Выполнил:
учащаяся 9 «б» класса Копьевской сельской общеобразовательной средней школы Царёва Ольга Викторовна.
Руководитель: Андрианова Лидия Васильевна –учитель истории высшей категории, Отличник народного просвещения, директор краеведческого музея с.Копьёво.
с.Копьёво. 2005 г.
Введение.
Глава 1. Освоении Сибири русскими.
I. Начало заселения юга Енисейской губернии.
II. Мой предок - ссыльный чалдон Осип Боровых.
III. Почтовые станции на Сибирском почтовом тракте.
Глава 2. Кто мы такие - сибиряки?
Заключение.
Выбор данной темы не случаен, он тесно связан с моей родословной, работа над которой потребовала ответов на ряд вопросов: кто и почему переселялся из России в Сибирь, когда и как мои предки попали сюда, что ждало их и других русских людей на новых местах, их вклад в индустриальное развитие нашего региона.
Ответы на эти вопросы невозможны без понимания исторических процессов, происходящих в России, и роли Сибири в российской истории.
Освоение Сибири русскими началось с конца XVI века. Поощряемые самим Русским государством, заинтересованным в сибирском «мягком золоте» - пушнине, других богатствах края, сюда устремились казаки, крестьяне, купцы, разные предприимчивые люди. Этому способствовало усиление крепостничества, процесс обезземеливания крестьян, наступление царизма на казачью вольницу.
На юге Восточной Сибири русские оказались в начале XVII века и основали ряд острогов: в 1623 г. - Красноярский, в 1641 г. - Ачинский. К концу XVII века основная территория Енисейского края была присоединена к России, но сопротивление «немирной киргизской землицы» прекратилось лишь к началу XVIII века. Для защиты ясачных данников на юге казаки, первыми из русских появившиеся в здешних местах, строят в 1707 году Абаканский острог (с.Краснотуранское), а в 1718 г. - Саянский острог. Было покончено с грабительскими набегами монголов и многоданством.
Царская администрация вела себя в Сибири как коллективный крепостник помещик, хотя здесь не было помещичьего землевладения, как в России. Все земли - собственность государства, за них платили подати и несли натуральные повинности. Каким же было положение русских поселенцев в Сибири? Служилые люди - казаки пользовались поддержкой властей. Но если у служилого было 15 десятин земли, его лишали хлебного жалования, он должен был отдать казне 1/5 часть урожая, то же и ремесленник, и купец. Плюс ещё 1/10 часть дохода от ремесла и торговли. Большинство же крестьян имело 4-4,5 десятины земли и ещё обрабатывало 1 десятину на государевой барщине своей сохой и лошадью, хотя и сеяло казённые семена. Всё это позволяло обеспечивать хлебом служилых людей, винокурни, работных казённых заводов. Пешие казаки получали в год жалование в 5 рублей денег, 1,5 пуда соли, 40 пудов ржи и овса. Конные - 10-20 пудов хлеба, 2,5 рубля денег, но этого было мало, и они обращались к промыслам, торговле с татарами (так называли тогда всех коренных жителей Сибири, позже - инородцами), ремеслу, хлебопашеству и близки были к крестьянам. Первыми казачьими поселениями стали остроги и военные посты. В первой половине XVIII века процесс заселения шёл медленно, но с 30-40-х годов царизм стал насильно заселять Сибирь в основном ссыльнокаторжными людьми, завозимыми в горно-заводскую промышленность. Первые 300 каторжных в Хакасию пригнали в 1737 году. Но рабочих не хватало, и к заводам приписывали крестьян. К этому времени возникают по Енисею, а зачем и по Чулыму первые крестьянские заимки - поселения в 1 двор и деревеньки в 2-3 и более дворов.
В 1732-38 гг. на месте древних разработок в Хак./Мин. котловине открылся ряд медных и железных рудников и заводов. Среди них Ирбинский на р.Ирбе - притоке реки Тубы по производству из чугуна, железа орудий труда и механизмов для Барнаульских заводов Алтая. Завод принадлежал казне и был основан на подневольном труде ссыльнокаторжных. Приписные крестьяне, так же, как и в самой России, месяцами в счёт уплаты податей обеспечивали заводы и рудники дровами, древесным углём, возили грузы. Тяжёлый труд ссыльнокаторжных на заводах-мануфактурах часто приводил к бегству. Так беглецы с Ирбинского завода говорили: «Принуждены были искать облегчения от тягости судьбы своей побегом по причине худого содержания в пище и одежде и многотрудной работы».
По преданию, род мой идёт от Осипа Боровых, сосланного царём Павлом I в Сибирь,
в Енисейский острог, поэтому меня особо заинтересовала судьба ссыльнокаторжных
русских людей в Сибири. Из каких мест он был, неизвестно. Но известно, что его
называли чалдоном. Найдя ответ на вопрос, кто такие чалдоны, можно определить
родину моего предка. По утверждению А.А.Верника преподавателя Хакасского
госуниверситета в Сибирской этнографии русское население Сибири подразделяется
на 2 основных этнографических группы - старожилов (чалдонов) и переселенцев.
Старожильческое население юга Приенисейского края - русские люди, обосновавшиеся
здесь в XVIII - 1 п. XIX вв., то есть до отмены крепостного права. Переселенцев
из европейской России здесь почти не было. В те времена Сибирь заселялась за
счёт миграции русских сибиряков - потомков поморов и жителей северо-русских
губерний, которые ещё в XVI веке начали обживать Урал, потом Западную Сибирь,
потом Восточную...
А собственно переселенцы - русские крестьяне преимущественно из центральных и
южных губерний европейской России, огромным потоком хлынувшие в Сибирь после
отмены крепостного права. Если следовать выводам А.А.Верника, Осип Боровых был
выслан в Енисейскую губернию из Западной Сибири и относится к старожилам.
Однако в нашей семье бытует версия, что чалдоны - это казаки, некогда живущие между реками Чал и Дон, что даёт основание предполагать о казачьих корнях Осипа Боровых. Не отсюда ли в нашем роду любовь к удалым казачьим песням: «По Дому гуляет казак молодой», «Ах ты, Галя, Галя молодая...» и так далее? Затем Осип поселился в д.Малый Имыш и женился на староверке (данные не известны), у них родилось 5 сыновей: Петр, Константин, Николай, Роман, Гавриил. Семья занималась земледелием. Сын Константина Осиповича Кирилл женился на Пелагее Григорьевне Катциной, имевшей уже трёх сыновей. У них родился ещё сын Василий и 2 дочери Ольги (вторую назвали, т.к. думали, что 1-я очень больная и умрёт). Жили они в любви, согласии и в труде. Все были заняты делом, работали, не покладая рук. Вставали с восходом, а ложились с заходом солнца. Дел было очень много. А мой прапрадед Кирилл Константинович Боровых держал заезжую избу (гостиницу), гонял гоньбу, почтовые тройки, ямщину держал, как рассказывала мне моя прабабушка Ольга, его дочь. Возили людей, грузы в Минусинск. Ачинск, Енисейск, Красноярск. «Бывало, - вспоминает она, - одна тройка подбегает к заезжей избе, а другая выезжает».
Кроме того, у них было огромное хозяйство: 25 коров, которых доили вручную, затем молоко пропускали через большущий сепаратор, овцы, которых никогда не считали, а загоняли в загон (если нет свободного места, значит все в наличии), только рабочих лошадей было 12. Держали наёмных работников. Один из них - инородец выделывал шкуры. Было ещё 50 колодок пчёл. Запомнилось, что был Кирилл Константинович добрым хозяином: работников же не обижал, хорошо содержал, а мёдом угощал всю деревенскую ребятню.
Эти рассказы моей прабабушки Ольги Кирилловны побудили меня изучить вопрос о почтовой гоньбе в Сибири, ямщине, почтовых станциях, чтобы полнее представить себе жизнь моих предков - сибиряков. (Гоньба - разговорная - быстрая езда; ямская - относящаяся к перевозке на лошадях почты, грузов, пассажиров; станция, станок - пункт, место остановки на тракте; тракт - почтовая, просёлочная дорога).
Ямская гоньба была создана князьями ещё в 13 веке и просуществовала до 2 п. 19 века. В XVI веке для руководства ею был создан Ямской приказ, а в 1782 году - почтовый департамент, а ямские дворы стали называться почтовыми станциями. Наряду с ямской гоньбой, обслуживающей власти, в конце XVII-начале XVIII вв. возникает почтовая служба и для нужд населения.
Перевозка грузов в прошлом осуществлялась по рекам и просёлочным трактам, ведущим к Великому Сибирскому пути.
Почтовый тракт, тянущийся с юга теперешней Хакасии до Ачинска, по первости выполнял функцию почтовой дороги. Почтовый столбовой тракт - мчащиеся с «великим поспешанием» тройки - возникли с учреждением Петром I почты. Почта это не только письма и посылки, но ещё и деньги, и перевозка чиновников. Эти почтовые столбовые тракты обслуживались почтовыми станциями (станками). От станка до станка по расписанию с точностью до минут доставлялась почта. Однако в глубинных поселениях получал адресат письма, привезённые попутно писарем или кем-то из жителей, иногда через полмесяца.
Как утверждает краевед Лалетин из города Красноярска, первым станком - почтовой станцией на юге Енисейской губернии была деревня Камчатка (казачья станица), что на Чулыме в Новосёловском районе. В Камчатке имелся почтовый двор с домом и стражей. Он обслуживал всю округу юга. Позднее почтовую станцию перенесли в деревню Карелку, там же на Чулыме. В ней построили сначала почтовую станцию, а позднее - телеграфную. Действовала она до середины 20-х гг. XX века, но уже была промежуточной. Конечной стал Минусинск. Точную дату возникновения многих почтовых станций установить сложно. Глубоких исследований данной темы ранее не производилось, поэтому о заселении русскими юга Енисейской губернии имеются лишь отрывочные сведения.
Только благодаря запискам Петра Симона Палласа, дважды во время своей 5-летней экспедиции по Сибири побывавшего в верховьях Чулыма (1771, 1772 годы), стало известно ещё об одной почтовой станции - заимке-крепости Копьёва.
Ставя своей целью попасть в Саянский острог, Паллас доехал до д.Ачинской (100 дворов).
«В Ачинской уверяли меня крестьяне ложно, что от деревни нет дороги к югу и сие плутовство было причиною того, что я должен был ехать до ближайшей станции (Чернореченской) напрасно», - пишет он в своих дневниках. Но там он узнаёт, что «от Ачинской идёт порядочная дорога к Юсу (Чулыму), которая хотя многое требовало исправок, однако и довольно удобно по окружённым Чулымом горам лежала». Правительство, понимая важность трактов, как путей сообщения, старалось всюду их поддерживать в хорошем состоянии. У д.Назаровой (15 дворов) его большая экспедиция переправляется на заранее приготовленном плоту через Чулым и едет далее к деревне Ададым, потом к Науджуру, к прекрасным Ужурским горам и далее пишет он: «...Ехал я ещё около 7 вёрст через высокий хребет даже до реки Юса (Чулым), на берегах коей переночевал я совершенно в одном деревянном доме, в коем жил один богатой Томской юфтяной кожевник (юфть - особый род кожи). Оный построен для Ирбинской заводской дороги, для перемены нужных почтовых лошадей и оное чрез многой отпуск его кож к татарам, его обогатило...»
Основателем этой заимки был купец Копьёв - родом из Томска, который не только держал почтовых лошадей, скупал у татар (коренных жителей) шкуры, выделывал их и им же продавал юфть, т.е. кожу, но и ведал переправой через Чулым. Паллас пишет: «Переправа наших колясок наутро нас немного позамедлила, ибо судно было мало и более одной повозки на его не поставить, и лодки, которые были под повозкою привязаны, насилу её держали. Все благополучно переправились, но с моею, которая была последняя, по неосторожности ямщиков, судно на бок качнулось так, что и коляска ко дну погрузла...» Именно на месте переправы, через которую шла Ирбинская заводская дорога, и была основана почтовая станция, где путники могли поменять лошадей и отдохнуть. Однако мною не установлено, было ли это совершено по указанию властей или место выбрано самим купцом. Кроме того, живущая в заимке одна семья Копьёва имела пахотные земли, держала, кроме лошадей, другой скот, птицу.
Краевед Лалетин так рисует картину жизни почтовых станций. До прихода почты (или её ещё называли - экспедиции) на станке, заслышав звон колокольчика, уже поджидала смена лошадей. За световой день ямщики на тройках делали по две сотни верст (верста = 1,06 км). На каждой станции имелась изба в 2 комнаты: одна - для ямщиков, другая - для почты и пассажиров. Содержались также стража, сопровождающие, и конюшни. На станках - краткосрочный отдых, смена лошадей и снова галопом в путь.
Почтовую тройку сопровождали крестьяне на своих лошадях (была ещё и такая
повинность у них) в порядке охраны в пути. Но их лошади не были приспособлены к
быстрой езде, нередко загонялись и впоследствии оказывались непригодными для
полевых работ. Часто сопровождавшие крестьяне терялись в пути, отставая от
быстрой тройки, и возвращались домой.
Крестьяне неохотно выполняли эту повинность, имелись факты отказов и даже
протестов.
Причём, подобная же повинность была одно время возложена и на инородцев; но на жалобы их царю пришла депеша: «От Мелецкого острогу до Камчатской деревни 31 верста, почте быть удобно, содержать 4 лошади той деревни жителям». А ясочных людей от гоньбы уволить, «и кроме одного ясака, других никаких повинностей не имать».
Обобщая разговор о почтовых станциях, можно сделать вывод, что содержатели этих станков (купцы, крестьяне, казаки) были людьми предприимчивыми, трудолюбивыми, безусловно, хорошо контактировали с коренными жителями, знали их язык. Их многогранная деятельность внесла огромный вклад, хоть и не непосредственно, в дело индустриального освоения Сибири. Приживаясь здесь, уходя своими корнями в сибирскую землю, русские люди-старожилы, по праву могут назвать себя сибиряками.
Так кто же такие сибиряки? В XIX веке существовала версия сибирских областников, что многое позволяет выделить сибиряков, особенно старожилов, из собственно русского народа как особую русско-сибирскую народность, возникшую в результате контактов с местным населением с сохранением северо-русских элементов культуры. Например, характерный диалект – шоки (щёки), вешши (вещи), спрашиват (спрашивает), делат (делает).
Залежная система земледелия, передковая соха на колёсах - колесуха, в которую впрягали пару лошадей, более приспособленная для мелкой безотвальной вспашки, коса с грабельцами, укреплёнными под прямым углом к лезвию косы, для уборки полегшего хлеба, гречихи, ускоряющая косьбу, что важно в наших сибирских условиях.
Рубка домов в «обло». Чалдонская планировка усадьбы: хозяйственные постройки выстраиваются по периметру вплотную друг к другу, «под одну крышу». Старожильческий двор чётко делится на чисту (чистую) жилую и скотску (скотскую) хозяйственную половины. Ягнят и телят содержали в стряпушке - летней кухне. Нa каждый престольный праздник хозяйки добела отскабливали ножами все стены и потолки, полы посыпали калёным речным песком А у чалдонов-староверов культ чистоты требовал несколько раз в году мыть свой дом и снаружи.
Культурные же традиции переселенцев из европейской России более позднего времени очень многообразны. Они напрямую связаны с традиционно-бытовой культурой тех регионов, откуда вышли отдельные переселенческие группы. Поэтому говорить о каком-то едином культурном комплексе переселенцев в нашем регионе Хакасии не представляется возможным.
Переселенцы, сохраняя свой уклад жизни, вывезенный из Российских губерний (Черниговской, Витебской, Могилёвской, Пензенский, Курской, Псковской), к местным климато-географическим условиям сумели приспособиться в меньшей степени, чем старожилы, что проявилось и в хаотической застройке усадьбы, и в использовании саманных и глиняных изб, и в системе землепользования, и в орудиях труда. Но в то же время они в наш регион привнесли более совершенные технологии крестьянских промыслов и ремёсел.
В музее с.Копьёво имеются образцы вышивок, характерных для той или иной губернии России, горизонтальная и вертикальная прялки, всевозможные деревянные гребни, привезённые переселенцами, (а вот такое приспособление, как щеть, изготовленная из щетины кабана - чисто старожильческое изобретение, простое и удобное, заменяющее деревянный гребень, применяемый для обработки кудели переселенцами).
Чалдоны к концу XIX века были чаще всего, крепкими зажиточными крестьянами. Хозяина 1-2 лошадей они считали бедняком, 5-7 - середняком, более десятка - зажиточным. Примерно в таких же пропорциях - и владение крупным рогатым скотом. Переселенцы были в основном малоимущими и так и не смогли встать на ноги.
Если бы мы прошли по деревне Копьёво в начале XX века, то без труда узнали бы на краю деревни маленькие, вросшие в землю, с дерновой крышей домики переселенцев. А в центре были старожильческие крепкие усадьбы. По воспоминаниям моей прабабушки их дом был самым большим и красивым в деревне, на дворе - завозня, амбары под одну крышу.
В чалдонских сёлах почти нет памятников павшим времён гражданской войны, ведь чалдоны чаще были на стороне белых, переселенцы же - в армии Кравченко и Щетинкина. Корни старожильческого населения вконец подрубила коллективизация. Активистами колхозов часто были переселенцы, а раскулаченными - чалдоны. В числе раскулаченных оказалась и семья моей прабабушки Ольги Кирилловны Боровых. В 1929 году в 12 часов ночи их подняли с постели и выгнали из дома, не давая даже одеться. Их погнали в д.Казанка, шли в лаптях, ноги обматывая тряпками, в каждой деревне просили милостыню, кто-то подавал, а кто-то спускал собак. За попытку тайно сходить в родную деревню за продуктами отца арестовали, и вскоре он умер, а мать парализовало. Пришлось детям сидеть в тюрьме, и только заступничество родственника - караульного тюрьмы спасло и их отпустили к сестре матери. Чтобы снять с себя клеймо «врага народа», прабабушка Ольга выходит замуж и становится Песеговой. И ей улыбнулось счастье: муж оказался прекрасным человеком.
В своей массе переселенцы не знали хакасского языка, не приветствовали смешанные браки, зато старожилы обходились без переводчиков и, как уверяет Верник, до сего дня чалдоны называют шарманами колдунов, тарбаками - годовалых телят, таскилами - горные вершины. А смешанные браки не воспрещались.
Всё говорит о том, что купец Копьёв - основатель заимки-крепости, построенной, вероятно, по образцу старожильческой (не зря же её Паллас называл крепостью) и мой прапрадед Кирилл Константинович Боровых были старожилами-чалдонами. Думаю, что и бывших ссыльнокаторжных, оказавшихся в Сибири до отмены крепостного права, можно было бы отнести к старожилам. Один из них - Осип Боровых - мой предок. Но правы ли областники XIX века (историк А.П.Щапов, Н.М.Ядринский, Г.Н.Потанин), выделяя чалдонов в особую народность? А.А.Верник считает, что это не так, что старожильческая культура, несмотря на своеобразие - часть общерусской культуры. Главной трудностью в решении данного вопроса явились относительно слабая изученность данной темы к научно-исследовательской литературе.
Изучение данного вопроса позволяет сделать следующие выводы:
1. Заселение Хакасско-Минусинской котловины русскими способствовало возникновению в XVIII веке медной и железоделательной промышленности, что определило важность данного региона в целом для освоения юга Сибири.
2. Огромную роль для промышленного освоения региона в XVIII-XIX вв. играли водные и сухопутные дороги - тракты, для обслуживания которых создавались почтовые станции. Тракт, идущий через заимку Копьёво до деревни Ачинской, обслуживал Ирбинский железоделательный завод, благодаря чему заимка Копьёво положила начало растущему поселению - деревни Копьёво.
3. Усиление крепостного гнёта в Европейской России обусловило отток населения из неё в Западную Сибирь, а оттуда и в Восточную. Несмотря на полукрепостническую зависимость от государства сибирская вольница давала людям свободу передвижения и предпринимательства, что закрепляло их на новых местах.
4. Русских сибиряков с учётом времени переселения и этнокультурных особенностей можно подразделить на старожилов-чалдонов и собственно переселенцев. Но оснований считать их особой народностью недостаточно, поэтому понятие «сибиряк» подчёркивает не национальные особенности, а место их жительства - Сибирь.
5. В результате проведённых мною исследований я глубже осознал место моей семьи в истории Сибири, многие признаки позволяют мне отнести себя к старожилам, понять всю трагичность поколений, преобразующих своим трудом наш край в течение столетий.
1. БСЭ. т.20, ст. Почтовая связь, с.457.
2. Верник А.А. Слово о чалдонах. // Хакасия, № 200. 14 декабря, 1993.
3. Ковалёв В.А. Заимка Копьёва. // Орджоникидзевский рабочий, № 114, 21 сентября
1971.
4. Кызласов А.Р. История Хакасии, Москва, 1993.
5. Лалетин И. Обид и налог не чинить. //Хакасия, № 31, 26 февраля, 1994.
6. Паллас И.С. Путешествие по разным провинциям государства Российского.
7. Чебодаев П.И. История Хакасии. // Абакан, 1992.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»