Работу оформила Севастьянова Елена Красноярский край, г.Бородино, школа №1, класс 11 «В»,
под руководством Исаенко Ларисы Борисовны - учителя школы №1
Моя работа посвящена описанию жизненного пути одного из тысяч советских солдат, рядового человека. Цель её - посмотреть на историю не с позиции учебников и статистических данных, а глазами простого человека, судьба которого, конечно, лишена героических подвигов романтических событий. Она типична для его современников. Но этим-то она меня и привлекла.
23 декабря 1927 года. Холодная сухая безлунная ночь опускалась над засыпающим кишлаком, что на самом востоке Узбекистана. Все погружалось в долгожданный рабочий сон. Только в одном доме горела усталая сальная свечка. Это дом бедного шахтера Махкама Рустамова. Ему, конечно, сегодня не уснуть, ведь у него только что родился сын, первенец. После долгих раздумий Махкам, наконец-то придумал имя сыну - Сатти.
Махкам мечтал о том, что когда сын подрастет, то они вместе купят землю и будут пахать её и засеивать, как это делали его отец и дед. Махкам не любил своей работы. Она была тяжелая, и он слышал даже, что она вредна для здоровья. Он работал в шахте на серном руднике. Было вокруг и много других шахт, ведь та земля была богата разными полезными ископаемыми, но раньше о них никто не знал, а теперь много важных людей сюда приехало, и все село, забросив своё хозяйство, стало работать на износ в шахтах, не щадя своих сил. Великая индустриализация всколыхнула размеренную жизнь крестьян, принеся с собой новые жестокие правила. В памяти Махкама еще были свежи воспоминания о коллективизации, раскулачивании и «красном терроре». Поначалу много мужиков сопротивлялось, да и сам Махкам был одним из первых бунтарей, но силы большевиков оказались мощнее, и постепенно крестьяне начали покоряться. И Махкам покорился. Он понимал, что теперь у него уже нет права рисковать своей жизнью, ведь от его жизни зависит теперь и жизнь этого маленького человека.
***
Прошло три года. Жена подарила Махкаму второго сына. Его назвали Тафти. А еще через восемь лет, в 1936 году, родился третий - Тухтасин.
И стало то время тяжелым для их семьи. Махкам стал страдать от высокого давления. А Туфаниса, его жена, была не меньше измотана заботой о детях, нищетой, голодом, работой на хлопковых полях. Еще совсем недавно они были здоровые и молодые люди, но время, жестокое время старило их, нарушая все свои законы. А с рождением третьего ребенка вся работа по дому рухнула на плечи 12-летнего Сатти, старшего мужчины в доме после отца. Сатти тогда еще ходил в школу в соседнюю деревню. Ему нравилось учиться, но каждый раз, уходя из дому, он боялся, что с маленьким Тухтасином что-нибудь случится, ведь мать не могла оставаться дома, её заставляли работать.
А вскоре началась война. Она мало, что изменила в жизни семьи Рустамовых, только нищета стала еще острее и унизительней. Сатти с братом продолжали ходить в школу. И хотя та избушка, в которой стояли ящики вместо парт, не было стульев, а дети от семи до семнадцати лет сидели в одном классе, мало напоминала школу, тем не менее, каждый старался учиться, вкладывая в свой труд огромную долю энтузиазма. В более лучшие времена этот образ жизни людей, когда дети просыпались ночью от голода и кричали, а родители метались от беспомощности; когда школьники каждый день проделывали целое путешествие до школы, а их родители до работы; когда матери варили суп из молодых побегов люцерны и лебеды за неимением лучшего, в другое время такая жизнь показалась бы сплошной вереницей человеческих (или нечеловеческих?..) подвигов. Но человек, наверное, может привыкнуть ко всему. Привычка может сделать из человека не просто биологическое существо, а настоящую машину, готовую выполнять любую работу. А главный ужас этого явления в том, что эти адские подвиги могут убить личность в человеке. И только очень сильные люди смогут выйти из этого круговорота несчастий с чистой душой.
***
Когда в 1942 году Сатти потерял отца, не вынесшего очередного гипертонического приступа, то семья лишилась и единственного кормильца. Тогда Сатти выпросил у председателя справку о том, что он родился в 1925 году, на два года раньше реальной даты. И в райцентре получил он свой паспорт, с которым смог устроиться на шахту по добыче гудрона. Так юный Сатти, которому не было еще и 14-ти лет, стал главой семьи и её единственной опорой.
Конечно, детство давно было у него отобрано, но теперь, когда не стало его отца, он уже не имел права на то, чтобы чувствовать себя сыном. Он стал отцом и кормильцем для своих братьев и матери.
***
Шёл март 1943 года. Сатти работал на шахте, когда к нему прибежал маленький Тафти и, заплаканный, сказал, что умерла их мама... от голода. И, вот, братья лишились самого близкого человека.
А вскоре Сатти получил повестку на призывной пункт.
В райцентре - г.Коканде, - куда прибыли призывники, всех мальчишек взвесили. Сатти оказался самым легким - 47 кг при росте 157 см.
Здесь было бы не лишним сказать, что, несмотря на невысокий рост, Сатти был довольно красив и по мере взросления преображался всё больше. Вообще, это был кареглазый, с шапкой черных вьющихся волос молодой человек, с ясными и мудрыми задумчивыми глазами и всегда с чуть заметной улыбкой на губах.
Его темперамент отличался строгой флегматичной рассудительностью, не лишенной, причем оптимистического взгляда на вещи. К тому же положение старшего в семье сделало его очень ответственным и исполнительным в работе. И, наверное, именно сочетание спокойного внимания к окружающим людям и какого-то особенного взгляда на жизнь сквозь призму юмора делало характер Сатти очень обаятельным и притягивающим. И именно этот оптимизм и помогал ему в жизни, вытягивая из таких ситуаций, которые для большинства людей превратились бы в тупиковые и безвыходные. Будучи ещё совсем молодым человеком, он всегда легко находил общий язык с людьми старше себя благодаря своей простоте и рассудительности. А каждый, кто с ним общался, чувствовал, как Сатти всей душой интересуется, участвует и хочет помочь. А в то время для людей доброе и подбадривающее слово было, порой, очень дорого.
Вот, наверное, и всё, что можно сказать об этом незамысловатом человеке, историю жизни которого мы и проследим.
Итак, пройдя медосмотр, Сатти был отправлен в Казахстан, в г.Кокчетав, где ему и предстояло провести ближайшие месяцы для военной подготовки.
Первые трудности, с которыми столкнулись ребята, появились уже в дороге. Будет достаточно сказать, что путь длился 18 суток в сыром, душном товарном вагоне. Конечно, бытовые неудобства для большинства из них не были новшеством, но все это усугублялось ещё и тем, что все они чувствовали, что их дом отдаляется от них. Многие понимали, что, возможно, они едут на лютую смерть, возможно, навсегда покидают свой дом.
Когда кончилась дорога, то вновь прибывшие вступили на новый этап своей жизни. Им предстояло пройти срочную военную подготовку. В подразделение, куда попал Сатти, было 120 таких же будущих солдат. Солдат, таких же, как и он, молодых, зелёных, но уже успевших получить от жизни не самые весёлые уроки.
Армейские будни мало радовали вольнолюбивых крестьянских мальчишек своей строгостью. День в части начинался в 6 часов утра. Солдаты вставали, заправляли кровати и шли умываться к озеру за два километра от части. Стоит напомнить, что дело было в середине весны и вода в озере, на дне которого было множество подземных источников, была чуть выше нуля. Поэтому, наверное, не стоит описывать, чего стоило им это умывание, когда вода, казалось, вот-вот превратится в лёд, а за ней начнут леденеть руки и тело. А умывшись, солдаты бежали в часть быстрее обитающих здесь газелей джейран, затем ели скудный завтрак и отправлялись на тренировки.
Тренировки их, главным образом, ограничивались стрельбой и маршированием. Стреляли солдаты из длинных окоп по макету с изображением Гитлера, высоко вознесшего руку вверх. Сначала учились просто метиться, а затем «Гитлер» то бегал, то прыгал, развивая тем самым навыки в стрельбе у солдат. Сатти стал одним из самых лучших стрелков. Вероятно, благодаря умению сконцентрироваться и найти равновесие в самом себе. А вскоре он стал настоящим пулеметчиком.
Так, в армейских буднях и тренировках, прошло шесть месяцев. А когда однажды Сатти с товарищем охраняли картошку на полковом поле, к нему пришёл один из связных и сообщил, что его вызывают в часть.
В тот же вечер Сатти вместе с ещё десятью рядовыми был посажен на поезд и отправлен на фронт, в эпицентр военных действий. Позже они узнали, что их везут на Украину.
Через две недели их высадили с поезда, и они пошли в глубь республики. Они шли пешком, неся на себе всё что было: еду, вещи, оружие и станковый пулемет, весивший около 30-ти килограмм. Ночевали они в попадавшихся деревнях, а то и просто на голой земле. К счастью ранняя украинская осень позволяла ещё спать человеку под открытым небом.
Путь тот был нелегким, и на трудности все солдаты реагировали по-разному. Отношения складывались не простые. Люди - всегда просто люди: и на войне, и в мирной жизни. Так и приходилось в одном войске уживаться вместе крестьянам и горожанам, образованным и неграмотным, добрым и злым. А всё усугублялось ещё и тяжелыми бытовыми условиями. Но, тем не менее, было и одно общее: желание победить любой ценой, ненависть к завоевателям и любовь к России, патриотизм, великий патриотизм... пугающий патриотизм.
Там же, в дороге, завязались у Сатти тесные дружеские отношения, напоминавшие, скорее отношения между отцом и сыном, с одним из командиров войска - лейтенантом Барановым. Он, одновременно добрый и строгий по характеру, наверное, посчитал, что должен оказать помощь молодому бойцу, в душе обвиняя власть за то, что взяли на войну ребенка. К тому же Сатти просто полюбился Баранову за простоту и открытость. Он его никуда от себя не отпускал и даже иногда ворчал, если тот надолго отлучался, а когда Сатти подшучивал над ним по этому поводу, то он притворялся, что совсем не переживает за него или оправдывался, говоря, что ему нужна была помощь от него.
Вскоре, через три недели пути, войско дошло до украинского города Харькова. Впервые увидел Сатти разрушительную силу войны: полуразрушенные дома и церкви, перевернутые трамваи, перепуганные люди, не уехавшие, или не успевшие уехать из города. Всё было жутко и говорило о близкой опасности. Но враг уже ушел. Жители говорили, что враг был на машинах. Командиры войска даже отчаялись их догнать. Все они, конечно, понимали, что их силы не равны, ведь немцы готовились к войне основательно, в то время как Советский Союз не имел и третьей части такого оснащения.
И всё же, даже такое оснащение не могло сломить главное оружие России: русский дух, русское сознание и, доходивший до смешного, русский патриотизм. А неприхотливость и работоспособность советских солдат поражали фашистских военных.
Но вернемся к нашему герою. Упустив врага в Харькове, отряд последовал за ним, но они натыкались лишь на полуразрушенные и выпотрошенные немцами деревни. Оставшиеся в живых местные жители говорили, что враг был на танках.
То время, которое наше войско жило близ Харькова, прошло относительно спокойно. Но один эпизод, не лишённый нравственного противоречия, запечатлелся в памяти Сатти, дав ему жестокий жизненный урок, научив осторожней относиться к людям, даже к тем, от которых не ожидаешь получить удар.
Шла вторая декада января, когда замерзавшие голодные солдаты сидели вечером в своих землянках. Группа рядовых под руководством старшего сержанта Витюкова увидела поднимающийся в гору грузовик. «Должно быть, гуманитарная помощь» - решили солдаты, и недолго думая, заскочили в едущий на маленькой скорости грузовик и выкинули несколько коробок.
В коробках оказались мясные консервы из США. Солдаты, не евшие мяса, возможно и в мирное время, очень обрадовались и отнесли добычу в свою землянку.
Сатти же жил не в общей землянке, а в землянке с Барановым. И так как она рассчитана на одного, то Сатти спал сидя. А на утро Баранов отправил Сатти за водой для умывания. И он отправился в общую землянку за водой, где солдаты Витюкова завтракали добытыми консервами.
Простодушный Сатти хоть и был удивлён, откуда у них такая еда, но не заподозрил того, что она добыта обманным путём и сообщил об этом своему командиру, надеясь, что тот пойдет и возьмет и для них пару банок. И командир пошел, но только не за консервами, а за лейтенантом и дал ему десять суток ареста.
Хищный склад характера Витюкова не мог простить рядовому Махкамову этот арест и пообещал себе, что обязательно ему отомстит.
А 23 января 1944 года увидел Сатти первое в своей жизни настоящее военное сражение. Их войско подошло к г.Бердичеву, в котором хозяйничали немцы. Было решено освободить город.
Штурм ещё не начался, когда Сатти увидел стоящего перед собой с пистолетом в руках сержанта Витюкова.
- Ну, сейчас-то я с тобой рассчитаюсь! - сказал он и уже опустил палец на курок.
Но удача, казалось, ходила за ним по пятам, и, по воле случая, Баранов оказался рядом, прямо за спиной Сатти.
- Стоять! - закричал он, и Витюков вынужден был повиноваться перед вышестоящим званием и опустил пистолет. - Даже если враг убьет Махкамова, отвечать ты будешь!
Город был освобожден. Враг бежал. Войдя, солдаты увидели повсюду разрушения и эмблемы фашистских свастик - знак того, что город был покорён.
Солдат, оставшихся в живых, вывели за черту города, построили в шеренгу на вспаханном поле. Перед ними выступил с патриотическими речами командующий Второго Украинского фронта - товарищ Конев. Сатти радовался тому, что ему посчастливилось увидеть его совсем близко. Это был невысокий, но плотный и справный, с круглым лицом седовласый человек лет пятидесяти. Он говорил очень эмоционально, призывая приложить все силы, от чего все бойцы зарядились энергией и кричали: «Ура». После этого войско было переименовано в Бердичевское.
Вдохновленные солдаты шли дальше на запад, освобождая много сёл и деревень, радуясь своим победам и не жалея о погибших.
Очередным захваченным городом, встретившимся у них на пути, был г.Винница. Этот город находился под оккупацией с 1941 года, немцы за это время прочно там засели и создали основательную оборонительную крепость. Наше войско пыталось приблизиться хотя бы на 10 километров, но мощная контратака не подпускала их.
А тем временем немцы подходили с другой стороны. Состав Бердичевского войска стремительно уменьшался. Вокруг Сатти погибало всё больше товарищей. Он старался справиться с паникой. Но, глядя с возвышенности, на которой он находился, на приближающиеся фашистские танки и на их самолёты, бродившие в небе, он уже окончательно прощался с жизнью.
Потом он вдруг кинулся сначала к командиру, издающему страшные вопли от адской боли, потом к другому солдату. Паника охватила всех. Земля дрожала от взрывов, казалось, она сейчас провалится, и всё это: и танки, и люди - всё попадёт прямо в преисподнюю. Сержант Кончалаев бросил последнюю гранату, и кинулся к пулемёту. Но вдруг взрыв! И темнота вошла в сознание Сатти...
И тут всё утихло, утихли танки, затихали вопли. Очнувшись, Сатти обнаружил, что голова его в крови, но он не чувствовал боли. Его ступня была также перебита осколком мерзлого грунта.
Через два часа пленных пригнали к опушке леса, у которой находился глубокий овраг; там русские солдаты и провели ночь. А на следующее утро подъехала машина, накрытая брезентом, и солдат повезли в г.Винница. 26 дней пленных гнали в другой украинский город - Львов. А оттуда на поезде в Германию.
Там их присоединили к другим пленным, всего их было около 500. Всех их выставили в ряд, смотрели им зубы, поднимали руки, стучали палками по ногам, потом загнали в сарай и оставили там ночевать.
Некоторые немцы обращались с пленными, унижая их. А вот некоторые совсем наоборот, пытались помочь. А почему же должно быть иначе? Ведь немецкие солдаты - такие же жертвы своего правительства, как и русские. Их сознание также затуманивали теориями пангерманизма и прочей чушью. Различие, конечно, было в том, что их правительство, тем не менее, волновалось о том, что будут есть и пить их солдаты, где они будут спать и чем будут стрелять. Но как бы ни было, обеим сторонам приходилось туго на войне. В этом «враги» имели много общего. Все они были вдали от дома, оставив жен и детей. Ведь все они просто люди. Все позволяют себе ошибаться.
Но всё-таки, как бы хорошо немцы не относились к русским, последние испытывали страх огромный. Это страх неизвестности. Ведь с одной стороны в любой момент с ними могло расправиться германское правительство. А с другой - солдаты понимали, что даже при возвращении на родину советское правительство их непременно осудит, по крайней мере, за то, что они сами разрешили себе жить. По военной идеологии настоящий «патриот» должен убить себя вместо того, чтобы сдаться в плен, а если нет, - значит, изменник Родины, а с таким клеймом не место на свободе.
А в апреле их посадили на поезд и повезли в неизвестном направлении. Позднее они узнали, что их везут во Францию.
Поезд с пленными уже ехал по центральной Франции, когда он остановился, и в него вошли два человека в германской военной форме. Окинув взглядом всех измученных пленных, один из них указал на трёх человек, в их числе был Сатти. Их вывели из поезда, а на станции их встретил ещё один высокий человек в военной форме, который отвел их к дороге. Там стояла обычная телега, запряженная двумя лошадьми. Наверное, не стоит описывать удивление Сатти и двух его товарищей, когда, вопреки их страшным ожиданиям, немцы посадили их рядом с собой и даже пытались говорить с ними на исковерканном русском языке, причем они не применяли ни силы, ни наручников.
Потом один из них достал бутылку с пенной жидкостью светло-коричневого цвета, открыл её, глотнул немного, а затем протянул бутылку Сатти и сказал:
- Пэй.
Сатти бутылку взял, но пить не стал.
- Пэй! - заорал, краснея, немец и достал из-за пазухи пистолет, а потом захохотал.
Сатти сделал глоток. Жидкость была горькая, чем-то похожая на газированную воду, которую Сатти пил однажды ещё в Узбекистане. Это оказалось пиво. Сатти ни разу в своей жизни не пробовал пива, и в первый раз оно показалось ему очень невкусным. После первого глотка Сатти сморщился и выплюнул. А немец опять громко рассмеялся, забрал бутылку и начал показательно пить залпом.
Что именно хотели эти немцы, для ребят было непонятным. Возможно, они имели желание просто позабавиться, напоив молодых парней. Но что бы ни хотели эти немцы, для Сатти было удивительным то, что эти они ведут себя совсем те так, как с ними общались все остальные.
Внезапно страшный грохот прервал это странное общение. Сатти поднял голову и увидел вереницу настоящих бомбардировщиков. Они кружились в небе, а потом спустили с борта несколько бомб. Сатти был изумлён этим грандиозным зрелищем. Это было страшно и очень красиво.
Но вдруг восхищение Сатти было прервано. Его менее мечтательные товарищи быстрее поняли, в чём дело, и, схватив его за шиворот, затащили под телегу. А немцы к тому моменту, испугавшись, уже убежали, оставив своих пленников совершенно без присмотра.
А когда небо очистилось, товарищи вылезли из-под телеги и увидели идущих в их сторону пятерых солдат. Но это были не немцы. Позднее они увидели, что это их союзники -американцы. Тогда в голове Сатти вдруг мелькнула мысль о том, что, возможно, его самый тяжелый период в жизни уже позади.
С горем пополам бывшие пленные объяснились с американскими солдатами, и они отвели их в свой палаточный лагерь. Там впервые за последние месяцы Сатти поел и выспался в тепле и чистоте.
А на следующий день начались тренировки с американскими солдатами. Сатти почувствовал, что даже соскучился по ним, ему нравилось, когда можно стрелять не в людей, когда воюешь с воображаемым врагом; всё это теперь казалось ему игрой.
Жизнь в американском военном лагере, где было ещё много таких же освобожденных из плена советских солдат, нравилась Сатти и шокировала его. Родившись и воспитываясь с бедной крестьянской семье в забытой богом деревушке, он не пробовал и шоколада, а здесь даже индивидуальные столовые приборы выдавались каждому солдату. И, вообще, в других странах правительство заботилось о своей армии, в других, но не в России. Сатти и представить не мог, что простой солдат может так жить.
Но всё-таки у каждой медали есть две стороны. Сатти тянуло на Родину, ему хотелось вернуться вопреки всему хорошему, что было там. Он мог беспрепятственно остаться в этом маленьком французском городке, близ которого располагался их лагерь, но что-то в душе мешало этому, звало, напоминало о Родине. К тому же двое маленьких братишках. Но он далее не знал, живы ли они! Да и как он их найдёт? Кто же знает, куда могла забросить их тяжёлая судьба. Но все эти вопросы Сатти поставил на второй план и решил вернуться. Другие русские, которые решили остаться пугали и шутили над теми, кто решил уехать, говоря, что Сталин им не простит, убьёт, сошлёт, лишит будущего, но во все эти пророчества Сатти не хотел верить, хотя понимал, что они не беспочвенны.
А время шло, и 9 мая 1945 года Сатти услышал о победе Советского Союза над фашистскими войсками. И в связи с этим бывшие пленные смогли вернуться на Родину. Пароход, на котором они плыли через Средиземное море, опять привёз их на Украину, в Одессу. Там Сатти ожидало не менее трудное испытание.
Со всеми бывшими пленными, доставленными в Одессу из разных точек, беседовал сотрудник НКВД. Когда Сатти зашёл в кабинет, он, конечно, мало думал о том, что он, наверное, предал Родину или стал врагом всего советского народа. Он, простой солдат, немного избалованный в американском военном лагере, мечтал просто отдохнуть после семнадцатидневного путешествия на пароходе. Ему, выросшему на земле и никогда не отходившему далеко от дома, хотелось уже поскорее осесть, жить спокойно, жениться, работать, а эти люди с умными лицами и мыслями всё чего-то хотели от него и никак не оставляли его в покое.
Зайдя в кабинет, первое, что увидел Сатти, было строго смотрящее лицо Феликса Эдмундовича Дзержинского. Он висел на стене, заключённый в чёрную рамку из настоящего дуба. А под ним, уже не на стене, а за столом, покрытом красной скатертью, сидел приторно улыбающийся человек в штатском. Сначала он внимательно оглядел молодого нерусского парнишку, затем первый поздоровался и предложил сесть. Сатти сел прямо напротив этого человека и тоже внимательно его оглядел, от чего последний ужасно смутился и даже забыл, что ему нужно говорить. А когда тот немного оправился и снова надел на себя маску приторной улыбки, то, спросив имя, дату и место рождения Сатти, начал разговор. Он спрашивал, хорошо ли ему было в американской армии, понравилось ли ему в их лагере. В общем, вопросов, бессмысленных и пугающих было много. Сатти смутно понимал, зачем этим людям слышать от него общеизвестные факты. Кто же не знает, что иностранцы живут лучше?
Люди более старшего возраста, конечно, говорили, что в американском лагере им было невыносимо плохо и жутко не хватало Родины. Но простодушный Сатти! Он говорил, что думал и даже имел неосторожность посоветовать и к нашим солдатам относиться также. Разве мог он подумать, что эти слова в тот момент решают всю его судьбу.
Затем человек показал на кучку вещей, лежавших по левую сторону от него. Там были часы, медные кольца, шариковые ручки, карманные фонарики и другие мелкие вещи. Он сказал, что это вещи таких же освобожденных пленных, и что они приобретены нечестным путём на деньги, которые им платило американское правительство, и предложил отдать то, что было у Сатти. Но Сатти ответил, что у него больше ничего нет. Правда, раньше у него был перстень, но он его выменял на пачку сигарет у одного американца.
Побеседовав с этими людьми, Сатти был отправлен на вокзал, где их вместе с другими солдатами отвезли в г.Коростень, где с ними проводились политзанятия, изматывающие не меньше военных тренировок. А ещё через два месяца Сатти был отправлен в Сибирь. Именно туда пожелал его отправить человек в штатском из НКВД.
Сначала его поезд прибыл в г.Новосибирск. Увидев живой сибирский город, Сатти даже обрадовался тому, как сложились обстоятельства. Но радость его оказалась непродолжительной. Из Новосибирска Сатти был отправлен на никому не известную станцию Заозёрная. Там вместе с другими ссыльными пришлось идти им по нехоженым лесам, да ещё осенний дождь так хлестал по щекам, что хотелось упасть прямо на траву и плюнуть на эту никуда не годную жизнь.
А 9 августа 1945 года, приехав на ровное место, солдаты, наконец-то узнали о своей дальнейшей судьбе.
По недавно вышедшему приказу все солдаты, сдавшиеся в плен, объявлялись врагами народа, а тех, которые решились вернуться на Родину, ожидали шесть лет ссылки или лагерей. Но для этих солдат власти сделали исключение, позволив заменить лагерь спец. поселением, где они будут строить угольный разрез. Ещё великодушное правительство пообещало, что если разрез будет построен раньше назначенного срока в шесть лет, то и свобода их наступит к моменту открытия разреза, а если нет, то... но об этом они корректно умалчивали, позволяя каждому додумывать свой вариант последующего за этим наказания.
Надо заметить, что такие «исключения» ожидали практически каждого «врага народа» в 40-50-е годы. И благодаря этим исключениям, как известно, были совершены такие знаменитые стройки века как Волго-Донской канал, Беломорканал, Куйбышевская ГЭС и многие другие.
Конечно, жизнь спецпоселенцев отличалась кое-какими поблажками. Например, им разрешалось жениться и даже пригласить к себе свою семью, если таковая была; они могли переписываться и беспрепятственно выезжать на недалёкие расстояния в пределах района. А в остальном всё было, как на настоящей каторге: труд, труд бесконечный, тяжелый и неблагодарный.
Когда они приехали, осень в Восточной
Сибири уже начинала входить в свои владения,
и березовый лес, окружавший солдат, вскоре
начал покрываться золотом. «Есть в осени
короткая, но дивная пора...» Именно в этот
период застиг Сатти это чудесное время года,
когда лето уже кончилось, а осень ещё не
началась; когда ночи холодные, а дни бывают
по-июльски жаркие. Но каким бы тёплым ни был
день, после него всегда приходит ночь. И
восхищение и наслаждение редким теплом
уходящего лета было прервано. Ведь нужно
было работать, нелегкий труд ожидал Сатти.
Он, вообще подумал, что кроме труда,
тяжелого и бесконечного, его в жизни ничего
не ждёт. Но Сатти не привык жаловаться и
падать духом. Он верил, что удача его не
оставит, ведь она часто сопровождала его на
жизненном пути и теперь не могла от него
отвернуться.
И потекла новая жизнь. Нужно было
построить место для жилья. Первыми
сооружениями были девять общих землянок по
50 метров каждая. Там жили простые рабочие. А
неподалёку находились индивидуальные
офицерские землянки. Позднее и другие
солдаты стали строить и себе такие же.
Интерьер этих жилищ был незамысловат и
полностью зависел от изобретательности и
трудолюбия их хозяев и от того, были ли у них
друзья или родственники в соседних
деревнях, которые могли бы подарить, скажем,
железную дачную печку, алюминиевую кружку,
зеркало или покрывало, или еще какую-нибудь
мелочь, которая могла, порой, стать
гордостью и всем имуществом для их хозяев.
За первый год строительства разреза погибло ровно 70 человек. Большинство из них сами лишили себя жизни. В основном это были либо слабые, либо вольнолюбивые и непокорные люди, которые не могли простить своей стране этот плен. Это были люди, готовые ложиться костьми на поле боя за свою Родину, но не готовые незаслуженно носить клеймо предателя.
Что же касается Сатти, то он слишком любил
жизнь, и он слишком часто боролся за неё,
чтобы вот так, самолично, предать себя
смерти. К тому же он был ещё очень молод, к
тому времени ему было всего лишь 18 лет, хотя
формально он был на два года старше. Поэтому
Сатти решил, что теперь он отдает себя в
руки своей судьбы и не будет больше
сопротивляться естественному ходу событий,
тем более что это было бы безрезультатным.
Он стал каменщиком, позднее десятником, т.е. бригадиром команды, состоящей из десяти человек. Он строил разные казённые здания. Спустя пару лет в город начали ехать люди. А в 1949 году поселение объявили посёлком Бородино.
Здесь хотелось бы сказать несколько слов об истории этого названия. Вообще-то, оно было перенято у близлежащего села Бородино, которое в свою очередь было так названо другими солдатами, участвовавшими в Бородинском сражении под Москвой и сосланными туда. Дело в том, что холмистые пейзажи с берёзами, стоящими группами, очень напомнили солдатам виды, окружавшие Бородинское поле, что под Москвой. И поэтому они решили назвать это место именно так.
Но вернёмся в век двадцатый. Строительство разреза было завершено 1949 году, почти на два года раньше назначенного срока. И здесь своё обещание Советская власть не выполнила. Свободу она дала только тем, кто успел жениться, те, кто не успел, были отправлены на другие стройки. Сатти это миновало, т.к. он был не шахтёром, а работником УЖКХ и к разрезу отношение имел лишь косвенное.
После освобождения Сатти съездил в Узбекистан. Он нашёл свою деревню, где к тому времени тоже развернулись шахты, он нашёл свой дом, но он был пуст. Всё небогатое имущество было разворовано соседями. Он не нашел ничего, что могло бы напомнить ему о детстве, даже немногочисленных фотографий. Но по воле случая нашёл он своих братьев, живших в детском доме. Младшего Тухтасина он забрал сразу, а средний Тафти служил то время в армии. Позднее и он приехал в Сибирь. Оставаться не Родине не представлялось для них возможным. А там, в Сибири была работа, земля, было много того, чего не было в Узбекистане.
В 1950 году Сатти женился на дочери приезжего свободного рабочего. Жена родила Сатти двух сыновей и дочь, а через девять лет они разошлись. В тот же год Сатти встретил девушку Анну и женился во второй раз.
Анна работала начальником почты. Попала в
эти места она ещё в 1929 году, в возрасте
одного года. Её отец, Кузьма Табаков, живший
в республике Мордовия, приехал в Сибирь,
оставив жену и шестерых детей, а когда
вернулся, то забрал жену и детей, продал дом
и землю и поехал на новую, дикую, ничью землю.
Вслед за ним поехало тогда много людей из их
села. Приехав на ту самую станцию Заозерная,
Кузьма вступил в коммунистическую партию
милиции и получил три района для работы.
Сейчас, конечно трудно судить, какой это был
человек, но стоит полагать, что это был
очень самоотверженный боец, видевший перед
собой идею, и, конечно, очень принципиальный,
не принимавший компромиссов на своей
службе. Да и бурный характер отличал
молодого коммуниста. Потому-то, а, может, и
по другой причине, не удержался долго он на
своей должности и в 1940 году был убит бывшим
осужденным. После смерти Кузьмы его жена с
десятью детьми и ещё двух нося под сердцем,
вынуждена была покинуть служебную квартиру.
Долго ещё скиталась бедная женщина по
близлежащим деревням и сёлам, меняя один
дом на другой. Война унесла из её семьи двух
младших близнецов, ещё одна девочка также
умерла от голода. Когда началась война, двух
старших сыновей забрали работать на
военный завод в г.Красноярск. На их
жалование и существовала семья.
По окончании войны Анна сразу же пошла работать на почту, несколько месяцев она носила телеграммы, а вскоре была отправлена начальством на курсы подготовки начальников почты. И с тех пор больше не меняла она своей работы. А когда молодой посёлок Бородино стал пригодным для жилья, её пригласили работать туда. С этого момента и закончились её скитания.
Её характер отличался большой инициативностью. Она ни минуты не сидела на месте. К тому же вокруг неё всегда толпились люди и общались с ней так, как будто не видели её очень долго и очень соскучились. Она всегда излучала от себя живую энергию, и люди тянулись к ней, как цветы тянутся к солнцу. К тому же она была очень жалостливой и всем пыталась помочь, из-за чего порой сама страдала, т.к. иногда обещала людям то, что было за пределами её возможностей, но, тем не менее, всегда исполняла обещания, порой даже в ущерб себе.
Была в её характере и ещё одна редкая черта. Она всегда могла бросить всё и начать жизнь с нуля. Примером тому мог служить такой случай, когда она, будучи беременной, бросила своего мужа, который, как ей показалось, не отвечает её запросам. Но не стоит думать, что у неё были слишком высокие запросы. Её первый муж был из довольно обеспеченной семьи и, избалованный мамой, совершенно не привык к труду, что для Анны показалось несовместимым с её идеалом.
Когда Сатти встретился с Анной, он уже
имел свой дом. Кстати, в землянках рабочие
прожили до 1952 года. Только в том году их
перевели в барак. А в 1956 Сатти наконец-то
построил себе дом, который он очень полюбил,
потому что сам участвовал в его
строительстве.
В последствии жизнь Сатти складывалась, как обычная жизнь обычного советского человека. Ужасы войны и тяжелого труда постепенно забывались. В 1968 г. он занял должность главного инженера ЖКХ, где и проработал до самой пенсии.
Эта работа написана внучкой Анны. Честно
говоря, я никогда особенно не
интересовалась ни историей моей, ни
историей моего городка, ни историей вообще.
А благодаря этому конкурсу я узнала очень
много обо всём этом. А главное это доставило
мне большое удовольствие, потому что всю
работу я делала с огромным интересом.
Например, я была очень удивлена, когда
директор нашего исторического музея
рассказала мне о том, что изначально наш
разрез строился для обеспечения энергией
одного только электрохимического завода,
который находится в недавнем прошлом
засекреченном городе Красноярск-45 (ныне
город Зеленогорск), где советское
правительство хотело разрабатывать
атомное оружие. Также я узнала ещё много
интереснейших вещей, которые к моей работе
относятся лишь косвенно.
Я не могу точно судить, насколько удачной
получилась моя работа и насколько точно я
выполнила цель, поставленную в начале
работы, но, тем не менее, я благодарна
организаторам конкурса. Единственное, в чём
я вижу недостаток, это то, что подобные
мероприятия на настоящий момент ещё
недостаточно популярны (я сужу по своему
району и краю). Но первопричину этого, по-моему,
можно углядеть также в истории, точнее в
идеологии, которую формировало в нашей
стране советское правительство (отсутствие
личной инициативы, личной точки зрения,
коллективизм).
На главную страницу/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»/Работы, присланные на 4 конкурс (2002/2003 г.)