Берсеневич Эдуард Филиппович. Правда и только правда

Больно и страшно вспоминать прошлое. Постараюсь изложить коротко.

Сам я с 1916г.р. В 1934 году закончил Прокопьевское горно-промышленное училище и был направлен работать в шахту "Коксовое".

В 1936 году травма: перелом левой руки. В этом же году в шахте убило брата Иосифа. В 1937 году арестовали второго брата старшего Станислава. И по сегодняшний день о нем ничего мне неизвестно. В этом же году меня премировали от наркома угольной промышленности за высокие показатели в угледобыче именными часами.

В 1939 году я закончил 3-х годичную школу "Мастеров соц. труда" без отрыва от производства и мне присвоили звание "Мастер угля" с занимаемой должностью - горный мастер.

13 января 1942 года я похоронил мать, а через 10 дней меня увезли в НКВД.

С этого времени начался мой ад.

Следователь Тучков очень хорошо знал, что ни в чем не виновен, но сказал: "Кого мы забрали, ни один не освободился". Следствие он вел очень грубо; порвал на мне одежду и составил дело. Надо было подписать дело в присутствии прокурора Хворостенко. Я отказался подписывать, т.к. следователь составил дело без моих показаний. Тогда следователь на глазах прокурора изорвал дело и начал следствие вести по-новому. Вновь составил дело, и надо было снова подписывать. Я опять отказался. Меня увели. Через несколько дней ночью меня приводят к начальнику НКВД Кононову, где находились его зам. Малинин и третий, фамилии которого я не знал. Раздели догола и стали бить пинками, все были в сапогах, затем брали втроем, поднимали до потолка и со всей силы бросали на пол. И я решил: чем медленно будут убивать в стенах НКВД, лучше пусть расстреляют 1 раз, и стал их просить, чтобы они меня не убивали: я им подпишу все, что они мне дадут. После чего меня бросили в одиночку, где я не принимал пищу и просил пригласить врача.

Дело я подписал и ждал суда. На суде присутствовали: состав суда и сотрудники НКВД. Мне задали два вопроса: "Считаю ли я себя виновным?" Хотя меня заранее подготовили, чтобы я признал себя виновным, я сказал: "Нет". Второй вопрос: "Почему вы подписали дело?" Я сказал: "Человек в лесу ловит дикого зверя и заставляет его что угодно делать, а я человек". Мне сказали, что я столько просидел в стенах НКВД и так ничего и не понял, а делаю клевету на органы НКВЛД в том, что сотрудники заставляют арестованных делать все, что угодно. Мне был вынесен приговор: высшая мера наказания - расстрел… После суда снова пригласили к начальнику НКВД, пытались еще раз повторить "экзекуцию" за то, что я не признал себя виновным, но не повторили. Я согласился подписать какую-то нужную им бумагу и расписался.

Как мне рассказывали заключенные (арестованные) я тронулся умом и пытался покончить жизнь самоубийством, но не дали арестованные.

Затем я находился смертником 58 дней я Новосибирской смертной камере, так называемой "медвежьей клетке". Ночью вызвали, вывели из смертной камеры меня и еще одного человека. Ему зачитали "на фронт", а мне - на доследование. Привезли в город Прокопьевск, зачитали 10 лет и отправили в лагерь в Горную Шорию, где я работал в шахте по добыче железной руды, т.к. я шахтер. После войны перевезли на станцию Яя Кемеровской области, где я расконвоированный работал в г.Анджеро-Судженске на шахте "Гортоп" по добыче угля вручную. Когда оставалось 6 месяцев до конца срока, отправили в Карагандинскую область, где были заключенные с 25-летним сроком. Фамилий там не существовало, а только буква и номер на куртке, на тужурке на груди и на спине и на брюках на коленке. Закончился срок, и отправили в город Красноярск, где и выпустили на волю.