Елена Лактионова, средняя школа №18 г. Черногорска, 10 класс
Научные руководители Кадола Ж. В., Лактионова Е. А.
В мире много сил великих,
Но сильнее человека нет в природе ничего.
Саади
Разделение на своих и чужих возникло очень давно, но, несмотря на это, оно очень условно.
Свои – это, прежде всего, родственники и близкие друзья; это люди одной национальности, одной религии. Свои – это те, кто живет рядом, те, с кем ты часто встречаешься (не важно где – на работе, в школе, в магазине, во дворе дома...). А чужие – это все остальные. Казалось бы, все ясно и просто… Да, только так было очень давно, когда людей было еще очень мало и жили они отдельными группами, состоящими чуть ли не из одной семьи, далеко друг от друга. Тогда свои – это живущие рядом с тобой в одном племени, они же родственники, они же соседи, они же единоверцы. Чужие – все остальные, включая диких (еще не пойманных и не убитых) животных. Но время идет, все меняется… Появились государства, некоторые из них стали многонациональными. И как теперь быть? Например, если кто-то живет в одном государстве, принадлежит к национальности, не проживающей в данном государстве, и исповедует веру, не являющуюся основной в стране, где он живет? Считать сразу полмира за своих? Нет это конечно прекрасно, но так не всегда получается… Одним из ярких примеров этому может послужить история, изложенная ниже…
Передо мной сидит женщина… Боясь показаться бестактной, я окидываю ее внимательным взглядом… Хотя прошло много лет со дня ее юности, но и сейчас видно, что в молодости она была красавицей.
В ее жизни было кораблекрушение, она чудом не погибла в холодных водах Балтики, ее «Титаник» разбился не о дрейфующий айсберг, а подорвался на мине. Она выжила, чтобы пройти немецкий плен, потом сталинские тюрьмы и лагеря. Она, Элла Антоновна Луц, урожденная Церр, дочь немецкого народа, рожденная на русской земле, ставшая по воле судьбы «врагом» для советских граждан.
А впрочем, все по порядку. И начинать рассказ надо с 60-х годов восемнадцатого века, когда первые немецкие переселенцы, откликнувшиеся на манифест Екатерины Второй, прибыли на берега Волги. В 1763 году императрица России издает манифест, которым призывает иностранцев, прежде всего крестьян, переселяться в Россию для освоения пустующих окраинных территорий страны. Колонистам гарантировала ряд привилегий: свободу вероисповедания, освобождение от воинской службы, льготные условия уплаты налогов, юридическое самоуправление. Это предложение нашло широкий отклик, прежде всего, в германских государствах, разоренных многолетней войной. Немецкие крестьяне, страдающие от безземелья и притеснения своих господ, поверили сказочным обещаниям российской императрицы и широким потоком хлынули в Россию. Почти пятьдесят лет шло переселение немцев в Поволжье.
По обоим берегам Волги, недалеко от Саратова, было основано 105 колоний, в которых поселилось двадцать семь тысяч иностранцев, в основном немцев. Одновременно немцы селились в Петербурге и его окрестностях, в Черниговской, Воронежской и Липецкой губерниях. С конца ХVIII века и почти до середины XIX колонисты активно заселили Малороссию, Новороссию, Бесарабию и Крым. Волнами с 1816 по 1864 года немцы шли на Волынь. Ныне все эти районы относятся к Украине.
Переселенцы принадлежали к различным религиозным конфессиям. Среди них были католики, лютеране, баптисты, меннониты и др. Они не смешивались между собой, как и не смешивались с окружающими их русскими, украинцами и другими народами. Замкнутая жизнь колонистов позволила им сохранить свою самобытность.
Элла Церр родилась в немецкой колонии, в селе Огаево (раньше этот хутор носил название Гохгейм), Молочанского района, Запорожской области, на Украине, 25 ноября 1926 года, в крестьянской семье. Отец Церр Антон Антонович 1903 года рождения, мать Эмма Яковлевна Церр (урожденная Рет-тер) 1906 года.
Всего в семье было пятеро детей, все дочери. Старшая Полина 1925 года рождения, Элла - 1926 г., Ирина - 1929 г., Антонина - 1932 г. и Анна -1937 г. Семья была католического вероисповедания. Живя на Украине, знали украинский язык, но в основном говорили на родном немецком. Отец и мать были грамотными, умели читать и писать, как на немецком, так и на украинском.
В 1929 году во время коллективизации всех выходцев из немецкой земли выселили с
обжитых мест. Семья Церр переселилась на жительство в город Орехово, Запорожской
области. Отец пошел работать на авторемонтный завод формовщиком. Кое-как
устроились с жильем, сняли комнату.
30 декабря 1937 года, ночью, к дому, где жила семья Церр, подъехал «черный
воронок». В дом ворвались ГПУшники, начался обыск. Антона Антоновича арестовали.
В эту же ночь забрали и его родного брата, многие немцы были арестованы.
Отца сильно били, добиваясь признания. У него выпал и разбился зубной протез. Он
передал его жене из тюрьмы, просил его отремонтировать, а когда Эмма Яковлевна
принесла в тюрьму отремонтированный протез, его не приняли, ничего не объяснив.
Только в 60-х годах семья Церр узнает, что их отца в этом же 1937 году
расстреляли, и он посмертно реабилитирован.
После ареста отца семью выгнали с квартиры, и они нашли приют у женщины, чей муж
тоже был арестован. Она разрешила им жить во времянке. Эмма Яковлевна пошла
работать на завод, а дома с младшими осталась старшая дочь Полина, она окончила
четыре класса и больше в школу ей ходить не довелось. Она нянчилась с Анной,
которой еще не было и года, досматривала за пятилетней Антониной и восьмилетней
Ирой.
Элле было одиннадцать, когда забрали отца, она очень хорошо училась, и в 1941 году с пятерками окончила семилетнюю украинскую школу. Русский язык она узнала в пределах школьной программы, но хорошо владела украинским и своим родным немецким, читала и писала на обоих языках.
Семилетка в то время считалась полным средним образованием. Элла мечтала поступить в летное училище, которое находилось в 60-ти километрах от Орехово, в городе Запорожье, куда и отправились пешком вместе с подружкой. Эллу не приняли с пятерками, а подругу с тройками взяли, ведь у Эллы было черное пятно в биографии, ее и в комсомол из-за этого не приняли. А вот путевкой в пионерский лагерь за отличную учебу от завода наградили. Не поступив, Элла вернулась в Орехово и отправилась на отдых в пионерский лагерь, а после отдыха устроилась ученицей в колхоз.
Грянула вторая мировая война, Эмму Яковлевну, как немку, сразу уволили с завода, она смогла устроиться только поварихой в колхоз.
В сентябре 1941 года на Украину пришли фашисты, началась оккупация. Все местное население, а это в основном были выходцы из Германии, немедленно поставили на учет. Выдали паспорта, в которых значилось, что все они теперь «фольксдойч» (народ Германии или выходцы из немецкого народа). Эмму Яковлевну, как знавшую немецкий язык и умевшую читать и писать, назначили председателем колхоза. Элла стала работать переводчицей в комендатуре, печатала на пишущей машинке, переводила с немецкого на украинский. Детей стали обучать в школе на немецком языке.
В сентябре 1943 года советская армия перешла в наступление, немцы начали отступать, угоняя с собой местное население, не спрашивая их желания, руководствуясь интересами Германии, которой нужна была рабочая сила.
Выходцев из немецкого народа полноценными немцами они не считали, поэтому их роль была определена – рабочая сила в основном на тяжелых и грязных работах. Разрешив взять с собой минимум вещей, всех посадили на телеги и под охраной вооруженных солдат на мотоциклах и с собаками отправили в Германию. Таким образом, прошли всю Украину, Румынию и уже на границе с Польшей их посадили в поезда и привезли в город Лицманштат. На железнодорожном вокзале стояли два санитарных поезда. Прежде чем направить дальше, каждого пленного отправили в баню, провели через медкомиссию, вещи дезинфицировали. Врачи тщательно осматривали пленных, ощупывали головы и давали заключения, что они действительно выходцы из немецкой земли, сохранившие чистоту нации и не подлежащие выбраковке. Только после этого им разрешалось отправиться дальше. Размещали их в лагеря для «фольксдойч», расположенные в городе Кульме.
Там всех молодых, сильных девушек и юношей выстраивали в ряд и производили отбор, кого куда отправить. Тех, кто хорошо знал язык и был грамотным, забирали в армию или в работники в немецкие семьи. Остальных отправляли работать в шахты, рудники и в сельское хозяйство.
Эллу забрал к себе домработницей немец, он жил с семьей в г. Сопоте, торговал углем. Он имел двухэтажный дом в центре города. Почти год Элла проработала в этой семье, зарплату не платили, только кормили. Один раз разрешили навестить мать и сестру, остававшихся в лагере для «фольксдойч».
Советские войска продолжали наступать, обстановка накалялась, и в феврале 1945 года немцы начали отступать, забирая с собой награбленное, раненых и пленных. Элла вместе со всеми попала в порт. В Балтийском море готовилось для отправки десять кораблей, большим караваном, под усиленной охраной. Они должны были доставить груз в Германию, другого пути у фашистов уже не было. Кругом шли ожесточенные бои, немцы бежали, отступать по водам Балтики тоже было очень рискованно, так как Балтийское море было заминировано как русскими и англичанами, так и самими немцами. Долго стояли пленные в очереди, ожидая погрузки. Уже ночью Элла и ее подруга попали в третий по счету корабль в караване. В трюм они попасть не смогли - он был забит ранеными солдатами и пленными женщинами с детьми. Люди были буквально спрессованы. Корабль с трудом отшвартовался от берега, на котором еще оставались тысячи и тысячи людей, военная техника и многое из того, что успели награбить фашисты.
Девушки стояли на палубе, дул резкий, холодный ветер. Элла с тоской смотрела на удаляющийся берег, все дальше и дальше увозили ее от дома. Она ничего не знала о судьбе своих родных.
Элла стояла у борта, держась руками за поручни, и смотрела в бурлящую, холодную воду…
Эллу подбросило вверх и опрокинуло на спину. Корабль вздрогнул и со страшным скрежетом разломился на две части. Кругом все полыхало. Откуда-то сверху на девушку хлынуло раскаленное машинное масло, залило голову, попало на лицо. Элла бросилась в воду, хотя не умела плавать. Одежда раздулась пузырем и поднялась вверх, ледяная вода привела ее в чувство. Она разомкнула обожженные веки, голова горела огнем.
«Почему я не тону?». Она качалась на поверхности воды, держась руками за оторванный кусок обшивки корабля. Элла не переворачивалась и не шла ко дну, потому что с другой стороны немецкий моряк крепко, обеими руками держался за этот кусок оторванной обшивки и кричал Элле, чтобы она держалась крепко, руки не разжимала и кричала, звала на помощь. Но кричать у нее не было сил, горло перехватило. Элла не чувствовала своих рук, попыталась пошевелить пальцами и не смогла. Руки в кожаных перчатках примерзли к куску обшивки, покрылись ледяной коркой, только поэтому она и не утонула, хотя тяжелая, пропитанная водой одежда, как свинец, тянула вниз. Сил сопротивляться не было, но примерзшие руки и моряк на другой стороне, как противовес, удерживали ее на поверхности.
Сколько длился этот кошмар? Для них наступило безвременье...
Вдруг резкий луч прожектора полоснул по воде, их заметили, подошел катер охраны, их вытащили из воды вместе с обломком.
Чтобы освободить Элле руки, отрезали ножом перчатки сначала от обломка, потом с ее рук. Ее раздели и только тогда поняли, что это девушка, лицо превратилось в один сплошной волдырь, волос на голове не было.
Элла перестала видеть, как будто пелена встала перед глазами. Боль такая, что она даже не чувствовалась, так бывает, когда мозг отказывается верить в происходящее.
С руки девушки сняли часы, они остановились в тот момент, когда она оказалась в воде, пятьдесят четыре минуты они пробыли в ледяных волнах. Это случилось 14 февраля 1945 года, в семь часов вечера. Корабль, на котором была Элла, шел в караване третьим, два прошли, а этот подорвался на мине. Все, кто были в трюме, погибли в один миг. Там было около восьми тысяч человек, в основном женщины и дети, наши соотечественники. Балтийское море стало их братской могилой.
Сторожевой катер вернулся в порт, из которого уходил в плаванье, а Эллу отправили в город Сопот, в госпиталь, который располагался в лесу, в одноэтажном финском домике. Весь медицинский персонал состоял из одного старенького доктора, за больными ухаживали монашки. Медикаментов не было, воды и еды не хватало.
Элла чудом выжила, постепенно к ней вернулось зрение, но лицо было изуродовано, все в огромных коростах, из которых постоянно сочился гной. Два месяца она не имела возможности вымыться, вся кожа была пропитана соляркой, машинным маслом и копотью.
В этом же госпитале оказалась ее подруга Милита, в момент взрыва обе девушки находились на палубе, а когда корабль разломился на две части, Милита осталась на другой половине, находившейся на плаву дольше, ее спасли матросы с другого корабля, шедшего следом за ними.
Советская армия уверенно наступала, каждый день были бомбежки и артобстрелы. Элла получила осколочное ранение в руки и ногу.
Дальше немцы не могли оставаться в Польше, они свернули госпиталь, забрали с собой раненых и привезли их в тот же порт для отправки в Германию. Перед отъездом монашки принесли ей длинное монашеское платье, фартук, старую, обшитую тканью шубу (Бог знает, где они ее взяли) и сапоги сорок второго размера.
Голова и руки были перебинтованы. Хромая на одну ногу Элла взошла на корабль. Наотрез отказалась идти в трюм, и осталась на палубе. Пять дней они плыли на этом корабле, голодали. Потом их пересадили тут же, в море, на другой корабль и они плыли еще два дня. Стали кормить тушенкой и макаронами.
Плаванье закончилось, и Элла ступила на землю Германии. Вид у нее был ужасный и ее сразу отправили на железнодорожный вокзал, где круглосуточно работал Красный Крест. Мелита пошла с ней. Там Элле оказали медицинскую помощь, накормили, она рассказала, что ищет мать и сестер. Ей выдали документ, который разрешал передвигаться на любом, даже военном транспорте, назвали места, где могут располагаться резервации для пленных. Они отправились искать родственников, выходили на разных станциях, но пленных там уже не было, их угоняли все дальше вглубь страны. Заставали они только канцелярии, в которых ей сообщали, куда направлена ее мать и сестры. Так от станции к станции двигались девушки. Солдаты, увидев Эллу, обращались к Мелите: «Куда ты гонишь эту старуху? Брось ее», а ведь Элле тогда было всего девятнадцать лет. Наконец счастье улыбнулось Элле, и она нашла своих родных в одном из лагерей для фолькдойч. Матери сообщили, что ее разыскивает дочь, и разрешили встретить ее на вокзале.
Когда девушки вышли на перрон, то Элла не увидела своей матери. Перрон опустел, они с подругой решили зайти в вокзал. Там Элла увидела мать и сестру Ирину, которые не обращали на них внимания, а все искали глазами кого-то.
Элла подошла к матери и спросила: «Мама, почему ты не видишь меня, ты что, не узнаешь меня, ведь это я, Элла». Эмма Яковлевна махнула на нее рукой и отошла в сторону. «Нет, это не моя дочь», - повторяла она. Потом как бы поняла, что происходит, закричала и закрыв руками лицо, упала, потеряв сознание...
Две недели отмывала мать Эллу. Кожа, пропитанная машинным маслом, копотью, дорожной грязью, никак не могла принять свой нормальный вид. Вода становилась жирной, мутно-коричневой, с отвратительным запахом. Прошло пятьдесят семь лет, но до сих пор Элла Антоновна не может переносить запах бензина или солярки.
Фашистская армия была разгромлена, лагерь, в котором находилась семья Церр, перешел в ведомство американцев. Они перестали гонять пленных на работу за пределы лагеря, их стали хорошо кормить. Эмма Яковлевна устроилась убирать здание администрации.
Однажды мать обратилась за помощью к военному доктору с просьбой помочь дочери, которая погибала от полученных ожогов. Короста не сходила с лица, раны гноились. В зеркало было жутко смотреть: ресниц нет, волос на голове тоже.
Врач, осмотрев Эллу, назначил лечение. Два раза в день она ходила на процедуры. После того как раны затянулись и поджили, ей стали делать массажи, маски, ванны. Кожа разгладилась, приобрела естественный цвет. Благодаря лечению, на лице не осталось рубцов. Постепенно появились волосы, росли они медленно, потом стали отрастать ресницы. Труд врачей не прошел даром, за месяц они вернули девушке былую красоту.
Май 1945 года. Победа! Об этом пленным сообщили американские солдаты. Пришел приказ вернуть советских военнопленных на родину, выдали документы.
Американские солдаты предупреждали, что не следует возвращаться на Родину, там ждет ссылка в Сибирь. Эмму Яковлевну уговаривал немецкий офицер, чтобы она отпустила Эллу в Америку: «Она увидит мир, будет хорошо жить, а в России вас ждет Сибирь». «Нет, мы поедем на Родину, нас встретят цветами», - отвечала Эмма Яковлевна. «Мы все так рвались домой, - вспоминает Элла Антоновна – Сталин был для нас дорогим, родным человеком».
Наступил день отъезда из лагеря, всех погрузили на машины и повезли к реке Одер, на другом берегу находились наши солдаты. Американцы должны были перевезти пленных до середины реки и передать их советским солдатам. Машины еще не дошли до середины реки, как до людей донеслись крики: «Подстилки немецкие, овчарки!»
Сразу после передачи пленных начались допросы. Эмму Яковлевну две недели допрашивали ночами. Эллу тоже водили на допрос. Люди надеялись, что их привезут домой, но их привезли в лагерь, оставшийся от фашистов. Только в июле сформировали поезда и разместили в них людей по регионам проживания: Украина, Белоруссия и т.д. Так семья Церр в июле 1945 г. попала в г. Орехово, откуда их в сентябре 1943 г. угнали немцы.
Эмму Яковлевну тут же с вокзала забрали в тюрьму. Элла с сестрами пошла в город, надеясь там устроиться, но приют они нашли лишь в близлежащем совхозе. Через месяц Эллу арестовали и посадили в тюрьму города Запорожье. Она оказалась в одной камере с матерью , их встреча произошла 10 августа 1945 года.. Вскоре состоялся суд, и мать приговорили к десяти годам лишения свободы по статье 54 п. 10, отправили в Нижний Тагил на лесоповал. Эмму заочно осудила всемогущая «тройка» по ст. 54-1а к четырем годам лишения свободы, с отбыванием в черногорских спецлагерях.
Младшие сестры остались одни. Ирише шел шестнадцатый год, ее вызывали в комендатуру, им угрожали, велели сдать младших сестер в детский дом. Говорили, что ее, как только исполнится шестнадцать лет, тоже посадят. Она сдала девочек в детский дом: Антонине было 13, Анне - 8 лет.
Прежде, чем попасть в черногорский спецлагерь, ей пришлось пройти тюрьмы разных городов: в Харькове, Горьком, Кирове, Красноярске.
Заключенных везли в Сибирь в вагонах-«телятниках», с вооруженной охраной. Везли
стариков и детей, многие умирали в дороге. На станциях страшно было выглянуть из
вагона, местное население знало, что везут политзаключенных. Кричали: «Фашистов
везут» и бросали в вагоны все, что попадало под руку.
На станцию Черногорские копи этап прибыл в мае 194 6 г. Конвоиры с собаками
сопровождали его до ворот лагеря. Эллу поселили в большом бараке, разделенном на
секции, по 20 человек. Внутри были сколочены двухъярусные нары, железная печь
стояла посреди комнаты.
В этом лагере были в основном заключенные, осужденные по политическим статьям. Украинцы, белорусы, советские немцы и поляки, такие же горемыки, бывшие у фашистов в плену или проживавшие на оккупированных территориях.
Работать Эллу отправили на шахту № 15, в транспортный участок. В это время вагонетки с углем возили лошади, позже появились электровозы. Работали в три смены по 8 часов, а если объявляли повышенную добычу угля, то работали по 12 часов. Кормили селедкой, баландой, овсяной кашей. Хлеба выдавали по 900 грамм, а тем, кто работал под землей - 1200 грамм. Сорок четвертый и сорок пятый годы были особенно голодными в спецлагере. На работу и с работы водили в колоннах по пять человек, с вооруженной охраной и собаками.
В 1949 г. Эллу освободили, но за четыре дня до освобождения она на работе сломала ногу. Ей наложили гипс. На одни сутки она пробыла в лагере дольше. Затем ее посадили в кошовку и отвезли в комендатуру на улицу Советская. Высадили и уехали. До самого вечера просидела она на крылечке, под палящим солнцем. Вышел дежурный, увидел, что она с костылями в казенном платье, и сразу все понял.
- Что же, вы так целый день на жаре без еды и воды просидели? - спросил он.
- Да, - ответила Элла.
- Вам есть куда пойти жить?
Элла задумалась, ее никто не ждал в этом городе, а в другие города ей ехать запрещено.
- Разве что в общежитие, там есть знакомые. Вместе срок отбывали, - ответила Элла.
Милиционер отправил ее на попутной машине на улицу Кирова, где ее приняли знакомые. Прожила она там, пока не сняли гипс.
Директор шахты № 15 Жертовский знал, что Церр получила производственную травму,
несколько раз помогал ей деньгами, пока она не могла работать.
Выздоровев, Элла устроилась работать на эту же шахту и проработала там до самой
пенсии. А пока ей всего лишь 23 года…
В пятидесятом году Элла получила от шахты комнату по улице Октябрьская. А в 1951 г. она вышла замуж за человека, который был выслан в Черногорск на поселение, на неопределенное время. Он был азербайджанцем, красивым, умным, обладал хорошим вкусом, был галантным кавалером, умел красиво ухаживать. Тогда в городе высланных азербайджанцев было много. Брак их не был официально оформлен, они все еще были без паспортов и лишены права выезда; раз в месяц отмечались в комендатуре. У них родился сын Юрий, а вскоре ее мужу пришло разрешение вернуться на родину. Он обещал вернуться за ней и сыном, но по тому, как он собирался, Элла поняла, что он не вернется.
Ей было очень трудно: ни одной родной души в городе, на руках маленький сын, устроить его в ясли было невозможно. Оставляла его у чужих людей, ведь надо было работать, на что-то жить.
Мужу писали его друзья, стыдили, взывали к совести, но он ответил ей таким письмом, что Элла не может без содрогания и сейчас говорить об этом.
Он писал: «Ты немка, а фашисты столько издевались над нами, что пусть теперь тебе будет плохо». А как придется жить его сыну, он не задумывался, он отомстил, но вот только кому? Собственному сыну, в котором текла его кровь?
Но жизнь, хотя и очень нелегкая, продолжалась. Она старалась, как могла, комнатка ее, бедно обставленная, сияла чистотой. Сама она молодая, стройная, красивая женщина трудилась везде с большим усердием – и на работе, и в доме, где было всегда чисто, а ребенок был ухожен. Мужчины обращали на Эллу внимание, только вот ей самой было страшно ошибиться еще раз. «Любовь - это не для меня», - убеждала она себя.
Однажды в ее жизни появился Валентин Луц, тоже немец, отбывавший срок в том же лагере. Он освободился из лагеря позже. Общие знакомые как-то привели его в гости к Элле. Он стал часто навещать ее, и в итоге сделал ей предложение выйти за него замуж. Элла долго раздумывала, так как знала, что в лагере, в доме малютки, у ее избранника есть дочь. Женщина - мать этой девочки, продолжает отбывать срок. Но Луц был настойчив и убеждал ее в том, что лучшей женщины, чем она, для семейной жизни он не встречал.
Подруги советовали ей выходить за него, убеждали, что лучшей пары ей не найти, ведь он тоже немец, тоже отбывал срок, имеет внебрачного ребенка. «Схожие у вас судьбы, а, значит, он никогда не укорит тебя прошлым, не укорит тебя, что ты немка». Подумав, Элла согласилась на этот брак. Так Элла Церр стала Эллой Луц.
Валентин Луц был сыном рабочего, родился в 1924 г. в селе Верхняя Корбица, Запорожского района. Вся его семья была в оккупации. После прихода советских войск он был осужден и отправлен в черногорский спецлагерь. Его мать выслали в Новосибирск, а отец умер в харьковской тюрьме.
В 1953 г. спецлагерь был расформирован и женщина, мать его дочери, написала ему письмо, в котором просила забрать дочь к себе, чтобы девочку не отправили в детский дом. Валентин спросил у Эллы разрешения привезти в дом девочку, Элла согласилась. Так у нее появилась приемная дочь, а через три года мама девочки освободилась и забрала ребенка к себе.
У Эллы Антоновны родились две девочки, Людмила и Валентина, а потом и сын Николай. Выстроили Луцы дом, стали жить, но некоторые соседи были недоброжелательны к ним, запрещали своим детям общаться с детьми Луц. Так черное пятно в биографии портило жизнь им и их детям.
В 60-х годах пришли документы о реабилитации. Из архивов поступило официальное подтверждение, что Элла Антоновна Церр была насильно вывезена в Германию. Реабилитировали посмертно отца Эллы. Получили документы о реабилитации ее мать, муж и свекровь.
Заканчивая нашу беседу, Элла Антоновна, смахнув слезу, сказала: «Я не в обиде на свою судьбу, но очень горько осознавать, что весь ад, через который мне пришлось пройти, был уготовлен мне только за то, что я родилась немкой»
Остается только надеяться, что когда-нибудь человечество поймет, что оно изначально едино и другая национальность не является причиной для ненависти…
Приложение.
Элла Церр. 1948 г.
Валентин Луц. 1951 г.
Элла Антоновна Луц (Церр) с сыном Юрием. 1952 г., г. Черногорск.
Все представленные фотографии из личного архива Эллы Церр.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»