Муниципальное Учреждение Культуры «Библиотека города Игарка»
Составитель:
Щвецова Юлия Юрьевна, 1987г.р.
Библиотекарь абонемента детской библиотеки МУК «Библиотека города Игарка».
2011г.
Над лесом всполохи лоскутьями флага.
На сцене эпохи – актеры Гулага.
Здесь разные стили. Опошлена мода.
Святые прослыли врагами народа.
А хитрый виновник и гений раздора,
Седой уголовник, играл прокурора.
На лесоповале, где смерть повсеместно,
Рабы забывали, что подло, что честно.
Но даже в бараке, под властью Прокруста,
Во льдах и во мраке царило искусство.
Свою работу я начала со стихотворения, написанного в 1991 году во время спецрейса теплохода “Латвия” в Игарку и Дудинку (ехали бывшие политзаключенные из Прибалтики и Сибири) московский поэт Владимир Микушевич посвятил Юсуфу Аскарову стихотворение “Театр на болоте”.
При написании своей работы я прибегла к помощи документов и материалов игарского краеведческого комплекса «Музей вечной мерзлоты», так как в нашем городе не представляется возможности найти очевидцев и старожил, которые помнят и могли бы рассказать о репрессированных людях, отбывавших свой срок в Игарке или неподалеку от неё.
Аскаров Юсуф Алиджанович родился в 1917 году в городе Петрограде. По
национальности – перс.
Место проживания: Мурманская обл., Полярный р-н, пос. Ваенга, ул. Советская, д.
19.
Арестован: 10.06.1947 года
Осужден: 07.02.1948 г. Особое совещание при МГБ СССР. Обвинялся по ст. 58-1б УК.
Приговор: 10 лет ИТЛ. Реабилитирован 26.06.1956 года Военным трибуналом
Северного флота., основание: реабилитирован.
Скончался в 2001 году в возрасте 84 лет.
Аскаров родился 25 февраля 1917 года в Петрограде. Его отец был персом (иранцем), служащим персидского консульства в России. Мать работала в артели, куда, кстати, учеником слесаря-механика устроился и сам Юсуф после того, как отец умер и семья осталась без денег.
В 1933-м Аскаров отважился поступать в театральное училище при Ленинградском большом драматическом театре и - курьез. На вступительных экзаменах его, верткого, с колоритной внешностью, попросили станцевать лезгинку, но он не рискнул: а ну как во время зажигательного танца отвалятся подошвы вконец прохудившихся туфель - их и без того приходилось приматывать проволокой! Юсуф предпочел медленный и чинный танец Шамиля.
...Училище он окончил с отличием в 37-м, играл в филиале БДТ в Мурманске, а после, как раз в военные годы, служил в армии, в ВВС Северного морского флота, где занимал должность художественного руководителя Дома флота ВВС.
Почему же его называют актером "крепостного" театра?
Военный аэродром, который обслуживала часть, где служил Аскаров, принимал, в том числе и английские самолеты, английские летчики захаживали в Дом флота, общались с худруком, как-то раз подарили календарь с пикантными женскими фото... Этот-то календарь и стал главным "вещдоком", когда в 1946 году Юсуфа Алиджановича обвинили по традиционной 58-й статье в измене родине.
Но ему повезло (если здесь уместна речь о везении). Он не тянул вместе со всеми знаменитую "сталинку" - железную дорогу, которая должна была, точно наручниками, сковать рельсами русские севера, но, построенная на костях зеков, сама стала "мертвой" - бездействующей... Аскаров играл в ГУЛАГовском театре, в том, что называли "крепостным", ведь он целиком и полностью был во власти лагерного начальства - оно "заказывало музыку". Впрочем, оно же "платило деньги" - на содержание театра не скупились: актеров кормили сытнее, чем прочих заключенных, для них шили отличные костюмы, выписывали самый лучший грим...
Сначала Аскаров "мотал срок" в городке Абезь на Печоре, там с ним на сцену выходили "крепостные" князь Леонид Оболенский - кинорежиссер, князь Борис Болховский - мастер художественного слова, Всеволод Топилин - музыкант, первый аккомпаниатор Давида Ойстраха, а театральным оркестром (был и такой!) руководил Юрий Силантьев - в будущем главный дирижер оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения.
Как только заключенный артист Аскаров переступал порог театра, он почти забывал о своем рабском положении. В Абизьской драме, как вспоминает Юсуф Алиджанович, артисты “первого” вольного состава в общении с артистами-заключенными не делали никакой разницы. В этом “арестованном” театре все были, прежде всего, коллегами. Товарищами по искусству.
— Аскаров! Вам роль Салтана Салтановича в “Последней жертве” Островского не глядится? Отлично. Берите ее себе. Начинаем работать.
— Юсуф! Вам предстоит учить роль в “Глубоких корнях”.
— Дорогой ленинградец, не возражаете, если “Вас вызывает Таймыр”?
Ленинградец не возражал. Он изголодался по актерству. И в каждую роль вкладывал все знания, которые получил в БДТ, Мурманском областном театре, в бригадах артистов флота. Весь — темперамент и талант.
На глазах труппы из смуглого этапного замухрышки Юсуф Аскаров становился премьером театра. Без него уже не обходился почти ни один спектакль или концерт. Артист в окружении коллег оттаивал, становился прежним темпераментным исполнителем, каким был в Ленинграде и Мурманске.
Окружение стоило того, чтобы раскрываться на сцене во всем блеске. В те годы вокруг театров Печорлага (в Абизи и других местах) группировались интереснейшие люди. Как заключенные, так и вольнонаемные. Юсуф Аскаров — лишь частичка блистательного созвездия “крепостных” актеров “арестованного” театра.
С каждым днем он все больше и больше проникался родным ему миром кулис. Удивлялся некоторым порядкам, о которых не знал на воле. Например, у каждого актера были костюмы, хозяином которых мог быть только их владелец. Никто не имел права взять без разрешения костюм у одного актера и передать его другому. Аскарову за годы театрально-лагерной жизни сшили десятки различных костюмов (чего не было ни в одном из его “штатских” театров). Когда труппа выезжала на гастроли по другим зонам, и заключенным, и вольным выделяли отдельный удобный вагон, чтобы артисты могли в пути отдыхать. Система, нуждавшаяся в тех, кто своим искусством ее поддерживал и прославлял, хранила таланты. На 501-й стройке главным покровителем муз был Василий Арсентьевич Барабанов, начальник строительства. Его боялись все: и заключенные, и вольнонаемные. Но Василий Арсентьевич (по характеру довольно крутой) не был лишен чести, достоинства, порядочности. Он искренне пытался облегчить участь попавших в систему его лагерей — актеров. Самолично (минуя политотдел) следил за тем, чтобы труппа Абизьского театра по возможности ни в чем не нуждалась. Актеры, конечно же, пользовались теми немногими благами, которые предоставлял им В.А.Барабанов. Они жили своей, театральной “коммуной”, пытаясь облегчить друг другу участь.
На одном из выездных спектаклей по пьесе “Глубокие корни” Аскарову стало плохо. Сказались десять месяцев мучений на следствии. Его “повело” в обморок. Сознание отключилось. Очнулся он не от сценического, условного, а совершенно реального поцелуя партнерши, заслуженной артистки Коми АССР Людмилы Морозовой. “Текст, быстрее текст”, — прошептала артистка партнеру. Взбодрился Аскаров. Подал реплику. 3рители не заметили, что актер продолжил роль, выходя из обморочного состояния.
Но железная дорога строилась, и начальство, управлявшее строительством, переезжало все дальше на восток, а вместе с ним переезжал и театр. Так Юсуф Аскаров попал в Красноярский край: сначала в Игарку, затем в Ермаково. Здесь за театр взялся новый лагерный божок-самодур, подполковник Штанько, который... запретил аплодировать актерам-зекам - много чести! И Юсуф Алиджанович отказался выходить на сцену, его вмиг разжаловали из артистов, отправили на лесозаготовки...
Впрочем, Аскаров неохотно рассказывал о лагерях - куда приятнее вспоминать о жизни после реабилитации, после 1953 года. О том, как играл в Канском и Ачинском драмтеатрах и зритель ходил не на спектакль - на него, Аскарова! О том, как уже в качестве главного режиссера поставил в этих театрах сотню с лишним спектаклей. О присвоении ему в 1969 году звания заслуженного артиста РСФСР. О том, как в 70-х, переехав в Красноярск, руководил кукольным театром, затем - народным театром ДК железнодорожников, ставил спектакли в музкомедии и даже...
- Хотите еще курьез?! Мне довелось ставить спектакль с глухонемыми артистами! Обществу глухонемых нужно было отличиться на каком-то смотре самодеятельности... А я терпеть не могу писать! Патологически! Письма, заметки - за меня всегда писали жены или секретари. Тут же пришлось переписываться: я - строчку, они - строчку - ужас!!! Хорошо, потом сурдопереводчика нашли. Кстати, спектакль занял на смотре первое место, и мне предложили руководить этим "глухонемым" театром и дальше, заманивали тем, что можно будет бесплатно отдыхать в санатории для глухонемых. Но я отказался - что там делать, в санатории-то?! Там и поговорить не с кем!
Рассказывал Юсуф Алиджанович и о своей семье, о сыновьях. Старший, Алиджан, мог бы стать актером, но отец отговорил: сын с его характером не вытерпел бы, непременно набил бы физиономию режиссеру. И Алиджан стал литейщиком. Зато младший, Юрий - пошел по отцовым стопам: он пародист, а кроме того, снимается в кино. Так что славная актерская династия Аскаровых продолжается!
Сибирь не теплица, где копятся краски.
Разрушатся лица. Останутся маски.
Среди эпитафий, нечетких от боли,
От всех биографии останутся роли.
В. Микушевич «Театр на болоте»
1. Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в
истории. Россия – XX век». Работы из Красноярского края и Республики Хакасия. –
Красноярск, 2008.
2. «Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края», изд-во
«Издательские проекты», Красноярск, 2004 г., статья В. Сиротинина
«Коммунистический террор в Красноярском крае».
3. Стройка № 503 (1947 - 1953). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск № 1.
– «Гротеск». г. Красноярск, 2000г.
4. Стройка № 503 (1947 - 1953). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск № 2.
Красноярск: ООО «Знак», «Музей вечной мерзлоты»,2007.
/ Наша работа/Репрессированные деятели культуры и искусства в истории и культуре Красноярского края