Трагедия крестьянина-труженика

Выполнила: Устьянова Марина 10 кл.

Руководитель: Кадышева Нина Матвеевна

Ирбейская средняя образовательная школа  №2 

С. Ирбейское 2005 год.

Пока был жив дедушка, в нашей семье не принято было говорить о прошлом, рассуждать о том, что было. После его смерти из отдельных отрывочных рассказов моей бабушки мы узнали о том, что мой дед в Сибири оказался в период коллективизации, потому что его семья, проживающая в Тамбовской губернии, была раскулачена, он, его мать и отец, братья и сёстры были сосланы в Сибирь. К тому времени он сам имел уже семью, жену и трое маленьких детей с собой взять не разрешили. Вся семья оказалась в разных лагерях Дзержинского района. Нашему деду удалось бежать из лагеря, но об этом он никогда подробно не рассказывал. Так он оказался в таёжной деревне Успенка, Ирбейского района, сменил фамилию Салыкин на Водопадова. После войны женился на моей бабушке. Вот такая интересная и в то же время очень трагичная судьба моего деда вызвала у меня желание исследовать тот период российской истории, который своим безжалостным колесом прошёлся по людям, круто изменившим их жизнь: период коллективизации.

 
На снимке изображен мой дедушка: Водопадов.В.Г. 
(фото из семейного альбома).

Набиравший силу во второй половине 20-х годов «большой скачок» в индустриализации повлёк за собой крутой перелом политики в деревне – коллективизацию. Она стала четвёртой большой крестьянской реформой в нашей стране. Началась она в 1928-1929 г.

Индустриализация требовала больших капитальных вложений. Их могли дать товарные хозяйства крепких крестьян, в том числе кулацкие. Кулак по своей природе экономически свободный товаропроизводитель, не «вписывался» в рамки административного регламентирования экономики. В своём хозяйстве он использовал наёмную рабочую силу, т. е. был эксплуататором, а потому рассматривался как классовый враг.

В 1927 г. удельный вес кулаков составлял около 4%. Кулаки владели 15% посевов и 11,2 % рабочего скота. В Сибири было в это же время 63% середняков и 6,7 % кулаков.

Усиление «антикулацкой линии» во второй половине 20-х годов ставило кулака перед вопросом: зачем разводить скот, зачем расширять запашку, если «излишки» в любой момент могут отобрать? Как следствие, в 1927-1928 г. хлебный экспорт зерна сократился более чем в 8 раз по сравнению с 1926-1927г. Хлебозаготовительный кризис ставил под угрозу планы индустриализации. Выход из сложившейся ситуации руководство видело в нажиме на кулака и опоре на широкую бедняцкую массу.

«Партийным комитетам обеспечить энергичное взыскание недоимок по сельскому хозяйству с тем, чтобы ряд кулаков был обязательно подвергнут репрессивным мерам взыскания за несвоевременную сдачу сельхозналога (арест, судебные процессы и прочее)». Такое постановление под грифом «Строго секретно» было принято в январе 1928 г. Сибирским бюро ВКП(б), которое проводил Сталин. Он приехал в Сибирь с целью выявления причин хлебозаготовительного кризиса. Здесь же он заявил: «Мы страна советская, мы хотим нарождать обобществлённое хозяйство не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве».

Поездка Сталина в Сибирь ознаменовала очередной крутой поворот в политике руководства: сверхиндустриализация за счёт деревни. Сталин, ещё год назад осудивший «сверхиндустриализацию», левую оппозицию, сам становится сторонником этой идеи.

Выход из кризиса Сталин увидел в производственном кооперировании деревни – коллективизации, член Политбюро Бухарин Н.И. – в нормализации экономики, повышении налогов на зажиточную часть деревни, гибкости в заготовительных ценах на хлеб, увеличении выпуска промтоваров. Не отрицая коллективизацию, Бухарин отводил ей вспомогательное место, считая, что основой аграрного сектора долго ещё должны быть индивидуальные крестьянские хозяйства. Если в 1928 г. Бухарин признавал необходимость чрезвычайных мер как временных, то в 1929 г. он категорически их отвергал, что изложил в своём письме Сталину. В ноябре 1929 г. Бухарин, как «руководитель правых уклонистов» был выведен из состава Политбюро.

Административно-силовые методы осуществления индустриализации переносились теперь в деревню: за отказ сдавать «излишки» применяли 107-ю статью о спекуляции. Конфискованный хлеб государство перераспределяло, отдавая 25% беднякам в кредит или по госцене. Частым явлением стало, когда мужики переставали работать и слонялись по базарам, выпивали. 67-я статья карала за недосев, а 107-я – за пересев.

Страна стала поворачивать на уже знакомую дорогу продразвёрстки (теперь в виде государственного планового задания). Торговля хлебом запрещалась, появились загрядотряды, хлеб не продавался, а изымался. Этими мерами разрушалась сама природа крестьянского труда. Такие действия крестьяне назовут вскоре Вторым Крепостным Правом большевиков, так они по-своему расшифруют аббревиатуру ВКП(б).

Чрезвычайные меры вызвали весной 1929 г. крестьянские выступления, вплоть до вооружённых. Летом 1929 г. Сталин провозглашает лозунг «сплошной коллективизации», что предполагает к осени 1930 г. или весне 1931 г. завершить коллективизацию на Северном Кавказе, Нижнем и Среднем Поволжье, а в остальных зерновых районах осенью 1931 г. или весной 1932 г. А ведь ещё в 1927 г. коллективизация рассматривалась как длительный процесс. Первый пятилетний план для села был иным: к концу 1933 г. охватить кооперацией 85% крестьянских хозяйств (из них 18-20% - колхозами).

«Дайте хотя бы один трактор на наши поля, и весь посёлок пойдёт в колхоз»,-заявляли оренбургские крестьяне в 1929 г. Но ведь тракторов было очень мало. Первые тракторы ещё не сошли с конвейера Сталинградского тракторного завода. К 1929 г. их насчитывалось всего 27 тыс. на 25 млн. крестьянских хозяйств. Так можно ли было в этих условиях показать преимущества коллективного хозяйства перед единоличным? Условия для перехода к коллективизации не были созданы, но решение принято. Его надо исполнять. Так кто же пошёл в колхоз? Вот одно из писем, полученных парторганизациями в 1929 г.:

«Я гражданин д. Ивановки…Ермолаев Сергей Иванович, обращаюсь к вам с моей великой нуждой. Мне от роду 28 лет…и моё хозяйство всё стоит 200 рублей, то есть домишко и одна старая корова и больше ничего, а семья 5 человек. Хлеба не хватает и на полгода, нужно бы приобрести лошадь, но средств на неё всё время нету. Главная просьба в помощи: нельзя ли где поместиться в коллективе со своей бедной семьёй или занять деньги на покупку лошади, где и как?»

Ещё один пример из воспоминаний моей бабушки Водопадовой Александры Никифоровны: «Коллективизация в деревне Успенка, Ирбейского района (где в то время она жила ) началась в 1930 году. Была создана коммуна «Краском» из 20 хозяев. Коммуна просуществовала до 1932 года и была преобразована в колхоз «Борьба», председателем стал Шинкарёв Ануфрий Лукьянович. Для вступления в колхоз надо было сдать лошадь, сбрую, телегу, сани, бороны, семена пшеницы, ржи, овса и картошку. В 1930 году у нас умер отчим, отец погиб ещё в Первую мировую войну, мама вышла замуж второй раз и семья была сводная и большая, одни девочки. Жить было очень трудно, и когда двое старших решили подать заявление в колхоз, мать не разрешила, так как боялась всё нажитое потерять.

В колхоз всё-таки вступили в 1933 году, теперь уже из-за боязни быть раскулаченными. В колхоз сдали кобылу с жеребёнком, сани, телегу, плуг, бороны и конскую упряжь. Семян не сдавали, так как их не было.

В колхоз вступали добровольно, только троих хозяев принудительно выселили из своих домов (Нахаев, Кубека и Гвоздёв), а в их домах были контора, сельсовет и магазин.

В первом письме мы видим, что в колхозы шли в основном бедняки, так как терять им было нечего, а тракторов для коллективного ведения хозяйства не было совсем. Средства производства были только у середняка и кулака, поэтому коллективизация проходила одновременно с раскулачиванием. Семья моей бабушки имела всё необходимое для ведения хозяйства, несмотря на то, что в семье остались одни женщины, но она, боясь раскулачивания, «добровольно» идёт в колхоз.

Насильственные методы порождали жестокость, озлобленность. В районном музее большой материал о работе комсомольской организации района. Во всех воспоминаниях одна и та же мысль: «Кулачество в то время в районе было злое – писал секретарь РК РКСМ Иван Данилович Паначевский.- Комсомольцы были на передовой, раскрывали кулацкие ямы с зерном, боролись с самогоноварением». Действия кулаков «лучше сожгу или переварю хлеб на самогон, но не отдам лодырям и тунеядцам» вполне понятны, ведь это самая трудолюбивая часть общества. Их добро распределялось среди бедноты, а сельскохозяйственные орудия и скот шли в качестве бедняцкого вступительного взноса в колхоз.

Ещё Карл Маркс писал: «Крестьяне – это мешок с картошкой. Мы вас в мешок собрали, теперь только осталось потуже завязать». С такими словами Маркса обратился осенью 1929 года уполномоченный по коллективизации к казакам станицы Павловской на Северном Кавказе. Стремлением потуже и. Самое главное, побыстрее «завязать» отличались двадцатипятитысячники – рабочие, направленные в 1929-1930 г. по решению партии на работу в колхозы и на машино-тракторные станции (МТС). 70% из них- коммунисты, 9% -комсомольцы. Большинство - кадровые рабочие со стажем 5-10 лет и больше, прошедшие месячные курсы выдвиженцев. Они должны были возглавить будущие колхозы.

Началось принудительное обобществление домов, мелкого скота и даже домашней птицы.

Вот выдержки из некоторых писем двадцатипятитысячников в партийные и советские органы, своим товарищам:

«Коллективизация у нас растёт. Но беда в том, что нечем кормить лошадей и коров…

Политическое состояние колхозов хорошее, крепкое и бойкое, но одно затруднение – заготовителями было вывезено всё зерно и теперь нужна помощь…

Дорогие товарищи, я буду просить, если возможно, вышлите мне из Москвы карманное оружие, потому что у нас сейчас идёт решительная борьба… и есть такие, которые угрожают убийством. Помощи не видел никакой… И до сего времени не видал ни одного агронома на пролетарском поле… Помощи нет ниоткуда, кроме как из газет…

Мы ещё сами не умеем приспособиться к крестьянской работе… ведь мы сроду не видали зерна, а не только как оно растёт. Нужно больше снабжать деревню промтоварами. Нужно вдоволь оставлять хлеба самим колхозникам, за что я очень боюсь, так как план хлебозаготовок слишком велик…

У многих членов колхоза неверный взгляд на колхоз… поменьше поработать, а побольше получить, относятся, как к чужому. Наблюдаются хищения… в этом много плохого и трудного, и, главное, плохо вести работу без установок сверху».

Из этих писем следует вывод: сами двадцатипятитысячники говорят о недопустимости тех мер, которыми они проводили коллективизацию. «Установки сверху» вскоре последовали. Секретарь ЦК по работе в деревне В.М. Молотов заявил, что в теперешних условиях заниматься разговорами о пятилетке коллективизации – ненужное дело. Для основных районов речь идёт не о пятилетке, а о ближайшем годе».

Но ведь в постановлении Политбюро ЦК от 5 января 1930 года «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» в качестве первоочередных районов коллективизации, которые должны провести её до осени 1930 – весны 1931 г., назывались Северный Кавказ и Поволжье, а Украина, Сибирь, Урал, Центрально-Чернозёмный район и Казахстан получали время до весны 1932 г. Для остальных районов срок не указывался. Однако печать развернула кампанию за скорейшее завершение коллективизации повсеместно уже к концу пятилетки.

На XYI съезде партии (лето 1930 г.) Сталин потребовал к концу пятилетки в основном закончить коллективизацию. На Пленуме ЦК в сентябре 1931 года отмечалось, что имеются все возможности завершить сплошную коллективизацию в тех районах, где она ещё не была закончена. Начинается безумная гонка коллективизации.

С начала февраля 1930 года законом были запрещены земельная аренда и наёмный труд. Наркомат торговли был переименован в Наркомснаб. Кулаки были разделены на категории.

«Контрреволюционную верхушку кулачества отнести к 1-ой категории и немедленно начать её ликвидацию. В районах сплошной коллективизации кулачество отнести ко второй категории.

Конфисковать у кулаков этих районов средства производства, скот, жильё и хозяйственные постройки, корма, семена, а сами кулацкие семьи выселить в северные необжитые районы.

Отдельные кулацкие хозяйства, не вошедшие во 2-ю категорию, отнести к 3-й категории, которая подлежит расселению в пределах района коллективизации на новых, отводимых им за пределами колхозов землях».

В феврале 1930 г. Советской властью был установлен план: примерно 240-250 тыс. семей намечено было до конца года «охватить» мерами, установленными для первых двух категорий. По третьей рекомендовалось численность репрессируемых определить на местах. Руководствуясь «классовым чутьём», эти меры осуществляли на местах секретари и активисты партийных организаций, работники исполкомов Советов, энтузиасты-коллективизаторы, Кто же попадал под категорию кулака?

В перечне признаков кулацких хозяйств, опубликованном в 1930 году, были записаны такие «критерии»: наличие мельницы, крупорушки, маслобойни и других орудий, в которых применяется механический двигатель; систематическая сдача в наём сельхозмашин с механическим двигателем; сдача в наём оборудованных помещений под жильё или предприятие; занятие торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством. Если хозяйство обладало хотя бы одним из перечисленных признаков и имело доход на едока 300 рублей в год, его относили к кулацкому. В семье моего деда была мельница, значит он относился к категории кулаков.

Начавшееся в феврале-марте 1930 г. массовое раскулачивание вызвало крестьянские выступления, в которых принимали участие свыше 700 тыс. человек. Начинается отход не только кулацких, но и середняцких крестьянских семей в город. Становится массовым убой скота. В России и на Украине за «хищнический убой» скота было осуждено в 30-е годы около 12 тыс. крестьян. 

Родители моего деда, которые были раскулачены.

Мой дед мог принимать участие в крестьянском выступлении, так как родом он из Тамбовской губернии, наиболее массовая волна там и прокатилась, а он относился к числу осуждённых, которые отбывали свой срок в лагерях Дзержинского района.

Прокатившаяся в начале 1930 г. волна восстаний обеспокоила руководство. 2 марта 1930 г. в «Правде» появляется статья Сталина «Головокружение от успехов». В ней вся вина за «перегибы» была возложена на местное руководство. Несколько позже ЦК ВКП(б) выступило с письмом, в котором признавалось искривление линии партии.

«Прилив» (декабрь 1929 г.-март 1930г.) резко сменился «отливом» (март-август 1930 г.). Лопнули «дутые» и насильственно созданные колхозы, В них осталось 21% крестьянских хозяйств. Руководство страны начинает оказывать помощь колхозам в виде налоговых льгот, зато увеличивает ставки сельхозналогов для единоличников.

О масштабах движения даёт представление таблица

А у нас в районе за 2 года было образовано 50 колхозов(архивных данных по охвату населения колхозами нет), но эта цифра говорит о том, что в районе происходили те же процессы, что и по всей стране.

1930 г. дал высокий урожай, что позволило увеличить государственные заготовки зерна, в феврале-марте 1931 г. началась новая волна раскулачивания, Страна покрылась сетью лагерей, посёлками «спецпереселенцев» (кулаками и членами их семей).

Общее число хозяйств, ликвидированных в ходе раскулачивания, составляет как минимум 1 миллион, это по крайней мере около 5 миллионов человек вместе с членами их семей. Захватив немного одежды, посуды и обязательно топор и пилу, ехали через всю Россию под конвоем в Сибирь на лесоповал, а сибирских крестьян сплавляли по рекам на плотах и баржах далеко на север. Наш северный город Игарка как раз и был построен на «костях» раскулаченных крестьян.

Оторванные от земли сотни тысяч хлеборобов становились бесплатной рабочей силой на стройках пятилетки. В частности, при сооружении каналов Москва-Волга, Беломоро-Балтийского они сэкономили затраты государства более чем в 4 раза. Другим результатом раскулачивания был рост колхозов. К лету 1932 г. в них состояло уже 62% хозяйств. Этот же год был объявлен годом «сплошной коллективизации».

Следуя ленинскому плану, 15 съезд ВКП(б) (декабрь 1927 г.) в своем решении записал: «В настоящий период задача объединения и преобразование мелких индивидуальных хозяйств в крупные коллективы должна быть поставлена в качестве основной задачи партии в деревне». Следуя этому указанию съезда, Ирбейский райком партии сосредотачивает сувои силы на укреплении и совершенствовании таки переходных форм на пути создания коммун, как машинных товариществ, ТОЗов, с 1926 года наблюдается особенный рост семенных товариществ, их было 8, создаетсуя одно льповодческое и одно птицеводческое товарищества, с 1926 года наблюдается приток в кредитные товарищества середняков, они составляли до 70 процентов. В Ярульсуком кредитном товариществе процент кооперированы хозяйств составлял 38 процентов.

С ЦЕЛЬЮ поднятия сельского хозяйства райком партии утверждает премирование за выращивание племенных животных и посевы высокодоходных культур. Проводятся с 1924 года районные сельхозвыставки. Малопродуктивный скот постепенно меняется на более продуктивный. Так в 1928 году в районе появилось 65 коров-рекордисток, 30 овец романовской породы. Общий размер засеваемой площади к 1930 году составил 42.464 гектара, из этой цифры на коллективный сектор приходилось только 16.400 гектаров.

В 1927 году приреченские зажиточные крестьяне братья Дулькины первыми в районе купили себе трактор «Фордзон» и обрабатывали по очереди свои земли. А через год, когда в приречном образовалась артель, Дулькины продали трактор Приреченской артели. В Ирбе тоже была создана артель. В 1928 году Ирбейская и Приреченская артели слились, и организовалась первая в районе коммуна «Заветы Ильича», руководил которой Михаил Иванович Чуринов. В этом же году была организована коммуна в Усть-Яруле по инициативе Велигжанина. Организовал и возглавил коммуну Иосиф Дмитриевич Панов. Он привез из Ново-Мариновки 11 бедняцких семей, ставших ядром этой коммуны. Ярульская коммуна тоже приобретает трактор «Фордзон» и другую технику. Первым трактористом в Яруле был Андрей Титов.

После 15 съезда советское государство усилило помощь колхозам, предоставило им льготы в приобретении машин. «В 1929 году в социалистическом секторе было 4 трактора, 5 молотилок и 22 сеялки» (архив, ф.45,оп.1, д.80). В 1929 году возникают первые колхозы в У-Яруле, В-Уре, Каменке, Петропавловке и других деревнях.

Укрепляются партийные организации в деревне, усиливаются их связи с крестьянскими массами. К 1930 году уже было 11 ячеек и 6 кандидатских групп ВКП(б), которые объединяли 121 члена партии и 100 кандидатов. Среди них 121 человек были членами коммун. Секретарем райкома партии в 30-е годы был Дмитрий Степанович Рублев. Из семи членов бюро была одна женщина, Анна Строганова. В комсомоле в это время состояло 583 человека, в том числе 192 женщины, 186 бедняков. Действовала пионерская организация, насчитывающая 589 юных пионеров, 858 человек состояло в профсоюзе. Из фонда кооперирования бедноте было выделено 7. 176 рублей.

ПАРТИЙНЫЕ и советские организации сплачивали деревенскую бедноту и середняков, усиливали наступление на кулачество, которое ожесточенно боролась против колхозного движения. Наиболее трудным колхозном строительстве был 1930 год. успешно была проведена весенняя посевная кампания, но сильная засуха сильно сократила урожай, этим воспользовались кулаки. Рассчитывая вызвать голод и сорвать хозяйственную политику партии в деревне, они нападали на амбары с хлебом, некоторые из них, занимая определенные посты в советских аппаратах, продавали по низкой цене государственный хлеб кулакам, в некоторых местах они растранжирили до85 процентов запаса семенного фонда. Это вызывало недовольство крестьян, они стали подавать заявления о выходе из колхоза, некоторые хозяйства, например, как В-Уринский колхоз, находились на грани распада. На эти преступные действия кулаков районная партийная организация ответила решительными мерами. Расхитителей хлеба привлекли к уголовной ответственности, партийная конференция, наметила ряд мер по устранению недостатков на места, кулаки были изгнаны из сельских Советов. Работа по массовой коллективизации походила «систематическим воспитанием бедняков, середняков, женщин путем демонстрации преимуществ крупного коллективного хозяйства».

В 1932 году были организованы курсы по подготовке и переподготовке руководителей колхозов, хозяйственников, бригадиров. На сельхозработах применялся метод «буксира»: успешно справившиеся с работами бригады направлялись в отстающие. Так, Хомутовская бригада из 15 человек взяла «на буксир Коростелевскую» на заготовке сена летом 1932 года. Организованные в 1931 году 2 МТС через год имели 40 тракторов. Был укреплен Ирбейский леспромхоз, организованный 1 июля 1931 года в деревне Агул из 2-х бывших лесхозов, Агульского и Кунгузского. Было мобилизовано на заготовку леса в летний сезон 317 человек и 155 лошадей.

В РЕЗУЛЬТАТЕ принятых мер район сумел обеспечить себя семенами и успешно провести весенний сев, закончив его на месяц раньше предыдущего года, план картофелепоставок был выполнен на 102 процента, лесозаготовок- на 101 процент. «За достигнутые успехи в 1933 году район получил переходящее Красное Знамя крайкома партии». Эти успехи имели важное политическое значение для решения основной задачи подъема и социалистического переустройства сельского хозяйства. За несколько месяцев 1933 год в колхозы вступило столько крестьян, сколько за предыдущие годы. 65 процентов крестьянских хозяйств было объединено в колхозы. Это означало, что судьба сельского хозяйства отныне решалась не единоличными хозяйствами, а колхозами.

По мере улучшения хозяйственного положения района растет и культурный уровень населения. В 1934 году райком партии объявляет поход за культурную жизнь колхозников, с этого времени не было перебоев в торговле спичками, мылом, лампами, керосином. В 1934 году электрифицируется райцентр. Бюджет 1934 года предусматривает открытие детской консультации, расширение штата врачебно-фельдшерского персонала до 4 врачей.

В Европейской части России сложным был 1932 год: разразился невиданный голод. Это были зерновые районы Украины, Дона, Северного Кавказа, Поволжья, Южного Урала, Казахстана. Весну 1932 г. прожили впроголодь.

Как только созрели первые колоски, матери голодающих детей по ночам выходили с ножницами на поле и стригли колоски. Когда началась уборка урожая, колхозники, боясь остаться после сдачи государству сельхозпродукции без хлеба, несли зерно домой в карманах, за пазухой...

В ответ 7 августа 1932 года был издан закон об охране социалистической собственности. В народе его прозвали «законом о трёх колосках». За сбор колосков применялся расстрел или лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией всего имущества. За 5 месяцев 1932 г. было осуждено 55 тыс. человек, в том числе приговорено к расстрелу 2,1 тыс. человек. Среди осуждённых было много женщин, так как им надо было накормить детей.

Моя бабушка рассказывала про это время. Семья, состоящая из одних женщин, сажала много картошки, она-то и помогла избежать голода.

Несмотря на масштабы голода, за границу было вывезено 18 млн. центнеров зерна для получения валюты на нужды индустриализации. Руководство страны пыталось скрыть масштабы трагедии. Упоминание слова «голод» расценивалось как уголовное преступление, которое каралось 3-5 годами тюрьмы.

Украинские газеты выходили со снимками улыбающейся молодёжи со знамёнами в руках, статьями о гигантских стройках пятилетки, о наградах ударникам, а в республике вымирали целые семьи. Очевидец этих трагических событий С.Латышев из Черкасс, рассказал в 1988 г.: «В эту весну 1933 г. не было двора, где бы от голода кто-то не умер. Умирали целыми семьями, некому было рыть могилы. Неделями в хатах лежали разложившиеся трупы. Были случаи, когда родители ели своих детей. Домашних животных в сёлах не было, как и не было собак, кошек и прочей живности. Всё было съедено. На полях, после того как растаял снег, вылавливали сусликов, кротов, мышей и прочих грызунов – всё съедали».

Голод приостановил коллективизацию. Стали распространяться мнения о пересмотре политики в деревне. Предлагалось расширить личные подсобные хозяйства в деревне – увеличить приусадебные участки, разрешить иметь двух коров и т.п. Однако руководство страны в июне 1934 г. объявляет о начале нового, завершающего этапа коллективизации. Были повышены ставки сельхозналога с единоличников, на 50% увеличиваются нормы обязательных поставок государству по сравнению с колхозниками.

Так, ценой колоссальных жертв в 1937 году коллективизация завершилась. 93% крестьянских хозяйств были объединены в колхозы.

Но на этом трагедия крестьянина-труженика не закончилась. Репрессии 30-х годов коснулись и деревни. В 1933 г. Сталин говорил: «Колхозы, как форма организации, не только не гарантированы от проникновения антисоветских элементов, но представляют даже на первое время некоторые удобства для временного использования их контрреволюционерами… крестьяне имеют в лице колхозов готовую форму… организации. Ввиду этого проникновение антисоветских элементов в колхозы и их антисоветская деятельность могут дать гораздо больший эффект».

Кто же ведёт в колхозах контрреволюционную деятельность?

Среди новых «врагов» Сталин назвал руководителей колхозов, т.е. председателей, кладовщиков, завхозов, счетоводов. Непрерывные чистки обрушивались на колхозы, МТС, совхозы. В конце 1937 года половина председателей колхозов, свыше 40% заведующих фермами и бригадиров работали в своих должностях менее года. Уничтожены и устранены не только самые хозяйственные крестьяне, но и наиболее способные и подготовленные специалисты. К концу второй пятилетки от половины до двух третей колхозных специалистов не имели специального образования.

Таблица, в которой приведены данные по сельскохозяйственному производству в 30-е годы

говорит о том, что коллективизация стране ничего не дала: уровень сельскохозяйственного производства остался на уровне 1913 года. Но надо ещё иметь в виду, что за годы предвоенных пятилеток сельское хозяйство получило 680 тыс. тракторов, 180 тыс. комбайнов, в то время как дореволюционная Россия была страной сохи и цепа. Кроме того валовая продукция сельского хозяйства в среднем за год составляла 18 млрд. рублей в 1909-1913 г.г.. 22 млрд. в 1924-1928 г.г., 15 млрд. в 1929-1932 г.г., 23,5 млрд. в 1936-1940 г.г., а если пересчитать на душу населения? Так нужны ли были эти загубленные 5 миллионов человеческих жизней? А самое главное – будущее, которое сделало человека оторванным от земли, лишенным чувства хозяина.

А как жили колхозники? В 1940 году только 4% колхозов было электрифицировано (около 10 тыс.). На трудодень в 77% колхозов выдавали менее 2 кг. зерна, в том числе в 42% - менее 1 кг. Не получали хлеба в 7% колхозов. На трудодень приходилось менее 1 рубля, т.е. за год получали денег столько, сколько стоил в то время отрез на рубаху, а некоторые -–ещё меньше получали, в 12% колхозов не выдавали денег вообще.

Единственным спасением было то, что почти половину дохода колхозники получали от своего подсобного хозяйства, Однако размеры приусадебных участков постоянно сокращались, не в каждом дворе была корова. Пользоваться колхозными сенокосами нельзя, косить можно было только в неудобных местах, а много ли принесёшь на себе с неудобьев?

Колхозы фактически были государственными хозяйствами, так как земля, техника и продукция принадлежали государству. Формальными были и выборы – председателя назначал райком партии. Из воспоминаний одного из председателей колхоза: «Закончив посевную, подняли несколько сот гектаров паров. Поступает приказ – засеять пары просом. Засеяли, взошло хорошо. Можно косить на сено, Но приказ из центра – ждите зерна. Новый приказ – отрезать излишки огородов у колхозников. Задачу выполнили успешно. А излишки так никуда и не присоединили, они заросли бурьяном…

Техники никакой, лошадей мало, да и те худые. На питание людей и лошадей разрешалось расходовать после сдачи зерна не более 15%. Из колхоза не уйдёшь – нет паспорта. Фактически колхозники стали крепостными работниками в деревне.

Наш дед после войны женился второй раз. Так как наша бабушка была из Успенки, они там и обосновались, там же родились шестеро детей. Все и сейчас живы, у каждого давно свои дети. Но трагедия страны отразилась на характере и жизненном укладе нашего деда и нашей семьи. Жил он замкнуто, открытым никогда не был, много работать не хотел, но по складу своего ума был очень одарённым человеком. По его проекту и с его участием были построены мельницы в Тугаче и в Успенке. Приглашали в другие таёжные деревни, за одну ночь мог накидать на листе бумаги проект и продать за бутылку водки. Ничего он от этой жизни не ждал, никаких изменений не предвидел. Умер наш дед, не дождавшись перестройки.

 
(В первом ряду мой дедушка с бабушкой).

Поэт Лев Ошанин стихами выразил жизненную установку поколения моего деда:

…Если б нам не помогала память,
Не гасила прошлое вдали,
Всё пройдя, что пережито нами,
Мы бы жить, наверно, не смогли…

Оценивая то время, о котором дедушка старался никогда не рассказывать своим детям, я невольно задаю вечный вопрос: «Кто виноват?» Можно ли чем-то оправдать те преступления, человеческие жертвы и экономические просчёты, которые связаны с выбранным сталинским руководством путём развития?

Приверженность Сталина методам насилия и неприятие крестьянства находили благодатную почву в партии и её руководстве, воспитанном в условиях гражданской войны и действовавшем под лозунгом «Если враг не сдаётся, его уничтожают» или «Кто не с нами, тот против нас». В основе сталинского взгляда лежит отношение к человеку как к средству.

Некоторые историки полагают, что Сталин добился своих целей. Карл Маркс, считал, что «цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель», а Ленин был уверен, что тот, кто хочет «идти к социализму по другой дороге, помимо демократизма политического, тот неминуемо приходит к нелепым и реакционным как в экономическом, так и в политическом смысле выводам».

И только отход от социализма и переход к рыночным отношениям в конце ХХ века доказал, что при определённых обстоятельствах эволюционный путь развития мог обеспечить относительно безболезненную трансформацию страны, чего нельзя сказать о сталинской революции, явившейся по сути продолжением большевистского выбора весны 1918 года.

Я хотела бы выразить свое отношение к данной работе. Эта работа имеет для меня очень большое значение, так как с помощью ее я не только узнала о событиях происходящих в то время, но и о моем дедушке, о котором я почти ничего не знала. Благодаря этому проекту у меня появились новые родственники, (дети моего дедушки от первого брака), которые помогли мне восстановить именно те недостающие события, о которых он не рассказывал ни моей бабушке, ни своим детям от второго брака. У него была очень тяжелая, полная горя и несчастия жизнь. Его в раннем возрасте женили на цыганке,( несмотря на то, что его семья была очень богата), боясь того, что их раскулачат. Но этого не удалось исбежать, и их раскидали по всей стране. Всю жизнь он жил в страхе, и тоске по близким. Именно по этому он никогда ничего не рассказывал и хранил все в себе. Я очень сожалею о том, что дедушка не дожил до сегодняшних дней. С его помощью я узнала бы намного больше событий, поломавших ему всю жизнь.

ПЛАН

1. Вступление. Из моей родословной.
2. Кризис НЭПа в 1928-1929 г.г.
3. Предпосылки коллективизации.
4. Наступление на деревню.
5. Год «великого перелома».
6. Трагедия раскрестьянивания.
7. Коллективизация в Сибири и в Ирбейском районе.
8. Экономическое и социальное положение колхозников.
9. Голодные годы.
10. Заключение.

ЛИТЕРАТУРА:

1. И.И.Долуцкий. Отечественная история, ХХ век. М.1998 г.

2. История Красноярского края. Красноярск, 1981 г.

3. История Сибири. Т.4, Л. 1968 г.

4. И.Долгачёв. Мы сурового времени дети. (воспоминания комсомольца). Канская типография, 2003 г.

5. Газета «Ирбейская правда», 1979 г. №99, 106, 112, 113.

6. Фотографии из семейного альбома.

7. В.Я. Оберман. Из святого колодца памяти. Очерки истории Ирбейского района. г. Зеленогорск 2001г.

/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»