На XII ежегодный Всероссийский конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век»
Исследовательская работа «Десять лет на Колыме»
Боргоякова Дарья Каскаровна
10А класс МОУ Калининская СОШ
Руководитель: Боргоякова Галина Васильевна
Введение
1. До ареста
2. На Колыме
3. Семья
4. Незаурядный человек
Заключение
Литература
Приложения
Два документа, два пожелтевших листа… - а за ними – жизнь человека, прошедшего через трудовую колонию на Колыме, а потом ещё год отсидевшего в тюрьме за рассказанный на лесоповале анекдот.
Десять лет и ещё один год… и всё это – за несовершённые преступления, ни за что. Хотя…есть за что. За то, что был …умным. Его и в народе-то звали: «Хыйга Павел» («Умный Павел»). Но это произошло уже после тех страшных лет.
Держу в руках небольшую книжечку. Называется «Уголовный Кодекс РСФСР (редакции 1926г.). Принят 2-й сессией ВЦИК XII созыва, введён в действие постановлением ВЦИК 22 ноября 1926г. С 1 января1927г.
Листаю книжечку, ищу ту самую – страшную статью 58, где за всё – расстрел и клеймо «враг народа». Вот она – «Особенная часть. Глава первая. Преступления государственные. 1. контрреволюционные преступления». Здесь 14 пунктов. По трём из них: ст. 58-10, ст. 58-8, ст. 58-11 - в 1937 году был обвинён Павел Тимофеевич Боргояков.
Читаем:
«Статья 58-10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58.2 - 58.9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Те же действия при массовых волнениях, или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собою – меры социальной защиты, указанные в ст. 58.2 настоящего Кодекса. (6 июня 1927г. (СУ No 49, ст. 330)).»
«Статья 58-8. совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собою – меры социальной защиты, указанные в ст. 58.2 настоящего Кодекса. (6 июня 1927г. (СУ No 49, ст. 330))».
«Статья 58-11. Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собою – меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы. (6 июня 1927г. (СУ No 49, ст. 330))».
Видимо, уж слишком шатки были доказательства вины П.Т.Боргоякова, что вместо «высшей меры социальной защиты – расстрела или объявления врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишения гражданства» дали 10 лет лагерей.
Из рассказа Юлии Павловны Никитенко, дочери П.Т.Боргоякова:
Боргояков Павел Тимофеевич родился в 1910 году. К моменту ареста за его плечами были Политовская четырехлетняя начальная школа, Таштыпская школа крестьянской молодежи, Минусинский педтехникум, Томский учительский институт (2 года) и преподавательская деятельность в Хакасском педагогическом техникуме. Преподавал математику и хакасский язык для приезжих студентов из Тувы. Параллельно преподавал в советской партийной школе и школе подготовки секретарей. Был умным, интеллигентным, начитанным человеком.
Ну как можно было такого человека оставлять на свободе?! Ника-ак. Видно же: умный, интеллигентный человек; а вдруг ему взбредёт в голову организовать что-нибудь эдакое контрреволюционное. К тому же к этому времени он поступил было на очное отделение Казанского университета. Не поехал из-за горячей любви к одной девушке.
Возможно, это спасло бы от ареста. Спасся же Изместьев, уехавший в 36-м в Казахстан. Он и Павла Тимофеевича звал с собой. Позже он вернётся и станет директором Абаканского педучилища и вновь позовёт друга работать преподавателем. Но у Павла Тимофеевича к тому времени будет уже большая семья, дети – не так-то просто было уехать.
«За десять лет я ни разу не согрешил против людей, - вспоминал позже Павел Тимофеевич, - старался оставаться человеком в любых обстоятельствах. Правда, один грех все-таки есть. На Колыме мы сначала строили дорогу жизни Колыма – Магадан, потом работали на шахте. Спали на нарах по двое, чтоб теплее было. Однажды сосед по наре сказал: «Я сегодня ночью, наверное, умру. Ты вставь палочки, чтобы глаза мои не закрывались, а утром за меня крикнешь, будто я живой еще, и получишь мой паек. Сосед умер, и я пролежал всю ночь рядом с покойником, а утром крикнул за него, чтобы получить черный-пречерный хлеб с опилками».
Люди в лагере были не уголовники какие-нибудь, а все по 58-й статье. Когда работали на шахте, рано утром спускали их вниз, а выходили затемно. Света белого, считай, и не видели. Люди умные учили: если хотите сохранить зрение, ловите каждый лучик света, будь то щель в бараке. Работа в шахте, по колено в воде изо дня в день не прошла бесследно.
Юлия Павловна, младшая из дочерей Павла Тимофеевича, вспоминает: «Когда отец постригал ногти – это была целая операция. Вход шли молотки, плоскогубцы, которыми перерезали железные провода, но и они не помогали. От боли отец даже плакал. А мне смешно было: как это такой большой человек – и плачет. Маленькая была, не понимала ничего.
Отец мало рассказывал про те времена. Как только начнет рассказывать о лагерях – вдруг замолчит. Видимо, вспоминалось, что подписывался о неразглашении порядков лагерной жизни, да и год тюрьмы после, казалось бы, безобидного анекдота не забывался. Хоть и поменялась власть, а режим советский оставался. Он же после года тюрьмы в Красноярске, живя уже в Нижней Тее, еще 5 лет считался в ссылке».
Николай Ефимович Адыгаев, старший из детей, вспоминает: «Перед Новым годом в 51-м году приходили проверять из НКВД. Я тогда катался на санках, вижу: незнакомый человек напросился вместе кататься, а сам все выспрашивает об отце, выведывает.
тец, возможно, и не вернулся бы из лагеря, если бы не помог один случай. Доведенных до крайнего истощения поднимали на ноги, а потом сортировали: кого обратно на Колыму, кого в Магадане оставить на более легкой работе. Когда очередь дошла до отца, начальник комиссии крикнул: «Боргояков, в эту дверь!» Значит, оставляли в Магадане. Оказалось, начальником комиссии был бывший начальник милиции Абакана, который жил когда-то по соседству с Павлом Тимофеевичем и узнал его. Вот где довелось им свидеться.
Там же Павел Тимофеевич встретил другого знакомого – Пахома Майнагашева. Здесь он был директором Дома культуры, а там – мастером участка.
В конце отбывания срока Павел Тимофеевич работал кассиром и однажды чуть не получил новый срок. Оказывается, один из освобождавшихся лагерников, когда ставил свою подпись в ведомости, приписал к сумме еще один ноль. Хорошо, вовремя заметил приписку, пока тот еще не успел выехать».
Вернувшись в родную деревню после ареста в 1954 году, Павел Тимофеевич женился на Тонике Иннокентьевне Адыгаевой (девичья фамилия Ултургашева). К тому времени у нее уже было трое детей от первого мужа, на которого она получила похоронку в 1941 году. Она была младше Павла Тимофеевича на семь лет. Он даже учил ее в молодости по математике во время ликбеза, а потом вспоминал: «Моя старуха лучше всех училась, сообразительная была». Сообразительной девочке после четырех классов больше не пришлось учиться.
П.Т.Боргояков с женой Тоникой Иннокентьевной и односельчанами
Зато детям они всем дали образование: Николай Ефимович Адыгаев – заслуженный ветеринарный врач РФ; Липа Павловна оставила институт после третьего курса (вышла замуж); Наталья Павловна – ведущий специалист в министерстве культуры Республики Хакасия; Дмитрий Павлович – учитель биологии и химии; Розалия Павловна – заместитель директора по воспитательной работе в ПУ-18; Марат Павлович – старший мастер в Таштыпском ПУ-16; Юрий Павлович – директор Нижне-Тейской средней школы. Все дети состоялись как люди.
Павел Тимофеевич был человеком незаурядным. Неординарность его выразилась даже в имянаречении детей. Помимо математики, он увлекался историей и литературой, поэтому имена у детей «исторические»: Наталья – Н. Ростова, Дмитрий – Д.Донской, Роза – Р.Люксембург, Марат – французский философ-утопист, Юрий – Ю.Долгорукий, исключением стала только Юлия, точнее, Июлия Павловна. Тут история отдельная.
Когда Юлия рождалась, голова вышла, а тельце оставалось в утробе матери. А эта голова уже вовсю орала. При виде такой необычной картины отец ребенка сказал: «Не-ет, это не мой ребенок, это, наверное, ребенок Пайорки (это сосед Боргояковых)». Женщины, услышав такое, решили наказать его: «Ну, раз ребенок не твой, мы ей имя сами дадим» - и дали имя Юлия. В сельсовет получать метрику ездил сам Павел Тимофеевич. По возращении, отдавая документ, сказал: «Хотели Юлией назвать – вот, получайте свою Юлию». Все равно по-своему сделал: имя ребенка значилось Июлия.
Много смешных и грустных историй вспомнили дети Павла Тимофеевича. Но больше всего оставались в их памяти зимние вечера, когда отец рассказывал детям сказки, героические ска¬зания и разные истории. Когда приходили взрослые, он брал в руки чатхан и уже, кроме звуков чатхана и его увлекательного рассказа, ничего не было слышно. Казалось, все кругом замирало и превращалось в слух. В «Энциклопедии Республики Хакасия» так и написано: сказочник.
Когда Юлия Павловна подросла и читала «Войну и мир», ее не покидало чувство, что она все это уже знает. Но никак не могла понять, откуда она может знать: читает впервые, фильм не смотрела. Оказывается, зимними вечерами отец рассказывал еще и все те истории, что описаны в книгах русских классиков и показаны в фильмах. «Даже в кино не сходишь - все наперед знаешь из рассказов мужа», - беззлобно жаловалась Тоника Иннокентьевна. На самом интересном месте остановится, и скажет: «Ну, дети, на сегодня хватит, пора спать идти». Допоздна засиживались только тогда, когда надо было гусей щипать. Соседи приходили и помогали, лишь бы послушать Павла Тимофеевича.
Еще он играл на гитаре и пианино. В обвинительном приговоре написано было, что он на пианино играл танго и разные такие капиталистические мелодии. Даже это поставили в вину
- Однажды я понесла еду отцу, когда он чабанил. Вижу: овцы пасутся, а отец, стоя на возвышении, читает им доклад, да еще так громко, да еще и руками жестикулирует - рассказывает Роза Павловна. - Думаю, что это с отцом? Оказывается, накануне было собрание, и он там не так выступил и теперь он показывал овцам, за неимением людей, как надо было говорить.
— А все-таки, почему его в народе называли «Хыйга Павел»?
— Все началось с того, что в Нижней Тее поставили Павла Тимофеевича работать учетчиком. Он должен был измерять, кто сколько вспахал, засеял, скосил и так далее. Агроном видит, что учетчик записывает в тетради, ничего не измеряя. На его возмущение Павел Тимофеевич ответил: «А зачем мне измерять? Я и так вижу, кто сколько вспахал». Агроном не поверил. Поспорили. Измерили. Оказалось, учетчик не ошибался. Но донос все-таки был, мол, учетчик плохо работает, сидит не краю поля, а записывает наугад. Была комиссия, проверка. Все сходилось до метра. Какая феноменальная зрительная точность, конечно же, всех изумила. И вот тогда кто-то из присутствовавших произнес: «Вот умный так умный». С тех пор и пошло.
Другой случай. Однажды он выпил. Нужно было писать план урока к завтрашнему дню: тогда он преподавал математику в Верх-Аскизской школе. Посадил за стол старшего сына-школьника и, лежа с закрытыми глазами начал диктовать:
- Пиши тему урока. Написал? Теперь поставим цель урока. Слышь, сынок, а какую цель ты бы поставил?
Побеседовали – записали. Потом он назвал номера задач и примеров, которые нужно решить на уроке и дома.
- Теперь открой учебник, посмотри, правильно ли мы записали параграф и номера, - попросил он сына, крупными буквами написавшего в отцовской тетради план урока.
Все номера сходились. Павел Тимофеевич знал учебник наизусть.
За рассказами Николая Ефимовича Адыгаева, Розы Павловны Федоровой, Июлии Павловны Никитенко (Юрий Павлович Боргояков был слишком мал, когда в 1989 году от внезапной остановки сердца умер отец) вставал образ незаурядного человека, прошедшего через муки и ад советского режима, но не озлобившегося, не сломившегося, принявшего жизнь такой, какая она есть, и прожившего ее с мудростью.
И всё же… Не покидает чувство огромной несправедливости. Кто знает, кем бы мог стать Павел Тимофеевич, если бы не роковые тридцатые. Видным учёным или общественным деятелем… По всему видно, что его ждало блестящее будущее, а он прожил в деревне, занимаясь обычным крестьянским трудом, которым мог заниматься любой заурядный человек. Обидно.
Читая статью председателя общества жертв политических репрессий в Республике Хакасия Николая Абдина «Роковые тридцатые. Политические репрессии в СССР 1937-1938 годов: причины, масштабы, последствия», вновь и вновь убеждаюсь в чудовищном преступлении властей по отношению к своему народу.
Человеку свойственно забывать плохое. Историческая память человечества несовершенна. Существует грустный афоризм, который обычно приписывают Бернарду Шоу: «Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что из неё не извлекают уроков». Конечно, этот афоризм не следует понимать буквально. Человечество всё-таки учится на прошлом, хотя и менее успешно, чем того хотелось бы. Поэтому так важно помнить о прошлом. Это помогает сохранить опыт, накопленный человечеством за многие годы его существования. В истории непростительны незнание, забывчивость или легкомыслие.
Хотелось бы выразить благодарность своему руководителю Боргояковой Галине Васильевне за предложение принять участие в конкурсе, за предоставленную информацию, организацию встречи с информаторами и оказание помощи при написании исследования. Благодаря исследованию, многое узнала о репрессивной политике советского руководства в 30-е годы XX века и как эта политика отразилась на конкретном человеке – моём родственнике Боргоякове Павле Тимофеевиче. Это моя вторая исследовательская работа, посвящённая истории рода Боргояковых. Первая работа называлась «Вклад Боргояковых в победу в Великой Отечественной войне». Знание своих корней обогатит мой духовный мир, поможет мне состояться как личность.
1. Абдин Н. Роковые тридцатые. Политические репрессии в СССР 1937-1938 годов:
причины, масштабы, последствия / г. «Хабар». Выпуск 20 от 25 мая 2007г.
2. Материалы семейных архивов И.П.Никитенко, Р.П.Фёдоровой
3. Уголовный кодекс РСФСР (редакции 1926)
4. Информаторы: Адыгаев Н.Е., Никитенко Н.П., Р.П.Фёдорова.
Николай Абдин, председатель республиканского общества жертв политических репрессий: «Роковые тридцатые. Политические репрессии в СССР 1937-1938 годов: причины, масштабы, последствия» (выпуск №20 приложения к газете «Хакас чирi» «Хабар» от 25 мая 2007года)
1937год вошел в историю страны как год «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА», длившийся с 1937г. до ноября 1939 года.
Эти годы были высшей точкой репрессивной политики, пиком политических репрессий, широко применявшихся правящим режимом после захвата власти в 1917 году.
Основные причины начала «Большого террора».
С 23 февраля по 5 марта 1937 года состоялся печально известный Пленум ЦЦК ВКП (б), на котором 3 марта с основным докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил И.В.Сталин, повторивший свой известный вывод об обострении классовой борьбы. Он заявил: «…чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться останки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последние средства обреченных». Главными врагами советского государства были объявлены троцкисты, превратившиеся, по мнению Сталина, «…в беспринципную и безыдейную банду вредителей, диверсантов, шпионов, убийц, работающих по найму у некоторых разведывательных органов». Он призывал «на борьбу с современным троцкизмом» применять… «не старые методы, а методы выкорчевывания и разгрома».
Фактически это была четко сформулированная перед НКВД СССР задача на уничтожение «врагов народа». Осталось арестовать, по Сталину, еще «всего» 12 тысяч человек.
3 марта 1937 года по докладу Н.И.Ежова «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японско-немецко-троцкистских агентов» пленум принял резолюцию, где были одобрены «мероприятия ЦК ВКП (б) по разгрому антисоветской, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической банды троцкистов и иных двурушников».
В ходе пленума и после его окончания сразу начались аресты по всей территории страны. С 14 по 29 мая 1937 года были арестованы и расстреляны представители высшего командного состава Красной Армии: М.Н.Тухачевский, И.Е.Якир, И.П.Уборевич и другие. 15 марта 1937 года был расстрелян бывший член Политбюро, член Коминтерна, редактор газеты «Известия» Н.И.Бухарин.
Печальная участь постигла участников февральско-мартовского Пленума 1937 года. На Пленуме выступило 72 человека. Из них были арестованы и расстреляны 52 человека, 2-е покончили жизнь самоубийством. Ведь они в своих выступлениях и в голосовании поддержали мнение Сталина находить и уничтожать «врагов народа».
После Пленума Политбюро ЦК ВКП (б) принимает ряд постановлений на уничтожение репрессий: 23 мая 1937 г. «Вопрос НКВД», 8 июня 1937 г. «О выселении семей троцкистов и правых». Этими постановлениями органы НКВД получили неограниченные полномочия в деле разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов фашизма подавлять малейшие проявления антисоветской деятельности. Главным героем становится не партработник, а наркомвнуделец. В стране нарастает массовый политический психоз. Разоблачаются неожиданно появившиеся «враги народа», организации: «антисоветские», «фашистские», «террористические», «кулацкие», «белогвардейские», «националистические», «диверсионные», «офицерские» и т.д.
2 июля 1937 года вышло Постановление Политбюро «Об антисоветских элементах». Этим постановлением ЦК ВКП (б) предложил «всем секретарям областных и краевых партийных организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через «тройки», а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД». («Тройки», как внесудебный орган, были созданы 29 октября 1929 года циркуляром ОГПУ для предварительного рассмотрения следственных дел и доклада на судебных заседаниях. С 5 июля 1937 года «тройки» имели право выносить смертные приговоры. В состав «троек» входили: руководитель областного и краевого УНКВД, областные или краевые прокуроры, секретари крайкомов, обкомов). Персональный состав «троек» утверждал Политбюро ЦК. На заседании Политбюро были утверждены контрольные цифры на арест и расстрел врагов народа.
Все репрессируемые по мере наказания разбивались на две категории. Отнесенным к 1-й категории «тройки» выносили постановления – расстрел, 2-й категории – заключению в лагерях на срок от 8 до 10 лет. Был определен длинный перечень «контингентов», подлежавших репрессиям: «бывшие кулаки», «социально опасные элементы, состоящие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях», «члены антисоветских партий», «бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандоспособники, переправщики, реэмигранты», «наиболее враждебные и активные участники казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований», «сектантские активисты, церковники», «уголовники».
Репрессивная операция должна была начаться 5 августа и закончиться в четырехмесячный срок. В приказе было утверждено конкретное количество подлежащих репрессиям по первой и второй категории по каждой республике, краю или области. Всего по стране «в плановом порядке» предстояло репрессировать по первой и второй категории 268 950 человек. Но наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных Управлений НКВД имели право это количество «самостоятельно превышать». Разрешалось «уменьшать цифры» и переводить «лиц, намеченных к репрессированию по первой категории – во вторую и наоборот…» Так в шифротелеграмме начальника УНКВД по Омской области Г.Ф.Горбача к Н.И.Ежову от 14 августа 1937 года сообщалось о том, что на 13-ое августа по 1-й категории арестовано 5444 человека. Г.Ф.Горбач просил увеличить «ориентировочную» цифру по первой категории с 1 000 до 8 000 человек. Этот документ был показан Сталину, который своей рукой наложил резолюцию: «Н.Ежову. За увеличение лимита до 8 тысяч. И.Сталин». Было увеличено «плановое задание» УНКВД Красноярского края, которому первоначально установили совсем «ничтожную» цифру на ликвидацию «врагов народа» по первой категории – 750 человек. 20 августа И.В.Сталин и В.М.Молотов «исправили» ошибку, расширив «лимит» на 6600 человек. Таким образом, в 1937 году лимиты на репрессированных были увеличены в два раза больше. 8 сентября Н.И.Ежов сообщил в спецсообщении Сталину, что за август месяц было арестовано 146 225 человек, т.е. пятимесячный план выполнен на 54,37%. «Тройками» осуждено к расстрелу 31 530 и к заключению в лагеря и тюрьмы – 13 669 человек. «Тройки» рассматривали следственные дела заочно, в ускоренном порядке. «Тройка» Краснодарского края за один день, 20 ноября 1937г., рассмотрела 1252 уголовных дела. Если предположить, что «тройка» работала все 24 часа, то на одно дело было затрачено 1 мин. 15 секунд. Эта же «тройка» за день 1 ноября 1938 г. Вынесла 619 смертных приговоров – на одно дело затрачено 2,5 минуты.
С 5 августа 1937 года и до середины ноября 1938 года «тройками» НКВД – УНКВД было осуждено не менее 800 тысяч человек, половина из которых – это почти 60% от общего числа репрессированных в эти годы по политическим мотивам. Остальная часть осужденных за контрреволюционные преступления в годы «Большого террора» приходится на иные внесудебные органы: особое совещание при НКВД, военные трибуналы и суды. Только Военной коллегией Верховного Суда СССР с 1 октября 1936 по 30 сентября 1938 года было осуждено 36 157 человек, из них к расстрелу – 30 414 человек или 84,39%. Военная коллегия судила наиболее известных и в прошлом авторитетных «врагов народа», оставлять в живых которых в тех условиях было никак нельзя.
Сведения об осужденных Военной коллегией сейчас публикуется как «Сталинские расстрельные списки», представленные архивом Президента РФ. К Сталину попадали списки, уже разбитые на определенные категории и содержащие лишь фамилию, имя и отчество репрессируемого. Списки не утверждались на Политбюро и не оформлялись в виде решений. Списки подписывались членами политбюро, которые были наиболее приближены к Сталину. Наиболее по частоте подписи с резолюцией «за»: Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Жданова. Списки утверждались членами Политбюро либо на даче Сталина, либо Ежов объезжал членов Политбюро для сбора подписей.
Политбюро ЦК ВКП (б) в постановлении от 5.07.1937 г. «Вопрос об НКВД». В этом постановлении говорилось:
«1. Принять предложение Наркомвнудела о заключении в лагеря на 5-8 лет всех жен
осужденных изменников родины, членов правотроцкистской шпи-онско-диверсионных
организаций, согласно представленному списку
2. Установить впредь порядок, по которому все жены изобличенных изменников
родины правотроцкистских шпионов подлежат заключению в лагеря не менее как на 5
- 8 лет.
3. Всех оставшихся после осуждения детей-сирот до 15 -летнего возраста взять на
государственное обеспечение
4. Предложить Наркомвнуделу разместить детей в существующей сети детских домов и
закрытых интернатах наркомпросов республик…»
Во исполнение этого постановления НКВД 15 августа 1937 года издает приказ №
00486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины». В стране
были открыты женские лагеря изменников родины и детские дома НКВД. По неполным
данным, толь¬ко за полгода после приказа НКВД было репрессировано не менее 43
тысяч жен и детей.
Террор был остановлен постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) "Об аресте, прокурорском надзоре и ведении следствия''. От 17 ноября 1938 года, в котором формально многое в деятельности НКВД подверглось критике. Каковы масштабы репрессий 1937 – 1938 годов?
По имеющейся статистике, осуждено в 1937-1938 гг. 1 344 923 человека, из них приговорено к высшей мере наказания 681 692 человека или 50,69%. Каждый второй из осужденных по политическим мотивам в 1937-1938 гг. был расстрелян. По другим сведениям в 1937-1938 гг. было арестовано более 1,7 млн. человек, казнено более 700 тысяч. В годы «Большого террора» резко увеличилось «население» лагерей, колоний и тюрем. В 1937 году количество заключенных увеличилось на 685201 человек. 1 января 1939 года только по ИТЛ, ИТК и тюрьмах насчитывалось 2 022 976 заключенных
Постановления Политбюро ЦК ВКП (б) и приказы НКВД в 1937-1938 годах породили в обществе атмосферу страха, безысходности, двойной морали, доносительства, шпиономании. Всюду шел поиск «врагов народа», «шпионов». «Плановые задания», цифры на арест изменников родины», утверждавшиеся в центре, служили для местных органов НКВД руководством к действию. В органах НКВД шло своеобразное «соцсоревнование» за наибольшее разоблачение «врагов народа». «Контрольные» цифры на аресты были перевыполнены многократно.
2 июля 1937 года директива ЦК ВКП (б), подписанная И. В.Сталиным и В.М. Молотовым, о развертывании массовых репрессий против врагов народа была направлена на места.
В Красноярском крае с августа 1937 по ноябрь 1938 года по политическим статьям было приговорено к расстрелу 12 603 человека, к отбытию срока заключения в лагерях - 5529. За этот период тройки в Красноярском крае рассмотрели дела 19652 обвиняемых, из которых 1550 человек обвинялись по общеуголовным статьям, а 18 132 – по политическим статьям. Возможно, цифры 12 603 расстрелянных не впечатляют. Не миллионы и даже не сотни тысяч. Однако это - только за четырнадцать месяцев. Однако это - только в одном регионе, в котором жило тогда куда меньше нынешних трех миллионов человеку 12 603 человека за 14 месяцев - это 900 человек в месяц. Это тридцать человек ежедневно. Тридцать чьих- то пап, мам, братьев и сестер. Людей ни в чем невиновных. В эти цифры репрессированных входили граждане, проживающие в Хакасии.
Хакасская автономная область входила в состав Красноярского края (1934-1991 гг.)
Хакасию, как и другие регионы СССР после февральско-мартовского, июньского пленумов ЦК ВКП (б) 1937 г., охватил массовый психоз - повсюду начали искать «врагов народа», инакомыслящих, область захлестнула шпиономания. Абаканский городской партактив 16-17 июня 1937 года при обсуждении вопроса «Об итогах июньского Пленума ЦК ВКП (б) принял резолюцию: «Каждый партийный и непартийный большевик должен помнить, что враги народа из троцкистско-бухаринской банды будут пытаться использовать выборы для своих вражеских контрреволюционных целей. Поэтому собрание подчеркивает, что все первичные организации должны организовать массы на основе углубления и расширения большевистской критики на разоблачение и уничтожение врагов народа, что является важнейшим условием дальнейшего продвижения нас к полному коммунизму». Из Красноярского УНКВД поступило «плановое задание: в Хакасии арестовать три тысячи врагов народа. Начальник Хакасского УНКВД Хмарин Н.П. об этом доложил на заседании бюро ОК ВКП (б). Бюро вынуждено было утвердить эти «контрольные цифры». (*Хмарин Н.П. в качестве начальника УНКВД ХАО работал 1935 - 1948 гг. В 1960 г. он был исключен из членов партии).
Управление НКВД разработало следующие меры по реализации этого задания:
1 .Арестовать всех членов бюро обкома, всех первых секретарей райкомов и
вторых, если они связаны были с обкомом.
2.Арестовать всех членов облисполкома, председателей городских и районных
исполкомов и сельских Советов (последних по выбору).
3.Арестовать в ближайшее время всех прокуроров, их помощников и следователей
прокуратуры, в том числе прокурора области, председателя облсуда, председателя
юридической коллегии адвокатов.
4.Арестовать первого секретаря обкома ВЛКСМ* Чульжанова и секретарей райгоркомов
ВЛКСМ
5. Арестовать всех работников редакции областных, районных и городских газет,
областного радио и ОГИЗа.
6. Арестовать начальников ведущих управлений и отделов облисполкома и
райисполкомов.
7. Возбудить уголовные дела по фактам вредительства и саботажа на предприятиях
золотодобывающей промышленности, угольных шахтах, заготовительной и
перерабатывающей лесной и деревообрабатывающей промышленности, а также в
колхозах, совхозах и МТС.
Перед работниками областного НКВД Хмарин поставил задачу о раскрытии контрреволюционной право-троцкистской организации под руководством 1-го секретаря ОК партии Сизых С.Е., буржуазно-националистической, террористической организации под руководством председателя облисполкома Торосова МП Руководителям отделов УНКВД предписывалось; в националистическую контрреволюционную организацию включить всех хакасов. Задачей этой организации считать создание самостоятельного тюркского государства под протекторатом Японии, подготовку вооруженного восстания с целью создания самостоятельного тюркского государства и отделения от СССР.
В октябре 1956 года в связи с реабилитацией репрессированных был допрошен Д.П. Кузнецов, который в 1934-1938 гг. работал начальником отдела Хакасского УНКВД. На вопрос следователя о массовых арестах в Хакасии Кузнецов заявил: «... с 1937 года из управления УНКВД по Красноярскому краю стали поступать контрольные цифры на аресты... Первоначально арестовывались лица, на которых были кое-какие оперативные материалы и дела, а затем по исполнению контрольных цифр, получаемых из края, стали арестовывать без всяких оснований...» Кроме заранее подготовленных фальсификаций для ареста руководителей партийных, советских органов, организаций широко применялись в СМИ анонимные статьи. Областная газета «Советская Хакасия» почти ежедневно публиковала статьи об обнаруженных троцкистах, вредителей-националистов"- о Боргоякове, председателя радиокомитета…
В трех номерах газеты «Советская Хакасия» (от 4.10, 5.10, 06.10.37 г., 8.10. 37 г.) опубликованы материалы о судебном процессе выездной сессии краевого суда, когда судили «контрреволюционную кулацко-сектантскую подрывную, саботажную группу», руководителей колхоза «Красный пахарь» с. Иудино (Бондарево). Показательный судебный процесс проходил в Аскизе. Обвиняемому Кончакову А.И. предъявили обвинение в том, что он создал третий по счету колхоз в селе «Некуда деваться». В газете были опубликованы выступления колхозников, которые требовали уничтожить врагов народа.
- 1.11.37 г. «Бандит в роли педагога», Тодинов А.И. - бывший окружной прокурор,
в 1929 году исключен из партии, в 1934 г. избежал суд, сейчас работает
педагогом в Знаменитовской школе Ширинского р-на. «Тодинов - бандит, а
бандитов надо беспощадно карать» (в 1937 году «тройкой» УНКВД осужден к 10 годам
ИТЛ, реабилитирован в 1958 г.),
-28.11.37 г. «Возмутительная расхлябанность и вредительство в радиокомитете»,
-18.12.37 г. «До конца выкорчевывать врагов». (О вра¬гах народа в Ширинском
золотопродснабе). Все эти га¬зетные материалы являлись поводом для ареста.
С июня и до конца 1937 года бюро Хакасского ОК ВКП (б) проводит свои заседания через каждые 3-4 дня. (Сизых С.Е. - выехал на учебу в Москву, с 9 февраля до 20 октября 1937 года 1-м Секретарем ОК партий работал Кубасов Б.В. - позже тоже был репрессирован).
На одном из заседаний бюро ОК ВКП (б), член бюро ОК партии, нач. УНКВД по ХАО Хмарин Н.П. доложил, что получен план в Хакасии репрессировать три тысячи человек. Бюро обкома партии вынуждено было утвердить эти цифры. Буквально на следующие дни начались массовые аресты. На заседаниях бюро и пленумов ОК, партии десятками исключались из членов партии разоблаченные враги народа... Исключены из партии уже арестованные члены бюро, пленума ОК, члены облисполкома.
Третья часть коммунистов области были репрессированы и уничтожены. Все они были через 8-12 месяцев после ареста в июле 1938 года в Красноярске, Военной Коллегией ВС СССР приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Списки на них по обвинению по первой категории были утверждены членами Политбюро ЦК ВКП (б) еще 3 января 1938 года. Как проходил судебный процесс написано во 2-м томе Книги памяти «Черный июль» с. 332-336. Все они были расстреляны в июле 1938 года в Красноярске по приговору Военной Коллегии ВС СССР, списки на расстрел были утверждены членами Политбюро ЦК ВКП (б) в январе 1938г. Все они посмертно реабилитированы за отсутствием какого-либо преступления в их деятельности. Массовые репрессии перекинулись в города и районы, органы НКВД обнаружили десятки контрреволюционных организаций.
Какое количество репрессированных было в Хакасии в годы «Большого террора»?
Было издано 3 тома Книги памяти жертв политических репрессий, где опубликовали сведения о репрессированных гражданах 1920 - 1950-е годы. Следует сказать, к сожалению, опубликовали не обо всех репрессированных.
По имеющимся сведениям, в 1920-1950-е годы подверглись арестам по политическим мотивам 5 402 человек
Из них было репрессировано в1937,1938 годах 3339 чел. = 61,8%, из них расстреляно 2341 человек = 70 % от осужденных, заключено в ИТЛ 998 чел. Из этого количества в 1937 году было постановлениями судебных и несудебных органов расстреляно 1025 человек, заключено в ИТЛ 549 чел., в 1938 году расстреляно 1316 чел. Классовый состав репрессированных в 1937-1938 гг. рабочих -1702 чел. = 52 %, крестьян - 916 чел. = 27,4%, интеллигенции - 721 чел. = 21,6%. Всего 3339 чел.
Все они реабилитированы за отсутствием состава преступления. Аресты продолжались ежедневно, как в городах, так и в районах Хакасии.
Массовые политические репрессии 1937-1938 годах завершили формирование жесткого тоталитарного режима в СССР. В обществе был нагнетен террор, страх, исключил всякое сопротивление властям. Репрессии обезглавили промышленность, армию, сферу обслуживания, науки, культуры. Пострадали партийные комсомольские, советские, правоохранительные органы. В Красной Армии накануне Великой Отечественной войны было незаконно репрессировано около 40 тысяч офицеров. За годы ВОВ Красная Армия потеряла 180 человек высшего комсостава (112 командиров дивизий, 46 командиров корпусов, 15 командующих армиями, 4 начальника штаба фронта, 3 командующих фронтами), а за несколько предвоенных лет (в основном 1937-1938 гг.) по сфабрикованным политическими обвинениями арестовано и опозорено более 500 командиров в звании от комбрига до маршала Советского Союза, из них 29 умерли под стражей, а 412 были расстреляны (Трагедии РККА. 1937-1938. М, 1998. с. 317).
В годы «Большого террора» была «опробована» политика массового насильственного переселения. Первыми ее жертвами стали корейцы с Дальнего востока, а последующие годы - десятки депортированных народов.
1937-1938 годы - это гигантский масштаб репрессий, - это их плановый характер арестов и расстрелов, - это фальсификация фантастических обвинений арестованным, - это пытки и истязания во время допросов, - это закрытый характер судопроизводства, - это официальная пища, ложь о судьбах расстрелянных, -это десятки тысяч заключенных в специальные лагеря вдов, чьи мужья были казнены, - это сотни тысяч «сирот Тридцать Седьмого» с украденным детством и изломанной юностью.
Тридцать Седьмой год - это эпоха полного смещения в народном сознании всех правовых понятий это внедрение в сознании народа, что СССР самая демократическая страна, с самой демократической Конституцией в мире.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»