Управление общего и дошкольного образования
Администрации города Норильска
Средняя общеобразовательная школа №30
Выполнила: ученица 11 «А» класса
МОУ «СОШ №30»
Комарова Елена
Научный руководитель:
учитель обществознания
Ирина Валентиновна Скороход
г. Норильск
2008 год
Время помнить наступило
Кажется сегодня мне,
что у нас с тобою было
две страны
в одной стране.
Первая страна вставала
на виду у всей земли.
Радостно рапортовала!
А вторую в даль везли.
Вмиг перерубались корни.
Поезд мчался по полям.
И у всех, кто есть в вагоне,
«сто шестнадцать пополам»…
Р. Рождественский
Каждый в обществе уникален и каждого в той или иной степени можно считать личностью. Государство яркими личностями гордится, общество их прославляет. Примеров можно приводить множество - Чехов и Суворов, Ахматова и Кутузов, Жуков и Гагарин. Но не все было так гладко, есть у этой медали и оборотная сторона. В истории нашего государства есть периоды, гордиться которыми нельзя, но помнить о них надо обязательно. И не совсем важно, кто был главой государства, Сталин или Брежнев, вся разница была «в условиях содержания» и, может быть, «мягкости» отношения к человеку.
Это «лихое» время, «время репрессий», «время застоя» проще именуемое тоталитаризмом, когда в лагеря за колючую проволоку бросали людей, которые протестовали против существующего режима. А по другую сторону ее «свободные граждане» пели: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!». Пели и те, кто вовсе так не считал. Привычным становилось двоедушие. Людям внушали, что они – самые лучшие в мире, что они – строители светлого будущего.
Поколение, не знающее прошлого, не имеет будущего. Я отношусь как раз к тому поколению, которое о событиях прошлого знает по книгам и фильмам. И то не многое, что до нас дошло: архивные документы, воспоминания, книги, стихи - вызывает ужас. В одном историческом романе «Легенда об Уленшпигеле» есть такие слова: «…пепел Клааса стучит в наши сердца», так вот и те тысячи тысяч, погибших в этой неравной схватке с государством, «стучат» в наши сердца! Поэтому своим гражданским, человеческим долгом считаю рассказать об этом времени, событиях, о людях и о городе, который сыграл не последнюю роль в то далекое, но такое близкое для старшего поколения время. Ведь история развития и становления Норильска настолько тесно переплетена с тысячами нелегких людских судеб, что они уже не отделимы друг от друга – город и человек.
Я живу в городе Норильск. Уникальный по своей неповторимости город. Улицы, дома на сваях, полярная ночь и полярный день, красота северной природы! Все здесь неповторимо и, почему-то где бы ты ни был, всегда «тянет» назад, домой, в Норильск. Живя в Норильске всю свою недолгую сознательную жизнь, я любовалась красотами северных пейзажей, низким звездным небом, ярким северным сиянием, долгой полярной зимой и считала, что так было всегда.
А ведь еще 55 лет назад здесь была «другая» жизнь, «другое» небо, «другие» звезды…
В нашей школе № 30, работает удивительный человек, судьба семьи которого обожжена, как пламенем, репрессиями сталинизма. Она – почетный работник образования РФ, учитель немецкого и английского языка. Нетрудно догадаться – из семьи репрессированных немцев - Эльвира Антоновна Панова, урожденная Рейнсон.
По рассказу Пановой Эльвиры Антоновны дочери Марии Яковлевны Рейнсон (урожденной Бунк):
«Мама родилась 10 ноября 1930 года в деревне Немкагинка в Калмыкии. В то время, когда Президиум Верховного совета СССР издал приказ о переселении немцев, которые проживали в районе р. Волги, семья Бунк проживала в дерене Розенталь, что в переводе с немецкого означает «долина роз», Ростовской области. Мария Яковлевна жила в семье из восьми человек: папа, мачеха, пять сестер и один брат. В ноябре 1941 года и в их деревне было уже слышно о том, что немцев будут высылать. Никто не хотел в это верить, и никто к этому не был готов, когда однажды в деревню пришли вооруженные люди. Всех немцев согнали к сельсовету. Там им объявили, что выселяются только немцы. В семье, где хотя бы один из родителей был русским, дети могли остаться. В мгновение ока семьи рушились, дети оставались сиротами. Люди были растеряны, им дали время только на сборы всего самого необходимого. Папа Марии Яковлевны в это время лежал в постели больной. Мачеха не подумала о том, что нужно взять с собой документы. Они не взяли с собой и продукты. Когда они уже сидели на телеге, старшая сестра Лена и брат Давид вернулись назад во двор за хлебом, который еще был горячий в печи. Им предстояла длинная дорога на телеге до железнодорожной станции Сальск. Там люди были погружены в вагоны, где не было не только удобств, но даже окон. Была поздняя осень, но в вагонах не было отопления. Люди умирали от голода и холода. Но все члены семьи Бунк остались живы. На одной из железнодорожных станций их пересадили в другой вагон. Им предстояла дорога к Волге. Когда их привезли к воде, люди запаниковали. Все думали, что их утопят. Но этого не произошло. Они были доставлены в Кокчетавскую область в Казахстан. Там семья Бунк должна была проживать в деревне Танча. Так как для переселенцев не было жилья, они вырыли себе землянку. Местные казахи относились к переселенцам с недоверием. Старые люди, женщины с детьми были под режимом комендатуры. Они должны были регулярно отмечаться у коменданта по переселению. И они подвергались самому строгому надзору. Зима в Казахстане была очень холодная. Нелегко было пережить первую зиму. На семью выдавалось определенное количество отрубей, из которых готовилась пища. Наконец для переселенцев наступила первая весна. Среди казахов появились люди, которые стали относиться к ним с пониманием. Они дали семье Бунк немного картофеля для посадки, и осенью семья уже могла убрать первый урожай. Летом люди ходили в лес, чтобы собирать грибы и ягоды. Собранные грибы и ягоды они выменивали себе на одежду на рынке. Осенью дети собирали на убранных полях колоски. Впереди была опять длинная, холодная зима, она была уже чуть легче для переселенцев. Но теплых вещей все равно на всех не хватало. На всех детей в семье были только одни валенки, поэтому дети не могли ходить в школу. Мария Яковлевна училась в школе только три года, но, тем не менее, читать и писать она научилась. В 1945 году, когда война закончилась, переселенцы с нетерпением ждали указа о возвращении на Родину. Но надежда русских немцев после окончания войны на реабилитацию была напрасной. Правительство не торопилось с указом. В 1949 году Мария Яковлевна вышла замуж за Рейнсон Антона Яковлевича. Он также со своей мамой Марией Фридриховной был переселен из Нижнего Тагила. Его мама была отправлена на Урал в трудармию на лесоповал, и он воспитывался в семье тети. И только в декабре 1955 года вышел указ, где немцам снова возвращались все права граждан СССР. В 1964 году Мария Яковлевна со своей семьей, состоявшей из девяти человек, вернулась назад в Калмыкию. Но многие переселенцы, которые обосновались в Казахстане, так и не вернулись на Родину. В 1997 году Мария Яковлевна переехала в Германию к своим сыновьям Якову и Анатолию, дочери Луизе. Теперь она живет в федеральной земле Баден – Вюртенберг в городе Лейнгартене. Тяжело было старому человеку покидать Родину. До сих пор она скучает по своей деревне, по своему дому, по соседям. И тогда, в самое тяжелое для семьи время, да и сейчас хранились и хранятся в нашей семье традиции немецкого народа, эпос, праздники. Непросто это было, например, Рождество встречали тайно. Да и думали о праздниках не всегда, другие были заботы…»
И это только одна семья! А сколько их было в истории государства и нашего города - безвестных, простых людей, личностей с большой буквы!
Со знакомства с историей поволжских немцев началась и моя история исследования влияния государства на человека и отстаивания человеком своих прав и свобод. Из архивных документов, воспоминаний очевидцев тех лет, с которыми я знакомилась в музеях города и школы, вырисовывается ужасающая картина людского бедствия и яркая светлая фундаментальная мозаика человеческого мужества.
Итак, в 1934 году в стране был создан ГУЛАГ. Через год, 25 июня 1935 года, в ГУЛАГЕ было создано новое учреждение — ИТЛ Норильлаг, близ поселка Норильск на Таймыре. Он являлся промышленно-строительным лагерем. И был образован для строительства и эксплуатации Норильского медно-никелевого месторождения (а также слюды на Таймыре – Бирюлинское месторождение). Географически Норильлаг - не только Норильск с Дудинкой и Кайерканом: это и восьмое лаготделение в Красноярске, и лагерь в Подтесово, и сельхозлагеря (подхозы) в Курейке, в Атаманово близ Красноярска и южнее, до самого Шушенского. Как и многие другие лагеря, Норильлаг в значительной степени обеспечивал сам себя продовольствием и всем необходимым.
Норильск входил в систему огромной разветвленной системой ГУЛАГов, где проходили свое «исправление» вольнодумцы и мыслящие не так, как требовалось «партии и правительству», и… просто другие.… Миллионы других - русских, украинцев, немцев, татар, казахов, калмык…
Данные по Норильлагу: 1935г. — 1 200;1936 г. — 1 251; 1937 г. — 9 139; 1938 г. — 7 927; 1939 г. — 11 560; 1940 г. — 19 500; 1941 г. — 20 535; 1942 г. — 23 779; 1943 г. — 30 757; 1944 г. — 34 570; 1945 г. — 31 822; 1946 г. — 33 797; 1947 г. — 37 443; 1948 г. — 47 732; 1949 г. — 57 463; 1950 г. — 58 651; 1951 г. — 72 490; 1952 г. — 68 849; 1953 г. — 67 889; 1954 г. — 36 734; 1955 г. — 21 214; 1956г. — 13 629.
Страшные цифры! Сколько их осталось в живых? Сколько семей не знает, где могила их отца, деда, брата, мужа…
«Первый маленький этап пригнали на место будущего города летом 1935 г. Это был ленинградский этап. Из Дудинки его гнали пешком, по заболоченной тундре. Начиная с 1936 г., в Норильлаг шли один за другим этапы из тюрем и из других лагерей, со всех концов СССР. В пути многие заключенные умирали, и их хоронили на берегу, во время остановок. Были случаи, когда эти караваны терпели бедствие».
В.П. Астафьев рассказывал, в своих воспоминаниях, как в Игарке в 1939 г. во время шторма разломило баржу с заключенными, и люди стали спасаться на берег, но с берега охрана нефтебазы открыла огонь, и спастись никому не удалось. А еще о разломе барж на Казачинском пороге, когда люди не смогли спастись, потому что стрелки не выпустили их наружу.
Я считаю, что история никогда не знала такого затмения души и ума, планомерного уничтожения десятков миллионов людей, которые принесла с собой советская тоталитарная система. Прямое подтверждение этому я нашла в словах великого физиолога лауреата Нобелевской премии академика Павлова, предупреждавшего в 1934 году в своем открытом письме в Совет Народных Комиссаров СССР: «Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. Все остальные правительства вовсе не желают у себя то, что было и то, что есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались Вы, - террор и насилие». Террор, насилие и ложь – вот три кита, на которых держался большевизм. И еще одно слово – вера. Именно – вера. Вера простых людей: «Пусть не нам, а нашим внукам суждено стать счастливым – ведь не напрасны же были все наши жертвы и лишения!» Они верили в то, над чем посмеивались их вожди за высокими заборами правительственных дач. Их вера помогала переживать унижение, боль, голод, холод.
Да, вера, а еще возможность выражать себя, раскрывать других, через стихи и картины, зарисовки и записи, дневники и театр. Да, да, было такое и в Норильлаге! А еще работа, работа до изнеможения, только так можно было забыть, что ты не человек, что ты – «з/к».
Заключенные работали всюду, по 10-12 часов в день, и это при температуре воздуха – минус 50 градусов по шкале Цельсия! Но слово «заключенный» не встречалось нигде и никогда. Вместо него писали "з/к", а произносили "зэка", что расшифровывалось как "засекреченные кадры". Например, если нужны были инженеры, врачи, техники, правление Норильского комбината делало заявку: "Пришлите столько-то белых конвертов". Или - "голубых", "серых", "желтых"... Правда, из тюрьмы сразу не отправляли работать по специальности. Сначала те же инженеры и врачи проходили физическую и психическую подготовку: разгружали баржи, разбирали плоты круглого леса, вытаскивая бревна из ледяной воды, долбили в вечной мерзлоте котлованы для ТЭЦ.
Физическая и психическая подготовка – сильно сказано! Подавление всего человеческого через непосильные нормы и полуголодный поек, видимо, это и считалось подготовкой! Новые этапы продолжали приходить в Норильлаг вплоть до 1953-1954 годов. В начале 50-х годов в Норильлаге насчитывалось около 30 лагерных отделений. Из них особо выделялся Горный лагерь – Горлаг – в нем проходили «исправление особо опасные заключенные». Кто же были эти «особо опасные»? Особо опасные – политзаключенные - участники Великой Отечественной войны, солдаты и офицеры, партизаны, узники фашистских концлагерей, жители западных областей Украины и Белоруссии, а также прибалтийских республик – территорий, отошедших в 1939-1940 годах к Советскому Союзу по тайному сговору Сталина и Гитлера, жители оккупированных нацистами городов и сел, студенты и школьники, интеллигенция: писатели, поэты, художники…. Одним словом – «з/к».
«Трудно найти слова, чтобы передать те страдания, унижения, оскорбления, издевательства, как моральные, так и физические, которые нам пришлось пережить на Крайнем Севере под надзором спецкомендатуры», — с горечью и болью от имени всех поволжских немцев, сосланных в годы войны на Таймыр, говорил в своем выступлении на I съезде немцев в Москве, в октябре 1991 года, Левин Лох.
«По сути дела, мы были вычеркнуты из жизни. Ведь для тех, кто остался на родине, спецпоселенцы были без вести пропавшими», — пишет в своей книге «Живу и помню» таймырский журналист Гунар Кродерс.
«Вычеркнуты из жизни» - там, на воле, но не здесь в лагерях. Они по-прежнему оставались людьми и личностями, нет, не все, но…
В 1960-м А. Галич пропел: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку». Так давайте же вспомним! Вспомним - известных и не очень, доживших до светлых дней и так и не услышавших слова: «Реабилитирован».
Ефросинья Антоновна Керсновская – художница, автор книги «Сколько стоит человек», з\к женского отделения Норильлага. Удивительный человек, одаренный, творчески мыслящий, художница от Бога, сильная, бесстрашная, образованная, знала 9 языков. Ее художественные наброски о жизни тех лет, книга, написанная ею, удивительно точно и живо передают атмосферу того времени. Она отказалась (а тогда все давали такую подписку) не разглашать сведения о тюремном и лагерном бытие и первая написала все и обо всем без утайки в центральной прессе. Жаль, что я так и не смогла найти тот памятный журнал «Огонек»!!!
Лев Гумилев (это о нем писал его друг С. Снегов: «..поэт и мыслитель, сын поэтов отца и матери, блестящий рассказчик и стилист. О нем я напишу отдельно, он того заслуживает») – провел в Заполярье много лет. Но остался жив, лишь потому, что утешал себя, занимаясь любимыми науками: историей, географией, этнографией, не имея книг, ни свободного времени. И ведь занимался так, что, вернувшись в Ленинградский университет, смог сдать экзамены за 4-й и 5-й курсы, кандидатский минимум, защитил диплом и кандидатскую диссертацию, после чего вновь вернулся на нары.
Иосиф Шамис, Давид Кугультинов, Виктор Астафьев, Сергей Алек-сандрович Снегов – это их яркие образные произведения сегодня читают наши современники. Например, Снегов, освободившись, написал литературно-фантастическую трилогию о соотношении времени и пространства. Конечно, без бесед с астрономом Козыревым вряд ли это было бы возможно. А еще есть произведения, где человек в нечеловеческих условиях остается и человеком и личностью. Как бы не старалось государственная машина! Но он так и не успел написать о Гумилеве – его не стало через два года после смерти друга «Левушки».
Шейман Ю.М. - доктор минералогических наук, Н. Федоровский, С. Щеглов и Н. Урванцев, В. Котульский, М.В. Ким, В. Ромашкин и В.Н. Глазанов, Н.А. Козырев и М.Д. Мазманян, Е. Трушиньш и Л. Францман – ученые: физики, астрономы, геологи, архитекторы; первооткрыватели норильского никеля, градостроители, инженеры – это не полный перечень их званий и должностей. Друзья, единомышленники, учителя и ученики, ставшие друг для друга честью и совестью, по который сверяют свой путь. В их честь названы в Норильске улицы, сейчас на домах можно найти мемориальные таблички с их именами, общество и Родина ими гордятся!
И рядом с ними - П.П. Берне, инженер- нефтяник; Старшинов Ф.А; Н. Лаптев – «…Он был интересным человеком, втайне писал книгу о лагерной жизни, которую уберечь не удалось, талантливый архитектор!» Ю. Вуйцик – бывший польский офицер, проектировщик; В. Черныш, Т. Романова, З. Бурякова, Анна Родионовна Каплунова и другие работницы типографии под руководством Д. Н. Штеренглуз (бывший заключенный, оставшийся на поселении). Им приходилось встречаться с такими людьми! «…с артистом Смоктуновским, он у нас в школе вел кружок. Школа находилась на Нулевом пикете, я помню, как он, такой худенький, брел к нам по снегу… А сколько было артистов из числа бывших заключенных! Никандров, Юрская, Русинов, Пушкарев, Жженов….Вон с какими знаменитостями доводилось общаться».
М.А. Атмуцкий, Г.Ф. Розенко, С.М. Елисеев, И. Шатунов, Д. Лобода – забойщики; Я. Чернов - крепильщик; П. Аксенов – откатчик – они все участники «первого вселагерного слета ударников и стахановцев». Благодарности, ценные подарки («рубашки, ботинки, пальто»!), а многим снижение срока заключения.
Это ли не ежедневный подвиг, заключенный в труде? И личностные достижения, как характеристика человека как личности?
Из воспоминаний семьи Сапрыкиных Марфы Ивановны и Григория Ивановича.
«Сколько лиц, сколько имен и событий бережно хранят в памяти и в душе Сапрыкины. Много среди них тех, кто был причислен к врагам народа. Но Сапрыкины не боялись, что общение с ними бросит тень на семью (некоторые даже времена жили у них в доме). Двадцать лет лишения свободы и пять лет поражения в правах — таким был приговор инженеру Павлу Петровичу Берне. — Замечательный, чуткий человек. Всегда, в каком бы трудном положении находился сам, поддержит, успокоит, — это говорит Марфа Ивановна.
— Наши буровики знаете, как настроены? Посадите нас, а Павла Петровича освободите! — это Григорий Иванович вспоминает. — Специалист универсальный. Если какой проект срочно нужен — день и ночь мог работать (он два года в Германии, в академии учился. Это ему потом и "вспомнили").
В 1948 году Берне из Норильска вывезли в Иркутскую тюрьму, отправили да сразу около ста классных специалистов: спохватились, что приговорены-то они тюремному заключению, а срок в лагерях отбывают. Так их лишили, возможности работать. Павел Петрович за счастье почитал, когда ему давали возможность плести корзинки. В 1953 году его отправили на высылку в колхоз. Мы, как только об этом узнали — давай хлопотать о его переводе в Норильск. Вскоре и встретились, приняли с женой, и под одной крышей жили пять лет. Была еще в их жизни и Варвара Петровна Михайлова, получившая 10 лет после ареста мужа, заместителя председателя крайисполкома. С ее дочерьми — Клавдией Константиновной и Еленой Константиновной — до сих пор переписываются. Они живут в Красноярске, там же — дети, внуки. Все пошли в науку — физики, математики! Память обо всех этих людях в семье хранится бережно» Они не боялись! Простые люди, ныне почетные граждане Норильска. Нужно ли как-то это комментировать? Нуждается ли человеческая доброта и сопереживание в каком-либо объяснении?
И еще одна сторона противостояния человека и государства в борьбе за свои человеческие права. Открытое неповиновение, мятеж, восстание, или «сабантуй», как его называло лагерное начальство. Вообще-то я всегда думала, что слово «сабантуй» имеет несколько другое значение… Но в то время все имело «другое» значение.
«26 мая 1953 года в Норильске началось восстание в одном из лагерей ГУЛАГа для политических репрессированных. Требования-просьбы восставших были сформулированы ещё в первые два дня и теперь повторялись многократно:
- наказать всех виновных в убийствах с воскресенья на понедельник в хоздворе;
- наказать тех, кто избивал женщин;
-вернуть в лагерь тех товарищей, которые за забастовку незаконно посланы в
закрытые тюрьмы;
- не надевать больше номеров, не ставить на бараки решёток, не запирать
бараков;
- не восстанавливать внутренних стен между лагпунктами;
- восьмичасовой рабочий день, как у вольных;
- увеличение оплаты за труд (уж не шла речь о равенстве с вольными);
- свободная переписка с родственниками и иногда свидания;
- пересмотр дел. И хотя ни одно требование тут не сотрясало устоев и не
противоречило конституции (а многие были только - просьба о возврате в старое
положение), - но невозможно было хозяевам принять ни мельчайшего из них, потому
что эти подстриженные жирные затылки, эти лысины и фуражки давно отучились
признавать свою ошибку или вину. И отвратна, и неузнаваема была для них истина,
если проявлялась она не в секретных инструкциях высших инстанций, а из уст
чёрного народа. Но всё-таки затянувшееся это сидение восьми тысяч в осаде клало
пятно на репутацию генералов, могло испортить их служебное положение, и поэтому
они обещали ».
Ни сразу карательным органам СССР удалось подавить восстание, которое заставило советское руководство пересмотреть свое отношение к сталинским лагерям. Один из охранников, находясь за пределами зоны, через колючую проволоку открыл огонь из своего автомата по заключенным. Известно, что зэки мирно сидели на крыльце барака, и не были агрессивно настроены. Семеро из них получили ранения. Все это вызвало взрыв возмущения. Все охранники были вынужденные немедленно покинуть лагерь. К восставшему стали присоединяться другие лагеря. Стали появляться забастовочные комитеты. Через два месяца армейским частям удалось подавить восстание. Как свидетельствуют документы, в результате восстания было убито более 100 человек, а свыше 250 получили ранения. Но жертвы были не напрасны
Спустя несколько месяцев каторжный труд в лагерях был отменен. Норильское восстание доказало, что даже в самых тяжелых условиях угнетения можно бороться с тоталитарным режимом, причем не методами террора, противными человеческой природе и законам демократического общества, а легальными методами коллективного протеста. Для этого идеи восстания должны были поддержать массы, отбросившие многолетний страх перед системой. Тут куда нужнее было не оружие, а слово пропагандистов и агитаторов, обращение к широкой общественности. Глубочайшего уважения и восхищения потомков достойны руководители норильского восстания. Беспримерны их мужество, смелость, организаторский талант. В центре покрытого лагерями Таймыра, в режимных зонах, окруженных автоматчиками, под прицелом пулеметов, они создали “республику заключенных”, вступили в единоборство с огромной системой насилия и угнетения, с бездушной машиной террора. Это, безусловно, был героизм, не меньший, чем на фронте.
А вот еще один пример мужества борцов за свои человеческие права. Кенги́рское восстание — восстание заключенных Степного лагеря (Степлага) в лагпункте Кенгир под Джезказганом (Казахстан). «Меньше чем за год несколько раз кенгирский конвой стрелял по невиновным. Шел случай за случаем; и не могло это быть непреднамеренным. Тут зеки не выдержали, и 16 мая 1954 года началось восстание. Тысячи людей, пришедших с работы, отказались идти в бараки, стали выносить столы и лавки из столовой, возводить баррикады. Наружная охрана не решалась открывать огонь по такой массе, ведь в заложниках оказалась вся внутренняя обслуга, в том числе несколько десятков контролеров, оперуполномоченных. Был захвачен хозяйственный двор с кузней, мастерскими, складами продовольствия. Сделали подкоп в соседний лагпункт, разрушили ограду тюрьмы. Содержавшиеся в камерах и карцере были освобождены. В их числе оказался и бывший полковник, которого звали Иван Кузнецов. Именно он возглавил повстанческий комитет. Люди выдвинули свои требования, но ни одно из них власти лагеря не собирались выполнять, и тогда, чтобы подавить восстание в ночь с 25 на 26 июня на безоружных людей пустили танки! Вначале стреляли холостыми, но когда зэки подожгли один танк зажигательной бутылкой, открыли огонь на поражение... Танки, маневрируя, давили гусеницами людей, а шедшие за славными "тридцатьчетверками" солдаты косили всех из автоматов, забрасывали помещения дымовыми шашками. Под напором танков и непрекращающейся стрельбы часть заключенных отошла в барак. Восстание было подавлено».
Если б это свершилось на два года раньше, то из одного только страха, чтоб не узнал сам Сталин, СТЕПлаговские хозяева не стали бы медлить, а с вышек перестреляли бы всю эту загнанную в стены толпу. И надо ли было бы при этом уложить все восемь тысяч или четыре – ничто бы в них не дрогнуло, потому что были они несодрогаемые. Но сложность обстановки 1954 года заставляла их медлить. И так создалась заминка, а значит – время для мятежников начать свою независимую новую жизнь. Эта жизнь была недолгой, но надо отдать должное мятежникам – они чувствовали себя людьми, не «тварями дрожащими», а права имеющими!
28 августа 1991 года в Дудинке впервые прошел День памяти жертв политических репрессий. Тяжелейшие испытания выпали на долю спецпоселенцев и з/к в годы их пребывания в Заполярье. На старом Дудинском кладбище были установлены памятные кресты в память о погибших соотечественниках. Установлены памятники и мемориальные доски в Норильске. Сколько их, этих жертв, приняла в себя студеная таймырская земля? Сотни, тысячи безымянных могил рассеяны на огромнейшей территории округа. Безымянные мемориалы, как дань памяти потомков.
«Пепел Клааса стучит в наши сердца»! Мемориал можно построить не только в бетоне и камне, но и в собственной душе. Ведь забвение страшных страниц истории может привести к их повторению.
Я предлагаю всем вместе вглядеться в те осколки прошлого, что остались в нашей сегодняшней жизни и напоминают о трагическом прошлом.
И как бы ни были мучительны и тяжелы уроки прошлого, их нельзя забыть. Без покаяния за допущенный произвол в прошлом не может быть уверенности, что он повторится в будущем. Пусть скорбная минута памяти о тех страшных годах зажжет в душе каждого из нас огонек милосердия и доброты. «Мне была дана жизнью неповторимая возможность – я стал одним из сейчас уже не больно частых свидетелей величайшей трагедии нашей христианской эры, - пишет в послесловии к своему роману «Факультет ненужных вещей» Юрий Домбровский. – Как же я могу отойти в сторону и скрыть то, что видел, что знаю, то, что передумал? Идет суд. Я обязан выступить на нем». Суд идет. И судьи мы…»
Ни много, ни мало – судьи…. Кому как! «Возлюби ближнего своего, как самого себя… Прощайте и прощены будете»…Каждый выберет себе свою стезю. Я выбрала! «Пепел Клааса стучит» и в мое сердце!
Я вспоминаю тех, кто торжеством не внемлет,
Ушел от нас навеки в мерзлоту,
Их много здесь! И под горою Шмидта
Без памятных надгробий и крестов,
В промерзших ямах вечностью укрыты.
Они лежат. От них не слышно слов.
1. «Норильский мемориал август, 1991г., выпуск второй».
2. «Норильский мемориал октябрь, 1996г., выпуск третий».
3. Газета «Огни Талнаха 9 февраля, 1990г.».
4. Газета «Заполярная правда 17 апреля, 1991г.».
5. Н. А. Предтеченская «Свеча памяти».
6. Архивные документы Норильского городского музея.
7. Семейные архивы немецкой семьи Пановой Э.А, проживающей в г. Норильск.
8. Красноярский край в истории Отечества. Книга вторая Октябрь 1917-1940.
Красноярск, 1996.
9. А. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ».
10. С. Виленский «Человек в тоталитарном обществе» Хрестоматия для
старшеклассников второе издание.
11. Материалы архива РФ и Отдела спецфондов УВД Красноярского края
12. Архивные документы музея освоения Норильска МОУ «СОШ № 30»
13. Библиотека «Норильского никеля»
14. В. Шаламов “Последний бой майора Пугачева»
15. С. Виленский «Сопротивление в ГУЛАГе»
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»