«Мое счастье - театр!»

«Репрессированные деятели культуры и искусства в истории Красноярского края»

Чаплыгина Валерия
ученица 9 класса МБОУ «Гимназия №1»
Панкова Ксения
г. Норильск ул. Кирова

Научный руководитель:
Шейко Галина Семеновна,
учитель истории и обществознания
МБОУ «Гимназия №1»

Норильск 2011 год

План работы.

I. Введение .
II. Репрессированные деятели Норильского театра:
I. А) Из истории создания театра в Норильске.
Б) «Мое счастье – театр!»
III. Заключение.
IV. Литература.
V. Приложение.

I. Введение.

Много суровых испытаний, жертв, и лишений выпало в XX веке на долю нашей страны. Две мировые и Гражданская война, голод и разруха, политическая нестабильность унесли десятки миллионов жизней, заставляя вновь и вновь восстанавливать разрушенную страну.

Но и на этом фоне страшными страницами нашей истории стали политические репрессии. Более того, унижены и уничтожены лучшие из лучших, у которых и в мыслях не было бороться против своего народа. Тысячи инженеров, сотни тысяч замученных, расстрелянных, загубленных партийцев, миллионы крестьян, оказавшиеся жертвами раскулачивания, маршалы и генералы, ученые и поэты, писатели и артисты, которые на самом деле были преданы Родине.

Наша работа посвящена воспоминаниям о театре и актерах Успенской (Недлиной) Люции Петровне, осужденной на 15 лет ИТЛ по указу от 07.08.1947, актрисе Норильского театра.

Актуальность темы состоит в том, что мы не имеем права забывать свою историю. Только зная все то, что происходило в нашем городе, мы можем двигаться вперед и не совершать страшных ошибок.

Цель работы – сохранение памяти об актерах Норильского театра, пострадавших от политических репрессий в СССР.

Задачи работы – изучить и описать историю создания Норильского театра и жизнь одной из его актрис, заключенной Норильлага; выяснить условия жизни заключенных актеров, репертуар театра; рассмотреть взаимоотношения творческой интеллигенции и тоталитарной власти в СССР; показать творчество заключенных в культурной жизни лагеря.

Гипотеза: мы предположили, что даже в самых ужасных условиях, люди могли быть счастливы если рядом были друзья, если они все вместе занимались любимым делом.

Методы исследования: поисковый, систематизация, анализ и обобщение данных, относящихся к теме исследования.

II. Из истории создания театра в Норильске.

Для артистов театра и кино, музыкантов Норильск стал местом совершенствования своего мастерства. Неслучайно каждый ссыльный стремился оказаться именно здесь. В эти тяжелые годы в Сибири и на Дальнем Востоке не было более благоприятного места для продолжения творческой деятельности. Десятки клубов в лаготделениях, Заполярный театр, оркестр, эстрадная группа собрали и обеспечили работой блестящих артистов, танцоров, музыкантов, известных всей стране. В Норильске происходил обмен опытом между начинающими и профессионалами, и этот опыт, как единогласно вспоминают очевидцы, способствовал приобретению навыков интенсивной творческой подготовки, что, безусловно, помогло в дальнейшей карьере.

Территория, на которой согнанные из многих городов и весей ЗК строили горно-металлургический комбинат, состояла из более трех десятков лагерных отделений. Во многих - свой самодеятельный театр или музыкальный коллектив: артисты, режиссеры, композиторы, дирижеры, музыканты, певцы, поэты, художники, конферансье... Нет, это не чудо, а КВЧ ( культурно-воспитательные части) - одно из явлений сталинской политики создания «нового человека»: «Тюремному строительству капиталистических стран пролетариат СССР противопоставил свое культурное строительство...»

И действительно, когда рабочий режим 10-14 часов, а «мечта о кусочке хлеба» не покидает исхудавшее тело; когда не хватает одежды, да и та, что есть, плохо защищает от холода («Бушлат- 77 дырок, такая же телогрейка под ним, шапчонка замызганная, на вате, из бумазеи, рукавицы брезентовые, на морозе, как железо, не гнутся. На ногах - не лучше: бурки. Звучит роскошно, а на самом деле сшиты из дряблых обрывков ватных одеял, а вместо подошвы - кусок прорезиненной транспортерной ленты. (Двигаешь ногами, точно гусеницами»- С. Норильский «Сталинская премия»); когда барак можно сравнить со спальным мешком, где жилплощадь на одного человека доводят до 0,7- 0,8 кв.; когда помимо дистрофии, воспаления легких, сердечно-сосудистых заболеваний, производственных травм, смерть сулят и многочисленные расстрелы, расправы - именно тогда самое время и место заняться... творчеством.

Чтобы не наложить на себя руки. Чтобы не сойти с ума. Чтобы не потерять человеческий облик в бесчеловечных «предлагаемых обстоятельствах». «Родилась художественная самодеятельность в лагпункте «Надежда». Был организован джаз, появились танцоры, декламаторы, авторы. Ставили водевили, в которых женские роли играли мужчины.

Вот 8 Марта 1945 года в клубе культурно-воспитательной части второго отделения состоялась премьера пьесы А.Н. Островского «Без вины виноватые». В лагерной печати было отмечено, что «постановка пользуется успехом и является хорошим примером того, чего может достичь самодеятельный кружок при серьезном подходе к делу».

Но если взглянуть на событие в контексте... Представить афишу «Без вины виноватых» - на стене лагерного барака... Разве это не заветное слово Правды, которое, по народной мудрости, «весь мир перетянет»?!

Рассказывают, что одним из страшных наказаний для осужденных было лишение возможности посещать театр.

Музей истории освоения и развития Норильского промышленного района приводит две записи:

1. 19 февраля 1942 г. — официальная дата основания Норильского театра. Выписка сообщает, что он был создан по Указу правительства как Норильский Заполярный театр (первый был в Игарке, там работала тогда Пашенная В.Н.). Директором театра был назначен Делюков, а режиссером — молодой выпускник Ленинградского театрального училища Демиховский.

2. 9 марта 1942 г. состоялось официальное открытие Норильского драматического театра. В коллективе театра тогда было 13 человек. Своего здания, костюмерной, реквизита еще не было.

Бывший актер, режиссер, директор театра Бороденко Г.А. приводит факты, проливающие свет на историю создания Заполярного театра. По мнению Бороденко, существование театра полностью зависело от начальника комбината. Как правило, высшие круги Норильлага ценили искусство и поддерживали театр постоянным вниманием, заботой и всесторонней помощью. Он вспоминает, что Панюков как-то даже самолет отправил в Красноярск за цветами для актрис после премьеры. На спектаклях обязательно присутствовал рецензент. Он имел право без согласования с автором постановки вычеркнуть все положительные отзывы об актерах “второго сорта” (т.е. репрессированных), т.к., согласно принятым идеологическим нормам, похвалы заслуживали только вольнонаемные артисты.
Такова история создания и существования в первые годы Заполярного театра им. Маяковского. В первые годы театр назывался не экзотически — “Заполярный”, а весьма строго: театр Политотдела комбината. Он был тесно связан с историей и культурой Норильлага, особенно в первые годы, когда он располагался в одном из бараков. Бороденко в письме пишет, что заключенные всеми правдами и неправдами проникали в театр приезжей труппы: в зрительный зал, за кулисы, прятались в гардеробных. Их вылавливали, наказывали, избивали за нарушение режима. Активный интерес заключенных к театру объяснялся тем, что в театре ставился спектакль “Семья преступника” (испанская мелодрама) и заключенные готовы были на любые наказания, лишь бы посмотреть взволновавшее их представление о трагической судьбе безвинно осужденного человека и страданиях его семьи.

В годы советской власти запрещалось писать о какой-либо деятельности в секретных объектах, даже творческой. Если вышеприведенные факты так или иначе интерпретировались и все-таки публиковались в прессе, то документальная информация о творческой деятельности заключенных НИТЛ и Горлага (статистика, протоколы и др.) практически отсутствует в результате ее уничтожения сотрудниками НКВД. О творческой жизни заключенных и ссыльнопоселенцев можно судить, главным образом по их воспоминаниям и некоторым уцелевшим документам ГА РФ, которые создают довольно пеструю картину театральной жизни ИТЛ.

20 апреля 1940 г. приказом № 0161 объявлялись два положения: “Положение об Отделении культурно-воспитательной работы ГУЛАГа НКВД СССР” и “Положение о культурно-воспитательной работе в ИТЛ и ИТК НКВД”. Из них следовало, что Отделение культурно-воспитательной работы (КВО) является самостоятельным отделением, подчиненным руководству ГУЛАГа и имеет своей целью: “перевоспитание заключенных, осужденных за бытовые и должностные преступления, на основе высокопроизводительного общественно-полезного труда” и “содействие наиболее эффективному и рациональному использованию труда всех заключенных на производстве для выполнения и перевыполнения производственных планов”. Основными видами культурно-воспитательной работы в лагерях и колониях НКВД объявлялись: политмассовая работа, производственно-массовая работа, работа с отказчиками, стенная печать, школьная работа, клубно-массовая работа, библиотечная работа.

24 июля 1940 г. приказом № 591 КВО ГУЛАГа было подчинено Политотделу ГУЛАГа на правах его отделения (в лагерях и колониях также произошла соответствующая реорганизация), а также приказанием НКВД № 48 от 28 сентября вводилась должность заместителя начальника Политотдела по культурно-воспитательной работе (он являлся и начальником Отделения культурно-воспитательной работы). Отдел культурно-воспитательной работы вливался в состав Политотдела ГУЛАГа, т.е. функции отделов ГУЛАГа передавались или сами отделы вливались в состав других управлений и отделов.

Так налаживалось нормальное функционирование КВО, КВЧ (культурно-воспитательная часть), которые при содействии УРЧ (учетно-распределительная часть) занимались набором самодеятельных, профессиональных актеров, певцов музыкантов.

Самодеятельность постепенно разрасталась, в начале 1940-х гг. в Норильских лагототделениях насчитывалось полтора десятка театров. В худ. самодеятельности лагеря участвовали многие заключенные. Это не освобождало их от общих работ и на репетиции они тратили свое личное время, отведенное на отдых. Только в день выступления заключенных отпускали раньше с работы (за редким исключением предоставлялось несколько дней или недель в случае особо торжественного мероприятия). В клубах ставились спектакли. Бывший з/к Сечко И.И., 1921 г.р., попавший в Норильлаг в 1939 г., вспоминает постановку спектакля Шиллера: “… Репетировали 3 месяца, сыграли 14 раз…”

О результатах культурно-воспитательной деятельности свидетельствует приказ по Комбинату и ИТЛ № 362 от 17 июля 1940 г., отмечающий значительные творческие достижения сразу трех кружков самодеятельности 2-го л/о. Драматический насчитывал 24 человека. Струнный и джазовый — 19. Это и есть исток будущего театра КВО и один из истоков будущего Заполярного драм. театра.

Огромное значение в воспитании и обеспечении полноценного творческого отдыха играло отношение начальства к культурно-массовым мероприятиям и отдельным лаготделениям (практически каждое имело свою специфическую производственную задачу и контингент заключенных).
Остро стоял и кадровый вопрос. Со временем к руководству в драм. кружках, в клубную работу стали привлекаться вольнонаемные специалисты, которые приезжали в Норильск за “длинным рублем”. В отличие от заключенных лагеря, ссыльные (спецпоселенцы) — люди, лишенные прав и паспортов, сосланные на конкретный срок или вечное поселение в связи с окончанием срока заключения в ИТЛ, расконвоированные заключенные, переведенные на поселение по распоряжению начальника ИТЛ и комбината за особые заслуги, могли работать в Заполярном драматическом театре.

Во 2 л/о (женский лагерь) Норильлага отбывала заключение Галина Семеновна Татаринова (Кульчицкая). Работала портнихой. Она вспоминает: “… Я была в агитбригаде, что меня спасало: перед концертом за две недели давали отдых от общих работ, мы ходили только на репетиции…”

Из участниц художественной самодеятельности Татаринова вспоминает нескольких женщин:

1. Щур Стефания Михайловна. Украинка. Родилась в 1924 г. в с. Заявирье Глинянского района Львовской области в семье крестьян. Получила среднее образование. Арестована 29 декабря 1945 г. Специальные указания: “социально опасный по антисоветским связям бандпособник”. Осуждена Военным Трибуналом войск МВД 14 мая 1946 г. по ст. 20-54-1 “а” на срок 10 лет с поражением в правах 5 лет. В Норильлаг прибывает 7 октября 1946 г. 4 июля 1946 г. попадает в 4 л/о, а 6 июля 1947 г. ее переводят в 6 л/о. С 24 марта 1948 г. работает на руднике 3/6. 20 марта 1948 г. переводят в 9 л/о. 31 октября 1948 г. убывает в спецлагерь № 2. 1 ноября 1948 г. ее помещают в 6 л/о. 3 июня 1950г. попадает в центральную больницу. После выздоровления 16 июня снова возвращена в 6 л/о. 16 июня 1950 г. переводят в 22 л/о. Освобождена 4 февраля 1955 г. по определению постоянной сессии Красноярского краевого суда. Оставлена на спецпоселении в Норильске.

2. Удрис Эрика Александровна. Латышка. Родилась в 1924 г. в Риге Литовской ССР в семье служащих. Получила среднее образование, окончила гимназию. Получила профессию балерины. Арестована 22 июля 1947 г. Специальные указания: “23 июля 1947 г. ОКР “СМЕРШ” 228 лагерь”, а главное (надпись во всю длину учетной карточки) — ШПИОН ГЕРМАНИИ. Осуждена Военным Трибуналом Тыла Группы Советс. оккупационных войск в Германии 22 октября 1947 г. по ст. 58-1 “а” на 10 лет с поражением в правах 5 лет. В Норильлаг прибыла из УИТЛК УМВД КФССР. 1 ноября 1948 г. была помещена в 6 л/о. Затем переведена в 22 л/о. Освобождена 27 сентября 1954 г. по определению Народного Суда от 24 сентября 1954 г.

3. Равбышко Ирина Игнатьевна. Белорусска. Родилась в 1928 г. в г. Могилеве БССР в семье служащих. Окончила 7 классов. Арестована 5 июля 1944 г. Специальные указания: “секретный агент карательных органов оккупантов”. Осуждена Трибуналом войск НКВД 19 декабря 1944 г. по ст. 63-1 “а” (?) БССР на 20 лет. В Норильлаг прибывает из Кировской пересыльной тюрьмы. 12 ноября 1949 г. попадает в 6 л/о. Освобождена 28 июня 1954 г. 18 июня 1961 г. на руки выдана реабилитация.

4. Яблонская Оксана Оксентьевна. Украинка. Родилась в 1928 г. в с. В.-житень Александрийского района Ровенской области в семье крестьян. Без специальности. Арестована 23 января 1945 г. Специальные указания: “Украинская националистка”. Осуждена Военным Трибуналом войск НКВД Ровенской области 24 июня 1945 г. по ст. 54-1 “а” на срок 10 лет. В Норильлаге (возможно в Горлаге) 15 июня 1950 г. попадает в 5 л/о, а 4 сентября 1950 г. в 6 л/о. Освобождена 26 мая 1954 г. по отбытию срока наказания. Передана в распоряжение Норильского ГО МВД.

5. Дробитько Галина Васильевна. Украинка. Родилась в 1925 г. в г. Луцке Волынской области в семье служащих. Получила среднее образование. Без специальности. Арестована 5 марта 1945 г. Специальные указания: “2 марта 1945 г. Гороховское РОНККП”. Осуждена Военным Трибуналом войск НКВД Волынской области 15 мая 1945 г. по ст. 54-1 “а” на 10 лет с поражением в правах 3 г. В Норильлаг прибывает 29 июня 1945 г. Киевским этапом. 2 августа 1945 г. помещена в 1 л/о. 29 июня 1948г. — в 7 л/о. 20 сентября 1948 г. — в 9 л/о. 22 сентября 1948 г. — в 7 л/о. 10 октября 1948 г. — в 9 л/о. 31 октября 1948 г. убыла в Горлаг.

6. Козаревская Софья Степановна. Украинка. Родилась в 1924 г. в с. Лоперино Пачаевского района Тернапольской (?) области. Образование низшее. Арестована 7 января 1945 г. Осуждена Военным Трибуналом войск НКВД 19 июня 1945 г. по ст. 54-1 “а” на 10 лет с поражением в правах 5 лет. В Норильлаг прибывает 29 июля 1945 г. Сначала ее помещают в 4 л/о (1 августа 1945 г.) Затем — “транзитка”. 8 января 1946 г. попадает в 4 л/о. 20 октября 1948 г. — в 9 л/о. 31 октября 1948 г. ее переводят в особый лагерь № 2. Здесь 1 ноября 1948 г. ее помещают в 22 л/о. Освобождена 21 сентября 1954 г. и принята на спецпоселение Норильским ГО МВД.

7. Савко Оксана Дмитриевна. Украинка. Родилась в 1923 г. в г. Станислав Станиславской области в семье рабочих. Получила специальность секретаря-машинистки. Арестована 1 ноября 1944 г. Специальные указания: “1 ноября 1944 г. отд. УН КГБ Станислав”. Осуждена Военным Трибуналом НКВД Станиславской области 1-2 февраля 1945 г. по ст. 54-1 “а”, срок 10 лет и 5 п/п. В Норильлаг прибыла 28 сентября 1945 г. днепропетровским этапом. 29 июля 1948 г. ее помещают работать на рудник 3/6. 29 июля 1948 г. переводят в 7 л/о. 20 сентября 1948 г. — в 9 л/о. 22 сентября 1948 г. — в 7 л/о. 16 октября 1948 г. — в 9 л/о. 31 октября 1948 г. переводят в особлаг № 2. 1 ноября 1948 г. ее помещают в 22 л/о. Освобождена 31 августа 1954 г. по отбытии срока наказания. Принята на учет как спецпоселенка. Реабилитация — 30 июня 1967 г.

Кроме них в агитбригаде выступали Кристина Лань, Любовь Федоровна Олексив. Татаринова также вспоминает и тот факт, что “латышка Ирина Крымс в оперетте Кальмана пела партию Сильвы. В театре КВО выступали и участники Львовской хоровой капеллы — Мачульский, Воробец, Жирко, тенор Михаил Дацко… В 1948 г. меня перевели в 6-й особорежимный лагерь… Театр продолжал существовать. Я играла в спектакле Шекспира “Двенадцатая ночь” герцога Курье. Мужчин в женский лагерь не пускали, поэтому мужские роли играли женщины”.

Практически всех творческих людей объединяет то, что в 1948 г. или позже их переводят в лаготделения Горлага. Не будет преувеличением, если сказать, что с этого времени перевес творческой деятельности на стороне заключенных Горлага.

II. Мое счастье — театр!

Из воспоминаний Л. Успенской: «Как много могут рассказать фотографии... Я перебираю их по одной, и память уносит меня далеко в прошлое... Вот маленькая девочка с бантом... Это я в 1935 году. Я любимый ребенок в семье, еще жива моя мама, а папой я называла отчима Василия Федоровича Праведникова»

Они жили тогда в закрытой зоне Арсенального речного флота — домой ходили по пропускам. Когда потеснили соседскую семью в двухкомнатной квартире, то это сразу испортило отношения. Тут и начались ее беды. У соседей пропало кольцо, и они обвинили ее. Отчим не стал разбираться, а уж защищать ему и в голову не пришло — он поступил просто: сдал Люцию в детский дом, и 13 февраля 1943 года началась борьба за выживание. Чесотка, вши... Крысы бегали в столовой. Здесь все разворовали, и дети умирали один за другим от голода и болезней.

После семилетки девочку отправили в ремесленное училище Ярославля. Не в техникум же...

В училище Люция с удовольствием занималась художественной самодеятельностью, а потом стала токарем на заводе.

Однажды опоздала на работу — на вахте не пропустили на завод. Так образовался прогул: тут же уволили.

Приютила ее знакомая по училищу Лиля. У подружки Тани мама в детском саду поваром работала. Как-то девочки, Аля, Люция и Таня, пришли к ней в детсад. Там так вкусно едой пахло, а они голодные... Таня и говорит: «Я ключи взяла от кладовки». Украли масло и конфеты, разделили. «Я свою долю принесла к Лиле и положила за окно. Как я Лилю подвела! И сегодня вспоминаю — плакать хочется... Конечно, тут же обнаружилась пропажа, к Тане к первой пришла милиция. Она от всего отреклась: не брала. Только милиционеры за дверь, она побежала ко мне. Они — за ней. А тут вот она, улика, масло за окном».

Им было по 17 лет, когда за групповую государственную кражу каждую приговорили по указу правительства от 7 августа 1947 года к 15 годам лагерей. Люция с Таней попали в Норильск, а Алю с тех пор так и потеряли...

Сумы избежала, а тюрьмы - нет...

Самые первые тюремные впечатления получила в Ярославле. И вот пришло время отправки этапа в Красноярск. Начальник тюрьмы выдернул ее из строя: «Тебе туда не надо, их — на Север!» Хотел оставить, а она побоялась отстать от подружек и заплакала: «Я только с ними пойду!»

«Хочу сказать о себе вот что: не было у меня ни детства, ни юности. Начиная с детдома мучили голод, нищета. Смотрю на детдомовские фотографии — как будто все в порядке у нас, а платья, юбки единственные или позаимствованы у подруг. Страдал весь народ, не только я, а воровать нельзя никому. Но в то же время, наказав меня столь жестоко, Господь начал спасать меня. Годом своего спасения считаю 1953 год, когда оказалась в среде политических. Это были высоконравственные люди. Я увидела, как в тяжелейшее для них время они сохранили в себе человеческое достоинство. Как губка, я впитывала в себя все, чему меня учили».

Таких, как она, было много в лагере — здесь не только пережили унижения и житейские трудности, но и прошли школу человеческой доброты, научились друг друга поддерживать.

...Дорога в Заполярье была страшной, а жизнь подневольная еще ужаснее. Начинали в амональном лагере — это два барака на Надежде, рядом — каторжанский. Голое место, жуткие условия жизни. Воды не было. Топили углем. Суп принесут, а ложек нет — ешь как хочешь..

Строили аэродром кайлом, лопатой... и самоохрана была из з/к, и надзиратели, почему-то в черной форме, как у Гитлера. Они самыми жестокими были к осужденным, а народ-то сидел за опоздание, колоски, буханку хлеба, за кусочек масла. «Бывало, ведут нас на работу, и вдруг слышим: «Суки, ложись!» И мы ложимся в грязь, лужу, потом встаем, мокрые, холодные, и идем работать».

В 1952 году отправили в Дудинку, здесь она работала на деревообрабатывающем заводе мотористкой. Тоже трудно было, но страшней амонального лагеря уже не было ничего.

В 1953 году, после смерти Сталина, приехал театр КВО (культурно-воспитательного отдела), и это обстоятельство круто изменило жизнь Люции. Она, конечно, осталась заключенной Норильлага, но теперь жизнь свела ее с осужденными по 58-й статье, политические стали учителями, друзьями, они перевернули к лучшему всю ее жизнь.

Выступление музыкально-драматического театра КВО всколыхнуло в Успенской целую бурю чувств. Балетмейстеру театра Маргарите Афанасьевне Кайдановой кто-то сказал, что здесь есть девочка, которая хорошо танцует. Люцию привели к ней. «Пройдитесь, — сказала Рита Афанасьевна. — А теперь шагом мазурки, можете?».

И тут вошел Мирон Михайлович Недлин (все его звали Мишей), администратор театра. Как Кайданова, как все артисты, он тоже был з/к. Он влюбился в нее с первого взгляда. «Возьмем девочку?» — спросил он Риту. Та с сомнением сказала, что я же в лагерь попала по бытовой статье, а у них все — по 58-й. Но Недлин приложил все силы и добился своего. Правда, не сразу. Сначала ее перевели в Центральную лагерную больницу, а уж оттуда в 7-е лаготделение.

«Я подружилась со многими людьми из театра Центральной лагерной больницы. Главным режиссером театра был Вознесенский, за что он попал в лагерь — не знаю. А вот Рита рассказывала, что пострадала оттого, что она, прима-балерина театра оперы и балета Одессы, вышла замуж за румынского генерала. Это потянуло на 10 лет лагерей. Театр КВО был внутри территории лагерной больницы, где работал гинеколог-хирург, психиатр Владимир Юрьевич Осипов. Это было мое счастье — встреча с театром, с ним, Ритой, Недлиным, будущим мужем, и со всеми, кто был осужден по 58-й статье. Я почувствовала себя с ними человеком, они помогали мне во всем. Я с благодарностью вспоминаю достойного уважения лейтенанта Николая Ивановича Крысова, который был в КВО начальником от политотдела Норильлага».

В зоне Центральной лагерной больницы КВО занимал немаленький барак. Здесь в комнатах направо жили мужчины, куда женщинам запрещалось заходить, а налево располагался репетиционный зал, большой, на полбарака. Здесь были балетные станки, зеркала. С утра читали расписание и шли на репетиции или в клуб — он был рядом, и это тоже был барак. Здесь была костюмерная, зал, где принимал спектакли, концертные программы главный режиссер Вознесенский.
Еду приносили в КВО, ели то, что давали больным, и находили еду очень приличной. Обедали тут же, или конвой вел в 7-е лаготделение, и ели у себя. Здесь они впервые за долгое время спали по-человечески —пользовались постельным бельем. Когда выдавалось свободное время, разрешали посмотреть с больными фильм. Но чаще они выступали с концертами, в лагерь возвращались поздно.

В танцевальной группе театра все любили Веру Локтионову. Ей дважды не повезло. В войну Вера работала в Орловской филармонии, немцы угнали ее вместе с филармонией в Германию. Там она выступала со всеми по лагерям, давали они концерты и немцам. Когда коллектив филармонии освободили американцы, часть танцоров и артистов уехали в Америку, а Вера вернулась к маме. Кто-то донес на нее — арестовали, дали 25 лет лагерей. Володя Грузинов, ведущий солист, сначала танцевал с Ритой Кайдановой, потом с Верой. Позже Володя с Верой поженились, у них родилась дочь. Они долго после освобождения оставались в Норильске, руководили танцевальными детскими коллективами. Многие актеры театра стали заключенными по одной схеме: работали в театре, оркестре при немцах, за что их и осудили. Это приравнивали к сотрудничеству с фашистами, при этом никто этого не доказывал и не задумывался о том, что людям надо было хоть как-то выживать в голодное военное время. Володя Грузинов был ведущим солистом Ялтинской филармонии.

Он, блестящий танцор, выступал и когда немцы вошли в Ялту и с особым энтузиазмом, когда южный город освободили. Ему и в голову не приходило, что это крамола «весом» в 10 лет лагерей. Кларнетист Фоля Голынский руководил военным оркестром в Эстонии, он с коллегами слушал «Голос Америки», после чего оказался в Норильлаге.

«...Как приятно подержать в руках пожелтевшие программки Заполярного музыкально-драматического театра... На всех дата: 1955 год. В каждой нахожу свою фамилию — тут танец девушек в музыкальной комедии Е.Жарковского «Морской узел» (Программка спектакля «Морской Узел»), испанские танцы сеньорит в «Дне чудесных обманов» Р.Шеридана. В списке действующих лиц в сатирической комедии В.Минко моя фамилия упоминается дважды (я и санитарка, и одна из танцующих девушек). Я, конечно, не главное действующее лицо...»

Главным режиссером театра был заслуженный артист РСФСР Е.Л.Гельфанд.

В числе исполнителей главных ролей можно прочитать фамилии Валентины Шпагиной и Николая Кузьмина, уже отсидевшего 10 лет. После войны репрессированных стали забирать повторно, и когда Николаю дали пожизненное поселение, Валентина поехала за любимым в ссылку. За разрешением направить их в Норильск Валентина поехала в Красноярск к начальнику МГБ. Он объяснил, что туда можно уехать только навсегда, оттуда переездов не разрешают. Так актеры оказались в Заполярном драмтеатре. Поначалу они жили в красном уголке за сценой и, если не были заняты в спектакле, сидели там тихо. Николая Васильевича устроили солистом балета, потому что зарплата у него была больше, чем у драматического артиста. А партнерами у Валентины Шпагиной тогда были Георгий Жженов, Иннокентий Смоктуновский. После реабилитации (об этом ходатайствовала в письме Ворошилову Валентина) Николай Васильевич не захотел остаться в Норильске ни одного лишнего дня — они уехали в Ярославль к родителям, в родной драматический театр им. Ф.Г.Волкова.

«До сих пор помню необыкновенное счастье жизни в театральной среде…»

Как ни жаль, но с театром пришлось расстаться. Чтобы на что-то жить, благодаря Владимиру Юрьевичу Осипову стала работать в диспансере. Пошла в школу рабочей молодежи. Спустя три года поступила на среднетехнический факультет Норильского индустриального института. С первого курса перешла работать в Норильскснаб сначала на базу, потом в энергоотдел.

Люция Успенская уехала из Норильска в 1975 году, вернулась в 1979-м, когда сын, уже имея семью, решил учиться в институте: надо было помогать его семье. Жила на Комсомольской улице, в доме 12. Четыре года проработала в СВЭМе, в 1982 году ушла на пенсию и вернулась в Москву.

« Норильск — это моя судьба, моя жизнь».

III. Заключение.

Выполнив эту работу, мы узнали, что История театра начинается трагически: в сталинских лагерях на Таймырском полуострове. Это была, пожалуй, самая театральная “ зона ” в мире, поскольку почти в каждом из лаготделений создавалась своя труппа, полупрофессиональная по статусу, но с первоклассными мастерами из обеих столиц : Москвы и Санкт-Петербурга (Ленинграда), из провинциальных городов и столиц республик СССР. О декорациях, костюмах, постановках того времени ходят легенды. Здесь "сидел" Лев Гумилев, лагерным театральным художником была Ольга Бенуа, играли Евдокия Урусова (урожденная княгиня, актриса Театра им. Ермолаевой), Виталий Головин (сын певца Большого театра, обвиненный в убийстве Зинаиды Райх), Георгий Жженов, Иннокентий Смоктуновский. Сюда в 1944 году выслали в полном составе Львовскую хоровую капеллу. Здесь в апреле 1945 года драмколлектив 2-го лаготделения поставил "Без вины виноватые" А.Островского. "На зоне" каждый год проходили театральные фестивали, награждали номинантов. В скупых приказах 40-ых годов, хранимых городским архивом, звучат иногда удивительные формулировки, например, "Лучший джазовый коллектив Норильлага": В каждом лагерном отделении, кроме штрафного, был расположенный либо в бараке, либо в специально выстроенном здании, "клуб". Почти во всех имелись сцены. В штате клуба обязательно - заведующий клубом, киномеханик и художник. Подчинён он был начальнику КВЧ - "Культурно-Воспитательной Части", а этими начальниками руководил начальник КВО - "Культурно-Воспитательного Отдела" лагеря, они утверждали репертуар, выбор пьес, авторов, отвечали за “ художественный просмотр”.
Первой эмблемой самого северного в мире драматического театра, возникшего за 69-ой параллелью раньше, чем город Норильск ( наши парадоксы!) стал белый медведь, вытянувший шею к радуге северного сияния. «Оно колышется, переливается, точно театральный занавес». Оно- воплощение той удивительной красоты ( «Ты вся не отсюда»- А. Блок), что заставляет забыть о жестокой реальности.

Нам очень интересно было работать с этим материалом и в будущем мы собираемся с работой познакомить своих одноклассников.

IV. Литература.

1. Горчаков Р. Мельпомена за полярным кругом // Коммунист Заполярья. - 1972. - 28 марта - с. 3.
2. Карелин В.С. Заполярный театр // Советская арктика. - 1938. - № 2. - с. 85-95.
3. //Заполярная правда.-1967г.-19февраля.
4. //Сталинец.-1952.-26февраля.
5. Ковцур В. “Как это начиналось…” // Заполярная правда. - 1991. - 18 октября.
6. Кродерс Г “Кровью чувств ласкать чужие души”// Красноярский рабочий. - 1991. - 2 ноября.
7. Ковцур В. “Как это начиналось…” // Заполярная правда. - 1991. - 18 октября. - с.
8. Львов А. У сцены в плену // Красноярский рабочий. - 1992. - 4 июня. - с. 10.
9. Бачеева А. Из истории Норильского театра драмы им В.В. Маяковского. Первое двадцатилетие. // Норильский мемориал. - 1998. - № 4. - с. 44.
10. Архив УВД, личное дело № 6027, арх. № СО-60958.
11. Бачеева А. Из истории Норильского театра драмы им В.В. Маяковского. Первое двадцатилетие. // Норильский мемориал. - 1998.- № 4. - с.45.
12. Кокурин А. Петров Н. ГУЛАГ: структура и кадры. // Свободная мысль. - 2000. - № 5. - с.103.
13. Шепетько В. Как я стал норильчанином // Заполярная правда. - 1989. - 12 сентября.
14. Сечко И. “Дочь назвал Никой в надежде, что справедливость победит” // Заполярная правда. - 1980. - 28 февраля.
15. Бабичев В. Театральный роман // Речник Енисея. - 1989. - 25 ноября.
16. Климович Г. С концерта — на общие работы // Норильский мемориал. - 1991. - август (вып. 2-й). - с. 11-13.
17. газеты «Металл-Родине», 1940
18. «Заполярная правда», 1966.
19. Люция Успенская: "До сих пор помню необычайное счастье жизни в театральной среде..."