила свою судьбу – Михаила. Вышла за него замуж. Однако прожили супруги вместе недолго: он уехал служить на Дальний Восток, а она вернулась к родителям в хакасский районный центр - село Аскиз. Уверены были, что расстаются лишь на время. Перед отъездом сфотографировались, чтобы легче перенести разлуку.
В Аскизе Анну как партийную, грамотную и хорошо владеющую печатной машинкой взяли на работу секретарем-машинисткой и делопроизводителем в организационный отдел райисполкома. Через нее проходило много документов, в том числе и секретных. Какие-то из них она печатала, какие-то отправляла, какие-то получала и регистрировала… Проработала не больше года и летом 1937 года без объяснения причин кому бы то ни было наложила на себя руки - застрелилась. Застрелилась из винтовки, которую ей в свое время подарили за первое место в стрелковых соревнованиях.
Сделала это тогда, когда отец был на покосе, мать у родственников, а дома оставались только младшая, двенадцатилетняя сестра Маша и двухлетний брат Толик. Перед этим написала прощальное письмо мужу на Дальний Восток, запечатала конверт и попросила сестренку отнести письмо на почту. Когда Мария вернулась, дверь в комнату Анны была изнутри накрепко закрыта, оттуда доносилась игра на гитаре и пение сестры сквозь слезы.
Маша попыталась открыть дверь, но не смогла.
- Аня, ты почему закрылась? Открой дверь,- стала уговаривать она сестру. И услышала в ответ:
- Уже поздно!
И раздался выстрел винтовки…
Как потом выяснилось, пуля попала прямо в сердце. И это понятно: ведь Анна была одновременно и метким «ворошиловским» стрелком, и медиком. Она все заранее продумала и даже приготовила себе одежду к похоронам: на плечиках за занавеской висело чистое, отглаженное светлое платье, шарф к нему и туфли.
А дверь взломали с большим трудом: оказалось, что ее держала, просунутая в ручку кочерга, накрепко обмотанная полотенцем...
Марии запомнилось, как после самоубийства сестры, в доме долго шел обыск, все было перевернуто вверх дном. Искали, видимо, какие-нибудь секретные документы, которые она могла принести в дом. Ничего не нашли.
Эта беда случилась, когда счастье, казалось, уже было совсем близко - Михаилу,
отслужившему год, разрешили пригласить на место службы жену. Они уже
договорились, что она к нему приедет, уже были собраны вещи в дорогу. Но… ее
почему-то с работы не отпустили. И, похоже, там произошло еще что-то, чего она
не смогла пережить и покончила с собой. Она могла печатать и читать страшные
документы, которые приводили в шок. Хотя бы те же, спущенные из Москвы
шифровки-распоряжения об увеличении лимита на расстрелы так называемых врагов
народа. Или видеть расстрельные списки со знакомыми ей именами жителей Аскиза.
Никогда ни с кем о своей работе она не говорила. И потому, что была очень
ответственной (все работающие с секретными документами давали расписку о
неразглашении тайны). И потому, что боялась. И не столько за себя, сколько за
близких – одно неосторожное слово или высказывание могло навлечь беду на ее
родных. Поэтому все держала в себе. Поэтому посоветоваться, да и просто
поговорить, чтобы облегчить душу, ни с кем не могла. Поэтому и из жизни ушла
молча, не оставив даже записки.
А могла ли она поступить иначе? Представьте на миг себя на ее месте. Вы знаете, что знакомых вам жителей соседних улиц , которые здороваются с вами при встрече, ждет арест и расстрел, а предупредить и спасти их вы не можете — сами окажетесь врагом народа со всеми вытекающими последствиями да еще и всю семью свою поставите под удар. Но и знать, носить в себе жуткую правду, смотреть обреченным людям в глаза, у вас тоже больше нет сил...
Вот и получается, что это был единственный выход в ее ситуации. Она не запятнала себя злодеянием, осталась порядочной по отношению ко многим невинным людям и в то же время не нарушила партийной дисциплины, данного слова о неразглашении тайны. Это мужественный поступок для двадцатилетней женщины.
Родители безумно любили Анну, души в ней не чаяли, очень гордились ею. Была она красивой, начитанной, интеллигентной. Хорошо играла на гитаре и пела. Умела со вкусом одеваться: глядя на нее, даже нельзя было подумать, что она из простой семьи. Односельчане уважали Анну и, несмотря на ее молодость, обращались к ней по имени-отчеству. Хоронить ее вышло все село...
Отец с матерью очень тяжело переживали смерть любимой дочери. Оба неоднократно пытались повеситься, но их каждый раз спасали от петли, долго с ними отваживаясь. Мать так много плакала, что совсем ослепла. И неудивительно. Когда человек погибает на войне или от болезни, это тяжело, но предсказуемо. А когда родное дитя уходит из жизни неожиданно, в расцвете лет, это страшный удар, который трудно перенести. Казалось бы, все у дочери складывалось хорошо. Была здорова, красива. Получила, как им думалось, хорошую работу, вышла замуж по взаимной любви. Они с нетерпением ждали внуков, мечтали, как будут нянчиться с ними. И вот все в одночасье рухнуло…
Муж Михаил до конца не мог поверить в смерть жены. Когда получил от нее письмо,
прислал ответное, что не верит ее прощальным словам, что она просто-напросто его
разлюбила, нашла другого. Не поверил и родным, сообщившим ему о смерти Анны.
Убедился в их правоте, лишь тогда, когда получил фотографию с похорон любимой.
Кстати, и сам Михаил вскоре погиб при странных обстоятельствах. Поехал в Аскиз,
чтобы узнать подробности случившегося с женой, но так и не доехал до места.
Сообщали о якобы несчастном случае, который произошел с ним. Не исключено, что
его могли «убрать» за излишнее любопытство…
Причина добровольного ухода из жизни Анны Константиновны Меткижековой (фамилию по мужу родня не помнит) навсегда останется загадкой для ее родных и близких. Думается, что ее судьба при любом раскладе была бы трагичной. Если бы она не сама ушла из жизни, ей рано или поздно «помогли» бы это сделать. Она слишком много знала, а в те страшные годы свидетели были не нужны.
Трагические события репрессий были роковыми не только для тех, кто непосредственно попадал в тюрьмы, ссылки и шел под расстрел, они ломали судьбы родственников, оставшихся в живых. Так случилось и здесь. Родители Анны лишились здоровья, надломились, потеряли всяческий интерес в жизни.
Много претерпела и младшая их дочь Маша. Не будь этой трагедии, возможно, у младшей сестры жизнь сложилась бы иначе. Ей, ученице пятого класса, пришлось тогда бросить школу и пойти работать в 13 лет, заменив потерявшую здоровье мать-доярку. Девочка взяла всю группу ее коров и обслуживала животных наравне со взрослыми. Можно только догадываться, чего ей это стоило. А ведь на ее детских плечах еще лежали домашнее хозяйство, уход за младшим братом и больными родителями. Так со смертью старшей сестры закончилось и детство младшей.
Со временем Мария села на трактор, после него – на комбайн. Не удивительно, что в годы войны она успешно освоила боевую технику и стала водителем пулеметной установки. Мария Константиновна воевала на Дальнем Востоке на границе с Японией, была награждена боевыми и юбилейными наградами.
Каждую осень, в день памяти жертв политических репрессий, сестры Алефтина Ольгина и Оксана Бурминова вспоминают не только своего деда Ивана Андреевича Вохмина, расстрелянного в городе Минусинске в 1931 году, но и свою тетю Аню, оказавшейся, по сути, жертвой Большого террора.
Лариса Голубь,
председатель Ермаковского отделения союза реабилитированных Красноярского края
На снимке: Анна Константиновна с мужем Михаилом,1936 год; Мария Константиновна, 50-е годы (фото из семейного архива).
Нива (Ермаковское) 29.10.2020