Копьевская сельская общеобразовательная средняя школа
Выполнила: учащаяся 10 класса Хомякова Оксана
Руководитель: Андрианова Лидия Васильевна-учитель истории высшей категории, Отличник народного просвещения, директор краеведческого музея с. Копьёво.
С. КОПЬЁВО.
2007 г.
I.ВВЕДЕНИЕ. В НЕОПЛАТНОМ ДОЛГУ.
II. ДВА МОИХ ЛЮБИМЫХ ДЕДА.
1. МОЙ ПЕРВЫЙ ДЕДА: ОТ ФАШИСТСКОГО ЛАГЕРЯ ДО ГУЛАГА.
2. ИХ СУДЬБЫ ПОХОЖИ.
3. БРАТЬЯ ТКАЧЕНКО НА ВОЙНЕ Й ПОСЛЕ НЕЁ.
4. МОЙ ВТОРОЙ ДЕД: С ДЕТСТВА И НАВСЕГДА.
III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ВРЕМЯ ПОКАЖЕТ.
БИБЛИОГРАФИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ
Я дышу – а значит, я люблю!
Я люблю – и значит, я живу!
Черствость души - самая страшная болезнь на свете. А.П.Чехов говорил: «Спешите делать добро». Если мы будем сначала просто не обращать внимания на чужое горе, заглушать голос собственной совести, убеждая себя в том, что потом наверстаем упущенное, а пока и без того много забот, то тем самым мы убьем в себе самое ценное качество - способность делать добро. Добро воспитывает и возвеличивает человека, злость и равнодушие унижают его. «Если ты равнодушен к страданиям других, ты не заслуживаешь звания человека», - говорил Саади.
Самые главные люди, пред которыми мы всегда в неоплатном долгу – это родители и родители наших родителей – дедушки и бабушки, у которых тоже были папы и мамы, – наши прабабушки и прадедушки, о них я, к сожалению, почти ничего не знаю. Древний китайский мудрец Конфуций, о котором я узнала в 5 классе на уроках истории, учил, что дети должны почитать родителей, ухаживать за ними, посещать их ежедневно, а главное – беседовать с ними, справляться о том, как у них здоровье, как спалось, что их беспокоит. В самом деле, люди преклонного возраста, давшие большое потомство, остаются в наше время одинокими и покинутыми всеми. Разъехавшиеся дети и внуки живут своей жизнью, вспоминая о предках только иногда. Самое большое страдание престарелым людям доставляет то, что им и словом не с кем обмолвиться. Не зря же некоторые родители от одиночества начинают писать письма от детей сами себе.
В нашем роду уже нет дедушек. Они ушли из жизни совсем недавно. Мы постоянно общались, бывали у них в гостях, беседовали по жизненно важным вопросам. И нам казалось, что мы знаем о них всё. Но вот их нет. И когда я стала писать свою родословную, я обнаружила, что у моего, более молодого деда даже остались воспоминания, которые он написал при жизни, а также тетрадь со стихами, пусть незрелыми, но с его мыслями и чувствами. Я смогла восстановить некоторые стороны его жизни, да и то он не совсем откровенно написал о прошлых проблемах, а они меня в первую очередь интересовали.
А вот о жизни моего второго дедушки Любителева Петра Дмитриевича оказывается, мы знаем так мало, что его сложнейшая биография укладывается лишь на один листок. Этот пробел я попробовала восполнить, побеседовать с теми, кто знал его, с бабушкой, его детьми. Многое из его жизни так и останется скупой строкой. Это в первую очередь касается военного и послевоенного периода. Мне очень стыдно сейчас за всех нас. Любящие его жена, дети и внуки всегда отмечали с ним за столом праздник Победы, провожали его на митинг 9 мая, видели на его груди медали. А вот расспросить о том времени и узнать его дедушкиными глазами не смогли. А узнать было что, и помочь ему было в чём. Разделить с ним его страдания мы могли, снять с его души камень - тоже. Не сумели, не пробовали, не достучались.
Главная цель моей работы - показать, что дедушки и бабушки – это огромный человеческий мир, и нам нужно учиться приоткрывать его занавес, не зря же говорится: «Стучись, и откроется!» Я использую в своей работе материалы своего поиска, полученные в беседах с живущими у нас в селе Копьёво бабушками Любителевой (Капитулой) Лидией Петровной и Хомяковой (Каплуновой) Антониной Петровной, их детьми и внуками. А также материалы местного краеведческого музея, воспоминания Хомякова Ивана Васильевича и материалы домашних архивов моих родных. Некоторые сведения я почерпнула из своего учебника по истории за 9 класс.
Мой дедушка по линии мамы Любителев Петр Дмитриевич родился в селе Кенчерка, Николо-Пестровского района, Пензенской области 14 августа 1923 года. В 1939 году семья переехала в д.Копьево. Образование два класса начальной школы. До войны проработал один год трактористом в колхозе «Новый путь», окончив курсы в Ораках. В конце 1941 года был призван в Красную Армию и в г. Абакане проходил военную подготовку. В сентябре 1942 года рядовым пехотинцем был направлен на фронт.
02.10.1942 года принял присягу при 17 стрелковом полку. Попал под Харьков, но войска отступали, не хватало ни боеприпасов, ни оружия. Трудно было отступать и одновременно отбивать натиск врага, местность степная. Отступали до Дона, а оттуда до Сталинграда. О том, что произошло весной – летом на фронтах Великой Отечественной войны долгое время замалчивалось. И только в 90-е годы стали открыто говорить обо всём. Появилась свобода слова, заговорили о тех провалах, которые были в годы данной войны, а не только о победах.
Говорили о том, что по вине Сталина после победного наступления под Москвой, сделали попытку продолжить контрнаступление на 3-х направлениях, в том числе в Крыму, под Харьковом. Хотя Генеральный штаб, поддержанный Жуковым, предложил план глубокой обороны, Сталин считал: «Не сидеть же нам сложа руки и ждать, когда немцы нанесут удар первыми. Надо нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность противника» [ДаниловА.А., КосулинаЛ.Г. , БрандтМ.Ю. История России, ХХ век. – н. ХХ1 в. М.: Просвещение, 2004 г. ]. Он думал, что враг попытается взять реванш под Москвой. Недооценил наш вождь и силы противника, а враг был ещё очень силён. Противник в это время сосредотачивал войска на юге, чтобы разгромить советские войска в южном направлении, овладеть Кавказом, выйти к Волге, захватить Сталинград, Астрахань. Затем овладеть Москвой и Ленинградом.
Культ личности Сталина сыграл зловещую роль и на сей раз. Вождь крупно ошибался, а возражать ему боялись все, кроме Жукова. Наступление закончилось тяжёлым поражением, враг вышел к Северному Кавказу и одновременно начал штурм Сталинграда.
В войсках стало наблюдаться падение дисциплины, а подчас и паника, принявшие такие масштабы, что Сталин был вынужден требовать восстановления дисциплины среди солдат и офицеров, «в случае паники и беспорядочного отхода дивизий расстреливать на месте паникёров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной». Он был вынужден издать знаменитый приказ от 28 июля 1942 года № 27 «Ни шагу назад!» Каждый человек, попавший в плен, считался предателем и трусом. Всё это без учёта тех военных обстоятельств, которые сложились в результате сталинских стратегических ошибок. Он был не подсуден.
Мой дедушка Любителев Петр Дмитриевич оказался как раз в жёрнове тех событий, которые развивались с мая 1942 года на юге. Участвовал в боях на Сталинградском фронте под командованием Чуйкова. Был контужен в июле 1942 года, находился месяц в медсанбате и опять в бой.
Часть, в которой воевал Петр Дмитриевич, оказалась в окружении в августе 1943 года, он попал в плен и был вывезен в немецкий концлагерь в Италию. Пробыл в плену с августа 1943 года по апрель 1945 года. Был освобождён американцами. Домой везли через Румынию, сводили там в баню, потом отобрали здоровых и молодых солдат, погрузили в эшелон и увезли в г. Осинники Кемеровской области, где они работали в шахте забойщиками шесть лет под контролем комендатуры.
Пришёл мой дед Петр домой только в 1951 году. Работал в колхозе «Новый путь», затем в совхозе «Орджоникидзевский» скотником, плотником, чабаном. Вышел на пенсию, но 10 лет ещё продолжал трудиться в совхозе, чабанить.
О том, что произошло с ним на войне и после неё, он старался не говорить. Когда же его спрашивали, замыкался в себе. А в День Победы всегда плакал. Пребывание в плену - была закрытая для всех нас тема. С этим камнем на сердце ему пришлось жить всю свою жизнь. Только в 70-х годах он, как участник Великой Отечественной войны, стал ходить с поднятой головой. Трудился он очень добросовестно. Был немногословным, но мудрым человеком. Я до сих пор вспоминаю его тихий, грудной какой-то голос, с напевом, как у всех пензяков. Вспоминаю его крупное лицо, не отличающееся броской красотой, но красивое своими зелёными с грустью глазами. А сам он мне напоминал крепкий кряж, что лежит на берегу реки, выброшенный бурными потоками весеннего половодья на берег.
Основное время своей послевоенной жизни чабанил. О чём он думал, когда пас овец? Думаю, многое передумал о своей участи. Почему это случилось именно с ним? Он не говорил и о том, каково ему пришлось на шахте. Но то, что он не ожидал такой встречи на Родине после плена, это точно. Сердце билось от радости, когда оказался на родной сторонке. Но она оказалась непреклонна к своим исстрадавшимся в фашистской неволе сынам – жертвам войны - и после победы. Из одного лагеря он попал в другой, в наш, советский, что убивало морально. Но чувствовалось, что сам же Петр Дмитриевич испытывал вину перед Родиной за прошлое. Так его воспитали. Как он мог попасть в плен? Почему не бежал, как другие?
Своим неустанным трудом после войны он заслужил у жителей деревни Копьёво уважение. В д. Копьёво женился на вдове Капитуле Лидии Петровне, по-отцовски относился к её сыну, имели ещё трёх дочерей. Такого доброго и отзывчивого человека надо бы ещё поискать. Очень любил всех своих внуков. Жена с ним жила как за каменной стеной. Но, даже умирая, он не пожелал рассказать о своей горькой доле всю правду ни жене – моей бабушке Лидии Петровне, ни детям. Все его мытарства остались с ним, все свои страдания он унёс в могилу. Это была самая проблемная часть его жизни, о которой он молчал, наверное, даже перед собой. Государство награждало моего дедушку такими же юбилейными медалями, как и других фронтовиков. Он имел и медаль «За победу над Германией». Но, по мнению бабушки Лиды, он продолжал испытывать нравственные страдания за свой плен до конца своей жизни. Ушёл на тот свет с тяжёлым камнем на душе. И тут, я считаю, во многом, наша, его близких, вина, он не откровенничал, а мы боялись своими вопросами его обидеть. Может, мне поможет узнать, что такое плен, как преступление, и что такое ГУЛАГ, как наказание, судьба других моих односельчан, побывавших в плену?
Изучая военную летопись нашего села, я хотела выяснить, кто из наших сельчан побывал в фашистском плену, какова их судьба в послевоенные годы и как они справлялись со своей бедой. Может быть, биография моего дедушки нетипична, с другими людьми было всё по-другому? Что это такой – бывший военнопленный?
Оказывается, такая же участь постигла и другого жителя нашего села Стахова Василия Ефремовича. Родился он в 1917 году в селе Тихоновка, Стародишенского района, Хмельницкой области. Проживал в д. Малый Сютик нашего района.
На фронте был почти с начала войны, с августа 1941 года, сразу после действительной службы. Воевал в составе 99-го ударного артиллерийского полка. Воинское звание – рядовой. С боями дошёл до Ленинграда, и там сразу две дивизии было разбито. Попал в плен, был угнан в Германию, в г. Бонн, где находился до конца войны. Освобождён в 1945 году американскими войсками.
Домой возвращались через Восточную Пруссию, оттуда на родину в фильтрационный лагерь в г. Новокузнецк Кемеровской области, где пришлось отбывать несколько лет трудовой повинности.
Затем вернулся в д. М.-Сютик. С 1965 по 1977 гг. работал чабаном в Орджоникидзевском совхозе. В 1977 году Василий Ефремович вышел на пенсию и переехал в с. Копьево. Здесь живёт его единственный сын Василий - милейший и добрейший человек. По документам Василий Ефремович - участник Великой Отечественной войны с 07.1941г по 05.1945г.
Имел награды: медаль «За победу над Германией» - от 23.03.1960 г., орден Отечественной войны II степени – от 11.03.1985 г., медаль «Ветеран труда» - от 09.03.1987 года, юбилейные медали. Являлся ударником 9-ой пятилетки. И всё, других сведений нет.
Я побеседовала с родными Василия Ефремовича Стахова и пришла к выводу, что он также был молчалив, никогда не рассказывал об плене и послевоенном лагере на Родине, несмотря на то, что во времена Н.С.Хрущёва было покончено с культом личности Сталина, а многие жертвы тоталитарного режима и культа личности Сталина были реабилитированы. Говорят, что Хрущёв тоже имел приёмного сына, который побывал в плену, за что потом сын был репрессирован. Как его отец, Хрущев не мог не понять тех людей, которые попадали в плен в результате стечения военных обстоятельств. Не зря же время правления Н.С.Хрущёва называют «хрущёвской оттепелью», подул ветер перемен и донёсся и до узников Гулага Кемеровской области. Хотя моему дедушке Петру Дмитриевичу Любителеву – физически крепкому и трудолюбивому мужчине - предлагали остаться и продолжать работать на шахте свободным человеком, он наотрез отказался. Не мог больше оставаться там, где тебя унижали. Хотелось начать жизнь с чистого листа.
Но если мой дедушка вернулся домой в 1951 году, то, судя по медали за победу над Германией, Стахов Василий Ефремович вернулся из Кемеровских лагерей позже, к концу 50-х годов. Даже сыну своему, жене своей он не рассказывал никогда ни о немецком плене, ни о наших лагерях. Однако, судя по наградам, он был реабилитирован уже при Хрущёве. Я его помню слабо, помню, что жил он незаметно. Был молчаливым, никогда от него не услышали каких-го речей. Выслушает молча человека, кивнёт или скажет 2-3 слова и всё. С фотографии на меня смотрит худое морщинистое лицо: заострённый нос, плотно сжатые губы, сплошная седина на голове и кроткие глаза, как у грешного ангела.
Сколько помнили люди его, он всегда был таким. Умер в день Победы, о чём сообщили собравшимся на праздничном митинге. Как будто своей смертью он хотел сказать, что вот он, рядом с вами жил, страдал, бывший солдат. Люди плакали, приговаривая: «Отмучился…» Но вряд ли они имели ввиду только физические страдания больного человека. Думаю, другое.
Жили в нашей деревне уроженцы Черниговщины братья Ткаченко: Василий и Степан Григорьевичи. Василий младше. Он родился в 1919 году, а Степан в 1914 году. По-разному сложилась военная биография этих братьев.
Василий был призван на действительную службу в 1939 году, демобилизован летом 1946 года. Сержант 64-й артиллерийской бригады Василий Григорьевич Ткаченко с первых дней Великой Отечественной войны был на фронте. На тягаче подвозил на передовую артиллерийские снаряды и боевую технику. Прошёл с боями Смоленскую область, Белоруссию, Латвию, Литву. Воевал под Смоленском, Ригой, Каунасом. Закончил войну в Кёнигсберге. Затем часть была переброшена на Восток. Василий Григорьевич – участник войны с Японией. И только в 1946 году был демобилизован. Многое повидал он за годы войны. Повезло – ни разу не был ранен. Но скуп был фронтовик на воспоминания, стараясь рассказывать всё больше о других, убеждая своих детей, что им того, что было на войне, знать не надо. Лишь изредка, собравшись с ветеранами войны, они начинали вспоминать былое.
Вспоминал, что он, проезжая по родной Черниговщине, с трудом сдерживал слёзы. Красивейшие некогда места, когда-то покрытые цветущими садами, были сожжены, лишь кое-где начинали пробиваться снизу отростки обгорелых и искорёженных взрывами яблонь, груш, черешен, вишен. И такая тоска брала и злоба на врага за поруганную Родину! И вера в то, что возродится жизнь. Вспоминалась выжженная врагом Белоруссия.
А сколько солдат полегло за освобождение Прибалтики, той самой, что сейчас объявила советского солдата оккупантом! Вспоминал случай уже после окончания войны, случившийся в Пруссии. Все уже готовились домой к отъезду домой. Как вдруг с растущего рядом дерева, повреждённого при бомбёжке, упал вниз сук. Стоящий под деревом солдат погиб. Это было нелепо и чудовищно несправедливо! Запало в душу на всю жизнь.
Всегда гордился тем, что он коммунист военной поры. На фронте это было большой честью и ответственностью. Слова «Коммунисты, вперёд!» не были пустим звуком. Уже в мирное время как-то зарвавшийся инженер совхоза «Орджоникидзевский» Коновалов Владимир Николаевич закричал на него по работе: «Не сделаете трактора в срок, выложишь партийный билет!» На что Василий Григорьевич с достоинством ответил: «Ты мне его, сопляк, не давал, не тебе его и забирать». Он получил партийный билет прямо на фронте между боями.
Но война не только отнимала товарищей, но и дарила редкие и короткие встречи со своими земляками, от чего у него остались самые радостные воспоминания. Однажды в период нашего наступления на запад, он стоял около ствола пушки, а мимо вперёд продвигались наши танки. И вдруг из остановившегося танка вылезает Кириллов Владимир Иванович, земляк из деревни Копьёво. То-то радости было: обнялись, растроганные оба. Короткая встреча, короткий разговор: «Дойдём до логова врага?» И оба уверенно подтвердили: «Дойдём!» Кириллову – лейтенанту, командиру танка, и впрямь пришлось брать Берлин, а Василий войну с Германией окончил в Пруссии.
Встретились на фронтовых дорогах они и с Трясинным Георгием из посёлка Копьёво, воевали рядом. Не зря говорят, что фронтовая дружба – самая верная. На всю жизнь они остались друзьями, всегда встречались. Василию Григорьевичу довелось принять участие в похоронах своего друга уже в мирное время.
Очень высоко умел ценить Василий Григорьевич человека за его заслуги - редкое качество, приобретённое на фронте. Всегда в разговорах о войне он восхищался земляком из села Новомарьясово – разведчиком Сукиным (к сожалению, родные не помнят его имени-отчества). Сколько раз разведчику приходилось, рискуя жизнью, выполнять боевое задание! Было немало разных необычных ситуаций. Однажды разведчики, в их числе и Сукин, во время выполнения боевого задания столкнулись с группой вражеской разведки. Носом к носу. Но и те, и другие сделали вид, что не заметили друг друга. Задание было выполнено. А ещё восхищали Василия Григорьевича в его земляке Сукине выдержка и хладнокровие – качества настоящего разведчика. Однажды они пробрались к вражескому блиндажу, чтобы взять «языка». В неподходящий момент из блиндажа вышел немец справить малую нужду, и прямо на притаившегося разведчика. И тот даже пальцем не пошевелил, и звука не подал. Блиндаж был тут же взят. Вернулись вместе с «языками».
7 лет не был сержант Ткаченко Василий дома. Какая радость была, когда узнал, что его брат Степан жив. Как раз перед демобилизацией он получил письмо из дома о том, что Степан не пропал без вести, как сообщалось ранее, а был в плену, что находится в Кемеровской области, на шахтах. По дороге домой заехал повидать брата и встретился там с матерью и невесткой, тоже приехавшими повидать Степана. Для родных его возвращение после семи лет разлуки стало огромной радостью.
Много лет Василий Григорьевич работал в д. Копьёво: в колхозе «Новый путь», в совхозах У.Копьёвском и Орджоникидзевском. Работал бригадиром тракторного отряда, механиком. С этой работы и на пенсию вышел.
Его отличало знание техники, умение работать с людьми, вовремя их поддержать, дать совет. Женившись на молоденькой девушке Александре Петровне Кочнёвой, он проявил самые лучшие качества семьянина. Отношения его в семье с женой и тремя дочерьми (Лидией, Галиной, Антониной) были самыми благожелательными, ровными, он никогда не повысил на них, как, впрочем, и ни на кого другого, голос, не поднял ни на кого руку. О таком браке, о таком отце, о таких человечных отношениях можно только мечтать. После его смерти семья потеряла любимого человека и друга. Родные свято хранят память о нём. Односельчане вспоминают его с огромным уважением. Награждён медалью «За отвагу» и в мирное время за целину орденом Ленина (№ 315444, выдан 01.01.1957 г.).
Удачно сложилась жизнь младшего брата. Прожил с гордо поднятой головой. А вот его брату Степану Григорьевичу не повезло.
Призван на действительную службу в 1940 году. В Выборге встретил начало войны. Сразу оказался на фронте. Рядовой-пулемётчик 123 дивизии, которая отступала с боями. В августе 1941 года дивизия попала в окружение, пробивались из окружения с большими потерями. Степан Григорьевич был сильно контужен. Когда очнулся, первое, что услышал – незнакомая речь. Сразу не понял, где он. Оказалось, что он уже находился на территории Финляндии, попал в плен. Сначала его подлечили в санчасти, а затем отправили в концлагерь, расположенный среди лесов и болот. Название в памяти дочери Нины Степановны Толстихиной, сообщившей сведения об отце, не сохранилось.
Домой пришла бумага, что он пропал без вести. Дома его ждала мать, жена Евдокия Николаевна и двое детей. Почти 4 года его старший сын Григорий ежедневно бегал к почтальону и спрашивал: «Нам есть весть от отца?» Вернувшись, сокрушённо говорил: «Нам ничего нет».
В концлагере жизнь была не сладкой: голодом приходилось валить лес – работа не из лёгких, изматывала до бессилия. Но особенно натерпелись от своих же, тех, кто сотрудничал с врагом. Они назначались старшими и отыгрывались на военнопленных за свою слабость, не давали есть, издевались, чувствовали, что их ждёт, убирали свидетелей.
У Степана Григорьевича была большая тяга к жизни. Не раз слышали родные это из его уст. Жить и выжить хотелось всем. И когда в лагере объявился фермер, набиравший дармовую рабочую силу, и через переводчика обратился к пленным, кто умеет работать в поле, Степан Григорьевич и ещё один человек вызвались поработать. Работать в поле его учить не надо, он человек деревенский, умел обращаться с конём и плугом. Хозяин заметил его старание, стал по-доброму к нему относиться, пленных не обижал, хорошо кормил. По окончании полевого сезона, осенью, их перевели в лагерь, где они опять валили лес.
И так до освобождения их союзниками. Те предлагали остаться на Западе, пугали наших бойцов тюрьмами, лагерями. Но остались единицы. Остальные рвались домой, к семьям. В 1944 году узников лагеря по договору передали нашему командованию. Затем была госпроверка, чудом удалось Степану Григорьевичу передать домой весточку о себе, что он живой. А потом домой пришло письмо с Кемеровской области, с г. Осинники, где он сообщил, что госпроверку прошёл, признан невиновным, но определён на работы в шахту.
Работая на шахте, попал под обвал, и опять повезло – чудом остался жив. Потом предлагали перевезти туда семью, остаться работать на шахте, но он был глубоко сельским человеком, душа его прикипела к Копьёво.
Работал конюхом, чабанил, косил и заготовлял сено, был каждое лето бригадиром одного из звеньев по заготовке сена. Работала у него в звене в основном зелёная молодёжь. Старались любой ценой попасть в звено Степана Григорьевича, так как он умел уважительно относиться ко всем, а уж в знаниях сенокосного дела ему в деревне равных не было. Если смётан зарод звеном Ткаченко, не протечёт, не сгниёт, будет зелёненьким, пахнущим разнотравьем, высококалорийным. И сейчас вспоминают об этом те, кто у него работал. Трудяга – говорили о нём односельчане. Не эта ли людская память – мечта каждого, живущего на земле человека?! Имел награды: медаль «За поднятие целинных и залежных земель»; юбилейные медали.
Отношения между братьями на первый взгляд были ровными, как рассказывала мне моя бабушка, очень хорошо знавшая обоих. Василий Григорьевич был женат на её родной сестре Александре Петровне. Но иногда между ними кошка пробегала, когда речь заходила о войне. Слышался в голосе брата Василия невысказанный укор Степану, пробывшему в плену почти всю войну, а пенсию, как инвалид по старости, он получал гораздо большую, чем Василий, прошедший всю войну, вплоть до японской. Василий не был ранен. Вернулся в строй и работал, не покладая рук, всю жизнь. А пенсия у него была такой же, как у обычных пенсионеров, что он считал несправедливым. Много несправедливого было в политике Советского государства в отношении ветеранов войны. Не смогло оно обеспечить каждому фронтовику достойную жизнь. У Василия Григорьевича не было никаких льгот от государства. У Степана Григорьевича были. И это их разъединяло, мешало до конца их жизни сохранить братскую любовь и дружбу.
Трудно во всём этом разобраться. Но, перенося эту ситуацию на своего дедушку Петра, я понимаю, как любой человек его мог укорить в прошлом, оно отошло на задний план, но навсегда осталось с ним. Забыть эту страницу жизни человек не мог. Не дали бы, думаю. Вот и молчали бывшие узники фашизма, прошедшие через горнило ГУЛАГа. Так что проблема военнопленных не закончилась с окончанием войны и срока в наших лагерях. Государство их простило. А на уровне человеческих отношений она только начиналась и оставалась таковой до самой смерти человека.
Невольно позавидуешь, когда видишь по ТВ, как в других странах узники фашизма объединяются в союзы и добиваются своих прав на выплату им компенсаций за вред, нанесённый их здоровью, и моральный вред, нанесённый их личности. А мой дед, видимо, об этом даже подумать боялся. Во всяком случае, никогда в этом не признавался. Вот чем мы отличаемся от западного человека. Умением терпеть и молчать… Терпеть и молчать… Терпеть и молчать…. А надо ли ?
Мой второй дедушка Иван Васильевич Хомяков о войне знал только понаслышке, а вот жизнь в советском тылу на себе познал. Родился он в 1931 году и большую часть своей жизни прожил в Казахстане. Вот как он об этом вспоминал: «Родина, родная земля для меня – мой солнечный и степной Казахстан. Место, где я родился, и где прошла моя юность, – глухая деревенька (аул) Куйган. Стояла она на берегу реки. В середине деревни были песчаные барханы, улиц как бы и не было, строили жильё, где кто хотел, и кто из чего мог. Избы были в основном из камыша и тальника. Каждую весну во время паводка деревню заливала вода, люди спасались на крышах. Когда вода уходила, быстро становилось сухо, так как место было песчаное. После спада воды кругом можно было увидеть рыбу. Мы с ребятами бегали, собирали ее. Согласно географическому положению деревня располагалась так: с северной стороны протекала река Или, с южной стороны – многочисленные озера неописуемой красоты со множеством рыбного запаса: судак, лещ, осетр, щука, окунь, карась, жерех, сазан, сом. Разнообразие животного мира и птиц. С западной стороны - озеро – красавец Балхаш».
Куйган расположен на юге Казахстана, Алма – Атинская область, Баканасский район. Эта деревня была главной усадьбой двух колхозов – колхоза 1 Мая и колхоза имени Ворошилова. Занимались всем: сеяли хлеб, большие рисовые поля, сажали арбузы и дыни. И, конечно же, занимались охотой и рыбным промыслом.
«Детство мое прошло на лоне природы. В 1938 году я пошел в 1 класс. У нас был строгий и в то же время очень чуткий и внимательный учитель Николай Васильевич Пескурев. Каждый год за отличную учёбу нам давали какие – нибудь подарки. Летние каникулы мы в основном проводили на речке – купались, загорали, ловили рыбу и играли в разные игры. 15 апреля 1941 г. мне исполняется 10 лет.
22 июня по деревне, где я жил, пронеслась страшная весть: началась война с немцами. Народ засуетился, стали собирать мужиков в сельский Совет, а через несколько дней в деревне опустело. Сначала забрали мужиков постарше, а потом и молодежь по 1927 год. Из нашей семьи забрали двух моих братьев: с 1915 г.- Василия и с 1925 г. – Николая, а также зятя - мужа старшей сестры Анфисы – Рахманенко Василия Васильевича. Она осталась с четырьмя детьми (Толя, Коля, Вера и еще грудной – Витя). У моих родителей нас осталось трое – старшая сестра Люба, я и младшая Надя. Анфиса жила от нас в 5 км». Когда мужа забрали, на ее плечи обрушилась вся материнская и мужская забота о детях. Было тяжело особенно с грудным ребенком, надежда была на старшего сына, которому самому в то время было всего 7 лет. А на себя она взвалила рыбалку, а это ведь не легкая работа – рыбачить сплавными сетями по реке. Рыбу сдавали государству. Ну и, конечно, благодаря этому не голодали сами. Но Анфиса долго не потянула, подошла осень, стало холодно, она сильно простыла, заболела и вскоре умерла. Дети остаются без родителей.
«Мои родители забирают их сначала к себе, но потом Веру отдают главному бухгалтеру Заготживсырьё Фурзову по его просьбе, а Толю и Колю долго уговаривал моего отца отдать, пока не вернется их отец, один казах (он был друг зятя). Мои родители часто навещали своих внуков. Вот так сообща люди переживали то время, помогая друг другу, чем могли».
Великая Отечественная война, которая длилась с 1941 по 1945 год, принесла стране много бед, разрушений и большое горе людям. Почти в каждую семью приходили похоронки. Было тяжело и на фронте, и в тылу. Люди в тылу изо всех сил пытались помочь фронту, не спали ночами, если это было нужно. Не легко пришлось и моим родным в тяжелые военные годы.
Дополняя сведения о тяжёлых военных годах в Средней Азии, я привожу факты из рассказов моей бабушки. Вот, что рассказала мне Хомякова Антонина Петровна (в девичестве Каплунова) о своей жизни в годы Великой Отечественной войны, о жизни своих родителей и своих бабушки и дедушки. Родители моей бабушки Каплуновой Антонины Петровны жили в военное время тоже жили в Казахстане. Работали в колхозе, вели свое хозяйство. Это было далеко от фронта, но и там чувствовалось тяжелое военное время. Всё, что можно было, отправлялось на фронт: хлеб, мясо, другие продукты. Приходилось экономить. Хлеба было мало, давали всем поровну, по маленьким кусочкам. Приходилось жить впроголодь. На зиму заготавливали бурьян. Печь топили соломой, бурьяном, кизяком. Приходилось всей семье, от мала до велика, работать на полях. Растили хлопок, потом его собирали вручную, сдавали на хлопкозавод, где хлопок стоял зародами. Все дети знали, как нужны фронту бинты, а ткут их из хлопка. В колхозе держали коров, а молоко сдавали на молокозавод. Родители моей бабушки держали корову, птиц, сажали хлопок. С ними вместе жили моя прабабушка и тетя моей бабушки Каплуновой Антонины Петровны. У моей прабабушки была только одна дочь - Тоня, а у её тёти - сын Николай и дочь Таня. Взрослые каждый день уходили на работу, кто в поле, кто на дойку и телятник, а дети оставались дома и делали всю домашнюю работу сами. Топили печь, кормили единственную корову. Бабин отец Каплунов Петр прошел всю войну, был ранен, но, несмотря на это, остался жив.
В военное время ходили страшные болезни, такие как тиф, корь, дифтерия и т.д. Отец моего деда, Хомяков Василий, на фронте не был, не взяли по старости, но дома не сидел, также работал в колхозе под названием «1 Мая», помогал и колхозу, и большой своей семье. В колхозе даже сеяли рис, можно было выращивать его самим или получать за трудодни.
Военные годы были очень тяжелыми. Мало того, что деревня моего деда Ивана Васильевича Хомякова находилась в глуши, так и попасть туда было трудно. Летом только водным путем, но и то только до устья реки. Дельта реки Или была обмелена, разбита на множество малых проток. Суда доходили только до дельты, а дальше груз вывозили или лодками, или баркасами. Машинами заехать в Куйган летом было невозможно, мешали многочисленные протоки и озера. «Если что-то срочное, радировали в Алма-Ату, и прилетал маленький самолет, я не помню, то ли Ан-2, то ли У-2, мы, ребятишки бегали его смотреть», -вспоминал мой дед. Он возил мелкие грузы и почту, которую здесь очень ждали, как, впрочем, и повсюду. Время тянулось медленно, войне, казалось, не будет конца. Люди пообносились, голодали, начали болеть, питались, кто, чем мог, но от голодной смерти их спасала рыба, да ещё ондатра. Ондатру завезли в 1937 году всего несколько особей. Всё это время охота на этого зверька была под строжайшим запретом. Эти места хорошо подошли для ондатры, и зверь очень быстро прижился и хорошо размножался. И вот в 1943 году Промхоз решил сделать пробный лов этого зверька. Тушки ондатры закупала даже больница для питания больных, так как их мясо пригодно в пищу.
Дед рассказывал: «Я с ребятами тоже однажды решил попробовать ловит ондатру, освоить технологию лова. Им на капкан не нужно класть приманку, так как зверёк очень любопытный, чем и губит себя, и маскировать капкан тоже не нужно. Ставят его на входе в хатку (это жилье ондатра строит из камыша). Мне предстояло научиться ставить капкан, ребята мне приблизительно показали, как это делается. Но, как говорится, первый блин часто бывает комом, так случилось и у меня. Я нашел хатку ондатры и на входе поставил капкан. Но мне захотелось удостовериться, правильно ли я его поставил и полез рукой проверять, мой палец и угодил в капкан. О! Как я заорал! Выдернул руку вместе с капканом. Ребята подбежали ко мне на помощь и разжали тугую пружину на капкане.
Эта неудача меня не остановила и вскоре походы за ондатрой мне все больше стали нравиться, хотя я часто приходил домой мокрый, так как мы проваливались с ребятами, хорошо, что в камышах было не очень глубоко, и мы с ребятами вытаскивали друг друга. Благодаря этим походам в нашем доме часто стало пахнуть мясным бульоном. К тому же шкурки стали принимать в Заготживсырье. Мы с отцом сдали мою первую пушнину и принесли домой столько всего, отоваренного за моих зверьков, что нам с трудом верилось: в такое голодное время: продукты – мука, крупа, сахар, чай, сладости, и даже посуда».
Зимний сезон закончился, летом мой дед помогал отцу в колхозе, а осенью, когда подошел сезон отлова ондатры, его отец ушёл из колхоза штатным охотником, ему выделили участок для промысла. Отец часто брал Ивана с собой. «Какие это были красивые места! Сколько было в то время там птицы, диких уток и гусей, сайги, кабанов и рыбы. Казалось, что всё это не вычерпать никаким черпаком, – писал в своих воспоминаниях наш дедушка Иван, - У меня зарождалась цель на будущее – стать охотником-профессионалом. Отец пользовался авторитетом у начальства, с ним советовались, как со старым жителем этих мест. Было решено провести весенний живой отлов ондатры для переселения в другие водоемы, находящиеся в Казахстане. Отец участвовал в отлове ондатры, и помогал организовать погрузку на самолет живых зверьков для переселения на запланированные водоемы с богатой растительностью и хорошей кормовой базой – озеро Кургальджено и водоем Ала-Коль. «Люди были гораздо добрее, сочувствовали чужому горю, делились, чем могли»,- писал дед.
Пришла весна 1945 года. И когда 9 мая объявили конец войне, радости не было предела, люди плакали, обнимали друг друга, целовались. Все стали ждать возвращения близких домой. Дождались и Хомяковы весточки от старшего брата Василия, он был партийный, в партию его приняли еще до войны, жил в г. Балхаше, где оставались у него жена и дочь. Получили письмо и фото, он сидел на стуле, а грудь у него сияла вся в орденах и медалях. В письме было написано, что жив-здоров, хоть и изранен, писал, что едет домой. Пришло письмо и от брата Николая, он писал, что хоть война и закончилась, но увидимся не скоро. Ребят 1925 - 1926 годов после окончания войны оставили служить на действительной службе ещё 3 года.
Вскоре пришло второе письмо от Василия: «Вот я наконец-то добрался до своего гнездышка…» Он звал всех родных к себе в г. Балхаш. Мать с отцом решились на переезд. Мы родились и выросли в селе, к городской жизни были совсем не готовы, но была надежда поступить детям в какое-нибудь училище. «В г. Балхаш мы плыли на судне от устья реки Или по озеру Балхаш, а это более 300 км. пути. Красота-то какая! В городе кроме моего брата Василия жил мой дядя Федот (брат моего отца). Он работал на металлургическом заводе, который внёс немалый вклад в разгром фашистов. На фронте он не был, так как был профессиональный мастер, а на таких работников накладывалась бронь, они очень были нужны на заводе в тылу для изготовления военной продукции».
В годы войны на территории Казахстана были размещены свыше 140 эвакуированных из западных районов СССР предприятий, которые вступали быстро в строй, открывались новые рудники, шахты. Непрерывным потоком шли в армию боеприпасы, пищевые продукты. Этот задел способствовал дальнейшему развитию Казахстана.
Ещё в годы войны в Казахстан перевезли ссыльных немцев Поволжья, которые пополнили нехватку рабочей силы для открывающихся военных заводов. Работали они очень хорошо, но жили под контролем комендатуры, должны были регулярно отмечаться.
Закончилась война, но никто не собирался дать им возможность вернуться в родные края. Даже после смерти Сталина. Даже во времена Хрущёва. Немцы писали, просили восстановить в Поволжье Немецкую АССР, но к их просьбам государство до сих пор осталось глухо Немцы в Поволжье основали свою колонию на пустом месте, подаренном им Екатериной II ещё в ХVIII веке. Дикие места они превратили в одну из процветающих республик Советского Союза. Могли говорить на родном языке, ставшим у них вторым, вести занятия в школе на родном языке. Не мало среди переселённых в Казахстан целыми семьями немцев плохо или почти совсем не говорило на русском языке.
Фашисты рвались к Волге. Немцев в одночасье погрузили в вагоны и развезли по разным краям, кого в Казахстан, кого на Урал, кого в Сибирь. А вот почему им не разрешали вернуться и возродить республику на старом месте, может быть объяснено и тем, что в Казахстане происходило после войны.
В послевоенные десятилетия Казахстан превратился в гигантскую строительную площадку, набирая все более высокие темпы развития. В ещё необжитых районах появлялись новые отрасли промышленности, прокладывались железные дороги. Были осуществлены крупные мероприятия по освоению целинных и залежных земель.
Важен был труд ссыльных немцев и труд миллионов военнопленных, часть которых являлась высококлассными специалистами. Возвращение к мирной жизни было тяжелым. В то время г. Балхаш был похож на большую деревню, несколько двух, трех и четырехэтажных домов. Правда, строительство разворачивалось огромное. Стройку вели пленные немцы и японцы. Их охраняло небольшое количество солдат, хотя военнопленных было много. «Мне почему-то по-детски и по-человечески стало их жаль. Хоть они недавно были нашими врагами, но работу они выполняли тяжёлую»,- пишет дедушка Иван.
И далее: «Во время войны в Казахстан очень много выслали из разных мест народу разной национальности – корейцев, немцев, чеченцев. Казахстан был идеальным местом для высылки. Так решался вопрос обеспечения предприятий рабочей силой».
Прерывая дневниковые записи моего деда, я не могу не провести параллель с историей развития промышленности и сельского хозяйства на территории Хакасии в годы войны и в послевоенное время. Несмотря на страшную горечь потерь родных и близких, всеобщую разруху и обнищание, у людей была надежда, что теперь после победы, станет лучше, все верили в светлое будущее.
Дедушка продолжал вспоминать: «Год мы прожили в городе, отец работал на заводе, но потом они с матерью решили, что в деревне нам будет всё-таки выжить легче.
Отцу дали назначение – в Сар-Тушсук мастером по отлову рыбы, этот аул находился на берегу озера Балхаш. Деревня состояла из нескольких несуразных и покосившихся саманных избёнок, разбросанных в беспорядке. В нескольких жили люди, а некоторые стояли без хозяев, одна из этих избенок и досталась нам. Мама, конечно, увидев этот «дворец», заплакала, но отец твердо сказал: «Все утрясется, заранее не паникуйте».
Жизнь здесь оживала только весною, когда с озера сходил лед. В этом ауле был приемный пункт рыбы. В дальнейшем здесь планировалось создание промыслового рыбацкого поселка для отлова рыбы, посола, копчения, вяления и замораживания, чтобы сохранить до прихода транспорта: в летнее время – грузовые суда, зимой – машины и гужевой транспорт – лошади и верблюды. С наступлением весны здесь было очень многолюдно, рыбаки собирались разных национальностей, но с приближением осени оставались одни местные жители, в основном казахи.
В 1946 году мне исполняется 16 лет. С каждым приходом судна начали привозить стройматериалы – стали строить школу, медпункт, радиоузел, пекарню. Проблема заключалась с жильем, ведь основным строительным материалом здесь являлся камыш, он заменял многое: служил топливом, из него делали мешки и ящики для рыбы, рыбацкие снасти. Одним словом, хороший мастер из него мог сделать все. В поселке проживало несколько семей переселенных немцев, они обязаны были ежемесячно отмечаться в комендатуре. Но так как до поселка добираться было тяжело, было разрешено отмечаться в местной конторе, я дружил с ребятами из этих семей. Мы после работы весело и интересно проводили время, ведь мы были молоды и полны сил».
Осенью 1946 г. началась его трудовая деятельность – штатным охотником и рыбаком. Сезон прошел удачно, и показатели деда Ивана превзошли показатели некоторых опытных работников, ему вручили, как премию охотничье двуствольное ружье «Тулку» и грамоту.
Во второй половине 1948 года его брат Николай возвратился с рядов Советской Армии, отслужил 7 лет – прошел Отечественную, захватил войну с Японией и, наконец, дослужил действительную как положено 3 года. Брат женился, ему помогли построить отдельную избу, он также занимался охотой и рыбалкой.
Шел 1950 год. «В армию меня пока почему-то не забрали, наверное, наш пункт был отдаленный от военкомата. Теперь я думаю, что это была рука судьбы, все случилось неожиданно и так случайно, что я вот доживаю пятый десяток лет с этой женщиной, с которой меня свела судьба. С девушкой, которую я встретил, ей было всего 16 лет. Она не знала меня, и мы с ней раньше не встречались, я не собирался жениться, она также еще не думала выходить замуж.
Я с другими охотниками в очередной раз заготавливал мясо дикого кабана в нашу заготовительную контору в п. Корой. Когда мы сдали мясо и получили деньги, мы пошли прогуляться по поселку. В одной из избенок мы услышали игру на баяне и решили зайти. Оказалось, играл на баяне дядя Петя Каплунов, мой будущий тесть. Вот так я познакомился со своей будущей женой – с Тоней, его дочерью. И, как говорится, влюбился с первого взгляда, решил сразу жениться, так как жил я отсюда далеко, встречаться было бы невозможно. Так я ей сразу и предложил выйти за меня замуж, к моему счастью, она согласилась. Но ее отец и ее мать были против, и мне попросту пришлось ее выкрасть. Было это 19 января 1950 года». Вот так, оказывается, возникает любовь с первого взгляда. И не всегда она бывает мимолётной, как принято считать.
«Прожили мы в мире, согласии и любви 2 года, они пролетели незаметно. За 1950 и 1951 годы я за свой труд был отмечен наградным знаком «Отличник охотничьего промысла». Я считаю, что в этой награде есть доля труда моей молодой супруги. За мной был закреплен охотничий участок, там был небольшой домик – избушка, где мы с Тоней и проводили большую часть времени. Тоне на природе очень нравилось, она раньше никогда не видела таких заповедных мест, все кругом ее радовало и восхищало, а иногда и пугало. Однажды она у меня спросила: «Ваня, а что на озерах так странно кричит, то хохочет, то о помощи как будто просит?». Так гагара кричит на ненастную погоду, кричит «караул». А чайка хохочет, как человек, так ее и назвали чайка – хохотунья.
Мы сейчас с супругой вспоминаем те прошедшие годы, в то время в сезон охотничьего промысла у нас на участке собиралось до двух – трех тысяч штук шкурок зверька, а ведь это не малая сумма, но мы не боялись, спокойно жили, охотились. Нам доводился государственный план на пушнину, мясо. Год 1952 был насыщен событиями радостными и печальными, Тоня мне сообщила радостную новость, что у нас будет ребенок, а в начале февраля мне принесли повестку в Армию. Как сдавило мне сердце в этот момент, прожить два года и оставить жену беременной, нас ждала разлука на три года. Расставание было тяжелым, я старался, как мог успокоить свою супругу, хотя у самого щемило сердце, когда увидел плачущих всех своих родственников».
Служить ему довелось в Москве во внутренних войсках МВД. Дивизион располагался рядом с метром Сокол. Здесь был закрытый военный городок, где проживали только семьи военнослужащих, вход строго по пропускам. Из дома долго не было писем, а потом пришло письмо с фотографией, он стал молодым папашей – у него росла дочь.
Служба продолжалась. Он вспоминал значимые политические события того времени, прошедшие перед его глазами: «Я помню скорбную дату смерти И. В. Сталина. В первые месяцы после 5 марта кремлевские руководители начали делить власть, какой – то ясной политики не проводилось. Берия объявил амнистию уголовникам, часть из них была не опасна обществу, но другие терроризировали население. Тело Сталина покоилось в Мавзолее рядом с Лениным, но в верхах назревали перемены.
Берия в своих руках объединил министерство внутренних дел и государственной безопасности. Хрущев возглавил партию, пост Председателя Совета Министров получил Маленков.
Однако все они не доверяли друг другу и готовились к борьбе за власть. В июле 1953 года Берия был арестован и расстрелян. Была заменена охрана Кремля, арестованы ближайшие помощники Берии. Министром внутренних дел стал С. Круглов. Наконец, наступил 1955 год, самый радостный в моей армейской жизни – зачитан приказ о демобилизации, желающим предлагали остаться на сверхсрочную службу, семейным предоставляли квартиры, также воинам, отслужившим службу, предлагали работу в органах милиции. Но меня эти предложения не интересовали, меня ждал мой тихий край, моя семья, мои родные. Подальше от столицы, где сильные мира сего продолжали делить власть. Это был февраль 1955 г . Из Москвы до Казахстана я добрался на третьи сутки, а вот до родительского очага добираться было не легко. В те времена приход солдата из рядов Советской Армии был большим радостным событием, гуляньем. Так встретили и меня».
Гражданскую жизнь пришлось строить с нуля, но это их с бабой Тоней не пугало: «Мы были готовы к любым трудностям, ведь мы были, наконец, опять вместе. Я вернулся к прежней работе – охоте и рыбалке. Но это был наш последний сезон на этом месте. Нашему поселку грозило затопление, вода с каждым годом поднималась, в итоге всего через несколько лет от этого поселка ничего не останется, и в 1967 году я лихо промчусь по этим местам на моторной лодке. У природы свои законы, ее нужно беречь и ей подчиняться… «
Последний охотничий сезон был для него очень удачным, за сданную пушнину он получил по тем временам немалые деньги – 45 тысяч рублей, положил эти деньги в мешок прямо на приемном пункте. Это были деньги не только его, но и тех, кто ему помогал – то была плата за труд всех родных и труд адский. За месяц дедушка Иван поймал пять тысяч штук зверька, в их обработке ему помогали родственники.
Но не зря говорят: рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. У молодой семьи Хомяковых было очень много переездов. «Сейчас я удивляюсь своим быстрым решениям, но и сейчас мы об этом не жалеем и не ругаем себя за такой «цыганский» образ жизни. В дальнейшем я выучился на шофера. Переезды были по родному нам Казахстану в поисках справедливости, но власть в отношении народа вела себя, как самодур, одной рукой что-то давала людям, другой забирала. Законы, права человека обходили все чаще и чаще. А рабочего и крестьянина везде и всегда старались ущемить и унизить. Работал я в Темир-Тау, где велось строительство казахской Магнитки, в г.Балхаш, а затем я был директором зоны отдыха от Коунрадского рудника. Там на берегу озера Балхаш мы прожили 7 лет».
О своих проблемах дедушка написал вскользь. Мне дополнила бабушка. Мой дедушка был всегда страстным охотников, но почём зря ни зверя не убивал, ни рыбу не поймал. Он это делал по охотничьей лицензии, соблюдая норму. Ведь если ты любишь природу и хочешь, чтобы она тебе отвечала тем же, надо соблюдать баланс. Взять и отдать. Он всегда возмущался, как в дальнейшем вели себя те, кто у власти стоял. Они наезжали на машинах, а то и на вертолётах и гнали стадо сайгаков по степи, расстреливая из автоматов. Не потому, что им нужно было столько, а для развлечения. Но и для наживы тоже. Грузили убитых животных на машины до верху. Он на это всё насмотрелся, работая в заповеднике. Говорить что-то было бесполезно. Ему и угрожали, и стреляли по нему, но, к счастью, мимо. И он ушёл с работы. Не смог, сердце не выдерживало на это смотреть.
«И вот теперь сквозь череду прожитых лет, - пишет Иван Васильевич хомяков, - я сравниваю всех правителей, при которых мне довелось жить и работать. В народе есть такая пословица: «Новая метла по-новому метёт». А я вот задумываюсь: но мести мусор или грести под себя? Сменилось много правителей, а страна и народ всё ждёт изменений в своей жизни, однако и сейчас, к примеру, на сельское хозяйство смотрят как на отрасль, от которой следует только брать и брать, не заботясь, как она выживет».
И такая боль слышится в его словах, такое недоверие к власти, и такая надежда на перемены в стране! Это ненормально, когда человек в последние годы своей жизни ощущает себя неуютно на земле, которая его когда-то кормила и радовала своей красотой и могуществом. «Земля – это твоя колыбель, она тебя кормит, она тебя обогревает, она тебя и принимает в свои объятия. Когда ты видишь, как ее губят ради своей славы наши правители, то здесь не до романтики, а скорей всего, крик души», - так часто повторял мой дедушка Иван – охотник, рыбак и романтик.
Мои дедушка и бабушка Иван Васильевич и Антонина Петровна Хомяковы воспитали шестерых детей – три дочери и три сына. Мой папа – младший из них. В 2000 году Иван Васильевич и Антонина Петровна сыграли золотую свадьбу, к этой дате дедушка написал вот такое стихотворение:
Ты вспомни, Тонюша, прожитые годы,
А мы их прожили не зря.
Что было, что будет и что происходит -
Вернуть эти годы нельзя.
Пока мы живые, мы будем стремиться
Друг друга беречь и жалеть,
Чтоб можно бы было с любимой старушкой
На стульчике рядом присесть.
О том, что умрем, я совсем не жалею,
Пусть дети продолжат наш путь,
Пусть звезды горят, освещая дорогу,
Пусть честный укажут им путь.
Теперь и второго моего дедушки уже нет рядом с нами, он умер год назад. Нам очень не хватает его, не хватает его общения. С дедушкой Иваном нас объединяла большая человеческая дружба. Я люблю очень память об обоих своих дедах. Часто их вспоминаю: а как бы сказал об этом дед Петр, а какое мнение было бы по тому-то вопросу у дедушки Ивана? Но с Иваном Васильевичем мне можно было говорить обо всём свободнее, без страха нанести обиду. У него были свои взгляды, воспоминания и рассуждения, иногда я и не соглашалась с ним, но я всегда уважала его точку зрения, иногда и прислушивалась. Он считал, что во всех бедах виноват сам человек. «Мы сами себе укорачиваем жизнь, сами себе ищем новые болезни. Пока человек не осознает, что он виновник всех бед, он так и будет страдать»,
И я соглашаюсь с его мнением. Да, человек сам должен нести ответственность за все свои поступки. Но какую же тогда роль играет то самое начальство, которое он так и не смог остановить в своей жизни? Какую роль играет в жизни человека государство, манипулирующее его сознанием и жизнью, как это случилось с моим дедушкой Петром Дмитриевичем? Познакомившись на уроках обществознания с понятием «правовое государство», я прочитала, что наша страна, как и весь мир к этому стремится. И это правильно, и это здорово. Но тогда получается, что мы жили далеко в неидеальном обществе, которое можно заменить синонимом «неправовое государство». И мне стало страшно за тех людей, которые становились его жертвами. А придётся ли мне пожить в правовом обществе и государстве и почувствовать на себе их достоинства – время покажет.
1. Воспоминания моих родных.
2. ДаниловА.А., КосулинаЛ.Г. , БрандтМ.Ю. История России, ХХ век. – н. ХХ1 в.
М.: Просвещение, 2004 г.
3. Материалы домашнего архива моих бабушек Капитулы Лидии Петровны и Хомяковой
Антонины Петровны.
4. Музейная летопись села Копьево.
ЛЮБИТЕЛЕВ Петр ДМИТРИЕВИЧ –
МОЙ ПЕРВЫЙ ДЕДУШКА ПО МАМЕ
СТАХОВ ВАСИЛИЙ ЕФРЕМОВИЧ (1917 г.р.) –
бывший узник концлагеря в Бонне.
ТКАЧЕНКО ВАСИЛИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ (стоит); КИРИЛЛОВ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ - жители д .Копьёво,
боевые товарищи по оружию, служившие вместе всю войну.
ТКАЧЕНКО СТЕПАН ГРИГОРЬЕВИЧ(1914 г.р.) (справа) на действительной службе перед
Великой Отечественной войной.
МОЙ ВТОРОЙ ДЕД ХОМЯКОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ НА ОХОТЕ (слева с собакой). Г. МОСКВА.
1954 г.
ХОМЯКОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ И АНТОНИНА ПЕТРОВНА НА о.БАЛХАШ.
ТОРАН-ГЫЛЫК. 1969 г.
ХОМЯКОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ С БОГАТЫМ УЛОВОМ НА о.БАЛХАШ.
П.ТОРАН-ГЫЛЫК. ЗОНА ОТДЫХА «ЗЕЛЁНЫЙ МЫС» КОУНРАДСКОГО РУДНИКА. 1977 г.
ВОТ ЭТО РЫБИНА! ХОМЯКОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ НА о.БАЛХАШ.
ТОРАН-ГЫЛЫК.
НА ОХОТЕ. ОТЕЦ БАБУШКИ АНТОНИНЫ ПЕТРОВНЫ КАПЛУНОВ Петр ГАВРИЛОВИЧ. ТАС-МУРУН.
1958 г.
КАПЛУНОВ Петр ГАВРИЛОВИЧ. ОХОТА НА ДИЧЬ. КАЗАХСТАН.
ТАС-МУРУН. 1958 ГОД.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»