История, овеянная легендами, об одной паре российских немцев Эту историю прислал в редакцию автор «МНГ» Олег Ивченко из Красноярского края. Случилась она в августе в 1990-х, с тех пор обросла разными домыслами и подробностями. Каждый ее пересказывает по-своему. Олег Ивченко попросил подчеркнуть, что это его версия.
В одном из семейных архивов односельчан автору удалось найти фотографию, на
которой
Шварцпедер еще молодой. В руках у него гармонь
Среди русских немцев из мира моего детства был один незабываемый персонаж по прозвищу Шварцпедер. Не знаю, как Schwarzpeder переводится на литературный немецкий и переводится ли вообще, но у немцев, сосланных в село Пировское Пировского района Красноярского края, это прозвище дословно означало «Черный дед».
Его имя я сейчас уже и не вспомню. Вообще о нем не много помню. Проживал он по улице Пионерской, очень сильно любил выпить, был отцом другого одиозного немца по прозвищу Порозик, который любил выпить еще больше. Работал в районной больнице разнорабочим, но имел талант чинить дефицитный в то время товар – валенки, отчего всегда имел в кармане достаточно денег на «путилька».
Верной женой Шварцпедера была бабушка Лиза. Наверное, чтобы строже блюсти своего лихого мужа, она тоже работала в больнице, но на должности санитарки.
Начало 1990-х было очень слож- ным временем для селян. Зарплату тогда еще платили вовремя. Вот только купить на нее было нечего. Дефицитом было всё, кроме денег. Поэтому жили Лиза и Шварцпедер, как и все в то время, натуральным хозяйством. Держали свиней и корову, летом заготавливали на зиму грибы и ягоды. Последние, кстати, всегда имели двойное назначение. Из них делали варенье, которое по весне, если не использовалось, становилось основой для ароматных настоек и браг всяких цветов и вкусов.
Понятно, что пропустить такой ответственный сезон, как сезон сбора малины, Шварцпедер не имел никакого морального права. Поэтому с приходом очередного августа, прихватив с собой два пустых ведра и «путилька», чтобы деду было не скучно, пожилая чета отправилась собирать малину на Скакун.
Скакун – это название малинника. Не знаю, почему это место назвали Скакуном,
но находилось оно от самого Пировского очень далеко. Идти до него
нужно было километров тридцать по лесной дорогe, отбиваясь от полчищ сибирских
комаров, которые наперекор матам на
немецком и русском языках всё
равно очень больно и настойчиво кусали.
Однако прошедшего долгий путь до Скакуна ждала большая награда. На площади 5 кв. км простирались сплошные заросли крупной и сладкой лесной малины, ведро которой при желании и соответствующих навыках набиралось за 1,5–2,5 часа. Кустарник был достаточно высоким (немногим выше человеческого роста), поэтому сбору этой ягоды не мешал летний зной. Этим Скакун и привлекал Шварцпедера и Лизу.
Современного человека расстояние в 30 км приводит в неописуемый ужас, но для русских немцев, переживших депортацию, самые тяжелые и грязные работы послевоенного времени, такое расстояние было вполне посильным. Поэтому, отправившись в путь в 4 часа утра, ягодники к обеду достигли Скакуна.
Семейная чета пообедала взятыми из дома припасами. По случаю успешного достижения цели назначения была открыта заветная «путилька», очевидно, выполнявшая не последнюю роль в структуре мотивации Черного деда при этом марш-броске. Престарелые немцы привязали ремни к ведрам, чтобы вешать их на шею для удобства сбора, и стали обирать кусты малины. «Путилька», конечно же, осталась у Шварцпедера, что было по-немецки практичным решением. Во-первых, глубоких карманов, куда могла поместиться самогонка, в женской одежде нет. Во-вторых, лишний предмет, за которым приходилось бы постоянно возвращаться, явно бы мешал Лизе быстро собирать малину, ну и в-третьих, Шварцпедер, не отличавшийся устойчивым характером, мог заскучать и вообще бросить это немужское занятие. Чтобы не собирать ягоду на одном месте, муж и жена разделились, отойдя друг от друга на незначительное расстояние.
Кто хоть раз собирал малину в лесу в августе, тот знаком с умиротворенностью этого процесса. Тень кустов, закрывающая человека от знойного марева, ласкающий слух шелест леса и листьев малины, монотонное жужжание насекомых и сладкий запах спелой ягоды располагают к возвышенным мыслям о бытии, а при их отсутствии – ко сну.
Наверное, поэтому несколько раз за час приложившийся к «путилька» Шварцпедер заснул, так и не собрав даже половины десятилитрового ведра.
Проснулся дед уже на закате солнца. Поправил голову двумя-тремя глотками и стал звать бабушку Лизу на двух знакомых ему языках. Но та не отозвалась. Он дошел до того места, где они вдвоем начали собирать ягоду, но и там никого не было. Начинало темнеть, поэтому Черный дед решил, что его жена уже ушла, и отправился в сторону лесной дороги, ведущей к дому.
Утро в Пировской районной больнице началось необычно. На работу Шварцпедер пришел один, без жены, чем не на шутку расстроил узнавшего об этом на планерке главного врача. Единственный разнорабочий в больнице был очень нужным человеком, но все знали, что без присмотра жены работать Шварцпедер не будет, так как неизбежно будет пить.
Главный врач вызвал Шварцпедера
в кабинет и спросил: «Ну
как здоровье жены?»
На что тот ответил, что не
знает, так как дома она не
ночевала.
Ответ Шварцпедера сильно развеселил главное лицо больницы, поэтому он спросил: «Чего, дед, к другому ушла, что ли?»
«Нет, – спокойно ответил Шварцпедер. – В лесу осталась».
«Как в лесу?» – с удивлением спросил главный врач.
«Так за ягодой ходили. Она и осталась», – с непрошибаемо холодным спокойствием и сильным немецким акцентом ответил Шварцпедер.
«Да ты чего говоришь такое?! – возопил главный. – Ты же еще трезвый вроде пока чтобы мне врать! А ну давай рассказывай, что случилось».
Из рассказа Шварцпедера Светлицкий – такой была фамилия главного врача больницы – понял, что его санитарка Лиза потерялась в лесу, поэтому тут же позвонил в милицию, пожарную часть, райком партии, исполком райсовета, местную комсомольскую организацию и еще несколько учреждений с просьбой организовать поиск своей заплутавшей в лесу сотрудницы.
Поиски начались в этот же день. В них приняли участие все организации и тогдашние общественные объединения Пировского района, включая охотобщество, отряд пионеров с горнами и барабанами и поселковый женсовет.
Весь день на территории малинника и на значительном расстоянии за его пределами раздавались выстрелы ружей, звучали звуки пионерских горнов и барабанная дробь. Была надежда, что бабушка Лиза услышит их и выйдет навстречу людям.
В процессе поискового запала кто-то из искавших пропавшую вдруг задался вопросом: «А где же сам Черный дед?» Тут же выяснилось, что его никто и не видел после начала поисков.
Уже смеркалось, и руководителями поисковой группы, которыми, конечно же, являлись милиционеры, было принято решение идти назад к автобусам. Рядом с автобусами поисковики с удивлением обнаружили сидящего на пне Шварцпедера. Вместо того чтобы искать свою жену, он с невозмутимым видом курил свою набитую терпким табаком трубку.
Первым со словами укора на деда набросился главный врач, тоже принимавший участие в поисках: «Ты что же, дед, совсем мозги свои пропил? Весь район тут с ног сбился в поисках твоей жены, а ты сидишь и куришь!»
На что Шварцпедер по обыкновению с невозмутимым спокойствием и сильным немецким акцентом ответил: «А чего ее искать-то? К зарплате сама придет…»
Всеобщее порицание присутствующих и гневная речь председателя женсовета были ему ответом.
В конце концов собравшиеся приняли решение, что дед тронулся умом от горя. Его отвезли домой, а бабушку Лизу искали еще два дня, но без него.
Бесконечна и опасна сибирская тайга. Она щедро одаряет местных жителей своими богатствами, но и жизней забирает много, поэтому по истечении трех дней безрезультатных поисков было принято решение их прекратить. Бабушку Лизу пропавшей без вести не признавать и считать мертвой, так как выбраться из великого множества квадратных километров хвойной тайги самостоятельно у нее не было ни малейшего шанса.
Условные похороны были назначены на 16 августа, так как 15 августа Пировская районная больница получала зарплату и могла помочь Шварцпедеру в проведении необходимых в этом случае ритуальных мероприятий.
15 августа после обеда у окна кассы в коридоре больницы выстроилась традиционно большая очередь сотрудников, ожидавших приезда из банка кассира с деньгами. Ожидание было долгим, поэтому люди активно обсуждали пропажу пожилой добродушной немки, часто путавшей в разговоре русскую и немецкую речь, дальнейшую судьбу Шварцпедера, который теперь должен был спиться вконец и вскоре отправиться за своей женой на тот свет, и, конечно же, размер суммы средств, которую каждый должен был вложить в завтрашнее ритуальное мероприятие.
Кассир с чемоданами денег и сопровождающим милиционером появился только в половине пятого вечера.
Очередь напряженно затихла в ожидании заветной выдачи денег, как вдруг вместе со скрипом открывающегося окна кассы где-то в конце очереди раздался всем знакомый голос, произнесший на немецком языке: «Wer ist der latzte?» С послесловием на русском: «Еле успела!»
Бабушка Лиза и Шварцпедер прожили еще долгую семейную жизнь и в конце 1990-х, как и многие русские немцы, переехали вместе с сыном и невесткой в Германию в поисках лучшей жизни.
Образы этих людей постепенно растворяются в моей памяти, но их история навсегда сформировала в моем сознании установку: никто не знает свою жену лучше, чем муж, и в дела любой семьи, кроме своей, никогда не стоит заглядывать.
P.S. Пока искал фотографии Шварцпедера, узнал, что его настоящая фамилия была Рихтер, а звали его Отто.
Московская немецкая газета № 15 (622) август 2024