Муниципальное Учреждение Культуры «Библиотека города Игарка»
Составитель:
Джавадян Яна Витальевна (1987 г.р.).
Заведующая абонементом детской библиотеки МУК «Библиотека города Игарка».
2011г.
К сожалению, сейчас в нашем городе не осталось людей, которые помнили и могли бы рассказать о репрессированных людях, отбывавших свой срок в Игарке или неподалеку от неё. И поэтому, в силу данных обстоятельств, при написании своей работы я прибегла к помощи документов и материалов игарского краеведческого комплекса «Музей вечной мерзлоты» и группы «Поиск», чтобы восстановить небольшой отрезок жизненного пути Дмитрия Владимировича Зеленкова.
Зеленков Дмитрий Владимирович родился в 1909 году в Петербурге, потомок Лансере
по мужской и Бенуа по женской линии. Театральный художник, работал в
Александринском и Мариинском театрах в Ленинграде. В начале блокады Ленинграда
попал в плен. Был в концлагере в Финляндии. В конце войны возвращен в СССР.
Затем был арестован и 17.04.1945 года ВТ Московского ВО осужден на 10 + 5 п/п.
Срок отбывал в Загорске. Весной 1948 года попал в Абезь (стройка 501), затем в
лагерный музтеатр в Игарке.
Из воспоминаний очевидца Юхина Леонида Ивановича (актёра стройки 503): «Теперь насчет Зеленкова Димы. Наш театр Абезьский был на гастролях в Котласе. В Котласе была пересылка, и на эту пересылку привезли заключенных из России, и в том числе Зеленкова. Это был примерно 1947-1948 гг. И мы его сразу взяли в театр. Это был очень хороший художник. Он тут же оформил "Последнюю жертву" и ряд спектаклей. Очень хорошо оформил! Потом мы переехали в Игарку. И взяли его с собой, конечно. У нас было два театра. Мы проработали месяц в Игарке, и оперетта уехала в Норильск на гастроли, а мы, драма, в Ермаково. Разделили нас. И Дима Зеленков поехал с нами, потому что директор был Алексеев в драме. Ну и, конечно, своя рука владыка, поэтому он лучших взял себе…»
Из рассказа очевидца Шерешевского Лазаря Вениаминовича, поэта: «Надо сказать, что еще в Краснопресненской пересыльной тюрьме, когда из Московской области выгоняли 58-ю статью, мы познакомились с Димой Зеленковым. Это начало 1948 года, февраль. Как я сказал, нас была целая группа из Московского ансамбля. А Дмитрий Владимирович Зеленков был привезен из «шарашки», их было много этих шарашек, закрытых лагерей подмосковных. Он работал где-то в районе Подольска в каком-то авиаконструкторском бюро, и как художник оформлял там всякие чертежи. Несмотря на приказ, из этой шарашки 58-ю даже и не трогали, потому что там были ценные кадры, вроде ученых, атомщиков, авиаконструкторов. Но Зеленков нарушил лагерный режим, поскольку сам решил из этой шарашки бежать. Почему? Это шарашка была приличных бытовых условий, жестоко очень режимна, т.е. ни с кем встречаться нельзя и т.д. А он молодой 30-летний парень. Достал его режим и он его нарушил… И вот на Краснопресненской пересылке выяснилось, что он, присланный из этой шарашки как чертежник, на самом деле – настоящий театральный художник! Во время войны он оказался в плену, за что бродяга и сидел (а в плену он был даже не у немцев, а у финнов – он на Ленинградском фронте воевал). Но до войны Зеленков успел поработать театральным художником в Мариинском Ленинградском оперном театре. Его учителем был знаменитый театральный художник Дмитриев. А в лагере вот так судьба складывалась: художника Зеленкова отправили на шарашку, чертежи красиво оформлять… Он с нами сблизился, попал в наш корпус. Нас там было наверно 7 или 8 театральных людей: музыканты, певцы, Зиновий Бинкин – дирижер, пианист. Когда выяснилось, кто есть кто, мы говорим ему: «Дима, держись с нами! Мы все-таки ядро, и мы постарались в новом лагере как-то доказать свое право работать близко к специальности». Мы еще ничего не знали, что ждет впереди, но надеялись – может быть, и там есть театры, ансамбли. И мы держались всей компанией вместе, когда приехали на Печорскую пересылку.
Руководителями театра 501-й стройки были Алексей Григорьевич Моров и Леонид Оболенский. И вот от имени театра Моров пришел на Печорскую пересылку и добился у лагерного начальства, чтоб нас всех перевели в театр.
На тот момент в театре несколько художников работало, а когда дирекция театра приняла Зеленкова, то он был сразу назначен главным художником театра, потому что он был действительно великолепный специалист и по декорациям, и по костюмам. Он очень интеллигентный и знающий человек. Мы с ним, в общем, весьма дружили. Я часто бывал у него в мастерской – в здании Абезьского театра был такой чердачок.»
Владимир Пентюхов. «Пленники печальной судьбы» о Зеленкове: «Я познакомился с ним в уже далеком 1947 году в поселке Абезь, КОМИ АССР, это на берегу реки; Уса - приток Печоры, когда получил назначение на работу в дом культуры постройкома 501 стройки МВД СССР на должность руководителя и организатора работ кружков художественной самодеятельности поселковой и солдатской молодёжи. Я в то время был двадцатилетним солдатиком комендантского взвода местного штаба охраны, призванный военкоматом на срочную службу. Дом культуры в поселке все называли театром, поскольку в нем работали заключённые артисты. Артисты оперетты были известны еще до войны как специалисты высокого класса, собранные в группу со всех лагерных колонн стройки по распоряжению самого главного начальника стройки полковника Василия Арсеньевича Барабанова. Зеленков попал в состав театра поскольку до войны был мастером-декоратором Мариинского и Ильинского театра в Ленинграде.
Впервые в его мастерскую в театре я робко вошел в конце августа сорок седьмого. Моя юная личность в красных погонах привлекла внимание художников, но я не смутился и попросил разрешения побыть у них, так как меня очень интересовала профессия людей от искусства.
- Проходите, гражданин начальник, смотрите, знакомьтесь, - было мне сказано не без легкой иронии.
Помещение мастерской было небольшим и тесным и я, переходя от одного художника к другому интересовался – чем они заняты. Они интересовались моей новой в театре личностью, я кое о чем спрашивал их, и они охотно отвечали « гражданину начальнику».
Кроме работ, связанных с постановкой спектаклей, художники выполняли заказы различных местных организаций по оформлению своих помещений, красных уголков и т.д. Кроме того они занимались живописными работами, выполняя чьи-то заказы. Через несколько дней, ознакомившись с тем, чем я занимаюсь по вечерам в театре, Владимир Дмитриевич однажды сказал так, чтобы слышали все:
- Гражданин начальник Володя, я вижу, ты погибаешь от скуки, так не заняться ли тебе делом, а? Я чаю, ты интересуешься нашим трудом, так вот тебе палитра, вот подрамник, вот оригинал, с которого надо снять копию. Пробуй смешивать краски, чтобы изобразить пейзаж.
С тех пор я стал своим человеком в мастерской художников и не стеснялся учиться у них мастерству графики и живописи.
Дмитрий Владимирович, как и другие артисты, жил в штабном лагпункте, в котором были сосредоточены специалисты разных профилей, работающие на управление стройки. Они жили в сходных условиях, зимой не замерзали от стужи, не голодали, не ходили раздетыми. Был при лагпункте и хороший медпункт, который следил за здоровьем артистов и других классных специалистов, живших, по негласному указанию руководства стройки, на сохранении. Иногда я посещал своих шефов в их лагпункте и они не чурались меня потому, что не видели с моей стороны никаких пакостных дел, а, наоборот, в чем мог, помогал им скрашивать их жизнь. Приносил из поселковой библиотеки интересные книги для прочтения, если кому надо было, искал нужные лекарства от простуды или еще отчего. Для Зеленкова постоянно добывал ватман, разыскивал и покупал колонковые кисти. И так многим. Я ценил их помощь, они – мою. Дмитрий был, на мой взгляд, неунывающим человеком. Всегда находил темы для бесед, часто вспоминал родной Ленинград.
Хандрить Зеленков начал в конце сорок девятого года, когда начал приближаться срок его освобождения. Сожалел, что свободы он не получит, а получит ссылку, может быть его пошлют на крайний север…
Влияние артистов театра заключённых на меня, солдата охранных войск, было велико. После семилетней службы в армии я закончил высшую профсоюзную школу культуры в Ленинграде, работал руководителем театрального коллектива, журналистом, сейчас – член союза Российских писателей. В 1965 г., будучи в Ленинграде, я отдал какому-то старичку из Мариинского театра негатив снимка Д.В. Зеленкова. Он обещал найти его родственников, но нашел ли, передал ли – не знаю».
Весной 1949 года все работники театра, а их было не менее 65-70 человек, были переведены на север Красноярского края: часть в Ермаково, часть в Игарку.
В Игарке театр находился по улице Смидовича в старом здании. Артистов и других работников театра привозили в театр утром и после спектакля увозили в зону, которая располагалась в лесу за ПГС.
В Игарке находились только артисты оперетты, другие высадились в Ермаково.
Из рассказа очевидца Машихиной Юлии Александровны о «крепостном театре»: «Помню, однажды давали концерты для заключенных в зоне. Мне очень понравились все номера. Все оперетты, которые я помню – «Раскинулось море широко», «Запорожец за Дунаем» - были здорово оформлены. Главным оформителем был, кажется, Зеленков. Мне запомнилась больше всего оперетта «Раскинулось море широко». Когда занавес открывался, перед зрителями было сверкающее и переливающееся волнами море, по нему плыла то ли лодка, то ли катер, на котором стоял красивый моряк и пел прекрасным голосом…»
Роберт Александрович Штильмарк о Зеленкове (роман "Горсть света"): "…Когда публика, потрясенная красотой декораций в пьесе "Раскинулось море широко", устроила талантливому художнику Д.В. Зеленкову десятиминутную овацию, выкрикивая его имя, известное стране, тупица из политотдела запретил ему выйти и поклониться со сцены».
Это действительно был чародей по искусству оформления спектаклей. Перед
открытием занавеса в начале спектакля он обычно просил артистов не спешить с
первыми репликами, потому что уже сам вид декорации должен вызвать шквал
аплодисментов.
Позднее, уже после разгона актерской труппы, во время спектакля в поселке
Ермаково, когда до освобождения оставалось всего несколько месяцев, он повесился
за сценой. По одной из версий из-за того, что ему предстояла ссылка на Таймыр,
или видимо, он невысоко расценивал перспективы своего раскрепощения из
гулаговских уз, предвидя их смену узами новыми, может, чуть более тонкими, но
зато не менее прочными! Говорили, что сыграла свою роль неизбежная в таких
ситуациях "ля фамм" в лице некой вольной, т.е. "первой", молодой красавицы,
дочери ответственного лица, попросту запретившего ей даже упоминать имя
заключенного художника, бывшего, как утверждали, предметом её надежд и высоких
чувств…
Окинина Кристина – участница группы «Поиск»: «В Библиографическом словаре "Художники народов СССР", том 4-й, книга 1-я", о Зеленкове Дмитрии Владимировиче пишется, что он умер в 1952 году в Ленинграде. Будучи в экспедиции, а затем, читая отзывы очевидцев, мы узнали, что Зеленков Д.В. покончил жизнь самоубийством за девять месяцев до освобождения из лагеря и похоронен в Ермаково. Общество "Мемориал" г. Красноярска подтвердило наше заключение. Совершая экспедицию, наша группа не смогла найти могилу Д.В. Зеленкова, и это остается задачей следующей экспедиции в ГУЛАГ. Работая с архивными документами в "Музее вечной мерзлоты", мы видели и справку о реабилитации Зеленкова Дмитрия Владимировича».
Совсем скоро, в 2013-м году будет отмечаться двойная дата - 65-летие начала строительства № 501-503 стройки и 60-летие консервации её. Прошло огромное количество времени, но в памяти человеческой и в истории нашей страны эти две даты навсегда оставили неизгладимый кровавый след и огромное количество ни за что пострадавших людей и исковерканных судеб.
1. Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в
истории. Россия – XX век». Работы из Красноярского края и Республики Хакасия. –
Красноярск, 2008.
2. «Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края», изд-во
«Издательские проекты», Красноярск, 2004 г., стр. 20-25, статья В. Сиротинина
«Коммунистический террор в Красноярском крае».
3. Стройка № 503 (1947 - 1953). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск № 1.
– «Гротеск». г. Красноярск, 2000г.
4. Стройка № 503 (1947 - 1953). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск № 2.
Красноярск: ООО «Знак», «Музей вечной мерзлоты»,2007.
/ Наша работа/Репрессированные деятели культуры и искусства в истории и культуре Красноярского края