Министерство образования РФ
Новоалтатская средняя общеобразовательная школа №4
Шарыповский район
Красноярский край
Выполнила: ученица 11 класса
Черепушкина Марина
Руководитель: Попыхова Татьяна Юрьевна,
учитель истории и обществознания
Новоалтатка, 2007
Введение
Глава I Депортации из Латвийской ССР
1.1. Депортации из Латвии
1.2. Люди моего села, депортированные из Латвии:
Тэннэ А.А.
1.3. Уханёва А.М._
Глава II Депортации из Литовской ССР
2.1. Депортации из Литвы
2.2. Люди моего села, депортированные из Литвы:
Баюра А.М.
Заключение
Приложения
Словарь терминов
Список сокращений и аббревиатур
Список литературы
Задача построения нового российского общества и правового государства требует осмыслить весь пройденный путь, разобраться в корнях коммунистического режима, в методах его работы и последствиях их применения.
Чехов А.П. писал: « Для жизни в настоящем нужно искупить прошлое, а для этого его нужно знать». Прошлое, настоящее и будущее – сообщающиеся сосуды, и чем больше мы обращаемся к советской истории, тем больше понимаем, что нам надо делать сегодня и завтра.
В законе РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 года отмечается, что произвол и беззаконие до сих пор сказываются на состоянии межнациональных отношений и создают опасные очаги международных конфликтов.
Практически нет ни одной нации или народности Советского Союза, не ощутивших на себе тяжесть беззакония сталинизма. В нашем селе живут люди, подвергшиеся депортации.
Цель данной работы: 1. Проследить судьбы людей, депортированных из Прибалтики.
Накануне Великой Отечественной войны шла работа по переписыванию истории России. Верх брала апология империи. Осуществлялись на практике идеи «собирания» и «воссоединения» бывших российских земель: Польши, Финляндии, прибалтийских государств.
11 октября 1939 года, т.е. за 8 месяцев до присоединения Эстонии, Латвии и Литвы к Советскому Союзы, зам. наркома госбезопасности СССР Серов издал приказ о депортации антисоветских элементов из этих республик.
В период советизации Прибалтики (1939 – 1940гг.) «зачистка территорий» коснулась местных этнических групп, не согласных с политикой компартии и с вхождением Прибалтики в состав СССР (расстреляно 6 тыс. человек, арестовано 75 тыс., 38 тыс. семей депортировано).
Депортации граждан не были депортациями по национальному признаку. Говорить в этой связи о «депортации поляков», «депортациях латышей» и т.п. – и поныне распространенная, но грубая ошибка. Достаточно упомянуть, что почти во всех этих потоках было немало этнических русских. Жертвы депортаций намечались в основном по социальным признакам и, особенно по общественному положению.
Во время Великой Отечественной войны шло принудительное выселение народов, которых обвинили в диверсиях и шпионаже. Как правило, это были граждане, связанные по национальному признаку с противником. Летом 1941 года «диверсантами и шпионами» было объявлено всё немецкое население СССР (почти 1,5 млн. человек), подлежащее выселению в Сибирь и Казахстан. Тогда же были депортированы в Сибирь более 50 тысяч литовцев, латышей, эстонцев.
По коммунистической доктрине все в СССР были «вынужденными». Обстоятельства, мол, «вынуждали» режим совершать насилие над этносами, бороться с «политически неблагонадёжными народами».
Теме политических репрессий посвящено множество работ. Среди них книга ученого-правоведа Стецовского Ю. «История советских репрессий», в которой показаны масштабы, методы, корни репрессий. Рассматривается существо тоталитарного режима, его беспримерные жесткость, несвобода, подавление всякого инакомыслия. В книге рассматриваются предпосылки депортаций.
В статье Биргера В.С. «Обзор ссыльных потоков и мест ссылки в Красноярском крае и Республике Хакасии» даётся полный обзор ссыльных потоков и мест ссылки различных категорий граждан.
В работе использована энциклопедическая литература, а также воспоминания живых участников того страшного периода – Тэннэ А.А., Баюра А.М.
Мы благодарны учителю нашей школы Громовой Н.Е. за предоставленный материал о своей матери – Уханёвой (Бебрис) А.Я.
Принято насчитывать две крупнейшие депортации с территории Латвийской Республики: в 1941 и 1949 годах.
Первая и наиболее варварская из депортаций латвийских граждан связывается с датой 14 июня 1941 года. С тех самых пор день 14 июня стал днём национального траура во всех странах Балтии.
По социальному составу этот поток был по преимуществу крестьянским.
Значительную часть этого ссыльного потока пригнали в Красноярский край. По этническому составу среди ссыльных преобладали латыши и латгальцы, но было много белорусов и поляков из Латгалии, а также русских из восточных уездов Латвии. Среди ссыльных были также евреи.
Депортированные из Латгалии (юго-восточная часть Латвии) попали на восток нашего региона, в Нижнеингашский и Абанский районы, откуда почти всех их летом 1942 года угнали в Игарку. Многих депортированных из западной части Латвии загнали в ссылку в районы к северу от Ачинска.
Многие латвийские граждане, угнанные в этом потоке, в 40-х годах находились в ссылке в совхозе им. Молокова, в Ярцевском районе. Другие попали в станки (приречные посёлки) Туруханского и Игарского районов.
В конце 40-х годов в Красноярский край пригнали только один ссыльный эшелон из Латвии, из её южной части. Его разгрузили весной 1949 года в Решетах (ст. Нижняя Пойма). Ссыльных разогнали по лесоучасткам Нижнеингашского района.
В 1947 году прошло освобождение тех ссыльных из первого потока, которые были несовершеннолетними в 1941 году. Но в конце 40-х годов их, почти всех, переловили и отправили обратно в ссылку. Во многих случаях их отправляли на прежнее место ссылки, но известны исключения. Например, многие повторные ссыльные попали в Бирилюсский район, и среди них были такие, кто вернулся на родину из ссылки в Иркутской области.
Основную часть ссыльных освободили в 1957 или 1958 году. Но многие из них не смогли вернуться на родину. Советский режим чинил им всяческие препоны. Кроме названных потоков, нужно указать ещё один, со своими отличительными чертами. Это был поток ссыльных латвийских граждан, в основном русский по этническому составу, из аннексированных (присоединённых к Псковской обл.) восточных уездов Латвии (Абренский и другие, т.е. Пыталовский, Качановский и Палкинский районы). Этот ссыльный поток датируется маем 1950 года. Эшелон выгрузили в Красноярске 10 июня 1950года. Задним числом, уже осенью 1950 года, ссылку «оформило» ОСО МГБ. Ссыльных из этого потока освободили раньше, чем других латвийских граждан, а именно уже в январе1956 года. [1; С. 118]
Тэннэ Атис Адольфович
Отец—Тэннэ Адольф Янович(1899-1976)
Мама—Тэннэ Кария Генриховна(1909-1967)
Брат—Тэннэ Янис Адольфович(1932-1992)
Вспоминает Атис Адольфович: «Я родился 24 апреля 1940 года. Вся семья была репрессирована в ночь на 13 июня 1941 года и выслана с территории Латвии из города Вентспилс. Отец отбыл 10 лет (статья 58) в лагере, в Вятке Кировской области. Нас с мамой (мне был один год от рождения, а брату-9 лет) высадили на берег Енисея в Красноярске, потом на плоту переправили в Атаманово, затем на лошадиной повозке более шестидесяти километров везли в деревню Шашкино Сухобузинского района. Через некоторое время семью перевезли в село Шилинка, которое находилось в десяти километрах. Это было специальное селение для репрессированных, ссыльных, спецпоселенцев, так мы тогда назывались. Шилинка—подсобное хозяйство Красноярского КГБ. Численность жителей Шилинки росла не по дням, а по часам. К концу 1945-1947 годов в селе проживало более десятка национальностей: немцы, калмыки, грузины, армяне, азербайджанцы, много народностей Закавказья, Средней Азии. Были даже китайцы, японцы.
Связь с отцом была установлена с помощью тёти, Тарасовой Эммой Генриховной, которая проживала в городе Вентспилс. Ей написали письма отец и мать, указав адрес, а она написала отцу и матери. Удивительный человек была эта моя тётя Эмма. Она не только писала письма нам и отцу, но довольно часто присылала посылки, бандероли. В бандеролях тётя присылала нам газеты, журналы. Так мы в Сибири, читали газеты и журналы на латышском языке. Здесь, в Сибири, мама меня научила читать и даже писать на латышском языке до того, как я пошёл в школу. Так, в Шилинке, мы проживали втроём: я, брат и мама.
В 1946 году появилась возможность отправить брата на родину. И мама отправляет брата, которому в то время было 14 лет, на родину, к тёте Эмме.
Прибыв в город Вентспилс Латвийской ССР, брат пошёл в школу в третий класс. До репрессии в 1941 году он закончил первый класс. Так он учился в латышской школе на латышском языке до 1951 года, до седьмого класса.
Я пошёл в школу в Шилинке в 1948 году в возрасте восьми лет. Так решила мама, и это было правильно, наверное. Прожив страшные, голодные годы войны, я здоровьем особо не отличался. И когда я стал взрослым, закончил десять классов, институт, мама смотрела на меня со слезами на глазах и говорила: «Атыс, а я ведь тебя четыре раза почти хоронила». Школа в Шилинке была до1956 года странной: в ней не было пионерской организации и потом, когда она стала семилетней, комсомольской организации. Оно и понятно, ведь мы были ссыльными, детьми врагов народа.
Наступил 1951 год, который был особенным в жизни нашей семьи. Десять лет отбыл в лагере наш папа, и он ходатайствовал о разрешении дальнейшую ссылку отбывать с семьёй. Разрешение он такое получил. И в апреле 1951 года отец приезжает в Шилинку на постоянное место жительства. Правда, путь его от Вятки Кировской области до Красноярска проложен был по пересыльным пунктам, тюрьмам.
В апреле 1951 года в Красноярской тюрьме, на улице Робеспьера произошло событие, которое осталось загадкой для нашей семьи на всю жизнь. В пересыльной тюрьме через десять лет встретился мой отец с моим братом Янисом. Оказалось, в январе 1951 года во время зимних каникул брат Янис, ученик седьмого класса Вентпильской школы Латвийской ССР, был практически арестован, и отправлен по этапу обратно в Сибирь к матери. Так мой брат не окончил семилетнюю школу. Девятнадцатилетний юноша «путешествовал» в течение четырёх месяцев из одной пересыльной тюрьмы до другой пока не добрался до Красноярска, где и встретил через десять лет своего отца.
Отец приехал, и мы с мамой сначала встретили его, брат прибыл несколько недель спустя. Так собралась вместе наша семья, которая считалась в ссылке до 1958 года.
В спецпоселении Шилинка была комендатура. Один раз в месяц папа, мама и Янис должны были отмечаться у коменданта.
Зададим вопрос, за что была репрессирована наша семья? Особенно мой брат Янис, который немого раньше стоял уже на военном учёте и готовился служить в армии? За отца? Непонятно, за что пострадал и отец. Ответа наша семья не получила. Я как-то раз его спросил, читал ли он протокол своего допроса. Отец ответил, что нет, подписал и всё, так как не вынес пыток, сдали нервы.
С весны 1951 года начался новый этап нашей жизни. До этого мы с мамой жили в землянке. Шилинка того времени была посёлком землянок. Был район землянок, где проживали калмыки, немцы, украинцы и так далее. Правда, наша землянка была расположена между домами отдельно. Отец принял решение построить что-то похожее на дом. В соседней деревне купили старый амбар, это был сруб нашего будущего дома размером шесть на четыре метра. Амбар разобрали и привезли в Шилинку. Началось строительство, и к осени 1952 года семья переехала в новое жилище. В доме была кухня вместе с прихожей и комнатушка. Общая площадь 24 кв. метра. [См. Прил. № 1]
Вся семья трудилась. Отец начал со сторожа и дослужился до старшего бухгалтера Шилинского отделения. Мама была звеньевой полеводческого звена, которое занималось выращиванием овощей. Брат освоил специальность тракториста и проработал на этой должности сорок лет. Я, будучи школьником, во время летних каникул всё время тоже работал. Работа была разная. Когда я был школьником младших классов, полол зерновые посевы вместе с другими детьми. Шли по посевам и вырывали траву, особенно много было осота. На прополке кукурузы технология была другая. Был небольшой культиватор, плужок, который тянула лошадь. Лошадь водил за узду мальчишка, а плуг держал мужик. Поле кукурузы зарастало травой быстро, рядки было плохо видно. Вот я, ведя за узду лошадь, внимательно разглядывал рядок, а культиватор, плужок срезал траву. Когда начиналась заготовка кормов, то работа была другая: сядешь на лошадь верхом и возишь копны, на конных граблях сгребаешь сено или накладываешь сено на волокиту. И так каждое лето. Утром по селу ехал объездной, криком будил всех нас, мальчишек. Мы с сумочками с обедом собирались у конного двора и уезжали в поле. Обед, который брали с собой, представлял кусок хлеба, бутылка чая, иногда огурец и всё. Наша семья к работе относилась всегда добросовестно. Это можно увидеть по выписке из трудовых книжек из графы «Сведения о поощрениях и награждениях».
С 1948 по 1958 год я учился в Шилинской начальной, в семилетней села Шила, в Сухобузинской средней и Миндерлинской средней школах. [См. Прил.1]. В 1958 году поступил в Красноярский педагогический институт на факультет физики и основ производства. В 1963 году окончил институт и начал работать учителем, потом завучем и директором разных школ. На должности директора средних школ проработал 25 лет: 1974-1978 годы директор средней школы № 10 станции Нижняя Пойма; 1978-1986 годы директор школы №1 села, затем города Шарыпово; 1986-2000 годы Новоалтатской средней школы Шарыповского района. С 2005 года нахожусь на пенсии.
С 1975- 1990 год был членом КПСС. Разделял идеи Коммунистической партии, её программу. Верил в идею построения коммунизма. Был активным коммунистом, членом Шарыповского райкома партии, а затем и Шарыповского горкома, депутатом Шарыповского поселкового Совета, Шарыповского городского Совета депутатов. С гордостью читал слова на форзаце партийного билета «Партия—ум, честь и совесть нашей эпохи». Но постепенно, наблюдая за деятельностью руководителей районной парторганизации, затем городской, наблюдая за деятельностью нашего Политбюро ЦК КПСС, видя старческий возраст и немощь управленцев, стал убеждаться, что ума-то партия не демонстрирует, совести и чести у многих тоже нет. Ещё масла в огонь добавила публикация материалов о культе личности Сталина, материалов о репрессиях. И в 1990 году написал заявление о добровольном уходе из партии.
8 июня 1989 года Верховный Совет Латвийской ССР издаёт указ «О реабилитации граждан, выселенных с территории Латвийской ССР в период 40-50-годов». А ранее вышли постановления Совета Министров Латвийской ССР № 396 от 5 декабря 1988 года « О правах граждан, выселение которых в административном порядке за пределы Латвийской ССР признано необоснованным».
№190 от 29 августа 1989 года «О порядке возврата имущества или возмещения его стоимости гражданам, выселение которых в административном порядке за пределы Латвийской ССР признано необоснованным».
На основании этих документов наша семья была полностью реабилитирована. Я обратился в Министерство внутренних дел Латвийской республики, и мы с братом получили справки о нашей полной реабилитации и денежную компенсацию в размере 1500 рублей каждый. [См. прил. 2, 3]
Отец, проработав в месте спецпоселения—Шалинке четырнадцать лет, 24 ноября 1965 года уходит на пенсию, но власть у него отбирает двадцать семь лет трудового стажа. Он обратился в архив города Вентспилс. До репрессии он работал бухгалтером в городской милиции. Интересно то, что справку о семнадцатилетнем трудовом стаже выслали, но не ему лично, а в районный отдел милиции по месту жительства. Отец был туда приглашён, работник милиции эту справку показал, но не отдал. Так, семнадцать лет трудового стажа было вычеркнуто и не засчитано десять лет работы в лагере. А в спецпоселении он выработал только четырнадцать лет, с 1951года по 1965 включительно, за что ему была назначена пенсия в размере тридцати трёх рублей. [См. прил. № 1] А мама совсем пенсию не получала, умерла в 1967 году, не получив ни копейки.
В семье я первый получил паспорт гражданина СССР в 1958 году, когда окончил среднюю школу, на основании свидетельства о рождении.
Как говорили тогда, чистый паспорт. Остальные члены семьи получали паспорта позже на основании справок об окончании спецпоселения. Метка в паспорте всё-таки была оставлена.
Итак, я пережил годы репрессий моей семьи с 14 июня 1941 года по 20 июня 1958 года. Я гордился и благодарил Советскую власть за то, что я получил высшее образование и не был ущемлён в правах гражданина СССР.
Но я не помню, когда в годовалом возрасте в «скотском» вагоне, летом в жару, на руках у мамы ехал в течение многих недель в Сибирь и был высажен на берег Енисея. Я, конечно, не помню, как начал ходить в возрасте одного года, а затем в жестоких условиях перестал ходить и снова пошёл только в возрасте четырёх лет. Я не помню голода тех лет. В семье вообще не любили вспоминать эти страшные годы. Мама почти никогда не говорила об этом. Старший брат иногда ронял выражение: «Ты, Атис, многое не знаешь». Умер мой родной брат, так и не рассказав про это многое.
Папа тоже очень мало рассказывал про лагерную жизнь. Правда, как-то сказал, что в лагере «метода» в бараках была такой: если осуждённый был сильно болен и вот-вот должен был умереть, то его помещали на нары рядом с дверью, чтобы труп далеко не нести. Так он несколько раз лежал у стены, рядом с дверью. Конечно, его спасло то, что он был грамотный и потом работал в бухгалтерии лагеря.
Через годы лагерных испытаний отец пронёс любовь и супружескую верность к моей матери. Когда он вернулся из лагеря, то в первый же вечер снял костюм, распорол нижний угол, достал обручальное кольцо и надел его на палец. Он рассказал, что кольцо не раз пытались отнять лагерные надзиратели. Однажды их выстроили в шеренгу, и он увидел, что золотые ценные вещи снимают. Хорошо, что он стоял в конце шеренги, снял кольцо и положил его под язык, затем тайком зашил в угол пиджака и хранил все десять лет. Я похоронил маму и папу в обручальных кольцах. Рядом.
Да, слова «репрессии», «реабилитация» в нашем обществе живут рядом. И есть люди, которые не видят в этом что-то особенное и склоны не ворошить эту страницу истории, истории страшной. Мол, все так жили, всем досталось. У моего брата была жена в девичестве - Пикулина, тоже репрессированная. А отец их - бывший советский партийный работник расстрелян по доносу. Пикулин Корней, брат моей невестки, был свидетелем в Москве, как многие женщины падали в обморок после получения сообщения о реабилитации своих уже расстрелянных мужей.
Я благодарен работникам искусства, литературы, кино, которые не обходят стороной этот период в жизни нашего общества. Я благодарен тем людям, которые хотят поставить на берегу Енисея памятник тысячам жертв политических репрессий. Я хочу каждый год приезжать на то место, ставить свечу и цветы в память людям, невинно пострадавшим. Я хочу приезжать туда с детьми, внуками, так как такое забывать нельзя.
Об этом надо говорить нашим потомкам для того, чтобы такое никогда не повторилось».
Уханёва Альма Яновна (в девичестве Бебрис) родилась 17 августа 1920 года на хуторе Княва Крустпилского района Латвийской ССР.
Крустпилс – это первая самая крупная железнодорожная станция от границы с Россией.
В семье было трое детей: сын Владимир, Альма и младшая дочь Инта. Отец Бебрис Ян Индрикович был священнослужителем, мать Бебрис Альвина Петровна вела домашнее хозяйство. Семья имела добротный просторный дом, земляной надел, большой сад. Вели единоличное крестьянское хозяйство. Много работали. По выходным возили на базар в Крустпилс для продажи мясо, молоко, сметану, фрукты, яйца. Тем и жили. Семья не бедствовала. Дети учились в школе. Все получили образование.
В 1939 году Альму выдали замуж в соседний хутор Обцис за Рудзитис Карла Юрьевича. На Янов день – это 24 июня, национальный праздник латышей, сыграли свадьбу.
Молодая семья стала жить с отцом Карла Рудзитис – Юрисом. Они тоже имели земельный надел, выращивали скот, сеяли зерновые. То есть была зажиточная крестьянская семья, где все много трудились, благодаря этому, жили в достатке. По выходным и праздникам отдыхали, навещали родственников, иногда ездили в Ригу.
И вот наступило 14 июня 1941 года. В ночь на эту дату в доме раздался стук в окна. Все встали с мыслью: «Кто бы это мог быть? Что случилось?». Открыли дверь. На пороге стояли милиционеры, члены органов НКВД. Семье предъявили обвинение по статье 58, предложили собрать самое необходимое: документы, минимум вещей, запас продуктов. Альма в это время была на шестом месяце беременности. Они с Карлом ждали первенца. Что творилось в доме, в душах? Всё, что было нажито трудом, пришлось оставить, бросить на произвол судьбы. Никто не знал что за статья 58, и в чём их конкретно обвиняют. С криками, плачем, мольбой семью вместе с другими такими же семьями посадили на подводы и повезли в Крустпилс.
В Крустпилсе семью разъединили: Карла посадили наряду с другими мужчинами в один эшелон, а Альму и свёкра в другой, где в основном находились старики, женщины, дети. Никто не знал, куда их повезут. Так 14 июня 1941 года Альма и Карл были разлучены навсегда. Он так и не узнал, кто был их первенцем.
Июнь 1941 года был жарким, знойным. Эшелон, в котором находились старики, дети, женщины не только латыши, но и литовцы и эстонцы двигался на восток. Естественно, что вагоны были набиты до отказа, никаких условий для перевозки людей в них не было. Спали по очереди. Но особенно страшной была жажда. Во время остановок в вагон подавали воду, а налить её было не во что. Каждый наливал свою посудину, и так до следующей остановки. Условия были ужасными.
В пути люди узнали, что 22 июня 1941 ода началась война. Эшелон двигался уже по Сибири. Наконец, объявили о высадке. Это была станция Ачинск. В Ачинске всех распределили по подводам и повезли в близлежащие районы.
Семья Рудзитис, Болодис, а так же две литовские женщины, обоих звали Марта, с которыми познакомились в дороге, попали на одну подводу, которая привезла их в бывший Березовский район с центром в с.Берёзовское. Привезли в комендатуру, а там уже определили место их спецпоселения - с.Белоозерка Крутоярского совхоза Берёзовского района.
Шёл июль 1941 года. Из деревень призывали на войну всех взрослых мужчин. Кругом было горе, слёзы, разлуки. И вот в Белоозёрку привезли первую парию спецпоселенцев, у которых давно иссяк запас необходимых продуктов, они были измотаны, изнурены долгой дорогой, разлукой с Родиной, близкими, неизвестностью, которая ожидала каждого.
Белоозёрцы, впервые увидевшие латышей, литовцев и эстонцев, депортированных в Сибирь, относились к ним по-разному: кто с сочувствием, кто с открытой ненавистью. Много лет прошло. Уже давно нет в живых Ханина Андрея и его жены, но Альма Яновна до сих пор вспоминает их добрым словом, потому что эта семья, имея своих двоих малолетних детей, оказала сочувствие, доброту, помощь беременной женщине, делясь с ней куском хлеба, картофелиной, стаканом молока. Всех спецпоселенцев поселили в один дом, бывший колхозный детсад, который долгое время пустовал. Люди и этому были рады.
Альма Яновна и её свёкр особенно сблизились с семьёй Болодис, которая состояла из старых родителей и их дочери Эльзы, которая накануне 14 июня 1941 года вышла замуж и также была разлучена с мужем, не успев изведать семейного счастья. Семьи стали обживаться. С первых дней их отправили на полевые работы, выдав небольшую часть продуктов из колхозного склада: немного муки, картофеля. Это было самое трудное голодное время.
Приближалась зима. У людей не было ни тёплой одежды, ни тёплой обуви. Шили они её себе из старых одеял. В колхозе им выдали ватные штаны, сапоги. Очень много спецпоселенц работали на копке картофеля, уборке турнепса, разгрузке зерна, тем самым зарабатывая хоть какое-то пропитание. Один раз в месяц они должны были отмечаться в спецкомендатуре с.Берёзовского, расстояние до которого было около 40км. Добирались по всякому: где пешком, где на лошади.
И в один из морозных ноябрьских дней, а именно, 15 ноября 1941 года у Альмы родилась девочка, которую назвали Даците. И, чтобы её как-то одеть, накормить, Альме пришлось обменять золотое кольцо, серьги, браслет на материал для пелёнок, молоко для малышки. Позднее, в 1943 году, семьи Рудзитис, и Болодис и другие были переправлены на 5 отделение Крутоярского совхоза, где катастрофически не хватало рабочих рук. Им приходилось возить солому, сено, быть плугарями, пасти скот. И тем не менее они жили. Вечерами на заказы вязали варежки со знаменитым латышским орнаментом. Им разрешили вести переписку с родными, оставшимися на родине.
Трудовых книжек у спецпоселенцев не было. Первая запись в них появилась после войны, в 1946 году, хотя все они работали на самых тяжёлых работах с 1941 года.
В 1947 году разрешили отправить на родину репрессированных лиц, не достигших 18 лет. Рудзитис Альма долго совещалась с семьёй Болодис и приняла решение: отправить дочь Даците на родину, к своим родителям, семье Бебрис. Одному богу известно, сколько было пролито слёз, сколько появилось седых волос, когда принималось решение.
Даците было 6 лет, когда она, оставшись без мамы, с такими же детьми поехала на свою историческую родину. К отправке готовились долго. На каждой вещи было вышито имя и фамилия девочки, заучивалось наизусть: кто она, кто её родители, где она родилась, к кому приехала. Даците благополучно добралась до Крустпилса, где её встретили дед Ян Индрикович и бабушка Альвина Петровна, тётя Инта Яновна. И с тех пор она жила в семье Бебрис. Училась в латышской школе, окончила техникум, вышла в 1962 году замуж, поселилась с мужем на жительство в городе Стучка. Это город-спутник Плявиньской ГЭС. Там она живёт и в настоящее время. Вместе с мужем они построили свой дом, воспитали двоих сыновей, ушли оба на заслуженный отдых. Свою родину – Сибирь за эти годы она посетила только один раз в 1967 году.
Рудзитис Юрий – свёкр Альмы Яновны в возрасте 76 лет скончался в 1946 году и похоронен на кладбище бывшего пятого отделения Крутоярского совхоза, так ничего и не узнав о судьбе сына Карла.
Не знала ничего о судьбе мужа и Альма. Только в 1956 году, когда спецпоселенцам официально было разрешено возвратиться на родину, до неё дошли слухи, что мужа в живых нет.
Осенью 1956 года многие латыши, оставшиеся в живых, вернулись на родину. Альма Яновна этого сделать не могла. Жизнь продолжалась. В Сибири у неё уже был другой муж Уханёв Ефим Григорьевич, вдовец, оставшийся с тремя детьми после смерти жены Ольги в 1950 году.
В январе 1951 года он ей сделал предложение стать его женой и матерью его детей. Она согласилась. В любви, согласии, взаимном уважении они прожили до смерти Ефима Григорьевича в 1983 году. В этом браке родилось две дочки: Надежда и Людмила. А побывать на исторической родине уже с мужем и двумя дочерьми, Альме довелось только в 1959 году. Встретили их очень хорошо, предлагали вернуться, но к этому времени она в Сибири прожила столько лет, сколько и в Латвии. Она приняла решение: жить в Сибири. Всю свою трудовую жизнь она отдала Крутоярскому совхозу. Работала дояркой, телятницей, фуражиром, зерновиком. За добросовестный труд награждалась Почётными грамотами, ценными подарками, ей присвоено звание «ветеран труда».
А о настоящей судьбе своего первого мужа Карла она узнала только в 1990 году, когда из Латвийской ССР пришли документы, подтверждающие выселение из Латвийской ССР её и её семьи на спецпоселение с 14 июня 1941 года по 9 августа 1956 года необоснованным и подтверждающие их полную реабилитацию. В 1991 году ей вручили удостоверение, согласно которому она признана жертвой политических репрессий и полностью реабилитирована. Тогда же пришло извещение, что Рудзитис Карл Юрьевич умер в Вятских лагерях Кировской области в 1943 году. [Cм. прил. 4-6].
Принято насчитывать три крупнейшие депортации с территории Литовской Республики и ряд менее значительных, происходивших ежегодно, по 1953 год включительно. Под эти депортации попали многие из польских граждан, проживавших в литовской части Виленского воеводства.
Первая и самая варварская из депортаций литовских граждан по традиции связывается с датой 14 июня 1941 года. В действительности массовая депортация началась раньше, 13 или даже 12 июня, а окончилась не ранее 20 июня 1941 года. Большинство ссыльных угоняли в Алтайский край и Томскую область. Но несколько ссыльных эшелонов пригнали в Красноярский край. По архивным данным, один эшелон из Литвы, из её северной части – Пасвалиса и Биржай, разгрузили в Красноярске.
В этом эшелоне были не только этнические литовцы. Значительную часть этих ссыльных составляли латыши, так как в северных приграничных районах Литвы было много крестьян латышской национальности. Среди ссыльных были также евреи, в основном городские жители.
Из Красноярска ссыльных отправили вверх по Енисею, в Новоселовский район. Имеются сведения, что осенью 1941 года несколько сот литовцев привезли в Нижнешадрино и затем отправили вверх по Кассу. Неизвестно были ли они отправлены туда из Красноярска или позднее, из Новоселовского района.
Летом 1942 года часть ссыльных литовских граждан угнали из Новоселовского района на север, на «рыбную ловлю» в станки Игарского и Туруханского районов. Некоторых загнали даже в Караул и Усть-Порт, далеко за Полярный круг, ниже Дудинки. Однако многие ссыльные из Литвы остались в Новоселовском районе до освобождения.
Ссыльные из этого потока попали ещё в таёжные районы к востоку и северу от Канска. В Канске тоже выгружали ссыльные эшелоны.
Менее значительные депортации литовских граждан происходили в 1945-1947 годах, в том числе и в Красноярский край, но об этом не конкретных данных.
Депортация 22 мая 1948 года, самая массовая из всех, явилась и самой крупной депортацией из Литвы в Красноярский край. Как и в случае первой депортации, дата 22 мая условна, а облавы и отправка эшелонов растянулись на несколько дней. По этническому составу этот поток был в основном литовским, но среди ссыльных было много поляков, в т.ч. польских граждан из Виленского воеводства, были также русские семьи из заметной русской крестьянской диаспоры в Литве. В Красноярский край пригнали и эшелоны с севера Литвы, среди ссыльных могли быть также этнические латыши.
По социальному составу этот поток был преимуществу крестьянским.
Значительное число эшелонов с разных концов Литвы (с запада, востока, юга, из центральной части) выгрузили на ст. Камарчага Манского района. Ссыльных везли через посёлок Орешное(некоторые там и остались) на Ману: в Нарву, Малый и Большой Унгут и т.д. Многих завезли на верхнюю Ману: в Мину, Хабайдак, на участок Вилистый, в Кияй и Выезжий Лог.
Один эшелон выгрузили на ст. Маганск, а ссыльных растолкали по колхозам Берёзовского района.
Ссыльных из центральной части Литвы выгрузили в Красноярске и отправили на юг, в Саяны, на горные реки в Даурском и Новоселовском районах. Много литовских граждан попало в ссылку и в более южные регионы вокруг Минусинска, вплоть до горных районов юга края, а также в Хакасию.
Из Красноярска очень много ссыльных отправили на север, особенно в Игарку. Туда попала значительная часть депортированных из центральной части Литвы. Часть ссыльных попала в Казачинский, Енисейский и Ярцевский районы.
Некоторых ссыльных из западной части Литвы завезли за Канск. Их выгрузили частью в Иланске, частью на ст. Тинская Нижнеингашского района. Ссыльные из этого потока попали на Бирюсу и Ангару, а также в районы к югу от Канска.
Депортация 25 марта 1949 года тоже привела к появлению новых ссыльных в Красноярском крае, но в меньших масштабах, чем в 1948 году. По этой депортации есть конкретные сведения только об эшелонах из северо-западной части Литвы, выгруженных в Боготоле и Ачинске. Ссыльных из этих эшелонов растолкали по колхозам в Ачинском, Большеулуйском, Бирилюсском и Тюхтетском районах. Ссыльные из этого потока попали в Игарку, в Хакасию, в районы близ Красноярска. По этническому и социальному составу этот поток был сходен с потоком 1948 года.
Последняя большая депортация из Литвы началась осенью 1951 года и длилась до января следующего года. Многие ссыльные этого потока попали в районы вокруг Красноярска. Среди этих ссыльных были польские граждане – поляки из Виленского воеводства. Часть ссыльных попала в Новоселовский район, часть завезли в Канск, Иланск и Нижний Ингаш, часть к югу от Ачинска.
Последних ссыльных из Литвы пригнали в Красноярский край летом 1953 года. Но их вскоре освободили.
Ссыльных литовских граждан начали освобождать уже в 1954 году, однако их массовое освобождение началось тольков 1956 году. Основную часть ссыльных освободили в 1957 или 1958 годах. Многие из них остались под комендатурой до 1959 и даже 1960 года, в том числе некоторые ссыльные из первого потока. Причины до сих пор не известны.
Не все освобождённые литовские граждане, даже из числа этнических литовцев, смогли вернуться на родину. Советский режим чинил им всякие препоны. [1; С. 117]
Алдона Матвеевна родилась в 1939 годы в Литве, в деревне Стожкай, недалеко от Каунаса. Отец – Бабушис Матвей Матвеевич, мама – Бабушеня Констанция Иосифовна. Кроме Алдоны в семье было ещё трое детей: Тереза 1937 года рождения, Витас (1940 г.), Елена (1943 г.). У отца было 22 га своей земли, поэтому прокормить семью он мог. Дети с малых лет трудились на своей земле вместе с отцом и матерью: боронили, сеяли хлеб, убирали урожай наравне с взрослыми. Подсобное хозяйство семьи состояло из трёх лошадей, двух коров, птицы.
Алдона Матвеевна хорошо помнит последние годы Второй мировой войны, когда к хутору все ближе подходила линия фронта. В один из таких дней к ним в дом вошли солдаты красной армии, забрав двух лошадей. А семью с остальными хуторянами переправили за линию фронта, где Бабушис прожили в землянке зиму. После освобождения Литвы Бабушис вернулись в свой дом, который чудом уцелел.
Начиналась мирная жизнь. Потихоньку стали обзаводиться хозяйством, строить планы на будущее. Но началась коллективизация. Отец сразу же вступил в колхоз. Матвей Матвеевич был добросовестным и трудолюбивым человеком, поэтому и в колхозе семья жила не плохо, радовалась мирной жизни. Беспокоило одно – часто на хутор приходили из леса местные националисты, под угрозой расправы они входили в любой дом, забирали продукты, одежду, могли переночевать. Людей, которые сопротивлялись бандитам, они расстреливали, вешали. А за помощью к советской власти хуторяне обращаться тоже боялись, так как сразу же следовали аресты за связь с националистами. Так семья Бабушис Матвея Матвеевича и Констанции Иосифовны, как и другие хуторяне, жила между двух огней до 1951 года.
До сих пор Алдона Матвеевна не знает истинной причины депортации. Только помнит, как пришли ночью солдаты, велели собрать необходимые вещи, посадили на телеги ещё две семьи с хутора и отправили на станцию. Оттуда людей погрузили в грузовые вагоны и отправили в Сибирь. Дорога была долгой и мучительной. Тех продуктов, которые собрали впопыхах, не хватало, поэтому ехали впроголодь. Правда, один раз в сутки на больших станциях раздавали горячие похлёбки. На 17-е сутки поезд остановился на станции Красная Сопка Красноярского края, где депортированных распределяли по местам ссылок. Приезжали из колхозов представители и брали с собой семьи, как правило, где были молодые и крепкие люди, которые могли работать. А Матвей Матвеевич с больной женой и маленькими детьми прожил осенью на станции под открытым небом три дня, пока не был отправлен в деревню Алтатка. С эшелона в Алтатку было распределено двенадцать семей. Семью Бабушис определили на квартиру к старушке Марухиной, у которой прожили два года. Мама Алдоны немного знала русский язык, поэтому была переводчиком между русскими и литовскими семьями. Русские хорошо относились к литовским семьям, помогали, чем могли.
Отец пошел работать в колхоз. 1951 год выдался урожайным и Матвей Матвеевич на заработанные трудодни получил зерно, что помогло пережить первую трудную зиму. А ещё выручали привезенные из Литвы яблоки, которые меняли на картошку, потому что они в сибирской глубинке были диковинкой. Одно большое ароматное яблоко ровнялось ведру картошки.
Алдона Матвеевна закончила в Литве 4 класса. Здесь, в далекой Сибири, учиться она не стала, так как мешало незнание русского языка.
Дети помогали по хозяйству больной матери.
«Я никогда не забуду первую зиму в Сибири, - вспоминает Алдона Матвеевна. – У нас не было теплой одежды. На улице мороз, а топить нечем. Мы с братом и сестрами каждый день ходили собирать пни, ветки деревьев, чтобы растопить печь. Из обуви у нас были только деревянные колодки. Это обувь, в которой ходили в Литве крестьяне. Колодки представляли собой шлепки на большой подошве с закрытым носком. Если была возможность обтянуть их кожей или хотя бы брезентом, то это считалось шиком. Первое время отец на работу тоже ходил в деревянных колодках, лишь позже ему смогли купить валенки ».
Из всех детей только младшая Елена на следующий год смогла пойти в первый класс и закончить семилетку. А Алдона Матвеевна вместе со старшей сестрой и братом пошли работать в колхоз. Брат работал трактористом, а сестра плуговила.
С 1957 года колхоз «Веселый труд», в котором работал Матвей Матвеевич с детьми, был реорганизован в совхоз «Крутоярский» (ныне ЗАО «Алтатское»). Жить стало легче, так как стали выдавать заработную плату деньгами. В деревне стали продаваться дома, и отец на заработанные деньги купил дом.
Вспоминает Алдона Матвеевна: «Мы были уже взрослыми, поэтому нам хотелось иметь красивые вещи. На первую зарплату мы купили отрезы и нашили платьев. Русская и литовская молодежь жила очень дружно. Русские ребята научились играть на гитаре, петь и танцевать по-литовски. А литовцы от русских играть на гармошке».
В 1961 году семья была реабилитирована. Родители, сестры и брат вернулись на родину. А Алдона Матвеевна на веки связала свою жизнь с Сибирью, так как в 1957 году встретила свою любовь – Баюра Михаила Игнатьевича. В 1958 году Михаил и Алдона поженились, прожив счастливо сорок шесть лет. Всю жизнь Алдона Матвеевна и супруг проработали в совхозе «Алтатский» (Алдона Матвеевна - дояркой, Михаил Игнатьевич – трактористом). Вырастили трёх дочерей.
Пока был СССР Алдона Матвеевна с семьёй встречалась каждый год, постоянно ездили друг к другу в гости. Сейчас поддерживают связь через письма, изредка перезваниваются.
В 2005 году Алдона Матвеевна стала вдовой. Живет одна, но не унывает, так как к ней часто приезжают дети и внуки. Алдона Матвеевна никогда не пожалела о том, что осталась жить в России. [См. прил. 7]
После смерти Сталина в 1953 году в СССР начался процесс реабилитации незаконно
осужденных граждан. В сентябре 1953 года был издан указ президиума Верховного
Совета СССР, в соответствии с которым Верховному суду предоставляли право
пересматривать решения внесудебных органов.
В июле, октябре 1988, январе 1989 года Политбюро ЦК КПСС приняло постановление,
определяющие порядок восстановления справедливости в отношении жертв репрессий.
16 января 1989года вышел указ президиума Верховного Совета СССР, отменивший все сохранившие силу к моменту его издания внесудебные решения 30-40-х и начала 50-х годов. Граждане, необоснованно репрессированные «тройками», коллегиями, «особыми совещаниями», признаны реабилитированными.
14 ноября 1989 года Верховный Совет СССР принял декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав».
13 августа 1990 года был издан указ президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов».
Признаны незаконными, противоречащими основным гражданским и социально-экономическим правам человека репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в период коллективизации, а также в отношении всех других граждан по политическим, социальным, религиозным, национальным и иным мотивам в 20-50-х годах, принято решение восстановить права этих граждан.
В 1991 году был принят Закон «О реабилитации жертв политических репрессий» и создана комиссия по восстановлению прав реабилитированных. Бывшие узники и спецпоселенцы стали получать льготы и компенсации за изъятое имущество. Конечно, ничто не может компенсировать ущерба, причинённого миллионам репрессированных и членам их семей. Тысячи граждан были подвергнуты моральным и физическим истязаниям, многие истреблены. Жизнь их близких превратилась в беспросветную полосу унижений и страданий.
История не даёт уроков, но сурово спрашивает, если их не выучить. Для того чтобы извлечь уроки из прошлого, необходим критический взгляд на исторический процесс. Без осмысления негативного опыта невозможно объективно оценить ошибки, ведущие к трагедиям.
У Чингиза Айтматова в романе «И дольше века длится день» рассказывается легенда. В одном кочевом племени научились полностью стирать память пленника, тем самым, превращая его лишь во внешнее подобие прошлого человека, в своеобразное чучело. Таких людей прозвали манкуртами, т.е. людьми без собственной воли, не помнящими, кто они, какого рода-племени. «Манкурт не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери – одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом…Он был равнозначен бессловесной твари и поэтому абсолютно покорен… Порученное дело исполнял слепо… Повеление хозяина для манкурта было превыше всего». Когда, по легенде, мать отыскивает своего сына-манкурта, он по приказу хозяина без колебаний пронзает её стрелой. Чтобы моё поколение не превратилось в манкуртов, необходимо знать не только героические страницы истории моей страны. Нельзя забывать о массовом голоде, репрессированных народах, ГУЛАГе, трагических судьбах многих сотен тысяч наших соотечественников. История – категория нравственная. И измеряется она конкретными человеческими жизнями, а не округлёнными цифрами.
Россия складывалась как многонациональное государство, поэтому история страны это не только история русского народа. Россия — наш дом. И строили этот дом многочисленные народы нашей родины. В годы Великой Отечественной войны единство фронта и тыла многонациональной сражавшейся страны опиралось на глубинное чувство патриотизма, осознание смертельной опасности и угрозы порабощения, нависшей над каждой нацией, над каждой семьёй. Поэтому по-особому зловещими выглядели акции по наказанию целых народов, представленные как необходимые меры по защите безопасности страны.
Cогласно положениям международного права, депортации по национальному признаку представляют собой разновидность геноцида. В статье 356 УК РФ говорится о том, что депортация гражданского населения это одно из запрещённых средств и методов ведения войны. К ним, как к преступлениям против человечества, не применяются сроки давности. В Российской Федерации, впрочем, никогда не представало перед судом ни одно лицо, причастное к этим преступлениям. Проводимая партийно—государственная политика затрагивала интересы всех наций и народностей СССР.
В Красноярский край в 30-40-е годы были сосланы поволжские и украинские немцы, понтийские греки, литовцы, латыши, эстонцы, украинцы, финны, черкесы, поляки, белорусы, русские, калмыки… А сколько крестьян увезли «из Сибири в Сибирь» во время коллективизации!
В нашем селе живут люди, которые прошли через страшные годы репрессий. В данной работе раскрыт лишь один аспект – депортация из Прибалтики. В следующем году будет продолжен сбор материала о людях моего села, подвергшихся депортации из АССР Немцев Поволжья.
В настоящее время в нашей стране идёт становление правового государства и гражданского общества. Нам, молодым, предстоит продолжать демократические преобразования, начатые в 90-х годах прошлого столетия. А для этого нужно делать всё, чтобы закон был выше власти.
Документы о реабилитации Тэннэ А.А. и его семьи.
Семья Бебрис: Ян Индрикович, Альвина Петровна и дочь Альма, 1937
Альма Яновна накануне депортации, 1941 год
Даците с бабушкой Бебрис Альбиной Петровной
по возвращению из Сибири. Латвия, 1947 год
LATVIJAS REPUBLIKAS TIESLIETU MINISTRIJAS
DZIMTSARAKSTU DEPARTAMENTA ARHIVA DALA
Kalku iela 24, Riga, LV-1050.
13.11.1995. Nr. B-1137
Uz Nr
Talr.: 213524, 223174
I Z Z I N A
Krustpils ev.-lut. draudzes 1920.gada dzimuso fegistra Nr.172 redzams, ka ALMA
BEBRE dzimusi 1920.gada 17.augusta Krustpils pagasta "Knavos".
Vecaki: Janis Indrika dels Bebris
Alvina Bebre,dzim. Knave
VU «P»-l 1995 10.000 468
Копия свидетельства о рождении Бебрис Альмы на латышском языке.
Уханевой (Рудзите) Алме Яновне
662320, Красноярский край,
Шарыповский р-н, пос. Новоалтатка.
20 января 1990 г, № 3/7 – 253
На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января-года "0
дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв
репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х голов",
Ваше административное выселение из Латвийской ССР на спецпоселение с 14 июня
1941 года по 09 августа 19 56 года признано необоснованным.
Место спецпоселения:
1. Березовский район Красноярского края,
с 14 июня 1941 года по 09 августа 1956 года включительно.
В соответствии с постановлением Совета Министров Латвийской ССР от 5 декабря
1988 года № 396 "О правах граждан, выселение которых в административном порядке
за пределы Латвийской ССР признано необоснованным". Вы вправе по вопросу
возврата конфискованного имущества или его стоимости, а также для решения других
вопросов, связанных с Вашим выселением, обратится в Исполнительный комитет
Совета народных депутатов Екабпилского района Латв. ССР в течении 3-х лет с
момента признания выселения необоснованным. Кроме того время пребывания на
спецпоселение засчитывается в общий и непрерывный трудовой стаж.
Справку о признании Вашего выселения незаконным МВД
Латвийской ССР направило в Екабпилсский РИК-ГИК 20 января 1990 года за Исх.. №
3/7 - 253
З.Я.Индриков
ЦНТИП.89.1903.1000.
Документ, реабилитирующий Уханёву А.М. и её семью
Депортация – высылка из страны или с места проживания; в советской истории – частичная или полная насильственная высылка народов в 20-50-е гг. XX века.
Реабилитация – восстановление в правах. По российскому праву реабилитацией лица, которое привлекалось в качестве обвиняемого, или было признано виновным по приговору суда, или подвергалось административному взысканию, считается вынесение оправдательного приговора при пересмотре дела, постановление (определение) о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, за отсутствие состава преступления или за недоказанностью участия в совершении преступления, а также постановление о прекращении дела об административном правонарушении.
Репрессия – карательная мера, наказание, применяемые государственными органами.
Тоталитаризм – одна из форм государства (тоталитарное государство), характеризующаяся его полным (тотальным) контролем над всеми сферами жизни общества, фактической ликвидацией конституционных прав и свобод, репрессиями в отношении оппозиции и инакомыслящих (например, различные формы тоталитаризма в фашистской Италии, Германии, коммунистический режим в СССР, франкизм в Испании и другие – с кон. 20-х гг. XX века).
АССР НП - Автономная Советская Социалистическая Республика
Немцев Поволжья
ГУЛАГ - Главное управление лагерями
ЗАО - Закрытое акционерное общество
КГБ - Комитет Государственной Безопасности
КПСС - Коммунистическая партия Советского Союза
МГБ - Министерство государственной безопасности
ОСО - особое совещание
РСФСР - Российская Социалистическая Федеративная Советская
Республика
ССР - Советская Социалистическая Республика
СССР - Союз Советских Социалистических Республик
ИК КПСС - исполнительный комитет (ред.сайта: ???????))
1. Биргер В.С. Обзор ссыльных потоков и мест ссылки в Красноярском крае и
Республики Хакасия // Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского
края: Кн.1.-Красноярск: Издательские проекты, 2004. – С. 101- 130.
2. Сиротинин В.С. Коммунистический террор в Красноярском крае// Книга памяти жертв
политических репрессий Красноярского края: Кн.1.-Красноярск: Издательские
проекты, 2004. – С. 13-39
3. Стецовский Ю. История советских репрессий. Том 1. М.: Знак – СП, 1997 год.
4. Школьная энциклопедия «Руссика». История России. XX век. – М: ОЛМА –
Прессобразование, 2003.
5. Энциклопедия для детей. История России и её ближайших соседей. XXвек. М:
АВАНТА +, 2001.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»