Она советскую власть простила

КОПЬЁВСКАЯ СЕЛЬСКАЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА

ВЫПОЛНИЛА:
УЧАЩАЯСЯ 11 КЛАССА
ХАРИТОВА ЛЮБОВЬ АНАТОЛЬЕВНА

РУКОВОДИТЕЛЬ:
АНДРИАНОВА ЛИДИЯ ВАСИЛЬЕВНА-
учитель истории высшей категории,
Отличник народного просвещения,
Заслуженный учитель Р. Хакасия,
победитель конкурса «10 000
лучших учителей РФ» 2006 г.,
директор районного краев. Музея

С. КОПЬЁВО.
2008 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

I. ВВОДНАЯ ЧАСТЬ. ПАМЯТЬ НЕ ДОЛЖНА МОЛЧАТЬ.
II. ОНА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ ПРОСТИЛА.
1. Соколова Мария Семёновна – внучка и дочь раскулаченных крестьян Сёминых.
2. Сукина Ольга Евдокимовна – «дочь врага народа».
III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ…
Библиография
Приложение

I. ПАМЯТЬ НЕ ДОЛЖНА МОЛЧАТЬ.

История нашей России необычайно богата событиями и людьми. Мы гордимся нашими предками, которые отдали Родине свои силы и мужество. Мы гордимся боевой и трудовой славой наших дедов и бабушек. Но есть такие страницы отечественной летописи, которые нам, 17 – летним юношам и девушкам, малоизвестны - это годы репрессий. Судьбы репрессированных людей неотделимы от истории всей России. Репрессии не пощадили ни коренных жителей Красноярского края, ни переселенцев. Прошло, казалось много времени, пора бы обо всём этом забыть. И всё-таки безвинно репрессированные люди взывают к нашей памяти, и мы обязаны ещё раз попробовать восстановить их честные имена ради будущего нашей страны, ради будущих наших детей.

Конец 20-х годов… На страну и народ надвигалась новая беда. Беда состояла из трех составляющих: коллективизация, раскулачивание, ликвидация кулачества как класса. Мужичьей чумой назвал этот период Александр Солженицын. Через это горнило репрессий прошли и мои предки – прадедушки Селезов Иван и Сабуров Василий.

Селезов Иван работал счетоводом и, как помним по рассказам моего дедушки Селезова Леонида Ивановича (умер в 2002 году), где-то «просчитался», и его за это посадили в тюрьму, откуда он не вернулся.

Про Сабурова Василия Матвеевича я знаю со слов мамы: у них в соседней деревне Большой Сютик было крепкое хозяйство. В 1931 году их раскулачили и сослали, затем он вернулся. И если человек любит работу, не сидит на месте, то и после раскулачивания они всё нажили своим трудом, своими руками. У него были золотые руки. Он сам изготавливал всю домашнюю утварь: табуретки, стулья, лавки, столы, ткацкий станок, детские кроватки, лошадки – качалки и многое другое. И после раскулачивания они с женой смогли завести двух дойных коров, овец, свиней, ухаживал за ульями, имели большой огород и небольшой сад. Успевал рыбачить, вручную убирал сено. Но нет в живых моей бабушки, которая могла бы рассказать обо всём более подробно.

Остались лишь в архивах нашего музея его наградные документы как участника Великой Отечественной войны, рядового красноармейца 309-й стрелковой дивизии, сформированной у нас в г. Абакане. Те сведения, которые я почерпнула из них для меня дорогого стоят. Я узнала, что он был награждён медалями «За взятие Берлина» от 07.07.1947 года (удостоверение серии Б № 412778) и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», выданную 14,03.1946 г. (удостоверение серии И № 0243325). Справка о ранении и излечении в эвакогоспитале № 2647 с 20.03.1944 г. по 18. 07. 1944 г. по поводу слепого осколочного ранения черепа с повреждением мягких тканей, контузии мозга, связанного с пребыванием на фронте. По выздоровлении – снова в строй, на фронт. Что-то никак он не подходит к роли кулацкого вредителя. Это был простой малограмотный трудяга. В послевоенное время, несмотря на проявления контузии, он, работая трактористом Чулымского совхоза, был 20.05.1957 года награждён медалью «За освоение целинных земель» (удостоверение серии И № 468356). Я очень сожалею, что судьба такого интересного человека – моего прадеда так и не станет достоянием истории, не было меня ещё тогда на белом свете.

А ведь интересно узнать, и послушать историю обычного человека, пережившего годы репрессии, их тогдашние мысли, чувства, переживания. Это всегда меня интересовало. Сейчас я оканчиваю среднюю школу, совсем скоро встанет передо мной самая главная проблема – получить профессию, меня очень привлекает история. Надо бы готовиться к госэкзаменам. Времени в обрез. Но!!! Трижды уже я участвовала в данном Всероссийском конкурсе, не могу остаться в стороне и в этом, последнем школьном году обучения. В своих предыдущих работах я в основном опиралась на свою родословную. Работая над ними, для себя я вынесла одно: нет ничего интереснее и познавательнее для человека, как погружаться в свои корни.

Много тягостей выпало моим родным в прошлом, немало было трагичного у нашей большой семьи. И, тем не менее, - я теперь отлично это понимаю – все эти тяготы ничто по сравнению с тяжкой долей тех детей, которые пережили репрессии против своей семьи, репрессии, что растянулись в нашей стране не на одно десятилетие. Всё меркнет перед страданиями миллионов невинных жертв, перед страданиями детей и их родителей, которые оказывались беззащитны перед властью, перед грубой силой под названием тоталитаризм, диктатура, ОГПУ-НКВД-КГБ-ГУЛаг.

И хотя в моей семье тоже были репрессированные, о чём я говорила выше, некому об их судьбе мне поведать. Тогда я стала интересоваться, нет ли таких людей среди жителей села Копьёво. Велико же было моё удивление, когда я узнала, что рядом со мной на одной улице Советской живут две женщины преклонного возраста, которые являются дочерьми репрессированных родителей.

Каково же было детям жить в семье репрессированных, быть сосланными или ждать родных домой из лагерей, а потом долгие годы жить с клеймом дочери врага народа, быть лишенкой? Можно прочитать о них в книгах, сейчас об этом говорят и пишут свободно. Но книга, есть книга, она не способна передать то, что хранится в глубине человеческого сердца. Поэтому всю сложность этого вопроса я старалась постичь при встречах с Соколовой Марией Семёновной и Сукиной Ольгой Евдокимовной – жительниц с. Копьёво, из семей репрессированных в 30-е годы родителей. Медленно, буквально по крупицам, память возвращала им далёкие события прошлых лет. И невозможно понять то, что пережили их семьи и они сами, без экскурса в самый корень их родословных, таких бесхитростных, простых, как и сама их жизнь. Но как сказал кто-то: «Людей неинтересных в мире нет, их судьбы, как история планет». В этом я убедилась в очередной раз.

II. ОНА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ ПРОСТИЛА

II.1. Соколова Мария Семёновна – внучка и дочь раскулаченных крестьян Сёминых.

Я подхожу к ухоженному двухквартирному дому. Слева в квартире живёт Мария Семёновна Соколова. Вот и она выходит ко мне навстречу, приветливо улыбаясь, маленькая, с тихой походкой и живыми, умными глазами. Дома, узнав о цели моего прихода, она сразу же усадила меня пить чай с недавно испеченными специально для меня пирожками, очень вкусными. И потекла наша беседа. Я сначала думала, что буду записывать рассказ, но потом поняла: такое и без записи не забудется никогда. Вот её повествование, чаще от третьего лица, о нелёгкой судьбе её родных, бывших переселенцев, трудолюбивых крестьян, раскулаченных спецпоселенцев, в котором столько простоты и народной мудрости, столько трагического:

«В Сибирь переселенцы стали приезжать ещё при царе. Но особенно много переселенцев потянулось сюда со строительством Транссибирской магистрали и после крестьянской реформы 1906 - 1907 годов», - сделала она вступление и потом перешла к изложению истории своей семьи.

«Жили – были дед Никанор с бабушкой в Калужской губернии, в Козельском уезде, Уколитской волости, - начала она своё повествование. - И было у них, как в сказках говорится, три сына: Семён, Иван, Дмитрий. И вот старший их сын Семён Никанорович Сёмин, 1885 года рождения, в 1909 году засылает сватов к красавице Марфе. Отец Марфы Осип наслышан, что семья Сёминых собирается уехать, как переселенцы, в Сибирь, у них и документы уже на руках, не соглашается он отдать свою дочь. Тогда отец Семёна Никанор Сёмин порвал все документы на глазах у родителей невесты, женитьба сына состоялась.

Но через год Сёмины опять стали готовить документы на переселение в Сибирь, на бескрайние сибирские земли, так как в Калужской губернии было мало земли для обработки. Перед отъездом Марфа прибежала в дом к своим родителям, и попросила дать ей что-нибудь с собой в далёкую Сибирь, ведь там их ждёт неизвестность. Страх берёт от одной мысли о суровой Сибири. Отец Осип был очень зол на Сёминых и ничего вообще не хотел давать. Но мать Марфы, вся в слезах от горя, причитая, уговорила его: «Осип, душечка, пусть берёт всё, что посчитает нужным, и едет, а то будет вспоминать о нас плохо».

Долго ехали поездом. Приехали в Сибирь, в деревню Марьевка (сейчас д. Берёзовка) Шарыповского района, тогда Енисейской губернии. Свободных земель для возделывания культур не было. Приходилось освобождать участки от кустарников, а потом только начинали обрабатывать землю. Прожили в д. Марьевка двадцать лет, работали, не покладая рук. Семьей обсуждали новости, строили планы на будущее.

Сами своей семьей построили дом. Затем дом стал для семьи маловат, построили ещё один. Так семья стала иметь два дома. В хозяйстве было восемь дойных коров, много овец. А лошади у Сёминых были самые лучшие в деревне. Лошадей очень любили и отец, и братья. Отец всегда лошадей кормил лучше, чем коров. При этом часто повторял, что на корове не пахать. В 1923 году у старшего сына Никанора Семёна Сёмина и невестки Марфы родилась дочь Мария, а затем еще две дочери – Екатерина и Арина и два сына.

Вот и наступил 1931 год. Дочь Мария, - продолжает рассказ моя собеседница, - в деревне Березовка пошла в школу, окончила первый класс. В этом же году стали агитировать вступать в колхозы. Начали проводить общие собрания, где предлагалось организовывать колхозы. Предложили и Сёминым вступить в колхоз со своим хозяйством, то есть, отдать 8 коров, овец и своих любимых лошадей.

Люди, приехавшие в Сибирь без ничего и нажившие всё своим трудом, теперь всё должны отдать в колхоз – это бесчеловечно, особенно, когда знаешь, что в тот же колхоз записываются люди, не имеющие ни кола, ни двора, и не особо стремящиеся к работе. Глава рода Никанор Сёмин сказал, что он не собирается обрабатывать Федору Городилкину – была такая семья нерадивых крестьян в деревне.

Председателем сельсовета в 1931 году был зять Сёминых, отцовой сестры муж. Он и сказал Семёну Сёмину, чтобы тот уезжал из деревни, иначе за такие слова отца и его посадят. Брат Семёна Сёмина, который проходил военную службу в армии в городе Ачинске, приехал на побывку и предложил Семёну поделить хозяйство между братьями и отцом, Но Семён отказался, заявив, что не станет оставлять стариков одних, отделяться от родителей, а, значит, и делить скот. И, тем не менее, хорошенько поразмыслив, чтобы его не посадили, он, взяв с собой старшего сына Илью, уезжает из деревни в город Алдан Якутской области. В Алдане он работает в разведке месторождений полезных ископаемых.

А через несколько дней семью Сёминых и многие другие семьи, раскулачили и сослали на север Томской области. При раскулачивании весь скот отдали в колхоз. Коровы ещё несколько дней прибегали ко двору и ревели под воротами. Это невозможно было видеть. С бабушкой было плохо. Нажито всё своими силами. Работников семья Сёминых не имела. Как можно у таких работящих людей всё забирать? Родители Семёна были уже старенькие, им было очень тяжело. Их и невестку Марфу с четырьмя детьми целый месяц сопровождали по реке Чулым в Томскую область к месту высылки на спецпоселение. Проезжали населенные пункты: Тегульдет, Тяжин, Сулово и другие. Затем ехали на конях, кони падали. Дорогу мостили из небольших берёзок и ёлочек, чтобы было легче проехать лошадям.

Привезли на гарь, кругом горелый лес, и бросили, сказав: «Обживайтесь, как хотите». Вокруг всё сгоревшее, только конёвник выше человеческого роста. Брали обгорелые жердины, ставили и поверх их накидывали конёвник. Так получался балаган или как его тогда называли на поселении - балган. Вот такой балган соорудила и семья Сёминых.

Никанор Сёмин – глава семьи, разом потерявший всё, что своими руками вырастил и приобрёл, очень заболел от всех этих жизненных потрясений, его парализовало. Три дня он простонал в таком балгане, стонал так сильно, что всем, особенно детям, было страшно, и умер. Гроб на пожарище не из чего было делать. Взяли две жердины, к ним из прутьев сделали дуги, потом надрали коры, настелили вниз и сверху. Так и похоронили. Обгоревшая и опустевшая тайга была страшна. Есть было нечего. Умерла мать Семёна – моя бабушка, недолго пережила она мужа, всё плакала-горевала о нём, а следом за бабушкой умерла дочь Семёна Сёмина – сестра моя – Арина, - всплакнула Мария Семеновна горько.

«Много тогда народу погибло от голода, а позже, уже – в возрождающейся тайге, куда, чтобы прокормить семьи, люди ходили за ягодами и за орехами, то медведи нападали, то люди не могли найти дороги назад, заблудившись.

Постепенно семья Сёминых стала обживаться в Томской области. Знакомые из деревни Марьевка Шарыповского района Семёну Сёмину, который уехал в Якутскую область, сообщили о судьбе родных, в том числе и о судьбе его собственной жены и детей. Семён Сёмин, оставив работать в Алдане старшего сына, приехал к ним в Томскую область на выселки зимой, на лошади. Он привёз продуктов, ситца разного. Продукты быстро закончились, стали менять ситец на продукты в ближних деревнях. Везде стояли посты милиции, они отбирали всё, что было в руках у спецпоселенцев. Хватили лиху!» - дрожащим голосом подытожила моя собеседница Мария Семёновна. И тут же немного погодя, оживившись, продолжила.

«В 1932 году начали строить школу, одно из первых строений в поселении. Отец Марии Семён Никанорович принимал участие в строительстве школы, был десятником. Он вернулся из Якутии от всех этих переживаний парализованным на левую сторону, нога отошла, а рука так и осталась парализованной. Вот как горе может подкосить человека!»

Почти сразу по приезду организовали детскую площадку. Марию на площадку не записали, наверное, брали по возрасту. Сестра Катя была на два года младше Марии. Её и записали на детскую площадку, но сестрёнка Катя заболела, и тогда вместо неё взяли Марию. Мария вспоминает, как там их кормили, давали горячий чай и хлеб с сахаром: «Пережившим голод, нам всё это было очень вкусно, до сих пор вспоминается вкус того чая и хлеба с сахаром!» Она не смогла сдержаться, и скупая слезинка сползла по её морщинистой щеке вниз. Стремясь справиться с волнением, она помолчала немного и продолжила рассказ о судьбе своей и её семьи. Здесь же, на выселках, пошла в школу, во второй класс (первый окончила в деревне Марьевка).

Наступил 1936 год. До ссыльных стали доходить слухи, что на золотодобывающих Саралинских рудниках требуются люди, и там сильно-то к документам «не докапываются», а можно и без документов работать. Хотя работа очень тяжёлая в шахтах по добыче золота, но все готовы были мужественно перенести любые трудности, только бы обрести желанную свободу, которая стала милее всего на свете для всех спецпоселенцев, живших под бдительным надзором спецкомендатуры.

Отец Семён Сёмин и ещё Парыхин – один его земляк задумали бежать на Саралинские рудники. Семья Сёминых состояла из пяти человек, и семья Парыхиных также состояла из пяти человек. Семьи стали готовиться к побегу. Смастерили всем членам семьи лыжи. Стали тренироваться ездить на них. Матери Марии - Марфе в то время было уже почти пятьдесят лет. Но и она встала на лыжи, чтобы идти на Саралинские рудники, искать лучшей доли.

Это было в начале марта 1936 года. Шли тайгой две недели, обходили все деревни. В конце концов, закончились продукты, и они, вдобавок, ещё заблудились. Уже все рады были выйти к населённому пункту. Побросали лыжи и стали выходить к первой попавшейся по пути деревне. Сначала пошла семья Парыхиных. А потом семья Сёминых. Прошли почти всю деревню, и вдруг их окликнул милиционер. Забрал все документы и повел в сельсовет. Когда зашли в сельсовет, то увидели, что у печи (печь называлась – групка) во всю лавку лежал человек. Это был глава семьи Парыхиных. Он хотел убежать от милиции, и его ранили.

«Всех оставили переночевать в сельсовете, а утром наши две семьи погнали назад, - продолжила свой рассказ Мария Семёновна Соколова - Сёмина. - Погонял нас милиционер на лошади, сидя в кошёве. Не догнал до места выселки 35 километров. Но на этом наши приключения не закончились. Отец опять стал готовиться к побегу. Стали рисовать карту, заносить на неё все населённые пункты. В конце марта или в начале апреля опять двинулись в путь. Но уже пошли не всей семьей».

Первыми пошли Мария с братом Александром. Одеты были хорошо, тепло, в котомке - сумочке были положены смена белья, сменная обувь, шерстяные носки. В подкладку одежды были вшиты по пятнадцать рублей.

Шли из деревни в деревню. Ночевать пускали. В одной из изб сказали, где стоит караульный пункт, в 25 километрах оттуда, обошли его и пошли дальше. Заблудились, но встретилась собака, пошли по следам собаки и вышли к населённому пункту. Ехал мужик на возу, слез и давай трясти брата, и спрашивает: «Кто вы, откуда идёте, вы, наверное, кулацкие дети?» Брата допрашивал, а Марию не трогал. Говорил, что отправит милиционера, но не отправил. Потом ещё раз останавливали и опять отпускали. Каждый раз, когда останавливали сестру с братом, они говорили, что были в гостях у тётушки и идут домой.

Так дошли до деревни Большой Улуй Ачинского района. Начало апреля, но снег ещё был, слепило солнце. В конце концов, у детей заболели глаза, и они стали слепнуть. Встретилась девочка, попросились переночевать, пустила. В этой семье прожили целую неделю. Хозяйке дети рассказали всю правду о себе, кто они и куда идут.

Мама детям наказывала, где бы, вы ни ночевали, свои сумочки кладите под голову. Хозяйка дома вылечила их, перемалывала сахар в пудру и засыпала в глаза. Хозяйке отдали по пять рублей. Семья эта жила очень бедно, в избе голым - голо, одна кровать стояла. Хозяйка говорила, что надо купить хлеба, за хлебом надо было идти, а у неё не было обуви. Брат одолжил ей свои ботинки. С дочерью хозяйки Мария ходила по огородам, искали мерзлую картошку и лук.

Прибегает как-то хозяйка в дом (в это время Мария и дочь хозяйки были на огороде) и говорит брату Марии, что ему спрятаться надо, так как в деревне ищут кулацких детей. Спрятала его в подпол, а там были большие щели, и ему было видно, как хозяйка из его сумки – котомки вытащила носки и шарф. Когда Мария вернулась, брат сказал, что им надо идти дальше.

И, конечно, брат попросил у хозяйки вернуть ботинки. Но она не хотела возвращать, сказав, что это плата за квартиру. У Марии было надето два платья, сверху надето платье с двумя большими воланами. Она тут же сняла лучшее платье и отдала хозяйке.

Так они тронулись обратно в путь, до своей деревни Марьевка. Прошли Боготол и вскоре добрались до родной деревни. Да, до деревни-то добрались, но к кому пойти в деревне? Брат Александр пошёл к куму Егору Шкилёву. Кум Егор жил недалеко от конторы и всегда знал все новости.

Марии встретилась сродная сестрёнка и увела её к себе в семью. Родственники быстро определили Марию в няньки, у них она прожила до осени. Как-то Мария копала картошку в огороде у родственников, подошёл кум Егор Шкилёв и говорит, чтобы Мария головы не поднимала, а слушала, и он ей сообщил: пришли мать с отцом.

Еле дождавшись вечера, Мария сбегала пообщаться с родителями. Родители рассказывали, как они добирались до деревни. Отца и мать с сестрой ещё раз возвращали на выселки.

В родной деревне Марьевка их опять поймали и повезли в сельсовет, отец попросился в туалет и сбежал. А затем добрался до Главстана. Зря надеялись они на обретение свободы! Как только они появились на Главстане – а это был райцентр Саралинского района – у них сразу же потребовали документы, а их не было. Они опять оказались в лапах спецкомендатуры, которая была там создана для контроля за спецпереселенцами. Оказалось, что Саралинский район - это место такой же выселки, как и в Томской области, откуда убежали Сёмины. Наконец, на Главстане собралась вся семья Сёминых и прожила там до зимы. Старшие работали на лесозаготовках, куда их определила спецкомендатура, работали и жили в ужасных условиях, в отдалённом участке. В начале жили на лесозаготовительном участке Полуденка, затем Долгий Ключ и ещё - Левая Сарала.

Вскоре Мария переехала в посёлок Подвинск. Там жила семья преподавателя немецкого языка. Учитель – высокий, подтянутый, очень красивый человек лет шестидесяти, поговаривали, что бывший белый офицер. Когда-то раненный в ногу, он ходил всегда, опираясь на тросточку. Его жену звали Елена. Они-то и взяли Марию – девочку-подростка в няньки. Мария рассказывала мне об этой семье с уважением, любовно.

Семья была очень культурная. Обедала Мария с хозяевами за одним столом. Если в семье Марии кушали из одной миски, то в семье учителя, у каждого стояла своя тарелка. Эти прекрасные люди научили Марию многому. Но когда Мария рассказывала им историю злоключений своей семьи, все слушали, никогда не перебивали, и никогда ничего не говорили – времена были такие. Только став взрослой, она поняла, почему они слушали её молча.

После этих расспросов, однажды в сентябре учитель вернулся в дом и сказал своей жене Елене, что Мария должна учиться при любых обстоятельствах. Жена учителя сходила в магазин, купила сатину, и сшила платье – школьную форму, был и чёрный фартук. Так Мария вновь пошла в школу в Подвинске. Она пошла учиться в 4-й класс, одетая, как купеческая дочь, с какой-то гордостью похвалилась Мария Семёновна. В семье учителя немецкого языка была ножная швейная машинка. Елена, жена учителя, учила шить на машинке Марию. Вскоре семья учителя немецкого языка уезжает. Мария переходит жить и работать в няньках к другой учительнице, уже в посёлке Гидро.

В посёлке Гидро Мария пошла в пятый класс. Училась в 5 «е», а в параллельном классе 5 «ц» (вот сколько детей было тогда в школе!) училась Мария Цуканова – будущий Герой Советского Союза. К 100-летию гибели А.С. Пушкина, учительница сшила Марии белое платье. Маша в белом платье рассказывала биографию Пушкина на школьном вечере. Всем очень понравилось, и тогда ученицу 5 «е» класса премировали путёвкой в детский лагерь «Карасук». И там с ней произошло одно важное для дочери раскулаченных событие – её приняли в пионеры! Всё было очень торжественно. «Сейчас-то я понимаю, что для властей важно было, чтобы дети репрессированных старались изо всех сил хорошо учиться и работать, стремились стать строителями новой жизни. Мечтали стать пионерами и комсомольцами, таких детей они выделяли, как пример для подражания, для равнения на них»,- рассуждает Мария Семёновна.

В 1939-1940 году окончила 7 классов. По всем предметам получила только «отлично». Отправили учиться на трёхгодичные курсы учителей, как отличницу, по рекомендации. Но ни одеться, ни обуться ей было не во что, и решила Мария перейти на десятимесячные курсы, чтобы быстрей начать зарабатывать себе на жизнь. Обучалась она на учительницу вместе ещё с тремя девочками из района. Две из них были комсомолками, а она и ещё одна девочка – дети спецпоселенцев в комсомол не были приняты. Те трое были с 1924 года, а Мария Сёмина с 1923. «Что ж, я думаю, буду старше их, и записалась с 1924 года тоже. Так я и осталась по документам с 1924 года, на год младше. А вообще-то мне уже 85 лет исполнилось», - сообщила она.

Окончила Хакасское педагогическое училище с отличьем, но работать учительницей не пришлось. Уезжали учиться четверо девчат, вернулись в Подвинск, но на работу взяли только двоих - комсомолок.

После училища пошла работать санитаркой в больницу. Война в тылу требовала от каждого человека отдачи всех своих сил, выбирать не приходилось. С января 1943 по 1947 год работала на шахте Приисковой, где добывали золото. Мария сначала работала забойщиком. В то время бурили в сухую. Кругом пыль и грязь. После работы видны были на лице только белые зубы. По лестнице, которая стояла под 45 градусов, ползком поднимались в забой. На себе тащили бур и разные приспособления.

Было очень тяжело, но никто не жаловался. Из последних сил работал каждый человек. А ведь в основном на приисках жили ссыльнопоселенцы, все семьи могли иметь обиду на государство. Но, что интересно, всех война сплотила воедино, никто не помышлял о плохом, ведь почти у всех кто-то воевал. Позже Марию перевели учётчицей, пожалели, видно, эту хрупкую девушку, выполнявшую наравне с парнями тяжёлый труд. В январе 1947 года была назначена кассиром. За работу на шахте Марию не раз премировали отрезами на платье и Почётными грамотами. С 1948 года по 1949 год работала рабочей на коксозаводе.

Родители - мать Марии Марфа Осиповна, отец Семён Никанорович - всю свою оставшуюся до пенсии жизнь проработали на лесозаготовках под контролем комендатуры. Кто на них не работал, тому трудно представить себе этот тяжёлый ручной труд полуголодных, плохо одетых и обутых людей, в местах, где лето прохладное и короткое, где даже картофель не вырастает, где много разного гнуса, где зима длинная, снежная и очень суровая – высокогорье, заснеженные вершины. Но зато золото в Саралинском районе самой высокой пробы. А для шахт нужно было постоянно много леса.

Младшая сестра Марии Семёновны Екатерина после выселок пошла работать в дорстрой. Всю войну, вплоть до 1950 года, она проработала там. Работа была тоже тяжёлая, особенно зимой, снег трёхметровой высоты. Копали тоннели для проезда машин, делали дороги. Однажды, отстояв свою смену и не дождавшись сменщиков, молодые рабочие, промёрзшие до костей, уехали домой, за это их по законам военного времени посадили в тюрьму на три месяца. Вернувшись из заключения в Минусинской тюрьме, Екатерина Семёновна снова продолжила работу в дорстрое.

К сожалению, она умерла несколько лет назад. Что бы мне она рассказала о сроке заключения? Но об этом только можно догадываться. Посадили девочек, по сути дела. Этот пример лишний раз показывает нам, что такое тоталитарный режим. Ведь и само это слово уже – «режим» - предполагает казарменный тип государства, всё по приказу, а в его роли выступал закон. Он следил, судил, карал, не взирая на возраст. Конечно, не сам закон, а его слуги. А как жилось Сёминым, которые оказались вне закона, на новом месте, без документов? «Дрожали всё время, а вдруг посадят или расстреляют, как врагов народа. Вот и вели себя тише воды, ниже травы», - поделилась Мария Семёновна.

Когда началась война, старший брат Илья, выехавший с Алдана поближе к нам, был уже женат и работал в селе Устинкино Саралинского района заведующим током, ему прислали повестку, сразу забрали на фронт, откуда он уже не вернулся. А его жена – вдова до сих пор проживает в селе Устинкино, ей уже за 90 лет.

Младшего брата Александра сначала даже не взяли на действительную службу, как неблагонадежный контингент. Но потом всё же забрали на фронт в 1942 году. Он воевал на Ленинградском фронте (город Торжок). Родителям с фронта приходила благодарность за воспитание сына. Был ранен в обе ноги, лежал в госпитале. Вспоминал, как однажды был налёт вражеских самолётов, госпиталь бомбили, так брат, с обеими ранеными ногами, и многие другие раненые выпрыгивали со второго этажа. Сразу после госпиталя был демобилизован и вернулся домой на костылях. Немного придя в себя, брат стал работать председателем ДОСААФ. От инвалидности и пенсии отказался: «Работать могу, а пенсии есть кому у нас в стране получать». Потом перешёл работать в лесосеменной участок. Там они занимались заготовкой семян лиственницы, и эти семена отправлялись затем в Москву. Александр Семёнович Сёмин был человеком без плохих привычек, не пил, но вид на единственной сохранившейся у Марии Семёновны фотографии у него очень болезненный. Видно, что от инвалидности отказался зря. Награды всегда носил на своём военном френче, говорил, что их он своей кровью заслужил. Сильно пошаливало сердце. Постоянно очень беспокоили ранения, доработав до пенсии, он умер.

В 1950 году сестра Екатерина, уже своей семьёй и с родителями переехала жить в деревню Копьёво Орджоникидзевского района Хакасской автономной области. Начиная с 1950 года, Мария работала лоточницей в столовой, потом заведующей ларьком, заведующей павильоном, заведующей буфетом на Приисковом.

В 1958 году приехала в гости в деревню Копьёво, к своей сестре и родителям. Управляющим в деревне Копьёво в 1957 – 1958 г.г. работал Андрей Иванович Карл по национальности немец – очень хороший человек. У него была жена Эмма, которая работала заведующей избой-читальней, вот она и уговорила Марию пойти работать продавцом в магазин сельпо в деревне Копьёво. И пошла Мария продавцом с испытательным сроком в один месяц. Проработала месяц, сделали ревизию, всё нормально. Так и осталась работать дальше, уже в 1979 году ушла на заслуженный отдых.

Многие старожилы вспоминают Марию Семеновну, работавшую долгое время заведующей магазином в нашей деревне, добрым словом. Несмотря на дефицит товаров, она старалась обеспечить каждого всем необходимым. При ней было заведено так: если привозили новый товар, магазин не закрывали, а людей, которые заранее знали уже о привозе, запускали всех в очередь, и начиналась разборка товаров, открыжовка, как говорят продавцы. Это происходило на глазах у всей очереди. Люди в очереди, которую занимали ещё затемно, уже заранее говорили, кому, что нужно купить. Если Марии Семёновне что-либо нужно было, она спрашивала людей: «Я, бабоньки, хотела бы себе вот это взять. Как вы на это смотрите?». Если кто-то возражал, никогда не возьмёт сама. Скандалов и обид не было. А если возникали в очереди споры, то умела Мария Семёновна своим ровным, спокойным голосом всех успокоить, а потом привозила спорящим их товар – выпрашивала на базе. Когда разборка товаров закончена, за прилавок пускали прилавочную комиссию, которая из покупателей выбиралась, для проверки, чтоб ничего не было припрятано.

Нам сейчас, когда прилавки ломятся от товаров, только бери, трудно понять такое слово – «дефицит», а тогда каждый человек это ощутил на себе, когда невозможно купить необходимое, хоть и деньги есть. Говорят старики, что с уходом на пенсию Марии Семёновны Соколовой (Сёминой), такой порядок в магазине стал нарушаться, прилавочную комиссию стали называть в народе подприлавочной. Справедливость исчезла. А Мария Семеновна всегда помнила свою трудную жизнь и то, как помогали ей и её родным люди в трудную минуту.

И с такой убеждённостью она говорит: «Вот мне уже скоро будет 85 лет. Как говаривала в кино одна героиня: простая русская баба, мужем битая, горя и лишений хлебнувшая досыта, а в людях не разуверилась. Много встречалось мне в жизни людей хороших, порядочных, да, лучше сказать, больше - хороших людей. Вот с этой верой в правду и доброту и живу до сих пор».

Как говорится, блажен, кто верует, легко ему на свете! Может быть, в этом и заключается причина того, что живёт она достаточно долго на этом свете? Справилась она и с трудностями 90-х годов.

«Но было ведь всякое. Порой, глядя на беспорядки в стране, подумывала: вот бы Сталина сейчас, враз бы порядок навёл! Но тут же вспоминаю ту цену, что народ заплатил за «порядок», отвечаю себе: нет, нельзя допустить повторения подобного, не такой ценой свобода и порядок достигается. Сейчас над тобой не висит дамоклов меч. Нравится мне это нерусское выражение! Гляжу на своих внуков, вижу, как легко они в этой жизни себя ощущают, и живут не хуже нас, а лучше, значит, нам, старикам, привыкшим к жизни под контролем, просто надо потерпеть немного и понять новую жизнь, где дышится свободнее каждому. А молодёжи, за которой будущее, очень нравится жить в свободе. Как говорит Познер: другие нынче времена!»

Воспитала Мария Семёновна трёх сыновей - Александра, Николая, Виктора и дочь Наталью. Воспитывала почти одна, муж Сергей, шахтёр, заболел силикозом (вот она, пылища-то забойная, осела на лёгкие!) и умер рано. Во время одной из встреч Мария Семёновна вдруг вспомнила: «Да, что я забыла тебе, Любаша, сказать в первые разы наших встреч и бесед: за все унижения, за все оскорбления на Советскую власть у меня обиды нет. И Семён Никанорович Сёмин, мой отец, говорил нам: «Что суждено человеку, то он и должен пройти». Мой труд правительство оценило», - заключила рассказчица, вынимая из ящика комода награды за свой многолетний труд.

Мария Семёновна Соколова имеет много наград. Награждена была грамотами, да уже и не сохранились многие, дети да внуки играли. В 1970 году получила знак «Отличник советской потребительской кооперации». В 1974 году - знак «Победитель социалистического соревнования 1974 года».В 1975 году опять награждена знаком «Победитель социалистического соревнования 1975 года». В 1979 году за долголетний, добросовестный труд от имени Президиума Верховного Совета СССР решением исполкома Хакасского Областного Совета народных депутатов от 15 марта 1979 года награждена медалью «Ветеран труда». За добросовестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР - медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов». Награждена юбилейной медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов». 14 февраля 2005 года вручена юбилейная медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов». Если посмотреть трудовую книжку, где сведения о поощрениях и наградах, то там просто не хватило места на все поощрения. Но никакими наградами не исправить в жизни ничего, не вернуть родных, умерших на спецпоселении или, как она говорит – на выселках. Не вернуть этому умному от природы человеку возможность иметь более высокий социальный статус с обществе и жить достойно.

II.2. Сукина Ольга Евдокимовна – «дочь врага народа».

Сукина Ольга Евдокимовна разговорилась не сразу, была немногословной. Уже в начале нашей встречи сказала, что фотографироваться не любит, фотографий поэтому нет, как и справки о реабилитации отца тоже. Но её история не менее интересна. Да и подтверждение её слов я нашла в Книге памяти жертв политических репрессий по Республике Хакасия.

Индийский философ Махатма Ганди писал: «Мечтаю, чтобы ветры культуры всех стран и народов веяли вокруг родного дома, но я против того, чтобы какой-нибудь ветер сорвал его крышу». Буйные ветры перемен ХХ века были, порой, свежими и плодотворными, а, порой, жестоко сметавшими всё и всех на своём пути. Не избежал их воздействия ни один народ нашей огромной страны, но особенно губительно ветры перемен сказывались на судьбах коренных народов и их культуры.

В конце Х1Х века к Новомарьясовской церкви было приписано ряд заимок и 13 хакасских поселений – улусов. Часть из них стали деревнями, а от другой части остались только названия. Таким исчезнувшим поселением стал улус Сукин, известный больше, как «Наа чол», хотя «Наа чол» (в переводе на русский «Новый путь») - это название колхоза, существовавшего в улусе Сукин с 1930-х – по 1957 г.г. ХХ века. Кстати говоря, слово улус, как название хакасского селения употреблялось раньше неверно: «аал» надо говорить. Но, чтобы не нарушать историческую канву рассказа, буду употреблять старое название.

История учит нас справедливости, помогает по-новому взглянуть на окружающий мир. Люди, изучающие историю, справедливо считают, что она помогает жить. Узнавая прошлое на примерах односельчан, я вижу, что наши предки испытывали огромные трудности, невзгоды и лишения. Но, несмотря на все тяготы, жизнь продолжается.

Изучая историю жизни односельчанки Сукиной Ольги Евдокимовны (мы живём с ней почти рядом), ещё раз повторяешь: начало ХХ века, 1917 год, 1930 годы, годы Великой Отечественной войны, поднятие целины, 1980 годы и начало ХХ1 века – вехи недавней эпохи, за которыми просматриваются реальные люди, конкретные судьбы.

Семьи Сукиных – прямые потомки основателей данного улуса. Легенду о рождении этого рода поведали 3 сестры: Александра, Елизавета и Ольга - дочери Евдокима Михайловича Сукина. Давным-давно 3 русских брата приплыли на плоту в наши места. Все они осели в разных местах Хакасии и основали свою ветвь хакасских родов. Один из них женился на хакасской девушке и поселился на правом берегу Чулыма. Основал он род Сухин (от хакасского «сух» - вода), позже стали писать Сукин. На этом месте и возник улус Сукин, довольно большое поселение – домов 60 - 70. Сукины Александр Андреевич, Матрена Фёдоровна, Евдоким Михайлович имели на усадьбе юрты. Всего их в улусе было 6.

Жила там и семья Котюшевых, в которой в 1878 году родилась прекрасная девочка Пелагея. К тридцати годам Пелагея Яковлевна Котюшева повстречала молодого человека Евдокима Михайловича Сукина и вышла за него замуж. Так появилась ещё одна молодая семья, семья Сукиных. В семье Евдокима и Пелагеи родились и воспитывались семеро детей. Хозяйство было крепкое. Держали трёх - четырёх дойных коров, овец, свиней, гусей, кур и, конечно же, лошадей. Пахали, сеяли, боронили, косили, заготавливали сено. Всё это делали своими силами, то есть, своей семьёй. Скотину во дворах почти не держали, все паслись и гуляли вольно. Деревенские дети играли вместе, летом спали на улице, на траве, либо на сеновале. Жили хорошо, очень богатых не было. Все жители улуса Сукин работали и содержали свои семьи.

Сохранились у сестёр Сукиных семейные реликвии: пого, украшения для кос и височные украшения, подвеска на шубу из перламутра, полудрагоценных камней, бисера, рукоделье с шитьём шёлком. Всё очень тонкая работа, свидетельствующая о настоящих искусницах из семьи Сукиных, о бережном отношении к семейным реликвиям, а также о семейном достатке, ведь стоили эти украшения раньше немалые деньги, стада животных. Сейчас эта бесценная в историческом плане коллекция хранится в нашем краеведческом музее. Особенно интересно пого. На нём читается история рода по белым линиям от одного центра.

В тридцатых годах стали организовывать колхозы. «Почему-то в деревне не было таких крестьян, которые не хотели бы идти в колхоз, – рассказывает Ольга Евдокимовна Сукина, – Евдоким Сукин, мой отец, одним из первых записался в колхоз. Назвали колхоз «Наа чол», что на русский переводится, как «Новый путь». Выбрали председателя. И стали жить и много работать».

Школа в колхозе «Наа чол» была четырёхклассной, после 4 класса ученики учились в Новомарьясово. В колхозе была своя контора, бухгалтерия. Электричество в деревню провели только после войны. Ездили на мельницу молоть зерно. Мельница была в соседней деревне Шалаболка. Вокруг было организовано семь колхозов. Были ещё заимки, которые назывались по фамилии жителей: заимка Теляшкиных, заимка Черепкеевых и т.д.

Учились дети с заимок в начальной школе д. Копьёво, ездили в школу на коне или ходили пешком. Помимо прочих трудностей, очень огорчало их поведение некоторых русских детей, пренебрежительно относящихся к ним, так что носить свою национальную одежду и говорить на хакасском языке они могли только на заимке, иначе задразнили бы. В улусе же Сукин дети ходили и в школу в национальных платьях. А ведь было когда-то, в 20-х гг. ХХ века, о чём свидетельствуют архивные документы нашего музея, в начальных школах по всей Хакасии преподавался хакасский язык для всех детей, а не только для детей коренной национальности. Но позже в 30-х годах национальная политика в стране стала меняться, а попытки отстоять право на национальную самобытность рассматривались как национализм. Такой курс властей стал менять и отношение подрастающего поколения коренных народов к вопросу сохранения своей национальной культуры и языка, но, к счастью, сейчас идёт их возрождение.

Все эти пропагандистские лозунги о национализме были прелюдией к массовым репрессиям против нерусских народов. Серьёзный удар по коренным жителям Хакасии нанесли репрессии 30-х г.г., которым были подвергнуты целые семейные роды. Не обошли эти ветры и Сукиных и их родственников Котюшевых.

23.10.1937 года арестовали животновода колхоза им. Кирова (д. Б.-Сютик) Сукина Якова Алексеевича (1906 г.р.) и его отца Сукина Алексея Ивановича, 1865 г.р., малограмотного колхозника. Это были уроженцы улуса Сукин. 4 декабря их осудили на 10 лет ИТЛ «за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации».

В улусе Сукин Ширинского района тройкой НКВД также был арестован ряд уроженцев данного населённого пункта – членов колхоза «Наа чол». Сукин Александр Андреевич, 1900 года рождения, - председатель правления колхоза «Наа чол» - был приговорён тройкой НКВД 27.12.1937 года к 10 годам исправительно-трудовых лагерей «за участие в КРНО» - контрреволюционной националистической организации. Бригадир Котюшев Георгий Яковлевич, 1900 г.р., малограмотный, колхозники Сукин Евдоким Михайлович, 1888 г.р., малограмотный и Сукин Илья Фёдорович, 1889 г.р., неграмотный, арестованы 15.12.1937 г. и осуждены тройкой НКВД 25.12.1937 на 10 лет ИТЛ. Отбыв 10 лет в Свердловском ГУЛаге, вернулись все, кроме Сукина Евдокима Михайловича, он умер по дороге в лагерь в 1937 году, был снят с поезда и похоронен в Омске. Работал Евдоким Михайлович в колхозе чабаном, пригнав с поля овец, увидел незнакомцев на телегах, с ними сидели арестованные председатель и бригадир, все ждали Евдокима Михайловича, не дав ему войти в чабанскую избушку, поесть, переодеться, так и увезли в козлиной дохе.

Дома осталось 7 детей. Тяжело переживала семья арест отца. Ведь мал-мала меньше, всё воспитание детей легло на плечи матери, которая стойко переносила невзгоды, в том числе и смерть мужа. Ей ведь надо было жить ради деток своих. А они все старались учиться и во всём помогать матери, рано стали работать и дома, и в колхозе, даже в период учёбы в школе.

Старший сын Яков родился в 1912 году. Он много помогал по дому. Стремился хорошо учиться. Был грамотным. Затем его забрали на действительную службу. Служил три года на границе с Китаем. Был офицером. В 1930 годах было столкновение армии Советского Союза с японцами на реке Халхин-гол. Командовал там Григорий Константинович Жуков. Об этом им рассказывал сам Яков. Якова Евдокимовича за участие в этом столкновении наградили медалью «За отвагу», которую вручал Председатель правительства СССР Михаил Иванович Калинин в Москве, в Кремле. Возвращения брата Якова из Москвы ждала вся деревня. Задавали много вопросов, какой Михаил Иванович Калинин, какая она - Москва, как проходила церемония награждения. Яков Евдокимович рассказывал, что Калинин М.И. - человек невысокого роста, одной рукой поздравлял награждённого, другой вручал награду. Очень приветливый, с доброй улыбкой обращался ко всем. Не только у семьи Сукиных, у всей деревни была гордость за Сукина Якова Евдокимовича. В 1941 году старшего брата Якова призвали на войну, где он и погиб. Документом его не сохранилось.

В 1919 году в семье Сукиных родился второй ребенок, дочь Александра. Александра выучилась. Работала на молибденовом заводе не большим, но начальником. И сейчас проживает в городе Сорске. Её знают все жители этого городка, с уважением относятся власти.

В 1927 году родилась ещё одна дочь - Клавдия, выучилась на учителя. Вышла замуж и уехала работать в Оренбургскую область в город Гай и сейчас проживает там, переписывается с сестрой Ольгой, живёт хорошо, две дочери живут рядом с ней. В 1996 году приезжала на родину своего детства в деревню Большой Сютик, побывала в местах, сохранивших название «Наа чол», сейчас это ягодное место. Поплакала, сходила на заброшенное кладбище своих предков. Уезжая, сказала: «Я до конца жизни напиталась соками родной земли, с этим и умирать буду».

В 1931 году появился на свет брат Егор Евдокимович, он всю свою жизнь прожил в деревне Большой Сютик. Постоянно работал чабаном, даже уйдя на пенсию. Умер в 2006 году, но в деревне и сейчас живут его дети: сын Александр и дочь Людмила ( по мужу Борзова), получившая высшее педагогическое образование и работающая учителем своей начальной школы, продолжая традиции своего рода Сукиных. При этом воспитывает своих четверых детей.

В 1934 году в семье Евдокима и Пелагеи Сукиных родилась ещё одна дочь Лиза. Выучилась на учителя и почти всю жизнь проработала учителем в Усть- Абаканском районе. Очень интересный и умный человек. Сейчас Елизавета Евдокимовна проживает в селе Копьёво в соседях с Сукиной Ольгой Евдокимовной. Часто ездит в Абакан к сыну, помогает растить внука, поэтому с ней поговорить не пришлось.

В 1936 году в семье родился самый младший брат Ольги - Владимир. Сейчас он живёт в селе Июс Орджоникидзевского района. Вечный труженик!
Мама Ольги Евдокимовны, как уже говорилось, родилась в 1878 году, умерла 18 декабря 1980 года. «В этот день умер член правительства Косыгин. Прожила она 102 года!» - говорит Ольга Евдокимовна. И, сокрушаясь, добавила: «Но отец, к сожалению, пожил мало, он умер в пятьдесят лет».

Надо быть благодарным родителям, которые выучили всех своих детей в такое тяжелое время. Но надо гордиться и такими детьми, которые не бросили учиться и получили образование, не смотря ни на что, как это было в семье Сукиных. В настоящее время многие дети бросают учёбу, не понимая, как трудно было их учить, содержать их, но они тянулись из последних сил, ведь от этого зависит будущее их детей.

Героиня моего рассказа, Сукина Ольга Евдокимовна родилась в 1924 году. Она младше Марии Семёновны Соколовой всего на один год. Обеих женщин жизнь испытала на прочность. Обе из репрессированных. Обе рано овдовели. Похожие судьбы людей разных национальностей, но живущих в одной стране, в одно и то же время.

Росла Ольга Евдокимовна, как и все дети в годы раннего детства беззаботно, помогала по дому. Закончила в деревне 4 класса, затем родители отправили учиться дальше в деревню Новомарьясово. В 1937 году грянула беда, отца забрали навсегда. Ольге было тогда 13 лет. Уже всё понимала, видела, как горько убивается мать, старалась её поддерживать. Если плакала по отцу, старалась, чтобы мама не видела, ей и так тяжело. Трудно, очень трудно пришлось маме, ведь младшему брату не было ещё и годика. Помогала во всём, в том числе и младших поднимать. В 1941 году исполнилось 17 лет. Мама отправила её учиться на агронома в город Абакан, в сельскохозяйственный техникум.

Время учебы выпало на годы Великой Отечественной войны. Студенты сельскохозяйственного техникума получали всего по 400 граммов хлеба. И больше неоткуда было взять. Но первый курс закончила студентка Ольга хорошо. Хорошие отношения были у неё с Дашей Конгаровой из деревни Новомарьясово, эта дружба не один раз помогала переживать трудности.

Первого сентября 1942 года Ольга опять поехала в город Абакан. Всех студентов техникума отправили копать Абаканский оросительный канал. Копали вручную, очень уставали. К занятиям приступили только первого октября. Хотелось учиться, но наступило голодное время, кроме 400 грамм хлеба, есть было нечего. Мама, конечно, могла бы отправлять дочери что-то из продуктов, но в это время государством до каждой семьи доводилось задание: от одной коровы надо было сдать 250 литров молока, сдавались яйца, мясо. Пряли овечью шерсть, вязали носки, варежки и отправляли на фронт. Всё для победы! Люди это понимали.

Но эти трудности помешали Ольге Сукиной закончить техникум. Окончив 2 курса, оставила учебу и вернулась в деревню к родителям. Во время войны рабочим колхоза давали по 600 граммов хлеба за норму. Кто перевыполнял норму получал побольше – 800 граммов и 1 килограмм. Стала работать в колхозе. Взял её председатель Топанов Василий Николаевич учётчицей, потом счетоводом, Но вот главного бухгалтера переводят в город Абакан. Ольга исполняет временно работу главного бухгалтера. Показывает себя грамотным специалистом, прошедшим хорошую практику.

Уже вскоре колхоз отправил Ольгу Евдокимовну учиться на годичные курсы бухгалтеров в Боготол Ачинского района. Учиться было легко, так как получила практику у хороших наставников. Работала сначала бухгалтером, а по окончании заочно Всесоюзной школы бухгалтеров, в 1952-53 году была направлена работать в Озёрный совхоз Ширинского района заместителем главного бухгалтера. Совхоз был убыточный. Туда был назначен новый директор Василий Александрович Кодер. Главный ветврач был чуваш, агроном – хакас, зоотехник – русский, главный инженер – мордва. Вот такое многонациональное управление совхозом. В ближайшие годы совхоз из убыточного превращается в прибыльный. Василий Александрович Кодер зарекомендовал себя хорошо, его переводят в город Абакан, а вскоре из Абакана переводят в Красноярск. Ольга Евдокимовна с большой теплотой отзывается о своей работе под его началом, многому у него научилась. До 1957 года Ольга Евдокимовна работала главным бухгалтером.

В 1953 году стали приезжать комсомольцы на подъём целины. Так из Псковской области приехал будущий муж Ольги Дмитриев Владимир Андреевич. В тридцать лет Ольга вышла замуж за Владимира. Родился сын. Но в десять лет, вместе с сыном брата Егора, сын Ольги и Владимира утонул в реке Чулым как раз рядом с тем местом, где был улус Сукин и который в простонародье до сих пор люди зовут: «Наа чол». Это огромное горе она до сих пор носит в своём сердце.

Когда колхозы стали реорганизовывать в совхозы, улус Сукин, как дальний, был расформирован и вошёл в состав Чулымского совхоза. Но все бывшие жители улуса Сукин вспоминают, как дружно они жили при колхозе «Наа чол» до его роспуска.

В улусе Сукин жили, помимо хакасов, 3 семьи русских (Ивановы, Курилины, Медведевы), позже приехали и другие. Некоторые жили сначала в землянках. В годы Великой Отечественной войны привезли 10 интернированных немецких семей из Поволжья (Билле - 2 семьи, Вайганты, Эйснеры, Науманы, Файферты и другие), их подселяли к тем жителям, у кого были пятистенки, чаще всего к коренным жителям деревни – хакасам, у которых были крепкие усадьбы.

Со слов Иванова Виктора Степановича, жителя д. Б.-Сютик, его большую семью – 6 детей - после смерти матери спасли добросердечные и очень отзывчивые хакасы улуса Сукин, куда они переехали с отцом. Заведующий конефермой Марк Андреевич Сукин ему, 8-летнему мальчику, дал коня, фуфайку, штаны, сапоги, устроил его чабаном. «Хакасы его вырастили, очень дружные они были, честные – грамма чужого не возьмут»,- говорит его вдова Мария Дмитриевна. Виктор Степанович вырос в этой братской семье под названием «Наа чол» выносливым, крепким как кремень, трудолюбивым, там научился прекрасно кататься на лыжах, в армии занимал на крупных соревнованиях 1 места, в труде – будь он хлебороб или чабан – всегда в передовиках был. По-хакасски говорил отменно, всегда поддерживал дружбу с бывшими односельчанами. Вырос там и Бугаев Владимир Дмитриевич, нынешний житель с. Копьёво, до сих пор в семье самые любимые блюда – хакасские: потхы, талган, хан и др.

В 50-х г.г. в колхозе было 2 гурта КРС и 1 – молодняка, 1 отара овец, свиноферма, на птицеферме выращивали кур и гусей. Заведующим свинофермой был Топанов В.Н., а Коков Александр Дмитриевич – председатель колхоза. Передовым трактористом был Ботин Прокопий Иванович. Похоронен там же. Его сын Николай Прокопьевич очень рано начал работать в колхозе, стал главным агрономом и сейчас живёт в селе Копьёво.

Праздники отмечали советские, но, наряжаясь в национальную одежду, ни о каких хакасских праздниках и не ведали (со слов Сукиной О.Е.). Они в деревне тогда не отмечались. Воровали, по обычаю, невест: Сукин Федот Федотович – Марфу Ивановну, Сукин Дмитрий Фёдорович – Раису Степановну, да так и прожили в любви и согласии, детей хороших вырастили. Когда распустили колхозы, люди стали из улуса уезжать. Ивановы, Ербягины, Сукины, Коковы - всего 10 семей – в Калино (д. Б.-Сютик), остальные в Новомарьясово. Тортуков Николай Максимович поделил между деревнями, вошедшими в совхоз, гурты колхоза. А судьба улуса Сукин была сочтена. Дети учились, и надо бы переехать поближе к школе, да и к железнодорожной станции Копьёво. Хотя и здесь были свои трудности, так как из деревни Большой Сютик надо было переправляться на пароме через реку Чулым, чтобы добраться до посёлка Копьёво, до железной дороги. Семья Сукиных тоже перевезла свой дом в деревню Большой Сютик. А позже в 1966 году стали работниками совхоза «Орджоникидзевский».

III. ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ…

Вот смотрю я на её непроницаемое лицо и думаю, что уж очень спокойно она как-то обо всём этом говорит. Но тут же замечаю, что это не спокойствие, а самообладание. «Столько слёз за своё одиночество в подушку выплакала, - говорит мне, вроде бы извиняясь, Ольга Евдокимовна,- что и хочется заплакать, а не можешь уже».

Сейчас Ольга Евдокимовна живёт в нашем селе Копьёво. Человек она грамотный, начитанный. Много знает и помнит всех правителей России. Следит за событиями в стране и за рубежом. Высказывает обо всём свою точку зрения.

На вопрос, а случается ли ей вспоминать об отце, сгинувшем в самом расцвете сил, не налюбовавшемся на своих детей, не насмотревшемся на белый свет, оставившего любимую жену одну с кучей детей на руках, отвечает утвердительно. Конечно, вспоминает и чем старше становится, тем чаще возникает вопрос: за что? И что было бы, если бы это не случилось, каким счастливым было бы их детство? А кого винить в том? Кого? Время виновато, такое было тяжёлое время. А Сталин? Наверное, на местах виноваты люди больше, они же могли разобраться, а не захотели. У Ольги Евдокимовны нет справки, как дочери репрессированного, их никто из деревни не выселял, но вот когда-то называли их детьми «врага народа», да, это было. Но забылось уже всё. Что поделаешь, время такое было. А они, дети сгинувшего ни за что ни про что Сукина Евдокима Михайловича, изо всех сил старались держаться за жизнь, учиться, стать людьми хорошими, оправдать доверие, как тогда говорили и писали: партии и народа.

У Марии же Семёновны Соколовой имеется справка о реабилитации и бессрочное свидетельство о реабилитации серии А № 529968 от 11 ноября 1997 года, которое действительно на всей территории Российской Федерации. Хранит она справки и на реабилитированных родителей, где указано, что репрессированы они – жители д. Марьевка Берёзовского района - были в 1930 году решением местных властей Берёзовского района. Основанием применения репрессий по политическим мотивам в административном порядке явилось Постановление ЦИК и СНК СССР от 01.02. 1930 года (значит, всё-таки шло всё от верховных властей, а на местах уже старались их решения рьяно выполнять). На основании п. В ст. 3 Закона РФ от 18.10.1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» Сёмины Семён Никанорович и Марфа Осиповна, а также их дочь Соколова (Сёмина) Мария Семёновна (с учётом ст.1 Федерального закона от 4 ноября 1995 года № 166-ФЗ) реабилитированы 21.10.1997 года. Остальные дети Сёминых не дожили до этого времени. Справки выданы Управлением администрации внутренних дел Красноярского края 21.10.1997 года.

Держит эти справки Мария Семёновна дрожащими пальцами, а слёзы сами из глаз льются. Вот я и думаю, как можно перенести всё это человеку. Как всё же несправедливо, кто хотел работать и работал, добивался всего сам со своими детьми, его же и наказывали, а также отправляли на выселки, или в тюрьму, а то и казнили. Уничтожались самые трудолюбивые и умные люди. О чём думало государство? Жертвы политических репрессий взывают к нашей памяти, чтобы мы помнили их имена ради нашей истории.

Я благодарна Марии Семёновне Соколовой - Сёминой за рассказ о своей нелегкой судьбе. И когда она делилась своими впечатлениями о своей пережитой жизни, не раз принималась плакать.

Она советскую власть простила. А у меня её исповедь вызвала сложные чувства. Чувство горечи, за то, что с человеком, с невинными детьми, не только с Сёмиными, с миллионами невинных детей, власть, которая называлась народной, может так жестоко поступать, за то, что начинать свою жизнь им приходилось вот с такого. Чувство восхищения тем мужеством, с которым простые семьи, подобные Сёминым, боролись за своё право быть свободными, жить своей семьёй, которые всеми силами сопротивлялись несвободе и цеплялись за жизнь. И вдруг на память пришло: а не потому ли они, все Сёмины, так мужественно вели себя, что вышли они с героической древней калужской земли, с того самого Козельского района, жители которого против войск самого хана Батыя стояли насмерть?! Ведь вот смотришь на фотографию отца Марии: невысокого роста, щуплый человек, а столько в нём силищи внутренней!

Она советскую власть простила. А эти текущие слёзы – немое свидетельство того, как глубоко спрятаны на самом деле человеческие переживания и обиды за испытания, выпавшие на долю её семьи и самой Марии Семёновны, возможно, даже себе самой боится она признаться, но ведь ничего не забыто и не может быть забыто никогда! Уже в последнюю нашу встречу нахожу Марию Семёновну больной. На вопрос, что с ней, она ответила: «Столько лет обо всём этом вспоминали редко, говорили шепотком. Больно и страшно вспоминать. А вот поговорила с тобой, и теперь не идёт у меня это всё из головы. Так и стоит всё перед глазами. Даже с сердцем плохо стало. Нервы сдали. Нелегко этот груз ворошить, ведь лет уже мне много. Вот и слегла».

Она советскую власть простила. Да, с камнем за пазухой жить трудно. Но, я уверена, нам нужно помнить горечь, ужас тех лет, сколько бы ни прошло времени. И мне на память пришли где-то прочитанные слова: «Оглянись не во гневе, не для того, чтобы проклинать всё это, а для того, чтобы не допустить безумных жертв».

Из встреч с этими интересными людьми я получила настоящий урок истории.

Беседуя о жизни с разными людьми, узнаешь историю не по учебникам и книгам, а вживую. И понимаешь, что история страны складывается из разных судеб и историй отдельных людей – простых тружеников нашей страны. Нам строить новую Россию, приумножать её славу и богатство. Нам надо быть достойными нашей великой страны, её многовековой истории, уважать наших предков, людей проживших долгую и суровую жизнь. Говорят, что надо уметь прощать даже своего врага. Вот эти две женщины – достойный пример человеческой добродетели. Но нам молчать об этом нельзя.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Воспоминания Соколовой Марии Семеновны.
2. Воспоминания Сукиной Ольги Евдокимовны.
3. Материалы домашнего архива Соколовой Марии Семеновны.
4. Музейная летопись села Копьево.