Выполнила: Сагалакова Раиса Владимировна ученица 10Д класса средней школы №24 г.Абакана
Руководитель: Волкова Татьяна Ивановна, учитель истории школы №24 г.Абакана
г.Абакан 2003 г.
«Общеизвестно, что большой патриотизм
начинается с малого – с любви к тому месту,
где ты живешь. Чувство родины в каждом
гражданине соизмеримо его личному
творческому вкладу
в общенародное дело»
Л.Леонов, писатель.
«Личности - локомотивы истории.
Личности, вышедшие из глубин самого
народа,
великие труженики с щедрой душой, чьи
мысли,
дела не меркнут в тумане времени»
Н.Ф.Катанов, ученый-языковед, первый
ученый хакас
Оба эти высказывания в полной мере относятся к герою моего исследования, который отдал себя служению родной земле и родному народу. Земля эта, раскинувшаяся в Южной Сибири, в долинах реки Абакан и ее многочисленных горных и степных притоков, по верховьям Чулыма и левобережью среднего течения великого Енисея, зовется Хакасией. Живет здесь небольшой древний тюрко-язычный народ – хакасы. Народ красивый, трудолюбивый и яркий, с непростой судьбой.
История Хакасии тесно переплетена с историей России. В XVIII веке вошла в состав России. В 1923 году был образован Хакасский уезд, в 1925 г. был преобразован в округ, в 1930 - в автономную область, а область в 1991 г. - в республику. До революции Хакасия - национальная окраина Российской империи - аграрная, преимущественно скотоводческая, с фактически безграмотным населением. События Октября 1917 года, гражданская война, политические репрессии, Великая Отечественная война и созидательный труд - тоже судьба моей маленькой Родины и моего Народа.
Эту судьбу и разделил со своей землей и
Николай Максимович Одежкин - первый врач из
хакасов. Почему именно ему посвящается эта
работа? Так случилось, что пришлось мне
лечиться в республиканской
офтальмологической больнице,
расположенной по улице Ленина, 27 города
Абакана. На здании больницы висит
мемориальная доска, где написано, что
больница носит имя Николая Максимовича
Одежкина. «Кто же этот человек?» - задала
себе вопрос, а затем и другим больным,
лечившимся вместе со мной. Отвечали
примерно так: «Наверное, организовал эту
больницу». Выписавшись, перелистала все
учебники по истории Хакасии. И только в
одном нашла несколько предложений: «Среди
местного населения были распространены в
20-30-е годы такие болезни социального
происхождения, как туберкулез, трахома. В 1933
году в селе Аскиз был организован первый в
области трахоматозный диспансер. Первым из
хакасов получил высшее медицинское
образование Н.М.Одежкин. Он в 1933 году
закончил Томский медицинский институт и
возглавил врачебный участок в Аскизском
районе. Позднее он становится во главе
областного трахоматозного диспансера, ему
присвоят звание заслуженного врача РСФСР» (Из истории Хакасии. Советский период
1917-I991 гг., Абакан, 1993, с.40).
И это все? Так что же такое история? Великие
события, войны и революции? Или история - это
каждая человеческая жизнь, прожитая так как
она прожита? Ведь жизнь простых людей и
составляет то, что мы называем «общественной
жизнью», «историческим процессом». Значит,
чтобы во всей глубине понять жизнь общества,
надо во всей полноте включить туда жизнь
личности, внутренний мир человека. Иначе мы
никогда не сможем понять историю прошлых
поколений.
Я обратилась к свой учительнице истории и она предложила начать поиск материалов и людей, которые могли бы помнить Одежкина Н.М. Вместе ходили в музей и архив. Татьяна Ивановна помогла мне искать людей, договорилась с ними о встрече. Она объясняла мне как правильно вести записи, как задавать вопросы, вместе составляли планы предстоящих бесед. Когда материал был собран, учительница мне посоветовала выбрать форму изложения. Помогла оформить некоторые мысли. Она была моим самым главным помощником. Большую помощь также оказали бывшие и настоящие работники республиканской офтальмологической больницы, предоставив статистические данные за 30-60-е годы. Больше всех «живой» информации я получила, встречаясь с дочерью Николая Максимовича - Альбиной Николаевной, Шалгиновой Антониной Ивановной - главным врачом этой больницы с 1964 по 1985 годы, бывшими медицинскими сестрами - Крюковой Ниной Андреевной, Саражаковой Зинаидой Алексеевной, Вяткиной Лидией Кирилловной, Хохловой Ниной Алексеевной. До сих пор работает в этой больнице ученица Одежкина Н.М., заслуженный врач РСФСР Нагрузова Зинаида Гавриловна. После встреч с ними хотелось поделиться услышанным. Рассказывала своим друзьям, они задавали мне вопросы. Никого не оставила эта история равнодушным.
Затем я ездила с Татьяной Ивановной в село Аскиз, где в 30-е годы жил и работал Одежкин Н.М. Там еще остались старые люди, которые помнили врача и его помощницу Дружинину Екатерину Дмитриевну. Очень жаль, что многих людей уже нет в живых. Благодаря им я смогла почувствовать то время: низкая культура, безграмотность, отсутствие санитарных норм, тяжелый труд, болезни. Как в таких условиях можно было жить? Нам сегодняшним, это понять нелегко, а представить совсем трудно. Ведь поколение 30-50 гг. вынуждено было себе отказывать во многом. Но при этом с каким энтузиазмом они работали! Даже сейчас, когда беседуешь с этими людьми, заражаешься их энергией, напором. Когда спрашиваешь этих женщин: ради чего? Они отвечают не задумываясь - ради людей, чтобы вылечить их, ведь трахома грозила хакасом полной слепотой!
Теперь-то я поняла, что это и есть настоящий патриотизм - желание трудиться в пользу своей страны и народа. И происходит оно ни от чего другого, как от желания делать добро, сколько возможно больше и сколько возможно лучше.
Форму, в которую я вложила собранные материалы, назвала бы так - документально-биографический очерк о человеке, жизнь которого является отражением событий истории страны, родного края. Пусть будет память о нем не только в мемориальной доске. Пусть она останется в записанных мною воспоминаниях пока еще живущих людей, но ставших уже историей.
Почему именно очерк? В «Кратком словаре литературных терминов» Л.Тимофеева и А.Венгерова сказано, что очерк - это точное отражение событий, изменить которые автор не вправе, прибегая к вымыслу. Все, что написано мною, основано на документальных источниках, на воспоминаниях реальных свидетелей. Но были моменты, когда некоторые события я пыталась домыслить. При этом вымысел для меня служил инструментом для осмысления действительности и передачи своего отношения к герою, его поступкам.
Главный критерий в работе историка - достоверность. Именно его я постаралась соблюсти. Данная работа является моим первым опытом в этом жанре. Как получилось - судить Вам и моим землякам. Один экземпляр я отдам в архив республиканской офтальмологической больницы, основателем которой стал Н.М.Одежкин.
Он родился 14 ноября 1900 года в местечке Сагыр-Кая около улуса Маркове Усть-Абаканской волости Минусинского уезда. Нарекли его Николаем, когда сотни инородческих детей крестили в церкви, получая одно и то же имя. Так в семье Одежкиных появился первенец. Вскоре родилась и дочь, но, заболев, умерла в возрасте трех лет. Когда исполнилось восемь лет, умерла мать. Отец решил дать сыну хоть какое-то образование. На последние деньги одел, обул его и послал в школу - все будет опора в старости. Это помогло Николаю овладеть русским языком и малой грамотностью, что очень пригодилось в дальнейшей жизни. Судьба готовила мальчику новое испытание. В 12-летнем возрасте он потерял отца. Чтобы не умереть с голоду, нанялся на работу к местному баю Чаркову пасти скот. Хозяйство местного богача по тем временам было большое: сотни полторы коров, тысячные отары овец и около 200 голов лошадей орловской породы. Одних работников у него было более полутора десятков.
Приходилось нелегко. В летний зной и зимние холода приходилось пасти скот с утра до вечера. И так изо дня в день.
Наступил 1917 год. Известно, что коренные народы Сибири с энтузиазмом и надеждой встретили февральские и октябрьские события. Для них, воспитанных в романтических образах шаманизма и народных эпических сказаний, были близки лозунги о свободе и равенстве. И в целом они не ошиблись в ожидании чудесного избавления от культурной отсталости, векового невежества. Начались преобразования, которые принесли хакасам развитие образования, культуры, здравоохранения. Эти преобразования шли неудержимо в самые глухие уголки Хакасии. Они заставляли местных скотоводов принимать активное участие в культурной революции. Захватили эти события и Николая Одежкина. Чем он только не занимался! Уйбатское потребительское общество направляет его учиться на годичные курсы счетоводов в г.Минусинск. После их окончания работает в системе потребкооперации на разных работах. Уж такова специфика того беспокойного времени, что новые веяния раз захватив человека, не давали ему остановиться, заставляя идти вперед и вперед! В 1921-1922 годах Николай уже учится в Красноярском институте народного образования на подготовительных курсах для внештатных работников.
В эти же годы идет работа по подготовке и составлению хакасского алфавита. Николай Максимович принимает в этом активное участие, находясь в составе специальной комиссии по созданию хакасской письменности.
После окончания курсов возвращается в родное село. Начинает работать избачом. В избе-читальне всегда было много народа. Приходили старики, чтобы послушать новости из газет, которые читал им Николай. Прибегали ребятишки посмотреть картинки в журналах. Для молодежи организовывал красные вечеринки, посиделки, хакасские вечера «ойоны». Обучал грамоте односельчан. Видя стремление Одежкина к знаниям, его расторопность, умение работать с людьми, Усть-Абаканский крестьянский волостной съезд просит Минусинский уездный комитет партии направить его на учебу, сопровождая краткой характеристикой: «Свой парень. На глазах вырос. Шибко хочет учиться».
В те тяжелые годы для области нужны были специалисты самых разных профессий. Так, в 1923 году, Николай Одежкин с направлением уездного Комитета партии поступает на биологический факультет рабфака Иркутского института народного образования, который окончил в 1926 году. В этом же году его зачисляют на первый курс Томского государственного медицинского института. О том, что учился хорошо, свидетельствует грамота, хранящаяся в Хакасском краеведческом музее. Скучая по родным местам, решил организовать землячество. Земляки, учившиеся в ту пору в Томске, часто собирались, чтобы пообщаться, поделиться новостями из дома, попеть родные песни. А петь Николай Максимович любил, подыгрывая себе на мандолине. И с гордостью вспоминал впоследствии, как произошла его встреча с известной в ту пору певицей Ирмой Яунзем, приехавшей на гастроли в Томск.
Певица исполняла песни более чем на ста языках народов мира. На концерте Николай попросил ее исполнить хакасскую песню. В свою очередь Ирма попросила его остаться после концерта и разучить с ней несколько хакасских народных песен. Альбина Николаевна, дочь Одежкина, побывав в музее революции в Москве, видела сохранившиеся воспоминания певицы и ноты, записанные рукой Ирмы в ту самую встречу.
В Томске встретил Николай Максимович и свою будущую жену Анну Семеновну, с которой прожил до конца своих дней. Встретились они в магазине, где работала Аня в 1929 году. Вскоре поженились. А в 1930 году родилась дочь Альбина
.В 1931 году Одежкин заканчивает институт.
Среди перечня дисциплин, которые изучались
на медицинском факультете, обязательными
являлись политэкономия, исторический
материализм, диалектический материализм,
ленинизм. Без изучения данных предметов ни
один студент того времени не мог получить
квалификацию врача. Дата выдачи диплома 1
сентября 1931 года (лист 1,
лист 2) . Значит, где-то в сентябре
или в начале октября 1931 г. молодая семья
приезжает в Хакасию. Николай Максимович,
придя в облздравотдел, заявил, что готов
работать в любой должности в любом уголке
Хакасии. Так он получает «благословение» от
заведующего облздравотделом Гольдберга А.О.
на руководство районной больницей в одном
из неблагоприятных в эпидемиологическом
отношении Аскизском районе. С чем же
столкнулся врач? Если к середине 20-х началу
30-х годов эпидемии многих опасных болезней,
таких как холера, оспа, сыпной тиф, удалось
приостановить, то из-за нищеты, отсутствия
элементарных навыков гигиены, в хакасских
деревнях свирепствовали дизентерия,
туберкулез, венерические заболевания. И
почти нетронутым пластом оставалась
трахома. Шалгинова А.И., бывший главный врач
трахоматозного диспансера (1964-1985 гг.) так
описывает это заболевание: «Трахома -
болезнь социально-обусловленная. В России в
те годы ею больше всего было поражено
население национальных окраин, там, где
свирепствовала нищета, безграмотность,
бескультурье. А это заболевание
инфекционное. Передавалось от матери к
ребенку, к другим членам семьи, потому, что
не было никаких предметов гигиены: ни мыла,
ни полотенца, ни постельного белья. Люди
заражались друг от друга. Вид больного
трахомой страшен: глаза слезились,
заплывали гноем, веки заворачивались
внутрь, появлялись страшные рубцы, все это в
конечном итоге, приводило к слепоте. И если
вспышки многих инфекций можно было
локализовать, «потушить» силами
противоэпидемических отрядов, дезокамеры,
изоляции в инфекционных стационарах, то к
трахоме подобные методы не могли быть
применены, так как заболеваемость была
массовой, а в некоторых селах - поголовной».
Как же пришел Николай Максимович к решению посвятить свои знания и энергию борьбе с тяжелейшей болезнью? Возможно, что произошло это в одной из первых его командировок в новой должности в улус Усть-Сос, где была вспышка сыпного тифа.
Врач наяву увидел беспомощность людей перед обрушившейся на них инфекцией - трахомой, терзающей глаза годами. Как это могло быть?
Вот идет он по таежной дороге с большой сумкой через плечо. Заплывающие грязью сапоги набухают тяжестью, сумка натирает плечо. Но он не хочет задерживаться. Путь дальний - тридцать километров. Скоро стемнеет. Надо спешить. Наверное, по дорогам Киргизии и Урала, Заволжья и Казахстана топают точно так же Харитонов, Сметанин и многие другие ребята, с которыми учился в институте, - думает он. К вечеру был на месте. Нашел сельсовет, располагавшийся в неказистом доме.
- Кто такой будешь? - спросила, сидевшая на лавочке старуха.
- Одежкин, из Аскиза, врач.
- Тиф у нас. В каждую юрту пришел тиф.
Николай Максимович попросил позвать председателя сельсовета.
- Не пойдет он. Заразы боится.
Однако вскоре явился председатель - в зимней шапке, ватных штанах. Видимо, он спал на сеновале: в волосах его застряли клочки сена.
- Что случилось в улусе?
- Похоже, тиф, - зевнул председатель.
- Надо немедленно изолировать больных. Перевести всех в одно помещение.
- Заразных таскать? Охотников нет. Да и помещения нет.
- Больных доставлю я сам. Ну-ка, помоги, председатель, переоборудовать твою контору в госпиталь.
А для убедительности пришлось предъявить директиву политуправления, в которой предписывалось оказывать врачу всевозможную помощь.
Одежкин заходил в каждую юрту. Таскал на себе больных. Когда уже сбился с ног от усталости, вслед за ним пошли председатель сельсовета и те здоровяки, которые час-два назад с любопытством и страхом наблюдали, как врач носит на себе заразных.
Здесь, соприкоснувшись с реальной жизнью деревни, он понял, что с тифом еще можно сладить, изолировать больных и лечить. Но трахома! У всех от мала до велика в улусе трахома. Слезятся, покрываются мутной влагой глаза, выворачиваются веки, выпадают ресницы. Много слепых стариков. Да, здесь нужен окулист. А пока вместо окулиста приходит шаман Медун. Хоть и запрещает Советская власть деятельность шаманов, да зовут их хакасы по старинке на помощь. Садится шаман напротив слепнущего человека и, нашептывает заклинания, высасывает «чертей» из его глаз. При этом Медун размахивает руками и брызгает слюной. Слюна шамана-сифилитика попадает в глаза больного, пораженные трахомой. Жертва Медуна, так и не избавившись от «чертей», слепнет от трахомы и уходит в могилу от сифилиса. Николай Максимович не раз слышал об этом в Аскизе. И вот теперь он увидел и понял. Да, в Хакасии нужны терапевты и хирурги. Всегда может случиться тиф и никуда не денешься от аппендицита. Но он станет окулистом. Он обойдет всю Хакасию, он заглянет в каждую юрту, чтобы победить трахому, доставшуюся его народу от прошлого вместе с глубоким безразличием к чистоте домашней утвари и одежды, которую месяцами не снимали с плеч. Николай Максимович отлично понимал, что борьба с трахомой - это борьба со старыми пережитками и бескультурьем, с Медуном и грязью... А пока сыпной тиф свалил и его. В тяжелом состоянии доктора привезли в Аскиз, где и выходил его старенький терапевт райбольницы Аркадий Ильич.
Вскоре для реализации своего решения, Одежкин проходит специализацию на базе клиники глазных болезней г.Новосибирска в 1932 году у профессора Колена А.А. Получив новую специальность, Николай Максимович принимается за создание постоянно действующей системы глазной службы в Аскизском районе. В Аскиз для оказания помощи приезжают окулисты Новосибирской глазной клиники Ильченко и Рощин. Они и стали ассистентами и консультантами Одежкина, когда привезли с пораженными глазами чабана Кучена Топоева. Руки казались чужими, пальцы дрожали и бешено колотилось сердце хирурга. Но он смог!
Николай Максимович стал окулистом районного трахоматозного диспансера. Для этого надо было многократно ездить к областному начальству, выпрашивать деньги на здание и лекарства, инструменты. А диспансер представлял собой небольшой дом, в котором была одна большая комната, преобразованная под больничную палату на 10 коек и маленький закуток для врача и медсестры. Но все равно - это была победа! Это здание стало в 30-е годы центром борьбы с трахомой в Аскизском, Таштыпском, Бейском районах, где свирепствовала эта болезнь.
Так, по данным архива республиканской офтальмологической больницы, за 1932-1933 гг., через диспансер прошло лечение 1189 больных, сделана 41 операция.
Одежкину нужны были помощники. Он организует постоянно действующие курсы трахоматозных сестер, приглашая девушек из близлежащих деревень. Обучал их анатомии, на муляже показывал строение глаза, рассказывал о трахоме и способах борьбы с ней. Тут же на практике применяли свои знания, а затем разъезжались по разным уголкам Хакасии. До войны Одежкин успел создать 25 трахоматозных пункта. В эти же годы он начинает читать лекции для населения. Вечером около конторы сельсовета собирались все. Поближе к крыльцу садились уважаемые в улусе старики. Дымили трубками. В задних рядах теснилась молодежь. Все ждали, что скажет доктор.
- Поднимите руки, у кого болят глаза.
Поднялся лес рук.
- А почему ты не поднимаешь руку? - спросил он кузнеца Антона Тахтобина.
- Зачем нам руку поднимать - обиженно вступилась за мужа жена кузнеца, - у нас в семье нет трахомы.
- У Тахтобиных нет, - кивали головами старики.
- Наверное, шаман вылечил? - усмехнулся доктор
- Шаману у меня лечить нечего, - набивая трубку табаком, отвечал кузнец.
- Правильно кузнец говорит! Шаман тут не причем. Я был сегодня в доме кузнеца и могу рассказать, почему никто из Тахтобиных не болеет. Есть у них один секрет.
Старики заерзали, недоверчиво улыбались парни и девчата. Какой же секрет держит в тайне Антон? А от доктора не утаил. Хитрый доктор, ученый человек. Любой секрет откроет.
Но оказалось у Тахтобиных нет никакого секрета. А что же тогда у них есть? У каждого члена семьи есть свое полотенце. У каждого Тахтобина - и у большого и у маленького - чашка и ложка есть. Мария каждый день моет посуду и по субботам стирает полотенца и рубахи. А баня? Тоже есть. Баня хоть и неказистая и тесная, но раз в неделю все Тахтобины моются горячей водой.
- Настанет время - с увлечением продолжал Одежкин, - мы прогоним из своих жилищ эту болезнь, как прогнал ее Антон Тахтобин. С сегодняшнего дня так и решим - все женщины улуса будут учиться у жены кузнеца новому быту. Лучшим из них мы вручим красные флажки и премии.
На крылечке стояли двенадцать флажков, на изготовление которых Одежкин и председатель сельсовета пустили красную скатерть. В это же время Николай Максимович начинает поголовное обследование населения. Незаменимыми его помощницами были трахоматозные сестры.
Старожилы села Аскиз до сих пор с теплотой вспоминают Дружинину Екатерину Дмитриевну, которая 17-летней девушкой, в 1925 году, пришла в участковую больницу и стала санитаркой2. Проучившись на курсах стала трахоматозной сестрой и незаменимой помощницей Николая Максимовича. Екатерина Дмитриевна в течение полувека бессменно работала в больнице с.Аскиз, став наставником многих молодых медицинских сестер.
Такой же самоотверженной труженицей была Тарбастаева Екатерина, проработавшая в диспансере со дня его основания до окончания Великой Отечественной войны, затем работала медсестрой в Аршановском кусте, обслуживая три населенных пункта, расположенных от 3 до 6 км друг от друга (Килижеково, Салда, Сартыково).
Бызова (Макарова) Ефросиния Тимофеевна с 1935 по 1938 год работала трахоматозной сестрой в селе Маткечик, затем перешла на работу в сельское хозяйство. Была знаменитым бригадиром зерноводческой бригады, заслужив звание «Героя Социалистического труда». В настоящее время проживает в Абакане. С теплом вспоминает Николая Максимовича, рассказывая о том, как он терпеливо учил сестер правильно держать пипетку, удалять из глаз гнойные зерна, при этом не забывать рассказывать людям о том, что нужно мыть руки с мылом, вытираться не общей грязной тряпкой, а пользоваться отдельным полотенцем.
В 1934-1935 годах в ходе поголовного обследования населения, Одежкин со своими помощницами выявили 2183 больных в Аскизском районе. Шли они от дома к дому, обследуя каждого и составляя списки больных. Пожелтевшие листки отчетов врача Одежкина помогают представить жизнь и быт хакасов в 30-е годы: «При обследовании замечено, что очень мало встречается полотенец. Умывальников почти нет. Хакасы умываются изо рта, без мыла. Вытирают лицо подолом платья или шубы. Бани нет. Тело хакасов грязное. В квартирах грязь, полы моются очень редко. Печи систематически дымят, стены черные. Посуда хранится в грязном состоянии»(Из отчета Бельтырского сельсовета с 11.10 по 14.10.1934 г.).
«Поголовный осмотр производили в порядке обхода по всем отдаленным улусам. Причем заходили в каждый дом. Отсутствующие граждане были нами обследованы в колхозных полях непосредственно в бригаде. Вообще приходилось осматривать каждого жителя Казанского сельсовета, не разбирая местонахождения: в квартире или во дворе, а также едущих с возами дорогой. Нами охвачены 10 улусов. Улусы разбросаны от сельсовета от 1 до 8 км. Всего осмотрено 561 человек. Из нихтрахомных оказалось 133 человека или 23,7%». (6 по 11.10.34 г.) (Приложение № 11, 12, 13).
Из дневников Николая Максимовича видно, как трудно шла организация противотрахоматозной службы. Местные сельсоветы не спешили выполнять решений облздрава. Даже на трахому, как и на все остальное в то время, существовал 5-летний план борьбы с трахомой.
«В настоящее время срывается выполнение политически важного мероприятия - борьбы с социальной болезнью трахомой. На сегодняшний день в районе по сельским советам существует 14 лечебных противотрахоматозных пунктов. В этих пунктах посещаемость крайне низка. Вместо 70 посещений в день, посещают только 20 или 30 человек. С такими показателями нам 5-летний план по ликвидации трахомы не выполнить. На местах решения правительства не выполняют. Трахоматозным пунктам дров не дают, пункты не отапливаются, дорогостоящие дефицитные медикаменты замерзают. Освещения нет. Побелку не делают. Жесткой мебели нет ни стола, и табуретки!» (24.11.1934 г). (Приложение № 14, 15)
На одной из страничек дневника проскальзывает отчаяние доктора:
«Когда приедешь в совет: нажимаешь на них, они начинают что-нибудь делать и обещают сделать. Но как только уедешь, то сейчас же забывают.
Как дальше быть не знаю?» (Приложение № 16, 17)
Но несмотря на трудности, Одежкин не опускает руки, не смиряется. Снова и снова едет в областной центр, просит денег, улаживает дела с банком, закупает медикаменты.
«Общежития стационара для приезжих больше нет, а больные приезжают. Коммунальный дом, где находился до сегодняшнего дня РИК отбирают под квартиры учителям. Трахоматозный диспансер остается за бортом. Видя такое положение, нам пришлось купить в 8 км от Аскиза дом с надворными постройками для диспансера. Но беда в том, что банк не дает нам денег расплачиваться с этим домом. Год кончается, деньги пропадут.
Денег еще нужно заготовить дрова на зиму. Около 2-х тысяч рублей нужно перевести в Новосибирск на приобретение инструмента».
Продвижению организационных вопросов помогло и то, что с 1934 года Николая Максимовича избирают членом Пленума Аскизского райисполкома. С 1938 года - он член Президиума райисполкома.
При этом не забывал врач заехать в Усть-Сос. Здесь в торжественной обстановке вручал флажки «Бойцам нового социалистического быта». Секрет кузнеца Тахтобина пришелся по вкусу многим. Сам вручал премии - костюмы и велосипеды. Премировал Тахтобиных, Ачитаевых, Топоевых. Председатель сельсовета, получив премию, решил сказать краткую речь. Он вспомнил выступление доктора и шаловливо сверкнул глазами.
- У кого болят глаза, поднимите руки!
Поднялось всего несколько рук.
- А теперь поднимите руки, у кого болели глаза.
Как и несколько лет назад поднялся лес рук. Председатель сельсовета больше ничего не сказал. Он подошел к Одежкину и крепко, по-отцовски, обнял его.
В 1936 году в помощь Николаю Максимовичу приезжает врач Соломенников А.П., который возглавил второй межрайонный трахоматозный диспансер в селе Таштып. Начатое дело постепенно расширяется. Он продолжает вести подготовку трахоматозных сестер. С 1933 по 1939 годы их подготовлено 166, в том числе по годам:
1933-9; 1937-20; 1934-27; 1938-35; 1935-36-43; 1939-32
Наконец-то появились первые успехи. По районам началось снижение заболевания трахомой. В архиве республиканской офтальмологической больницы сохранились данные заболеваемости трахомой в процентах к количеству населения района:
| Районы | 1934 год | 1937 год |
| Аскизский | 32,3 | 21,0 |
| Таштыпский | 31,0 | 15,0 |
| Ширинский | 25,0 | 13,4 |
| Усть-Абаканский | 19,0 | 9,5 |
| Саралинский | 14,5 | 8,5 |
Николай Максимович параллельно осваивает и другие операции. С 1938 года оперирует катаракту, возвращая зрение землякам (Приложение № 18).
Несмотря на то, что подолгу отсутствовал дома, в короткие промежутки свободного времени любил заниматься с дочерью. Альбина Николаевна вспоминает об отце так: «Интересовался всегда как учусь. Следил за моим здоровьем. Заставлял меня пить айран (хакасский напиток из кислого молока), считая его полезным. Папа был человеком разносторонним. Увлекался астрономией. Когда было ясное небо, показывал мне Большую и Малую медведицу, Полярную звезду, планеты. Когда ездили в 1939 году в Москву, то отец первым делом повел меня в Планетарий. Вообще он был начитанным и часто повторял такие слова: «Делать это тебе может не обязательно, но как делать, тебе нужно знать». Поэтому от отца я научилась многому: как правильно ухаживать за обувью, определять стороны света... Он часто пел для меня народные песни или рассказывал народные сказания. А еще папа мечтал развести плодовый сад. Помню, как в апреле 1941 года он привез откуда-то 4 саженца яблони. Но мечта эта так и не сбылась. Началась война. Папа ушел на фронт, а саженцы замерзли в первую суровую военную зиму».
Из-за большой разницы во времени с Москвой, весть о начале войны дошла в Хакасию во второй половине дня. Сразу собрали всех членов райисполкома. Начался призыв. Одежкин был членом призывной комиссии и за первых пять дней войны пропустили весь призывной возраст. 27 июня пришла повестка и ему. Из райвоенкомата увезли в Абакан, оттуда в Красноярск, где назначили начальником эвакогоспиталя, организацией которого занимался в г.Канске Красноярского края.
«В августе 1941 года мы с мамой побывали у папы в гостях, - вспоминает Альбина Николаевна. - Никто не знал, какие испытания ждут всех нас».
В октябре 1941 года госпиталь отправили на Ленинградский фронт в составе II ударной армии. 1 ноября прибыли на место, расставили палатки с красными крестами на крышах. Но несмотря на это были частые бомбежки немецкой авиации. Сюда ежедневно доставляли раненных группами и в одиночку, обгоревших искалеченных. Одежкину приходилось учиться на ходу. Позднее, вернувшись с фронта, рассказывал, как осваивал военно-полевую хирургию. Начальник госпиталя Фефелов поручил Николаю Максимовичу оказывать помощь раненным с поражением глаз и лица.
Потом, после войны, в семейном кругу, рассказывал он этот случай.
- Товарищ военврач, вас спрашивает какой-то полковник.
- Закончу обход - приду.
В приемной палатке из угла в угол прохаживался высокий человек в полушубке и папахе. Он шагнул навстречу врачу.
- Вы командир медсанбата?
- Военврач третьего ранга Одежкин.
Полковник присел на край табурета, закурил. Под распахнутым полушубком блеснул орден Ленина.
- Я привез солдата. Мой ординарец. С первого дня войны вместе... Я ему обязан жизнью. Ранен в глаз. Он ослеп, доктор! Я военный человек... Много похоронил товарищей, но этот мне дорог, как сын. Я прошу вас... Все возможное... Посмотрите его. Я отлучился на час, пока затишье. Мне пора ехать. Вот его документы.
В руках у врача осталась солдатская книжка, листочки каких-то пожелтевших справок, пачка треугольных писем. Строчки, написанные химическим карандашом на конвертах расплывались, но одну фразу обратного адреса можно было разобрать: «Красноярский край, Хакасская автономная область...»
- Неужели земляк? - Николай Максимович заволновался. Быстро встал, пошел в соседнюю палатку, сказал сестре:
- Где раненный Милюхин? Я хочу его осмотреть.
Осколок прошел рядом с глазным яблоком, застрял в кости. Еще один осколок. Смог с помощью магнита достать их. Но он уже знал, что больной больше не будет видеть.
- Доктор, я буду видеть?
- Я сделал все, что мог.... Зрение вернуть нельзя.
- Значит медицина бессильна?
- Я бессилен. А может быть пока и медицина. Несите следующего. Сестра, запишите мне адрес раненного, которого я сейчас оперировал.
Он написал его родным. Тогда Николай Максимович не знал, что судьба сведет его с земляком, только много лет спустя. Потом. После войны. Не знал он пока и того, что его, как и многих бойцов II ударной ждало новое испытание.
Из учебников истории известна трагическая судьба этой армии. В мае 1942 года противнику удалось затянуть «мешок» окружения, вырваться из которого смогли немногие. Ситуацию усугубила добровольная сдача в плен командующего армией генерала Власова. Его измена тяжело сказалась на судьбах честно сражавшихся за Родину бойцов и командиров.
Одежкин не любил вспоминать об этом. А было это так. Когда стало ясно, что оказались в кольце, поступил приказ выходить группами. С собой брали легкораненых. Неходячих было приказано оставить с врачом и медсестрой. Группа, в которой находился Одежкин, после долгих скитаний, так и не смогла прорваться к своим. Он был контужен. Два санитара несли его на плащ-палатке. После долгих скитаний, 26 июня 1942 года группа оказалась в плену. Это был лагерь для военнопленных в местечке Выра Гатчинского района, Ленинградской области. Здесь Одежкин пробыл до 1944 года. В январе 1944 года их перевезли в концентрационный лагерь г.Таппа, расположенный на территории Эстонии. Работали в каменоломнях, труд был каторжный, кормили плохо. Но даже сильно ослабшего Одежкина, не покидала надежда на спасение. В сентябре 1944 года среди заключенных поползли слухи о том, что их собираются вывезти на о.Эзель (Балтийское море), оттуда на баржах отправить в Германию. Все это время, находясь в плену, так и держались втроем, он и два санитара из медсанбата. Посоветовавшись, решили остаться на территории этого лагеря.
Ночью, накануне отправки, товарищи спрятали Одежкина в яме, закрыв ее железным листом, а сверху поставив бочки с известью. Сами же не успели спрятаться. Неожиданно загудела сирена, собравшая всех военнопленных на плацу. Сидя в яме, Одежкин слышал перекличку, как много раз выкрикивали его номер, слышал и то, как его искали. Слышал, как погрузившись отошла баржа. Стало совсем тихо. Попытался выбраться, но безуспешно. Сил было мало. Под тяжестью бочек, лист никак не поддавался. Начал делать подкоп, каждый раз натыкаясь на кирпичную кладку. Возможно, в эти минуты его охватило отчаяние. Что может испытывать человек в такой ситуации? Вдруг натолкнулся в земле на палку, которая и оказалась его спасительницей. С ее помощью, вспомнив правило рычага, и выбрался из заточения. Глотнув свежего воздуха, потерял сознание... Очнувшись, стал пробираться к лесу. Выкопал яму. Теперь она стала служить ему кровом и временным приютом. Голод преследовал постоянно. Недалеко располагались эстонские хутора. Пробирался на огороды, откапывал овощи. Когда стало невмоготу, пересиливая себя, решил забраться в кладовку одного из домов. В первый раз не повезло, успел схватить первое, что попалось - бутыль, в которой оказались дрожжи. На другом хуторе, в колодце нашел бутыль с молоком. Это и спасло Николая Максимовича от голодной смерти. В один из дней, услышав рокот машины, решил выбраться, подумав, что пришли «свои». Это были немецкие солдаты. Его заметили. Стали прочесывать лес с собаками. Притаившись, думал только об одном: «сейчас мне конец». Собака пробежала в нескольких шагах от ямы, не учуяв беглеца. В который раз, судьба спасла его от гибели.
8 октября 1944 года. Этот день Николай Максимович считал днем выхода из плена. Его отправили в Таллинн, где проходил проверочную комиссию НКВД. Известно отношение к попавшим в плен при сталинском режиме. В самом начале войны, 16 августа 1941 г. был подписан приказ № 270, согласно которому командиры и политработники, сдавшиеся в плен, считались дезертирами, а их семьи подлежали аресту; семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишались государственной помощи и пособий. В условиях войны эти положения распространялись практически на всех, кто оказался пропавшим без вести.
Не была исключением и семья Одежкиных. В далекую Хакасию в 1942 г. с фронта пришла бумага о без вести пропавшем отце. С этого дня перестали получать пособие. Питание было совсем скудным. Спасались огородом. Помогали односельчане. Каждый день ждали весточки с фронта.
«Проверку, длившуюся почти три месяца, прошел начисто и приказом генерал-майора Курлыкина от 1 января 1945 года назначен начальником глазного отделения военного госпиталя в Таллинне,» - читали, плача и смеясь письмо отыскавшегося мужа и отца Анна Семеновна и Альбина. Не за горами была Великая Победа.
И вновь продолжается бой...
В феврале 1946 года капитан медицинской службы Одежкин Н.М. был демобилизован. В начале марта вернулся домой. Уже смеркалось, когда подходил к родному селу. Хакасия! Как томилось сердце вдали от тебя, как рвалась душа в твои вольные степи и величественную тайгу. Все здесь было до боли родным и знакомым... Долго в этот вечер не ложились спать в домике врача. Столько нужно было рассказать друг другу, ведь не виделись почти пять лет!
До сентября 1946 г. Николай Максимович получил отпуск. Решили перебраться в Абакан. Его назначили окулистом Абаканской горбольницы. Истосковавшись по мирной жизни, с жадность принимается за работу. По районам быстро разносилась весть о том, что Одежкин вернулся и ведет прием. Видя большой наплыв больных, Николай Максимович выходит с предложением в облздравотдел организовать в г.Абакане областной трахоматозный диспансер.
Вначале поддержки не получил. Ему заявили, что трахому можно ликвидировать и через общемедицинскую сеть. Тогда он пишет подробное письмо в Крайздравотдел (в то время Хакасия входила в состав Красноярского края), обосновывая необходимость открытия противотрахоматозного диспансера, который стал бы организационным центром ликвидации трахомы в области. В ответ на это обращение прибыл главный окулист Красноярского края, депутат Краевого Совета, профессор Дмитриев М.А. Не сразу удалось добиться задуманного. 1 июня 1947 года Одежкин Н.М. назначен инспектором облздравотдела по борьбе с трахомой (областным окулистом). В новом качестве проводит обследование районов, вновь открывает трахоматозные пункты (многие из них были закрыты в годы войны).
И только 21 июня 1948 года исполком Хакоблсовета принимает решение № 257 «О мероприятиях по борьбе с трахомой в области», в котором предусматривается открытие областного диспансера. С возложением на него практического и методического руководства над всеми противотрахоматозными учреждениями области. Николай Максимович назначается заведующим. Был принят план, предусматривающий следующие мероприятия:
Что скрывается за сухими строчками постановления? Ежедневный, кропотливый труд, зачастую без выходных и отпусков. Постановление необходимо было выполнять, а своего здания не было. Приютились на базе терапевтического отделения Абаканской объединенной больницы, располагавшейся в деревянных бараках. Начинали с 10 глазных коек. Это была стартовая площадка для дальнейшего развития глазной службы области. А пока только 2 врача-окулиста и 16 средних медработников на всю область. Зато это были энтузиасты своего дела. Не считаясь со временем, объезжали хакасские улусы, обследовали всех без исключения, тут же проводили лечение.
«Как это было? - вспоминает Саражакова З.А. - Когда я фельдшерицей работала в детском отделении в 1948 г., меня пригласила зав. кадрами и в приказном порядке отправила работать санинструктором в трахоматозный диспансер. Там впервые увидела Николая Максимовича, раньше его не знала. Он с радостью меня приветствовал: «Вот молодец, что ты пришла. Давай работать вместе, хакасов своих будем лечить от трахомы». Позднее пришли Вяткина Лидия Кирилловна, Хохлова Нина Алексеевна. Тогда и решил Николай Максимович создать выездную бригаду по области. Вчетвером выезжали в Аскизский район, он был самый неблагополучный. Ходили из дома в дом, из дома в дом. Проверяли, искали эту трахому. Конечно, было много, очень много больных. Слепые старики, а у членов их семей глаза были настолько заплывшие гноем, что страшно было смотреть. Но как говорят: «Глаза боятся, а руки делают». Почему же так было? Трахома передавалась через полотенце. Санитарии не было в семьях. Вытирались грязной тряпкой. Каждый умоется, этой же тряпкой вытирается. Второй. Третий. И таким образом они сами себя заражали. В таких условиях Николай Максимович решил закрепить каждую из нас за определенным районом.
А лечили чем? Выжигали купоросным карандашом. Вот откроешь веко, там, как пшеничные зерна, сидят прыщи, полные гноя. Прежде всего больного умоешь, а мыла-то в некоторых семьях не было. И вот таким образом от мала до велика нужно полечить. Ездили по всем селам Аскизского, Таштыпского, Алтайского районов. Хорошо, если подвезут на лошадях, а то пешком мы ходили по 10-12 километров. Видя, что сил нам не хватает, Николай Максимович, прямо на местах организовывал курсы из местных девушек. Учил их. Так наша бригада расширялась. И все оравой идем по селу, заходя в каждый дом. Николай Максимович нам постоянно говорил: «Смотрите, ни одного дома не пропустите, чтобы все были охвачены, там, где особенно ребятишки малые. Всех просматривайте!»
«Одним словом, нам было тяжело, - подхватывает Лидия Кирилловна Вяткина. - Как мы добирались в районы, трудно передать: и лошадьми, где-то на грузовике, а где-то на тракторе. Где поедим, а где голодные. Верите или нет? Мы худые были после этих объездов, истощенные. Но зато делали для населения очень большое дело. Нужно отдать должное Николаю Максимовичу. Человек интеллигентный, честный, добросовестный, добрый. Это была его заслуга. Пока мы обследуем, читает лекцию. У него была такая организованность! Отличная организованность! Даже я не знаю кого можно с ним сравнить в данный момент. Действительно, насколько был патриот, честно и добросовестно относился к своему народу. Он всегда говорил: «Русскому населению вы можете два-три раза сказать и они поймут, а хакасам нашим надо терпеливо растолковывать много раз».
Разговор продолжает Нагрузова З.Г.(Приложение № 20): «Приезжаем в село. Идем в пункт. Оповещают население. Народ кто идет, а кто-то и прячется. Боялись, больно было. Мы их уговариваем. Мол смотрите, ничего у нас нет: ни иголки, ни ножа, не бойтесь! Приходилось приглашать милиционера на помощь. Жили в фельдшерском пункте. Хорошо, если местная медсестра подкормит молоком, картошкой. Сам Одежкин работал с 7 утра до 10 вечера. Читал лекции, осматривал больных, тут же оперировал, писал ходатайства.
А иногда приезжаем в село, а там свадьба или похороны. Едет телега свадебная. Остановитесь! Всем на ходу выворачиваем глаза. А где-то похороны. Идешь туда и там всех смотришь.
Врач был такой авторитет для людей! Николай Максимович любил пошутить. Читает лекцию на курсах медсестер и вдруг спрашивает их так серьезно: «Так сколько же ресниц на верхнем веке?» Добрый, душевный был человек. Душевно лечил людей. Больного расспросит обо всем: «Где живешь? Кто отец?». Коллектив уважал его. Он никогда не поднимал голос».
Возвращаясь из таких поездок, Николай Максимович настойчиво ходил по инстанциям, добиваясь собственного помещения для диспансера. Наконец, в 1953 году было выделено здание бывшей городской управы на берегу реки Абакан (Приложение № 21). В нем жили семьи слепых. Планировалось их переселение. Но дело шло медленно, так как в городе не было свободного жилья. Наконец, освободили одну квартиру, в которой и был открыт кабинет областного противотрахоматозного диспансера. Штат состоял из одного врача и медсестры Крюковой Нины Андреевны. В одной комнате велся прием и тут же делались операции. После выселения остальных семей развернули 10 коек. Это был настоящий праздник! Затем к зданию сделали пристройку и стационар расширили до 25 коек, а затем довели их количество до 36. Николай Максимович постоянно повышал свою квалификацию. В 1951 году он прошел шестимесячную специализацию в Москве в институте глазных болезней им.Гельмгольца. Ежегодно выезжал на российские совещания по трахоме в Москву, Новокузнецк, Уфу, Саранск. Сам являлся организатором таких совещаний. Так, в 1954 году, было проведено областное совещание медицинских работников с участием краевых специалистов профессора Дмитриева М.А., врачей Чепурина Н.С., Макарова П.П.(Приложение № 22)
Тема совещания: «ОБ усилении борьбы с трахомой в области». Вспоминает Шалгинова А.И. (Приложение № 23): «Токмашова Нина Ивановна, заведующая райздравотделом в Аскизе, предложила организовать летние лагеря призывников, где бы их не только готовили к армии, но и одновременно и лечили. Вся общественность несла ответственность за борьбу с трахомой, начиная от председателя сельсовета до депутатов всех уровней. Всем медицинским учреждениям вменялось задание вылечивать определенное количество больных и следить за ними до их полного выздоровления. По всем организационным мероприятиям с 1948 по 1962 годы хакоблисполком ежегодно принимал соответствующие постановления. Всего их было принято 15. (Приложение № 24)
Органам здравоохранения, культуры, народного образования, торговли, милиции предписывались конкретные планы с указанием конкретных сроков исполнения. Соответственно принимали свои решения и районные советы. Была поставлена жесткая задача 100%-го охвата систематическим лечением населения. Теперь, если больной уклонялся от лечения, его приводил в больницу милиционер. Такие больные привлекались к административной ответственности, вызывались на товарищеские суды. Торговым организациям предписывалось наполнять прилавки магазинов предметами гигиены. Культурные организации создавали агитбригады, объезжающие с концертами самые отдаленные уголки Хакасии. В школах и детсадах проводились мероприятия по привитию навыков гигиены у детей. В школах писали диктанты на тему: «Трахома». Во всех улусах демонстрировался кинофильм «Трахома». Николай Максимович выступал по радио, написал книгу «Трахома» (Приложение № 25). Вот теперь-то он был доволен. Все время повторял: «Когда взяться всем миром за дело, то получится хороший результат».
Объезжая районы, обследуя больных, которых осталось уже немного, Одежкин Н.М. разыскал слепого солдата, о котором он не раз вспоминал. Милюхин жил, как и до войны, в селе Бондырево. Жена Мария ухаживала за ним, помогал и колхоз инвалиду-фронтовику. Одежкину мучительно хотелось помочь и Марии и Иосифу, вернуть в дом счастье, которое отняла у них война. Он не признался, что узнал Милехина, ничего определенного не обещал, но стал готовиться к операции. Вскоре Мария привезла мужа в Абакан. В маленьком кабинете врача было тихо.
- Я сделаю операцию, - сказал Николай Максимович, - но хочу предупредить, что она может оказаться бесполезной.
- Сделайте, - голос Милехина дрогнул. - Не бойтесь.
К операции готовился как к наступлению. На столе заведующего лежала стопка листочков с данными анализов. Не мало передумал врач, прежде чем сказать свое окончательное слово. Переписывался с видными окулистами страны, читал статьи в журналах, изучал методы известного тогда Филатова. И тысячи больших и маленьких операций, которые сделал он за свою врачебную практику, были по существу тоже подготовкой к этой борьбе, в которую вступил сегодня. Он решил вернуть зрение человеку, потерявшему его много лет назад.
Вошли врач Коновалова и медсестра Голышева.
- Все готово, Николай Максимович.
- Хорошо.
Недаром он выбрал именно их помогать ему в этот день. Антонина Ивановна Голышева двадцать пять лет работала хирургической сестрой, прошла фронтовую школу, много лет трудилась рядом с ним. На Валентину Андреевну Коновалову тоже можно положиться. К тому же она была его ученицей.
Когда точным движением Николай Максимович рассек радужную оболочку и отвернул ее, Милехин крикнул:
- Потолок вижу, потолок!
- Молчать! - голос хирурга звучал как приказ.
Операция прошла успешно. Через десять дней с глаз больного сняли повязку.
Нет, он не закричал. Широко открыв глаза, посмотрел на Одежкина и как-то удивленно и робко спросил:
- Николай Максимович, вы... в очках?
Вокруг стояли люди в халатах и молча радовались вместе с ним.
Николай Максимович дал ему очки.
- Вот теперь и ты в очках будешь. Он заменят тебе удаленный хрусталик, примеряй.
Историю эту бережно хранят внуки Иосифа.
Начатая в 1931 году работа по борьбе с трахомой была завершена в 1962 году. В этом году не было обнаружено ни одного вновь заболевшего.
Эпопея, длиною в целую человеческую жизнь была завершена. 29698 человек были излечены от трахомы. Пришедшее на смену Одежкину поколение медицинских работников даже не представляют как выглядит трахома «живьем».
Свыше 10 000 глазных операций, из них 496 - самых сложных, сделал изумительный врач, сын пастуха-хакаса, человек большой энергии и воли, отдавший опыт и знания своему народу.
На узенькой полоске газетного листа - Указ Президента Верховного Совета РСФСР от 13 июня 1958 года о присвоении звания «Заслуженный врач РСФСР» (Приложение № 26). Признанием работы по ликвидации трахомы стало вручение Николаю Максимовичу Ордена «Трудового Красного Знамени» в 1961 году (Приложение № 27).
А он все так же продолжал работать по 12-15 часов в сутки. Приходилось напрягать много сил, чтобы справляться с работой, которой ежедневно требовало от него дело. Только бы не захворать, только бы быть в состоянии его продолжать! Мысли врача были о сохранении здоровья своих пациентов-земляков. И это требовало от него любви и преданности, сопереживания и причастности к ним. Сам же доктор продолжал жить в маленьком неблагоустроенном домике, ничего не прося и не требуя для себя. Зато, в 1963 году, добивается перевода диспансера в более просторное здание (Приложение № 28).
«Это был понедельник, - вспоминает Нагрузова З.Г., — Николай Максимович, как всегда, вел прием больных. Вдруг присел на стул и сказал: «Так болит сердце...»
Через несколько дней его не стало. Сердце врача остановилось 21 октября 1964 года.
Сто лет назад родился в хакасской степи обычный мальчик. Вместе с другими сверстниками пас скот. Но было в мальчугане то, что отличало его от других: искра таланта, жажда знаний, желание служить родному народу. Он умел действовать хирургическими инструментами и заниматься неблагодарной работой. Умел держать слово и нести ответственность. Умел радоваться жизни, даже когда она давала к тому мало поводов. Его жизнь была заполнена каждодневной выматывающей борьбой не только с болезнью, но порой и с человеческой ленью, чиновничьим чванством. Он обладал такой энергией, что вовлекал всех окружающих в крутой водоворот своих идей и планов. Как хакасская степь с ее сильным, напористым ветром наполнена ярким многоцветием, так и этот человек с его безграничной любовью к степи, был одновременно врачом, просветителем, учителем, подвижником с чувством ответственности перед каждым человеком, живущим с ним рядом.
В 1973 году было построено современное здание республиканской офтальмологической больницы, о котором так мечтал Николай Максимович: «Сейчас у нас только на стационаре около ста человек. Да еще многие ходят на лечение. Очень, очень нужна в области хорошая глазная клиника»2.
Еще долгих 7 лет понадобилось Шалгиновой А.И., чтобы добиться присвоения Хакасской областной офтальмологической больнице имени Одежкина Н.М.
Постановление Совета Министров РСФСР об этом было подписано в 1980 году.
Кто-то из мудрых говорил: «Человек - это люди, встреченные им в жизни». Если это так, то мне повезло: я встретила много хороших людей, когда писала эту работу. Путь, пройденный ими был нелегок. Можно только удивляться, как изменилось все за эти годы. Если в 1918 году в Хакасии была всего одна больница на 7 коек с одним фельдшером, то сегодня в Хакасии сотни докторов, фельдшеров, медсестер.
Начиная борьбу с трахомой, Н.М.Одежкин, наверное, не мог представить тогда, каких результатов достигнет глазная служба Хакасии.
Сегодня врачами Республиканской офтальмологической больницы имени Н.М.Одежкина успешно проводится лечение таких заболеваний как глаукома, катаракта, сосудистых патологий глаза. Лечение проводится с помощью современных методов микрохирургии, лазерной хирургии. Больница оснащена современным диагностическим оборудованием мирового класса.
Висит на здании больницы по улице Ленина 27 в городе Абакане небольшая мемориальная доска. А что за ней? Жизнь отдельного человека, поколения людей, в которой отразилась целая эпоха.
На главную страницу/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»/Работы, присланные на 4 конкурс (2002/2003 г.)