ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА НА ВСЕРОССИЙСКИЙ КОНКУРС ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ РАБОТ СТАРШЕКЛАССНИКОВ «ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИИ. РОССИЯ – ХХ ВЕК»
Автор: Астахов Даниил Евгеньевич учащийся 9 класса МОУ Большеничкинская СОШ №5.
Руководитель: Заместитель директора по воспитательной работе Автайкина Людмила Викторовна
2008г
Bсю историю страны 20-го века можно изучить по хронике событий только моей семьи, моих дедов, как со стороны отца, так и матери.
Мои прадеды - Астахов Данила и Лямзин Архип родились в 19 веке и жили - один на границе с Белоруссией, хлебопашец, а другой - на Урале, в деревне Пильва, разводил пчел. Волей судьбы оба они оказались в Сибири.
Где, на каких перекрестках жизненных дорог пересеклись их пути, как повлияли на их жизни исторические события, происходившие в нашей стране, мне помогли узнать и понять рассказы моих близких, а также документы и фотографии из нашего семейного архива.
Идут по восточно - сибирской железной дороге поезда, груженные скотом, домашним скарбом. И едут в них люди по призыву Столыпина осваивать сибирские земли.
Станция Щеберта в Иркутской области. Выгрузились новопоселенцы и среди них три брата Астаховых - Гордей, и Тимофей, Данила (мой прадед) Корчевали дебри, копали землянки, рубили избы. Так появилось село Корсаковское -малая родина моего деда Николая, а потом и отца - Евгения Николаевича,
Жили там работящие люди, около ста семей. Сеяли хлеб, тайга щедро делилась своими богатством: кедровыми орехами, ягодами, грибами - для охотников приволье.
Гражданская война обошла стороной Корсаковское, по большим дорогам да селам, собирая свою кровавую жатву.
Через много лет в Хрущевские времена по всей стране прокатится волна укрепления сел и деревень. Как корова языком слизнет тысячи «неперспективных» сел и деревень. Исчезнет и село Корсаковское. А тогда люди обживались на новом месте, строили дома, осваивали земли, рожали детей.
Другой мой прадед Никифоров Влас Арсентьевич женился на Анне Булатовой.
Она так рассказывала об этом:
-Как-то зимним вечерком девушки гадали. Собрались у вдовушки на посиделки. Кто-то произнес: «Оракул». Девчата задают вопросы- книга «отвечает». Визг, хохот в избе. Дошла очередь до моей прабабушки Анны. Она и спрашивает у мудрой книги:
- Сколько будет у меня женихов?
- Хватит тебе одного филина большеголового,- отвечает ей «Оракул.»
Посмеялись девчонки, но ответ не смогли разгадать.
«Разгадка» вскоре появилась на пороге :
К Аннушке из соседней деревни приехал свататься Влас Никифоров, коренастый парень-старовер с большой «шапкой» кудрявых рыжих волос (отчего голова и казалась большой.)
Так в деревне Брагино Курагинского района появилась новая семья. Год спустя, в 1914году, появился первенец, вернее, появилась -дочка Аришка, моя бабушка. Богатством семья не блистала. После смерти отца Арсентия Влас с братом получили одну телегу в наследство, которую поделили так: одному - задки, другому - передки.
Влас с Анной работали от зари до зари. В хозяйстве появились лошадь и корова. Пахали землю, сеяли хлеб, растили дочку - так налаживалась жизнь. Когда Аришке было 7 месяцев, Власа забрали на фронт. Первая мировая война требовала все больше и больше солдат.
Подняли их однажды чуть свет, хотя на передовой затишье. Командиры приказали навести порядок во всем немудреном хозяйстве. Устроили что-то типа бани. К обеду выстроили, и только тогда сказали, что сам царь Николай 2 приезжает.
Приехал государь с небольшой свитой. Человек обыкновенный - и ничего в нем не было особенного. А вот слова его прадеду Власу запали в душу. Просил царь солдат дотерпеть и обязательно победить, а после войны обещал землю у помещиков забрать и крестьянам отдать.
Потом он частенько с сожалением говорил: «Эх, рано царь- батюшка про землю - то слово молвил. Вот за это его и скинули».
А может, и прав был малограмотный крестьянин - отец моей бабушки Ирины Власовны?
Провоевав около года, Влас Арсентьевич попал в плен к австриякам. Оттуда он бежал и, пробираясь лесами, оказался в Венгрии. Вышел он на покос, где косили сено 4 женщины. Подошел к их стану, они как раз собирались обедать, пригласили и его. Прежде чем принять пищу, он отбил им косы, поправил их и только после этого согласился поесть. Женщины поняли, что перед ними порядочный человек, не привыкший есть хлеб даром.
Вечером привели к себе в село, где он и остался в работниках. Муж хозяйки был на фронте, хозяйство приходило в упадок без мужских рук, и поэтому работы Власу хватало. Когда хозяин приехал домой и увидел, что в доме и на подворье руками Власа наведен порядок, он приказал жене кормить его за одним столом со всей семьей.
Однажды хозяин привязал двух жеребцов у изгороди под окном. Сели обедать, и в это время жеребцы стали драться, да так, что всем страшно стало. Пока хозяин бежал к ним через двор, прадед мой в окно выскочил и разнял их.
- О, козак! Козак!- послышалось отовсюду.- Русский козак!
- Я не казак, я сибиряк, - начал объяснять Влас.
-Нет! Нет! То не можна! Сибиряки все с рогами,- настаивали венгры.
Домой Влас Арсентьев вернулся в 1920 году. Дочь его Аришка уже верхом на лошади боронила и пахала, как взрослая.
Однажды кобыла потянулась за травой, и Аришка вместе с потником скатилась по шее прямо под ноги лошади. Подскочила к ней мать и спрашивает: «Что, Аринушка, упала?» А она, поднявшись, говорит: «Не упала я, а, видишь, на кобыле посклизнулась.»
А Влас налюбоваться не мог на свою дочурку: все на лету схватывала, даже ругаться по-венгерски научилась от отца, за что ей попало в первый раз в жизни.
Расширялось хозяйство, рождались дети - Захар, Фёдор, Зина. Двух девочек маленьких на погост унесла чёрная оспа.
А в стране Советов каждый год новые законы, и самый нелюбимый у крестьян - продразверстка.
Первый раз арестовали прадеда в 1930 году за то, что зерно не полностью сдал государству – был неурожай. Дали один год принудительных работ.
Плавал на пароходе по Енисею, таскал грузы на своих плечах. Домой вернулся худой, изможденный.
Весна1934 года была поздняя - хлеб посеяли позднее положенного. Пока осенью ждали созревания урожая, срок сдачи продразверстки пришел.
Сдали хлеб позже, чем предписывалось. Снова арест, на этот раз два года «принудки».
Влас Арсентьевич пошел к начальнику с просьбой:
- Можно, я буду работать на своем коне, а за это мне срок вдвое уменьшите?
Разрешили прадеду взять своего коня и отправили в Минусинскую больницу воду
возить.
Однажды попался он со своим Гнедком (так звали его коня) на глаза начальнику милиции. Понравился тому «кулацкий» конь, и забрал он его себе, а Власу Арсентьевичу старую клячу дали.
Только не долго тот начальник на Гнедке погарцевал – сбил некованый конь себе все копыта об городские мостовые и обезножил. Отправили его в Енсовхоз на откорм. Написал тогда прадед жене своей Анне Михайловне письмо, чтоб спасала она коня. И та нашла своего любимца, привела домой, выходила его, и от раскулачивания его Арина спасла , увела на старую мельницу.
Пока прадед отбывал срок, хозяйство его пошло прахом - раскулачили. Все забрали, даже стол обеденный утащили.
Пришел домой – все разорено, дочка любимая замуж вышла и уехала с мужем в Усть- Каспу.
И снова, уже в который раз, все сначала начинать пришлось. Не сломался – выдюжил. Детей-то растить надо. Захар выучился на подрывника, работал в Артемовске на золотом прииске. Федя к технике потянулся, на механизатора выучился. Сейчас на пенсии уже давно, живет в Курагинском районе. Приезжал к нам в Большую Ничку погостить и про отца своего рассказывал.
Прабабушка Анна Михайловна рано умерла – пятьдесят три года всего прожила, надорвалась за те годы, когда мужа дома не было. Дочери младшей – Зине, было всего восемь лет, когда матери лишилась. Сейчас она живет в селе Берёзовка Курагинсокго района. Всю жизнь проработала дояркой. Больше всех из детей она походит на своего отца – невысокая, рыжеволосая, и кудрявая. И характер у нее, как у деда веселый, несмотря ни на что. Я люблю, когда баба Зина к нам в гости приезжает.
Овдовев, дед женился во второй раз, и еще двое детей родились – Ирина и Мирон. Умер Влас Арсентьевич в 1961 году, прожив 73 года, и оставив после себя троих сыновей, трех дочек 19 внуков и 35 правнуков – это и есть его главное нажитое богатство
Лямзины в Сибирь с Урала ехали шесть месяцев по зимней дороге на лошадях. Уходили от советской власти, забрались в самую глушь, чтобы не мешали Богу молиться, так как были они староверами.
Прадед Архип с особым старанием учил Божьему слову младшего сына Якова, моего
деда, готовил его в наставники. А всего детей у него было шестеро.
Поселились они на речке Каспе в Курагинском районе Енисейского уезда.
Раскорчевали поля для посева, завел дед пасеку, и только стали обживаться на
новом месте – раскулачивание!
Пришли добры молодцы: и говорят: «Дедка, говорят у тебя золотишко есть, отдай по - хорошему». Дед говорит: «Нет у меня золота, ребятки». А они смеются и говорят; «Скажи «воистину нет», и мы уйдем». Дед не говорит: «Воистину», так как это означает побожиться, что нет, а он человек глубоко верующий, и «ребятки» знают об этом. Забрали прадеда Архипа в кутузку, а сопровождать заставили сына Якова да еще нескольких мужиков, чья очередь подошла на общественных работах отбывать повинность. Дали им ружья, и ведут они кучку стариков по тайге.
Вот отец сына и спрашивает:
- А что, Яшутка, если я побегу, ты стрелять- то будешь?
На что ему сын отвечает:
- Тятя, ты же сам меня учил: Богу веруй, а власти повинуйся.
- А, постреленок, все знаешь, - сказал дед Архип Евсеич и пошел дальше.
Отправили его в Минусинскую тюрьму. Был это, примерно, 1936 год. Золотишко нашли, забрали, а он сгинул неизвестно где.
Когда не стало на Каспе прадеда, разъехались его дети - кто куда. А его жена, бабка Агафья, приехала перед самой войной в деревню Кагунек Ширинского района к Якову с Аришей внуков нянчить.
Ушли три брата Астаховых - Николай, Алексей и Роман на войну. Под Сталинградом погиб Алексей, а Роман и мой дед Николай прошли всю войну с первого до последнего дня. Только один раз деду ногу царапнуло осколком, перевязал куском рубахи и дальше: дошел почти до Берлина, Победу праздновал на острове Рюген. Хотели его даже на парад Победы отправить, да подвели кривые ноги.
Бабушку Ирину Власовну деда Яков Архипович Лямзиных война застала в деревне Когунек Ширинского района. В то время у них было трое детей: Петя, Гриша и Наташа.
В мае 41-го года моего деда забрали на сборы в Ачинск, а оттуда - на фронт. А 15-го августа этого же года у них родился еще один сын — Саша. В октябре бабушка вышла на работу дояркой. Дали ей группу коров. Для того, чтобы различать их, она им на рога повязала цветные тряпочки. А через несколько дней пришла «похоронка». Пришло их сразу три на деревню. Вызвали их троих вечером в контору и говорить боятся. Потом сказали: «Лямзин Яков Архипович убит в Смоленской области, похоронен в деревне Борисово». В глазах потемнело от такой вести, и наступило какое-то небытие. Ничего не помнит, как жила первое время после этого известия, только помнит, что не могла от слез свои повязанные на коров тряпочки рассмотреть.
Но горе горем, а жизнь брала свое. Четверо детей да старуха-: свекровь. Где бы ни работала, что бы ни делала — везде была впереди всех, так как вполсилы ничего делать не умела. Зато когда подходило время на трудодни получать, то опять ее же первую перед собранием председатель просил подписать свой хлеб фронту да на облигации:
- Лямзиха, выступи, скажи, что ты весь свой хлеб отдаешь для Победы. У тебя муж погиб, четверо детей, старуха немощная — все на одни руки. Ты подпишешь, тогда и другим будет совестно не подписать. И вставала, и призывала, и подписывала, а у самой к весне доченька Наташка от голоду опухла. До сих пор помнит, что больше всего девочку удивляло — почему, когда сквозь пухлые ручонки она на солнце смотрела, то каждая косточка просвечивалась, как на рентгене.
После этого фельдшер пригрозил председателю судом, если девочка умрет с голоду. Тогда правление совхоза выделило вдове немного муки да еще кое-какие продукты.
Очень помогала по весне крапива, да корова кормилица спасала.
А вот еще один пример того, что весь тыл на женских плечах держался.
Часто приходилось метать зароды сена, а у бабушки это очень хорошо получалось. Сколько ей пришлось за свою жизнь зародов завершить - никто не считал. Ее зарод от других можно было за версту отличить.
Однажды бабушка с двумя подружками поставила за день три зарода такой величины, что председатель усомнился, сел на коня и в поле. Перемерил зароды, приехал и тут же дал указание: увеличить паек метчицам.
Работать приходилось много, но и вниманием она не была обделена. Даже в депутаты Верховного Совета СССР ее выдвигали. Только просили подписать в райкоме партии бумагу, если муж вдруг жив окажется да в плену был, чтобы отказалась она от него.
Не отказалась!
И поехали в Москву депутаты без нее.
Наконец, война закончилась. Известие об этом застало колхозников в поле. Сели отдыхать, смотрят - на лошадях с флагом люди мчатся и кричат что-то. Подъехали — Победа!!! Кто заплакал, кто засмеялся, а моя бабушка сидит, как каменная, и говорит: «А мне ждать некого...»
Но она все-таки кончилась и для нее, эта проклятая война. И дед мой жив остался. В плену был. Рассказывал потом, как перед отправкой на фронт их вооружили и погрузили в эшелоны, подвезли к линии фронта. Останавливается поезд, заходит в теплушку наш советский офицер, все встали, а он дает команду: «Сложить в угол оружие!» Выполнили приказ, выходят из вагона, а их встречают эсэсовцы с овчарками, построили и повели в лагерь. Вот так, без единого выстрела, Власов сдал их немцам. Сколько мучений он пережил у фашистов в плену - на десять жизней хватило бы!
Дед не любил рассказывать про войну, не любил жаркую баню, не любил щи с капустой - в лагерную баланду добавлялись очистки от капусты.
В лагере их водили в «баню» - бетонное помещение с дырками в потолке, через которые подавалась вода. Заведут туда человек двадцать, стоят они там, а с потолка льется то почти кипяток, то ледяная вода, и так несколько раз. После каждой «бани» с десяток пленных оставалось лежать возле помещения, где мылись.
Однажды и дед мой Яков упал. Бросили его в кучу, а он зашевелился. Тогда товарищи, соседи по нарам, притащили его в барак и на пол под нары затолкали на свой страх и риск. К утру обсох, очухался и жив остался. А один из тех, кто его тащил, умер. И тогда их поменяли местами.
А бабушке тогда сон приснился. Лежит ее Яша на кровати, к нему подходит высокая пожилая женщина в синем халате, укрыла одеялом, поправила подушку. Дед потом рассказал, что было такое. Его, больного и ослабевшего, повел на расстрел к оврагу пожилой немец, а по дороге спросил: «Сколько детей ты имеешь?» (на немецком). «Четверо», — ответил мой дед. Хорошим человеком оказался тот немец: отвел его на кухню, накормил и устроил в госпиталь. Вот бабушке и приснился эпизод в госпитале. Была там одна немка пожилая.
Освобождали пленных американцы. Подогнали крытые машины, поставили их по двум сторонам плаца и скомандовали: « Все, кто в Россию будет возвращаться - направо, кто не хочет возвращаться - налево, И помните, что у Сталина нет пленных, а есть только предатели».
К машинам шли почти поровну. Сколько налево - столько же и направо...
В союзе их подлечили, подкормили и отправили восстанавливать Днепрогэс в
Запорожье.
Голод там был и разруха, а у деда с бабой в то время было четверо детей. Стал он
проситься домой в Сибирь - не пускают. И тогда бабушка Ирина Власовна с
председателем колхоза сделали справку от медиков, что сама она больная, и баба
Агафья чуть живая. Отпустили.
Пришел дед домой в феврале 46-го года. Его мать, бабка Агафья, не дождалась его всего три месяца. Деда еще долго таскали на допросы. Только летом 58-го года выдали на руки военный билет и сняли все подозрения. Когда он вернулся, сказал жене, что там, в плену, они дали друг другу клятву, если кто жив останется, то обязательно должны родить сына. А у них первая послевоенная — Надя, потом — моя мама, потом — Нина. И каждый раз, когда рождалась девочка, дед говорил: «Нет, это не все, надо сына». Потом в 55-м родилась двойня - Толя и Женя, после чего дед сказал: «Вот теперь все!» Но еще в 57-м родился Володя, а в 59-м - Ольга, которая умерла в четыре года (это был одиннадцатый ребенок в семье).
Вырастили дед Яков с бабой Аришей десять детей. Все сумели получить образование. Кто техникум закончил, а кто институт.
После случая с дедом Архипом дед Яков стал отчаянным атеистом. Сколько раз из-за этого бабушка Арина слезы лила. Но только перед самой смертью, когда почувствовал, что близок конец, разрешил позвать старика, чтобы покаяться, и оказалось, что он всю жизнь помнил многое из того, чему учил его отец, хоть и было ему уже 84 года. Схоронили его по всем правилам старообрядчества, которые дошли до нас из глубины веков.
Мама говорит, что это Бог пожалел его за муки и не допустил смерти без покаяния.
Мои дед и бабушка надеялись, что та страшная война будет последней, детей своих рожали для мирного труда и не подозревали, что война будет бушевать, когда подрастут их внуки и правнуки. И хотя масштабы Чеченской войны не сравнить с Великой Отечественной, от этого она не менее ужасна, так как идет внутри страны. Что может быть страшнее войны между людьми одного государства?
Моя семья: живет на «Тринадцатой». Это название ненадолго появилось и исчезло по договору ОСВ-1 в 1975 г, В Советском Союзе уничтожили часть ракет. В семидесяти километрах от Красноярска, в густой тайге, на тринадцатой ракетной площадке взрывают и затапливают водой шахту для пуска ракет. Военные уходят, а площадку покупает завод телевизоров для подсобного хозяйства и цеха по изготовлению кабелей для военной техники. В ангарах поселяются хрюшки, в солдатской столовой - детский сад, в казарме - цех и контора и т.д.
Постепенно идет строительство поселка, К 1989 году стоит уже восемнадцать двухквартирных со всеми удобствами коттеджей, в одном из которых поселяется наша семья. Отец с матерью работают в филиале завода. Отец- начальник котельной, мать - инженер по технике безопасности. Одно неудобство – моим братьям в школу приходится ездить каждый день на автобусе за пятнадцать километров в военный городок.
И снова крах!
Перестройка!
Разруха начинается по всей стране. Заказов на заводе все меньше и меньше, В 1994 г завод бросает филиал на произвол судьбы.
Нас у родителей четверо сыновей. Нужно все бросить и ехать туда, где есть работа, школа, жилье.
Сначала уезжаем в Минусинск; а через десять месяцев - в Большую Ничку. Спасибо родственникам, если бы не их помощь, нам бы пришлось очень трудно пережить это. А теперь я могу сказать, что в селе Большая Ничка мои корни. Здесь похоронен мой дед и бабушка, а что ждет нас впереди - одному Богу известно.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
Фото из семейного архива. На снимке семья Лямзиных. В центре Арина Никифоровна и
Яков Архипович.
Генеалогическое древо семьи Астаховых-Лямзиных, выполненное автором.
В центре дед Яков над ним баба Анна (фото из семейного архива)
Баба Анна жена Якова (фото из семейного архива)
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»