Управление образования администрации Богучанского района
МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
МАНЗЕНСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА №16
Выполнил: ученик 10 кл. школы №16
Богучанского района, п. Манзя
Косов Максим Евгеньевич
Руководитель: учитель истории
школы №16
Розенбаум Людмила Алексеевна
п. Манзя 2007г.
1. И.В. Лоткин «Прибалтийская диаспора Сибири: история и современ-ность.
Издат. Омск 2003 год.
2. Г.Д. Щпилько «Малая родина» ч.2 Богучаны 2000 год.
3. Л.В. Малиновский «История советских немцев в современной историографии ФРГ».
т. Вопросы истории. 1991г. № 2-3. стр.240-241.
4. И.Ф. Бугай «Правда о депортации чеченского и ингушского народов».т. Вопросы
истории. 1990г. №7. стр.33-34.
5. Советский энциклопедический словарь. М. «Советская энциклопедия» 1989г.
Стр.379.
В работе «Депортация глазами очевидцев» сделана попытка осветить вопросы истории насильственного переселения граждан СССР в 40-е годы.
Лишения в пути и на новом месте проживания. Отношение власти к переселенцам, как к потенциальным предателям, хотя они просто были людьми национальности врага: немцами, финнами, прибалтами, поляками и др. Лишения и непосильная работа не сломила людей. Прослежены судьбы после реабилитации.
В работе есть приложения: фотографии, видеосюжет, справки о реабилитации.
1. Причины взятия этой темы.
2. План Советского правительства по отношению к инонациональностям накануне ВОВ.
3. Начало депортации немцев, финнов, прибалтийских народов. Секретность.
Внезапность.
4. Дорога за Урал. Лишения физические и моральные. Вагоны товарные, голод,
болезни, смерти.
5. Непосильная работа на поселении.
6. Ограничение свободы- отмечаться в комендатуре, уйти с работы из-за болезни,
отсутствие соответствующей одежды- нельзя, иначе наказание в виде тюремного
заключения.
7. Изменение отношения населения к спецпоселенцам: от прозвища «фашист» к
дружбе, созданию смешанных браков.
8. Судьбы спецпоселенцев. Хорошие воспитанные дети, отмеченный наградами труд,
память о несправедливости, которую пронесли депортированные.
9. Подобные действия преступны, должны наказываться и их не должны ни в одной
стране. На страже этого должно стоять все человечество. Можно квалифицировать
геноцидом.
Россия, никогда не была государством одной нации. Проблем у многонационального государства много. Они особенно обостряются в переломные моменты истории. В учебниках истории - России тема террора 40-50- годов по отношению к инонациональностям объясняется активизацией национального движения, предательством части населения, а что было на самом деле? Почему на берегах Приангарья появились финны и немцы, литовцы и латыши, корейцы, китайцы, поляки и евреи.
Наша исследовательская группа поставила цель:
1.Выяснить, откуда и почему были депортированы наши предки,
2. Через судьбы людей лучше узнать историю своей родины и оценить действия
государства..
Объектами исследования стали жители поселков Манзи, Каменки и Пинчуги Богучанского района Красноярского края.
Годы Великой Отечественной войны для СССР ознаменовались не только беспримерным напряжением всех государственных и народных сил в смертельной, но победительной схватке с бесчеловечным и могучим агрессором, но и целой серией актов несправедливости, дискриминации и репрессий по отношению к части собственного населения.
Классическим примером этого являются так называемые «наказанные народы». Официальной версией применения к отдельным народам тотальных депортаций являлось или возмездие за совершенное ими «предательство», или избавление их от соблазна его совершения. Собственно говоря, превентивные депортации – это наказание даже не за потенциальное предательство а за «принадлежность к национальности с зарубежными соплеменниками, которой ведется или может вестись война».
Еще до начала войны, 23 июня 1940 года Берия издал приказ о переселении граждан инонациональностей. Директива называлась «План мероприятий НКВД по этапированию, расселению и трудоустройству спецконтингентов, высылаемых из Литовской, Латвийской, Эстонской и Молдавской ССР».
Идея правительства убрать подальше всех, кого побаивались или кому не доверяли, принадлежность к национальности, а не за потенциальное предательство. Подобные планы были и у гитлеровцев. Земли принадлежащие немцам, должны были стать базой для немецкой колонизации Украины и Крыма. Немцев Поволжья предполагалось переселить на Украину или в Прибалтику. Всех немцев на захваченных территориях гитлеровцы брали на учет. Они понимали, что молодое поколение немцев СССР было не готово к сотрудничеству с Германией. По распоряжению Гиммлера от 16 февраля 43 года, советские немцы, оказавшиеся на оккупированной территории, подлежали аресту и заключению в концлагерь, если отказывались от принятия германского подданства. 600 тыс. немцев Украины и Крыма должны были быть переселены, а их земли подлежали передачи новым германским колонистам. Транспорты немцев переселяемых на запад «сопровождались» отрядами эсесовцев, советские немцы на новых местах были сначала заключены в лагеря, подвергались наказаниям, все мужчины были мобилизованы в армию.
В СССР из 1,5 млн. немце переместили 1,2 млн. со всех районов проживания, по мере того как приближалась к тем местам война. 28 августа 1941 года в составе центрального аппарата НКВД был образован Отдел спецпоселений, создавшийся исключительно для приема и размещения перемещаемых немцев. И в тот же день вышел известный Указ ПВС «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья»
Не знали депортируемые, что уже существовали оперативные тройки НКВД (начальник милиции, секретарь райкома партии, начальник НКВД), которые составляли графики подачи вагонов, места приема и посадку переселенцев, не могли объяснить Лихтенвальд Я.Я., Шеффер И.Я., Швабенланд А.И., Швабенланд К.К. почему в их поволжские немецкие области пригнали мобилизованных женщин с Западной Украины, с Западной Белоруссии, для работы на фермах и полях.
Из воспоминаний Мутовиной (Шеффер) Ирмы Яковлевны «Нам приказали выйти за деревню, построиться. Мы смогли взять с собой еду- сало, хлеб и одела нас мать тепло, хотя было 1 сентября – зачем, куда собирали? Взрослые думали, что расстреливать. Накануне были налеты фашистской авиации».
Практически сразу же вослед за Указом от 28 августа власти приступили к аналогичным репрессиям против немцев в других регионах страны. Первой в этой «региональной» серии стала операция по немедленному переселению немцев и финнов из Ленинградской области. Подавляющее большинство тут составляли финны(89 из 96 тысяч человек). Переселили их из Ленинградской области в Красноярский край и Новосибирскую область. Финны при этом считались административно-высланными, и лишь после 29декабря 1944года они были поставлены на учет как спецпереселенцы.
Каява Семен Иванович, ссыльный из Ленинградской области деревня Кирполе, финн, рассказывал: «В нашей деревне жили представители разных национальностей, но выбирали и высылали только немцев и финнов». До высылки в каждом колхозе, городе составляли карточки на каждую высылаемую семью с учетом всех ее членов. Немки бывшие замужем за русскими могли остаться дома, однако часто бывало, что дочь уезжала вместе с родной семьей.
Угоняли людей, а те не знали, кто хлеб из печи вытащит, скот пригонит с лугов и уберет хлеба, которые уродились в том году необыкновенно хорошие.
Существовали Государственные задания по депортации: к началу 1942 года на поселении числилось более 1 млн. 30 тыс. немцев. Местом их поселения определили: Красноярский и Алтайский край, Новосибирская, Кемеровская, Томская области. Депортируемых, селили, в основном в деревнях.
Дорога была долгой, сначала пешком до железнодорожных станций, потом в товарных вагонах ехали по месяцу.
В вагонах были сделаны двухъярусные норы, посредине стояла печка-буржуйка, теснилось по 50 человек. Каява С. И. рассказал: «Ведро толченой картошки и бутылка растительного масла, влитая мамой, была единственной нашей едой. Сразу за паровозом было 3 открытые платформы, туда несли из первых вагонов умерших, остальных умерших от голода и болезни, оставляли на остановках у заборов. Когда отходил состав, белели у дорог тела близких людей». У него остались лежать у дороги два деда. Остановки делали на маленьких станциях. Старосты вагонов разрешали выйти одному из семьи, чаще всего матерям. Понятно, что редкая мать бросит своих детей. На остановках меняли одежду: то что второпях было одето, уходило за картошку, свеклу, морковь и что-нибудь съестное.
Мартынкайнен Ольга Андреевна, финка, семья которой, была выслана из блокадного Ленинграда, проживающая ныне в поселке Пинчуга, вспоминает: «Я была совсем маленькая, когда нашу семью выслали и меня могли бы съесть, хорошо, что бабушка вовремя вернулась и отобрала у какой-то женщины, которая тащила меня в другой вагон…»
Наверное, были случай каннибализма, Каява С. И. вспоминает: «Первая остановка была в Свердловске: разрешили помыться, то ведро толченой картошки, что брали с собой, давно закончилось, одежды на обмен не было. Солдаты принесли в вагоны большие баки с тестом, и каждой семье выдавали комок теста и зачем - то посыпали горстью муки. Потом семьи пекли на печке лепешки».
Ехали в никуда. Неизвестность давила. На вопросы взрослых: «Куда везут?» ответов не было. Хотя уже заранее были определены пункты поселения. Финнов в марте 1942 года выслано около 3,5 тыс. семей в Красноярский край и Иркутскую область. В Красноярске спецпереселенцев поместили в бараках на правом берегу Енисея, которые были для заключенных. Никому, никуда не выходить. Окна были в решетках. Двери на ночь закрывались, стояла охрана.
Летом 1942 года от п.Стрелка, что на Енисее, потянул колесный пароход «Вейнбаум», закрытые баржи вверх по Ангаре.
За долгую дорогу перезнакомились, хотя говорили на разных языках, дети не знали русского, женщины тоже плохо говорили по-русски, но поддерживали, ободряли друг друга. Пароход останавливался у деревень, сопровождающие называли фамилии и на берег сходили по 2-3 семьи.
В Каменке семьи Шеффер, Винтер, Бенгель, Швабенланд поселили в двух пустующих бараках, летом там раньше жили рабочие МТС. Семьи Каява, Цых, Дарлингер – остались в Иркинеево. Поместили их в бывший конный двор. Щели залепили глиной, посредине поставили печки. Семьи ютились по углам. Было так холодно и голодно, что начали умирать маленькие дети. Особого имущества ни у кого не было. А мать Каявы взяла с собой швейную машинку, но шить на ней не пришлось – машинку обменяли на 3 мешка картошки. Все на новом месте было необычным: положение спецпоселенца, ангарцы - в черных сетках на лицах, женщины, курящие и в штанах.
Времени на устройство и отдых не было. Еще в Красноярске, почти из всех семей, мужчин и парней забрали в трудармию, «бойцы» которой направлялись для трудоиспользования в районы, как правило удаленные от мест учета их семей на спецпоселении. Трудармейцы организовывались в рабочие батальоны с лагерным режимом и продовольственными нормами ГУЛАГа. Смертность трудармейцев была выше, чем просто на спецпоселении, хотя и оставленным без них немцам-старикам, женщинам и детям приходилось очень тяжело в полуголодных колхозах и лесозаготовительных поселках. Женщины, подростки, девушки должны были работать в лесу, на лесозаготовках. Идти на работу было не в чем, но это не могло быть предлогом для отказа от работы. За неявку по мобилизации, отказ от работы или саботаж карали сурово. У местных жителей просили, лежащие на полах и хорошо вытертые шкуры, чаще собачьи. Женщины шили на работу из них безрукавки, теперь и они стали ходить в штанах, юбках из холста. Зимы стояли суровые.
На каждого работающего существовала норма. Ирма Яковлевна Мутовина (Шеффер), Каява С.И., Швабенланд А.А вспоминают: «100м3 напилить лучковой пилой, разделать по 5,5 метра и вывезти из лесосеки , в плохой одежде и голодному и мужчинам было бы трудно, а это делали подростки и женщины».
Норма хлеба на работающего была 600 гр., а на иждивенца и ребенка 400 гр. и она часто менялась не в сторону увеличения. Как вспоминает Семен Иванович Каява: «В глазах от постоянного недоедания было темно, а еще одолевали вши».
Местное население тоже не понимало, за что их выслали и называли «фашистами», а когда начали работать вместе, то увидели трудолюбие, честность несчастных людей. Часто вечерами, сибиряки ,чтобы никто не видел, приносили сецпоселенцам еду, старые валенки, вещи. Чем могли - помогали.
Уйти из деревни куда либо, или уйти домой с работы – потому что порвалась вся одежда и заболел, было нельзя. Старшая сестра Ирмы Яковлевны Мария, заболела и пришла домой ,за это была осуждена на 6 месяцев тюрьмы .Отбывала наказание на станции- Решеты. Раз в месяц из Артюгино, в Манзю, Камеку, Пинчугу приезжал представитель комендатуры, который отмечал наличие всех депортированных. Вести с фронта узнавали раз в неделю из газеты и из рассказов, пришедших по ранению фронтовиков.
Молодость брала свое и вечерами молодые люди из местных и спецпоселенцев собирались в клуб е-это было и на Зергулее, Каменке, Иркинеево, играли на балалайках, мандолинах, пели песни, те, что выучили здесь и свои - национальные. Ребятишки быстро научились говорить по-русски, почти все пошли в школу.
Положение изменилось тогда, когда умер Сталин, радовались, но паспорта получили не сразу, а только в 1956 году. Возвратиться на родину могли далеко не все, так как у большинства не было жилья, оно разрушено было войной, занято другими людьми , практически не осталось родственников в родных местах, а представители старшего поколения умерли в трудармии , либо на спецпоселении. А самое главное, не было официального признания руководством государства о не законности массовой депортации в годы войны.
Прошло много лет, на основании ст. 16 закона РФ от 18 октября 1991 года «о реабилитации жертв политических репрессий» реабилитированы все, кто был депортирован в 40-е годы. Удары пришлись по собственным гражданам, национальность которых совпадала с нацией врага. Нас удивляет, ущемленные в своих правах люди не потеряли чувство собственного достоинства, очень хорошо трудились на благо Родины, которая была так несправедлива, негуманна к миллионам своих граждан.
Судьбы жертв политических репрессий сложились по-разному.
Семен Иванович Каява стал одним из лесозаготовителей поселка Манзя, награжденных за долголетний и безупречный труд в 1967году высшей наградой СССР- Орденом Ленина. Вся его жизнь была заполнена работой, в лесоучастках и леспромхозах Артюгино, Манзи, Каулеца. Сплавлял лес молем и плотами до поселка Стрелка, где были лесопилки В 1963 году из Манзи, куда отправили работать, впервые уехал в отпуск к родным. Но не остался в Ленинградской области, его тянуло на берега Ангары, здесь его ждала семья. Финский язык Семен Иванович забыл, не с кем было разговаривать, своих детей, к сожалению, не научил, когда сам еще помнил язык. У него четверо детей , семь правнуков , в этом году ему исполнилось 80 лет, живет у сына Александра Семеновича в нашем поселке.
Ольга Андреевна Бурлуцкая (Мартынкайнен) проработала мастером в Пинчугском леспромхозе, почти всю жизнь. Пережитая блокада и лишения спецпоселенца до сих пор сказываются на здоровье, но это не мешает ей принимать активное участие в выставках цветов и овощей, делиться своими секретами кухни с односельчанами.
Ирма Яковлевна Шеффер (Мутовина в замужестве) проработала всю жизнь в
леспромхозах Ломаного, Каулица, Манзи. Воспитала 4 дочерей, внуки и правнуки
постоянно бывают в гостях у подвижной, жизнерадостной «бабы Ирмы».
Имантс Матисович Пизикс –один из многочисленных ссыльных литовцев оставил о себе добрую память в Манзе. Женился на сибирячке. Долгие годы работал директором Манзенского лесхоза. Занимался лесовосстановлением, для чего организовал сбор и заготовку семян ангарской сосны , своим опытом делился на зональных совещаниях директоров лесхозов. Лес выросший на месте бывших лесосек, похож на парковую зону, и в этом не малая заслуга Имантса Матисовича Пизикса. Две дочери, внуки, правнуки окружают этого, до сих пор, деятельного человека. До недавнего времени он был заместителем председателя общества литовцев в г. Красноярске.
Лихтенвальд Яков Яковлевич отработал плотником в ПМК. Его руками построены почти
все административные здания в Манзе. Сейчас живет один в своем доме, чистота и
аккуратность- эти присущие немцам качества остались навсегда с ним. Воспитал
прекрасных дочерей, которые часто навещают его и помогают по хозяйству.
Август Августович Швабенланд уехал 10 лет назад в Германию. Часто приезжает на могилы близких. Со слезами рассказывает о несправедливостях, которые пришлось пережить его семье в 40-50-е годы.
Мы опросили и записали воспоминания жителей поселков Манзи, Каменки, частично Пинчуги, чьи семьи были депортированы в Сибирь.
Во время поисков нашли потомков корейцев и китайцев, рассказы их противоречивы, нам предстоит выяснить истинные причины депортации их близких в Приангарье. Мы обнаружили, что в нашем поселке когда-то проживал человек интересной судьбы ( ныне покойный Кульнозаров Махмуд Махмудович) , которого раньше часто приглаша-ли в школу, как одного из старейших работников леспромхоза. Выяснили, что он по национальности каракалпак, был в свое время министром образования в республике. А статья, по которой он был выслан 58. Начали переписку с сибирской семьей Махмуда Махмудовича. Следы первой жены и сына потеряны.
По переписи 1989 года на территории Манзенского сельского совета проживали представители 28 разных национальностей; сейчас данных об этническом составе деревни и района нет – так как отсутствует строка «национальность» в паспорте, нет данных в подворных книгах. Строка «национальность» сохраняется только в свидетельстве о рождении. А как государство планирует проводить национальную политику? Не является ли это причиной недавних событий в Карелии.
Оценивая депортацию– считаем, что применение коллективного наказания по признаку этнической принадлежности является серьезным и бесспорным преступлениями против человечности, наряду со взятием и расстрелом заложников. Мы заявляем, что повторение подобных действий – преступно и должно быть наказуемо.
I. Введение.
II. Начало депортации.
III. Дорога в никуда.
IV. Первые дни на берегах Ангары.
V. Работа на благо родины-мачехи в годы ВОВ.
VI. Смерть Сталина и реабилитация.
VII. Судьба жертв политических репрессий.
Эпилог.
Приложение №1Лист самооценки
Приложения №2, №3,№4- Каява Семен Иванович
Приложения №№5, №6,№7-Мартикайнен( Бурлуцкая) Ольга Андреевна
Приложение №8 Шеффер(Мутовина) Ирма Яковлевна
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»/Работы вне конкурса