Выполнила: Юдина Наталья, ученица 11А класса
Научный руководитель: Кубрак Людмила Ивановна, учитель истории
Красноярск 2005
Ведут!
Какая дьявольская сила
Их гонит строем в никуда,
В полях безропотной России
Они исчезнут навсегда.
Запоминай, мой друг свидетель,
Какие страшные дела
Идут-бредут на белом свете,
И бьют навзрыд колокола.
И неужели воля божья
Благословила этот ад,
Где свет свободе не поможет
И к правде нет путей назад?!
Тойво Ряннель, 1937 год
«О ГУЛАГе уже все известно. Что нового можно сказать о нем после Солженицына и Шаламова?» - такое мнение слышишь от многих. Но затронут, на мой взгляд, лишь краешек больной темы. На очереди - научные исследования. Только они способны окончательно развеять красивые обманы о великих свершениях социализма и многочисленные мифы о нашей истории. Ведь о чем бы ни дискутировали публицисты, а в школьных учебниках и сегодня, мешая истину с ложью, пишут о пороках капитализма и бесспорных преимуществах социализма, о том, что все предшествующие социализму общественно-экономические формации погибли или обречены на гибель потому, что их опора - рабский труд и жестокая эксплуатация, которые социализм ликвидировал.
«В 1948 году в СССР были созданы лагеря «специального режима» для осужденных за «антисоветскую деятельность» и «контрреволюционные акты», в которых использовались особо изощренные методы воздействия на осужденных. Не желая мириться со своим положением, политические заключенные в ряде лагерей поднимали восстания, проходившие порой под политическими лозунгами. Самыми известными из них стали выступления в Печоре (1948 год), Салехарде (1950 год), Кингире (1952 год), Экибастузе (1952 год), Воркуте (1953 год) и Норильске (1953 год)».
Вот и все, что я знала из школьной программы по истории о тех далеких событиях. И мне стало интересно, что же все-таки было на самом деле. И предметом своего исследования я избрала норильское восстание 1953 года.
Поскольку достоверных сведений о
норильском восстании не публиковалось в
течение почти 40 лет, а оперативно-чекистские
отделы и управление Горного лагеря
оказались кровно заинтересованными в
сокрытии правды, не удивительно, что
события жаркого лета 1953 года в Норильске
обросли слухами и легендами. Развеять их
могут только факты. И я попыталась изложить
эти факты в виде хроники норильского
восстания, опираясь на воспоминаниях
участника этого восстания - Остапа
Павловича Чернобая.
Сразу хочу заметить, что факты - это воспоминания конкретного человека. Так что будет не удивительно, если воспоминания Остапа Павловича не совпадут с воспоминаниями других участников восстания. Ведь у каждого они свои.
Цель моей исследовательской работы заключается не в том, чтобы узнать все об этом восстании, а в том, чтобы проследить судьбу человека в истории, чтобы показать, на что способны люди, как сильна их сила духа, когда они находятся за колючей проволокой. И поэтому я назвала свою работу «Восстание духа».
«Восстание духа» - это высшее проявление ненасильственного сопротивления бесчеловечной системе ГУЛАГа.
В своей работе я акцентировала внимание на судьбе человека в то нелегкое время, в которое ему пришлось жить. И этого человека зовут, как я уже упоминала, Остап Павлович Чернобай.
Остап Павлович - уроженец бывшей Одесской области, Грушковского района, 1925 года рождения.
В 1938-м году вступил в комсомол, был комсомольцем. По словам Остапа Павловича «верил во все это». Мечтой Остапа Павловича было море. Но его мечте не суждено было сбыться...
Родные были из Одессы: дед, мать. А отец работал учителем с 1917 года в Грушковском районе. Остап Павлович окончил девять классов в 1942 году. Война продолжалась.
Немцы пришли в его родное село молниеносно, - эвакуироваться не успели. Граница-то была всего в двухстах километрах! Остап Павлович так и остался при немцах.
Школу не закрыли, учителя продолжали преподавать. Он пошел в десятый класс и продолжал учиться. Но не прошло и месяца - школу закрыли. Туда поместили немецкий госпиталь. Остап Павлович вспоминает: «Я «остался на бобах» - школа закончилась».
Спустя какое-то время, немцы начинают собирать молодежь для отправки в Германию. Сначала - добровольно, а потом - насильно. Немцы собирали людей и отправляли в Германию на работу. И чтобы не забрали в Германию, отец устраивает Остапа Павловича в агрономическую школу.
Остап Павлович оканчивает эту школу и идет работать по своей специальности — агрономом. Но когда он еще учился в школе, то познакомился с националистами. Остап Павлович говорит: «Григорий такой был. И он меня убедил, что война уже проиграна, что с немцами нам нечего дружить и что русские не придут, а если придут, то ничего хорошего не сделают. Я стал понимать, что за Украину, за свою родину, надо бороться, чтобы она стала самостоятельной, независимой».
Остап Павлович давно хотел на фронт, и когда наши пришли, то он сразу же пошел в военкомат. У него была справка о том, что он окончил агрономическую школу. А тогда, в 44-м, давали отсрочку трактористам, комбайнерам и другим сельскохозяйственным рабочим и учителям. А так как Остап Павлович и есть агроном, то ему дали отсрочку на три месяца. И он продолжал свой националистический путь.
Спустя какое-то время было воззвание Хрущева. Хрущев писал: «Молодежь, сдавайтесь! Вы были неправильно информированы. Приходите, раскаивайтесь, и вам будет все прощено». «Я, не подумав, пришел в комсомольскую организацию, чтобы старших своих остановить», - говорит Остап Павлович. И комсомольский секретарь передал Остапу Павловичу повестку в КГБ.(НКВД -Ред.)
Остап Павлович работает, ничего не знает. На второй день его вызывают в КГБ (НКВД -Ред.). Он приходит, говорит, что хочет все от души рассказать. «Меня за «хобот» и посадили».
А как раз в это время под Киевом, где орудовали украинские партизаны, попала в засаду машина маршала главнокомандующего - Ватутина. И Ватутин там погибает. И украинскую молодежь, которая сдалась, приказывают изолировать. Остапа Павловича без суда, без следствия сразу отправляют в Одессу. Это был май 44-го. Ему тогда было 18 лет. Там его посадили в специальный корпус, он там просидел два месяца.
По этому же делу забрали еще молодежь из другой школы, всего пять человек и всех вызвали на «тройку» - военный трибунал. Остапу Павловичу дали 20 лет, как организатору, старшему в группе. Как школу разбили, так он и пошел в отряд. Там их было около 70 человек, этот отряд ходил как пропагандистский: листовки раздавали, немцев били.
Остап Павлович: «Командир меня отпустил, и я пошел домой. Они пошли в один край деревни, а я в другой - дом у меня там был. У нас в деревне стояли «власовцы», которые охраняли деревню. И они попали на засаду. Потом они отошли, а я остался. А куда идти? Не знаю. Я тогда пошел в другую деревню. И люди не знают, куда пошел отряд. А позже выяснилось, что отряд «смылся». Мне пришлось возвращаться домой. А немцы узнали, и хотели забрать меня, но вместо меня забирают отца. И отца увозят в Германию, а когда фронт перешел туда, то его освобождают из неволи и... в армию. В армии он заболел, его демобилизовали и домой отправили. И дома он пошел работать учителем, и его МВД тоже посадило, 25 лет дали в таежных лагерях».
И в Одессе «тройка» вынесла Остапу Павловичу тот же приговор - 20 лет каторги. Собрали их всех и повезли. Сначала в Харьков в пересылку. Там они побыли немного, и там открылся тиф. Их оттуда забрали, этапировали человек 800, эшелон. И увезли. Привезли в Киров, там их не приняли. Их возили месяца два по всем городам, - но никто не принимал. Потом привезли в Новосибирск. И после двух месяцев загнали в баню, помыли. Потом привезли в Красноярск на пересылку, что на улице Парашютной. Здесь они пробыли около недели, и их отправили в Норильск. Была осень 44-го.
Остап Павлович отбывал свое «наказание» в третьем лаготделении — каторжанском. Условия там были самые невыносимые: заключенных с отбоя до подъема держали в запертых бараках, работали они по 12 часов в день. Они не могли на заработанные гроши купить даже куска хлеба, не могли получать более одной посылки и одного письма в год.
С восставшим ГУЛАГом нельзя было не считаться. Потенциал его «производственной зоны» в пору расцвета составлял не меньше 10% общесоюзного, а вместе с инфраструктурными отраслями, возможно, доходил до 50%.
В Норильске все шахты, заводы, жилье, железная дорога, аэропорт, ТЭЦ возведены заключенными и жили их трудом. Ни для кого не секрет, что все так называемые «великие стройки коммунизма» - гигантские ГЭС конца 4-0-х начала 50-х годов строили зэки. Л.С.Трус пишет: «Мне часто приходилось слышать от заключенных, что все в стране сделано «нами». Перехлест, конечно. Но такая смесь чувств бессилия и мощи взрывоопасна. ГУЛАГ стал пороховой бочкой».
До 1948 года в норильских лагерях уголовников и политзаключенных содержали вместе. С августа 1948 года из Нориллага выделили систему лагерей для политзаключенных, назвав его Горлагом.
К весне 1953 года в Норильске, согласно цифрам доклада начальника Норильского комбината инженера-полковника В.С.Зверева «О состоянии режима содержания в лагерях и трудового содержания заключенных» на партактиве 16 января 1953 года («Норильский Мемориал» № 2, 1991 г. Под ред. Макаровой А.Б), было 35 лаготделений и 14 лагпунктов исправительно-трудового лагеря, а также 6 лаготделений Горного лагеря, причем количество заключенных в исправительно-трудовом лагере было в 3,5 раза больше, чем в Горлаге. Число узников Горного лагеря по разным оценкам 30-40 тысяч человек; очевидно, ближе к истине первая цифра: в номерах заключенных Горного лагеря использовались литеры от «А» до «Я», на каждую литеру приходилось 1000 номеров.
Бесчеловечный режим ГУЛАГа, беспредел лагерной администрации и охраны, унижение и подавление личности, безнадежность огромных сроков - все это должно было сломить любого и физически, и морально. Но лагеря становились уже иными, да и время наступало иное.
На мой вопрос о том, как произошло восстание в третьей каторжанской зоне, где отбывал срок Остап Павлович, он ответил: «В нашей зоне оно возникло стихийно. Поводом к этому послужило то, что после того как каторжане узнают о забастовке и решают ее поддержать и не выходить на работу, в штрафной изолятор, отделенный от зоны проволочным ограждением, переводят группу бандитов-беспредельщиков, которые организуют камеру - «молотилку». Эти заключенные начинают кричать: «Ребята, помогите, нас убивают здесь». Этот слух пошел по Горлагу. Все бросились на защиту этого барака, а конвой на вышке в это время стал стрелять, и человек 6-7 (Остап Павлович не знает, сколько точно, он трупов не видел) были убиты наповал. Потом они всех убитых забрали и около клуба заключенные их закопали в могилу - большую общую яму. И вот здесь народ взбунтовался, начал требовать московскую комиссию».
Этот расстрел был не первым и не последним. Я не буду описывать, как восстание распространялось по зонам, как вели себя люди: заключенные и работники лагерной администрации - а остановлюсь на том, что, на мой взгляд, главное.
До сих пор некоторые считают, что требования заключенных носили в основном экономический характер. Но я все-таки считаю, что главные требования заключенных были не экономическими, а политическими. Общими для всех лаготделений стали такие пункты требований: пересмотреть дела политзаключенных, наказать виновников произвола - работников МВД-МГБ, отменить ношение номеров на одежде, снять с окон бараков решетки и с дверей замки, превращающие жилье в тюремную камеру, не ограничивать переписку с родными двумя письмами в год, а разрешить писать по желанию - кто сколько хочет, отправить на «материк» инвалидов, больных, женщин и стариков, вывести на родину иностранцев, отменить бесчеловечные наказания (кандалы, «ледяной карцер») и «собачьи вождения», гарантировать безопасность делегатам лагерников, ведущим переговоры с комиссиями МВД.
Совершенно очевидно, что перед нами требования изменить не экономику, а политику - бесчеловечную политику репрессий в СССР. Очевидно также, что заключенные требовали для себя не просто элементарных человеческих прав, а полного изменения двуличной и предельно жестокой лагерной системы подавления личности, подавления свободы. «Долой каторгу! Долой концлагеря, культурно называемые Горлагом!» - недаром этими словами заканчивался текст требований первого лаготделения.
Люди словно заново на свет родились, воспряли духом. Примеры самопожертвования были на каждом шагу. Одни были заметны, другие остались незамеченными. Но характерной особенностью почти всех было высокое чувство долга и личной ответственности за все происходящее. Каждый думал, что именно на его плечах лежит вся тяжесть борьбы. И это была чистая правда. Без такого глубокого понимания дела каждым заключенным они не продержались бы и дня.
В третьем лаготделении имел место очень яркий пример самопожертвования.
У одного заключенного, бывшего капитана румынской армии, срок заключения кончился именно в разгар борьбы. Его вызвали для оформления документов. Но, подойдя к проходной, он заявил: «Так как мой срок заключения закончился, я не принимаю участия в этой борьбе. Но до ее окончания я не могу выйти из зоны, так как не хочу нарушить установленного моими друзьями принципа неповиновения и не хочу вызывать зависть у тех, кто остается за колючей проволокой...» (За свое благородство румынский офицер заплатил жизнью...).
Когда я спросила у Остапа Павловича о том, что когда всем было предложено самостоятельно все обдумать и сделать выбор, то почему он все же остался, на что он мне ответил: «Я остался, потому что я за собой никакой вины не чувствовал. И мне еще оставалось десять лет, тем более, если помирать, то вместе со своими друзьями-товарищами. Там был выбор - или под пули иди, или выходи. Я пошел под пули. Каждый день по радио круглосуточно Кузнецов (начальник лагеря) призывал: «Прекратите эту забастовку. Выходите на работу. Все дела будут пересмотрены». И они выходили: в одном отделении - пять человек, в другом - десять. Вот идет человек, маленько споткнулся, его - бух! А тому солдату за стойкость, за то, что он такой внимательный, давали двухнедельный отпуск домой. В конвойные войска все ребята были подобраны те, которые прошли фронт. И их вместо того, чтобы мобилизовать, взяли и на Север отправили, в охрану. И начальство лагеря их уверяло, что перед ними преступники. За убитого давали им ту порцию еды, которая предназначалась убитому. И они все злые были. Когда поняли, тогда уже меньше стали избивать».
Седьмого июля прекратили забастовку первое, четвертое и пятое лаготделения.
Третье каторжанское держалось до последнего. В ночь на четвертое августа в 23 часа 45 минут в зону на автомашинах ворвались автоматчики и открыли огонь на поражение. Пятьдесят семь человек убиты, девяносто восемь ранены. В штурме участвовали коммунисты и комсомольцы Норильска. При задержании жестоко избивали всех, даже раненых. В ночь на четвертое августа 1953 года норильское восстание было подавлено. Начались допросы, избиения и новые сроки.
Около ста каторжан, жестоко избитых, раненых, помещены в тюрьмы: центральное ШИЗО Горлага, где каторжан продолжали избивать в течение 18 часов.
27 августа Остапа Павловича уже после «рассортировки» вместе с другими заключенными, всего около 50 человек, отправили в первый отдел, оттуда в Красноярск, из Красноярска в закрытую Владимирскую тюрьму. Там Остап Павлович просидел полгода.
А когда Берию разоблачили, тогда к ним в тюрьму приехал Руденко - главный прокурор СССР. Остап Павлович: «Вызвали нас на площадку, там и сказали, что мол, так и так, из вас есть много невинно пострадавших, вы не беспокойтесь, комиссия создана, пусть и разбирается в этих делах».
Остапа Павловича отправили в Решоты, на 101-й километр - в лагерь. Там он пробыл где-то до мая месяца, и оттуда его привезли в Красноярск. Дали подписку. Так как в начале Остапу Павловичу дали 20 лет каторги, но позже наказание было заменено на 10 лет, а поскольку он уже «пересидел» три месяца, то его тут же освободили.
В Красноярске бывших заключенных устраивали на работу. Остап Павлович тоже устроился на работу. Работал и параллельно ходил отмечаться каждую неделю в комендатуру.
А в 1956-м году судимость была снята. Остапу Павловичу выдали паспорт, и он был свободен. Он поехал домой, на Украину. Через год пошел учиться. В 1958-м женился. А в 1960-м поступил в институт Цветных металлов и золота. Через некоторое время бросил институт и поступил в машиностроительный техникум. Закончил его с отличием. И начал работать. Началась нормальная жизнь.
Конечно, первое время болел физически: почки-то были отбиты; снились кошмары...
Е.С.Грицяк: «Мы уверенно можем назвать события тех дней НОРИЛЬСКИМ ВОССТАНИЕМ, положившим НАЧАЛО КОНЦА порочной политико-экономической системы. Во что нам это обошлось? По приблизительным и вероятным оценкам в Норильске во время нашего восстания погибло около 150-и заключенных. Все они похоронены на кладбище для заключенных Норильска возле горы имени Шмидта, где силами норильского «мемориала» построена часовенка».
Первые результаты норильского восстания заключенные ощутили еще в 1953 году. Они заключались в смягчении режима, возвращении им прав, отобранных в Горном лагере. Затем в 1954 году был ликвидирован и сам Горный лагерь, в Норильск приехала из Москвы комиссия по пересмотру дел политзаключенных, а после ее отъезда на месте создан ликвидком Норильского ИТЛ: если в 1953-1954 гг. освобождение коснулось лишь самых «крупных величин» (известных ученых, партийных и комсомольских функционеров, крупных хозяйственников), то в 1953-1956 гг. освобождение пришло к абсолютному большинству бывших узников Горлага. А в годы после XX съезда КПСС процесс этот был завершен, Норильский комбинат перешел на вольнонаемную рабочую силу.
Это и был главный результат Норильского восстания, подорвавшего непоколебимый до того фундамент лагерной системы. Не стало рабского труда многих тысяч заключенных, за счет которого процветала, создавая новостройки за новостройками, Страна Советов.
Значение норильского восстания, возможно, полностью еще не оценено. Оно не только в том, что восстание было первым после смерти Сталина протестом заключенных против созданной им системы подавления личности, но и в том, что оно было подлинно массовым: в норильском восстании участвовало около 30 тысяч человек.
Конечно, было бы интересно сегодня услышать всех этих людей, но это, к сожалению, невозможно. Но раз есть возможность услышать хоть кого-то из них, я думаю не надо упускать такой возможности. Я ею воспользовалась. 30 тысяч человек! Такого масштаба прежде не знала лагерная система. С этим нельзя было не считаться. Норильское восстание доказало, что даже в самых тяжелых условиях угнетения можно бороться с тоталитарным режимом, причем не методами террора, противными человеческой природе и законам демократического общества, а легальными методами коллективного протеста.
Глубочайшего уважения и восхищения потомков достойны руководители норильского восстания. Беспримерны их мужество, смелость, организаторский талант. В центре покрытого лагерями Таймыра, в режимных зонах, окруженных автоматчиками, под прицелом пулеметов они создали «республику заключенных», вступили в единоборство с огромной системой насилия и угнетения, с бездушной машиной террора. Это, безусловно, героизм, не меньше, чем на фронте.
Сейчас многое меняется в России. Не забудем же о тех, кто положил начало этому обновлению сорок лет назад лагерными восстаниями. Пророческий итог подведен строками «Гимна норильских заключенных»:
Из тьмы встает свободная держава.
Огни Норильска не погаснут в ней!
Люди должны знать эту страшную, но героическую страницу ГУЛАГа. К тому же это нужно не мертвым - это нужно живым, ибо и сегодня еще кое-где гремят выстрелы и погибают люди.
Автор Климович Григорий Сергеевич, слова написаны в августе 1953 г. в барже, в которой этапировались участники забастовочного комитета и активисты восстания Горлага в Красноярскую тюрьму.
Не страшны нам тиранства большевизма,
Мы знали горе свыше всякой меры,
Известны нам все ужасы чекизма
И стон людской на землях СССР.
Познали мы застенки заключенья
И лагеря, где каждый жертвой был.
Расстрел невинных в зоне оцепленья
К протесту тундру тотчас пробудил.
Мы заявили всей орде кремлевской
Святой протест насилию и злу,
И черный флаг с кровавою полоской
Псов на цепь взять приказывал Кремлю!
Мы стали рядом, брат около брата,
За право жить без тюрем и цепей,
Напрасно смерть дышала в дула автоматов
И псы рычали в ярости своей.
Нас не сломить рукой раба-солдата,
Свободы клич огибает сталь штыков.
И не сдержать громадным кровопадам
Растущий шаг антибольшевиков.
Вперед, друзья! Без страха и сомненья,
За право жить свободно на земле.
Народ России жаждет избавления
И смерти псов, укрывшихся в Кремле.
Дыханье жертв комиссии московской
Мы воздадим, напомним о себе,
И верный флаг с кровавою полоской
Осветит путь нам к праведной борьбе!
Нас всех распинали на красной звезде,
Везли на далекие стройки
ОСО, трибуналы, суды, КГБ,
Позорные «двойки» и «тройки».
Лишали свободы и честных имен.
Клеймили «врагами народа»
Под крики «Ура!» и под шелест знамен,
И под улюлюканье сброда.
Сибирь, Воркута, Соловки, Колыма,
Норильск, или БАМ Озерлага —
Омытые кровью з/к
Архипелага ГУЛАГа.
Дороги, каналы, плотины, мосты
На наших костях вырастали,
И транспарантов над ними хвосты
«Да здравствует Сталин!» кричали.
И силы, и жизни в тех стройках, и кровь,
И слезы турбины вращали.
Конец безвременью — воскресли мы вновь,
С надеждой домой возвращались.
Но долгие годы еще впереди
Мы жили в большом подозреньи:
Не в счет партбилет, ордена на груди
И справки об освобождении.
Теперь призывают простить палачей,
Судей, прокуроров паскудных,
Пытателей, оперов и стукачей,
За давностью лет неподсудных.
Осушены чаши страданий до дна,
Иссякло в душе чувств кипенье,
Но ночью и днем мысль терзает одна:
«За что нам такие мученья?!»
И ни забыть, ни простить не могу
Лай псов, матерщину конвоя,
В агонии друг на слепящем снегу,
Кровавые пятна конвою.
Потомки, мы жизни прожили не зря,
Гордимся судьбой роковою:
Над родиной вспыхнет свободы заря,
Омытая правды росою!
1. Грицяк Е.С. Норильское восстание. Перевод с украинского (Грицяк Е.С. Норильське повстания. Киiв: Видавництво iменi Олени Телiги. - 79 с., 1999 г.) //перев.- В.С.Камышан, В.Н.Манович, А.П.Меняйло, Д.И.Штирмер. Ред. - Л.С.Трус. - Новосибирск: СВЕЧА, 60 с., 2001.
2. Зверев В.С. Доклад на партактиве 16.01.53 г. О состоянии режима содержания в лагерях и трудового использования заключенных (совершенно секретно). Публикация «Норильского Мемориала» № 2, с.22-25.
3. Климович Г.С. Восстание в Горлаге. «Независимая газета» № 107, 1991 г.
4. Макарова А. Норильское восстание. Май-август 1953 года // Воля - журнал узников тоталитарных систем, № 1, 1993 г.
5. Трус Л.С. Лагерная экономика. «ЭКО» №№ 5-6, 1990 г.
6. Чернобай О.П. Документы из личного архива.
Именем Союза Советских Социалистических Республик
1944 года ноября 21. Военный Трибунал войск НКВД Одесской области на закрытом судебном заседании в составе:
Председательствующего Жевтенко
Членов Ищенко, Куценко
Секретаря Гольцман
Рассмотрев дело по обвинению Чернобая Остапа Павловича, 1925 г.р., урож. с.Розношенское Грушковского р-на Одесской обл., украинца, из служащих, учащегося, б/п, имеющего среднее образование, холостого, несудимого в преступлении предусмотренном ст.ст. 54-1 «а» и 54-11 УК УССР
Установил:
Подсудимый по данному делу, проживая на временно оккупированной немецко-фашистскими войскам территории, был завербован в члены организации украинских националистов, в которой проводил работу, а именно:
1. Курсант межеричской агротехнической школы Чернобай в апреле 1943 г. был завербован в организацию украинских националистов, прибыл из Западной Украины с проводником ОУН по кличке «Григорий», от которого получил задание по вербовке новых членов и распространению антисоветской националистической литературы. За проявленную активность Чернобай был выдвинут в качестве руководителя тройки ОУН по селу Розношенское, имел у себя на связи двух членов ОУН Кучерук Ефросинию и Бойчук Ивана, которых он лично завербовал в апреле 1943 г. и через них распространял антисоветскую националистическую литературу. В сентябре 1943 года Чернобай был передан, как активный член ОУН, в отряд Украинской Повстанческой армии и был вооружен револьвером системы «Наган» и получил кличку «Хмара». Будучи стражем УПА, Чернобай осенью 1943 года участвовал в походах отряда УПА, распространял идеи националистов и вербовал в отряд УПА новых лиц.
Таким образом, Чернобай О.П. своими действиями совершил преступление, предусмотренное ст.ст. 54-1 «а» и 54-11 УК УССР.
Приговорил:
Чернобая Остапа Павловича по ст.54-1 «а» УК УССР и в соответствии ст.2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 12.04.1943 г. подвергнуть ссылке на каторжные работы сроком на 20 (двадцать) лет, с поражением в правах, предусмотренных п.п. а, б, в ст. 29 УК УССР на 5 (пять) лет с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Председательствующий подпись
Члены две подписи
Сотрудник УСБУ Самарский
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»