Моему старшему брату Николаю Иосифовичу Бодрикову 7 апреля 2022 года исполнилось бы 100 лет. Но обстоятельства, независящие от него, сложились так, что он прожил недолго, всего 52 года.

Коля был первый ребенком у моих родителей. Значит желанный. Да к тому же мальчик. Так что, для отца это был сюрприз божественный. И он радостно благодарил свою молодую жену Ксению за этот царский подарок.

Брат рос здоровым, физически крепким мальчиком. Редко болел. Любил подвижные игры. Рано освоил азбуку. А в пять-шесть лет уже начал читать. Особенно увлекали его сказки про богатырей, колдунов, бабу-ягу. Потом стал читать более серьезные для его возраста книжки.

А когда учительница рассказала про своего земляка, поэта Сергея Есенина и прочитала его стихи, все ученики класса, в котором учился Коля, стали с еще большим интересом заучивать его стихи. Потом ученики вместе с учительницей ездили на лошадях в село Константиново, расположенное на берегу реки Оки, на родину поэта. Благо Константиново от села Инякино Рязанской области, где родился мой брат, было недалеко, менее десяти километров. Там ученики посмотрели дом, где родился и рос их знаменитый земляк. Послушали рассказ о нем его родной сестры. В этом доме уже был музей Сергея Есенина.

Коля старательно заучивал стихи поэта. Любил декламировать их в школе и дома.

Вся красота родного края отлилась в стихах поэта, полных любви к русской земле.

О Русь - малиновое поле
И синь, упавшая в реку,-
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.

Или:

Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло
Только мне не плачется – на душе светло.

И учителя и домашние думали, что литература будет в его жизни призванием. Но, как часто случается жизнь дала крутой поворот.

Однажды брат побывал в райцентре селе Шилово, там недалеко город Сасово, в котором имелся аэроклуб, где учили молодых ребят и девчат летать на самолетах.

И брат, увидев аэродром, самолеты, ребят в летной форме, словно попал в сети гипноза. Он даже во сне видел себя в самолете. Вот он, управляя самолетом летит над полями и лесами, то на бреющем полете скользит над горами, морем…И просыпался в радостном, холодном поту.

После окончания семилетки он еще некоторое время работал в местном колхозе, а потом, набравшись храбрости, поехал в Сасовский аэроклуб.

Руководители аэроклуба, поглядев на этого невысокого, подтянутого, хорошо сложенного молодого человека, проверив необходимые для поступления в летную школу документы, после медицинского освидетельствования, зачислили его курсантом.

-Ну, что Бодриков, - сказал пожилой мужчина в летной форме, - рад, что будешь учиться на летчика?

- Это моя мечта. Теперь она сбылась, - с радостью в голосе ответил Николай.

- Вижу как у тебя глаза горят, - опять улыбаясь, сказал аэроклубовский начальник.

- Учись хорошо, осваивай нашу замечательную профессию.
Начались серьезные, напряженные дни учебы. Это были светлые, радостные дни в его жизни.

Николай внимательно слушал лекции преподавателей. Конспектировал содержание этих лекций. А придя в общежитие, еще раз просматривал свои конспекты. Записался в аэроклубовскую библиотеку. Жадно читал все об авиации. В свободное время шел на аэродром. С любовью и восхищением смотрел на самолеты, которые обслуживали авиатехники. Любовался, как эти легкокрылые самолеты, пробежав по взлетной полосе, легко взмывали в небо.

Он уже знал об этих самолетах многое. Вот, например, серебристо-крылый штурмовик ЛИ-2. У него мощные двигатели. В составе экипажа командир и стрелок-радист. На вооружении пушки и пулеметы. А на этом одномоторном маленьком самолете, обшитом тонкой фанерой, экипаж состоял всего из одного человека.

Наряду с изучением теории материальной части самолета, молодой курсант подолгу занимался на тренажере, закрепляя теоретические знания практикой.

Много часов в учебной программе отводилось изучению и практическому применению вооружения, которым были оснащены самолеты. Это пушки, пулеметы и т.д.

Потом курсанты стали готовиться к прыжкам с парашютом. Прежде надо было хорошо изучить парашют. Как разобрать его, как правильно сложить. Ведь от этого зависит жизнь человека во время прыжка. Изучали, как вести себя при приземлении, чтобы не разбиться, не поломать ноги, руки и т.д.

И вот настал день, когда начались прыжки с парашютом. Группа курсантов быстро погрузились в самолет. У всех сосредоточенные, взволнованные лица. Переживал перед полетом и Николай. Самолет поднялся в воздух. Раздалась команда: подготовиться к прыжку. Открылась дверь, и парни одним за другим, нырнули в нее, как в бездну. Но слава богу у всех парашюта раскрылись. Приземление прошло хорошо. Разгоряченные, взволнованные курсанты поздравляли друг друга с удачным выполнением задания. Хвалили парней и руководители, и преподаватели училища.

Потом были еще учебные прыжки. Со временем это стало как- бы обычным делом. Хотя волнение всегда захлестывало далеко за пределы нормы.

Все эти события происходили летом 1941 года. А в июне…этот день, 22 июня не забыть некогда. Началась Великая Отечественная война. На самолетах поднялись в небо и бывшие курсанты, Сасовского аэроучилища. Среди них, летчик, стрелок – радист 19-летний Николай Бодриков.

Через день-другой им уже пришлось встретиться с немецкими самолетами в чистом небе, недалеко от границ нашей родины.
- Мы летели группой из 3 самолетов, - рассказывал позже мой брат, - навстречу нам стремительно приближались два немецких юнкерса. Когда они сравнялись с нами, я успел заметить, как, немецкий ас погрозил нам кулаком. В ответ я пытался поразить вражеские самолеты из пулемета, но, к сожалению, урона им не нанес.

Потом юнкерсы развернулись и стали нас пикировать. Немецкие летчики стремились занять позицию, более выгодную для них, т.е. оказаться над нами, как-бы придавливая наши самолеты к земле. И сверху расстреливать нас. По правде говоря, в первые дни войны, это им чаще всего удавалось. Самолеты оккупантов летали значительно быстрее наших отечественных.

Потом такие встречи с фашистскими самолетами происходили еще несколько раз. Из боев мы возвращались на аэродром живыми и здоровыми. Хотя фюзеляж и крылья самолета требовали основательной починки. Они было изрешечены пулями немецких пулеметов.

Но однажды получилось, то, что получается иногда на войне. Наш самолет в воздушном бою подбили. И мы вынуждены были сделать посадку на территории, оккупированной фашистскими войсками. Приземлились, вернее сделали жесткую посадку, на поле возле березового лесочка.

Не успели мы, оглушенные ударом о землю, выйди из самолета, как к нам на большой скорости на мотоциклах подкатили немецкие солдаты. Они бесцеремонно, схватили нас, сорвали одежду, отобрали личное оружие. После недолгой, взаимной потасовке, смеясь и ругаясь, подталкивая нас, автоматами в спину, погнали к околку леса. Обойдя его, мы увидели маленькую деревушку и толпу людей, окруженной немецкими солдатами с овчарками.
Так мой брат оказался в фашистском плену. Группу советских людей, к которой пригнали моего брата, и его двух товарищей, летчиков, охраняли солдаты зондеркоманды. Вслед за немецкими фронтовыми частями, зондеркоманды входили в города и села. Выполняли свою черную работу. Это была их повседневная служба «смерти». Кроме того они несли конвойную и охранную службу.

Посовещавшись, оккупанты погнали пешком захваченных в плен наших солдат и мирных жителей: стариков, женщин с малыми детьми, подростков в сторону ж/д станции.

Стоял ясный солнечный день. Дорога была сухая, и потому вся толпа шла в облаке густой пыли. А возле дороги виднелись зеленые всходы зерновых культур, густо разросшаяся ботва картофеля. Идти было тяжело, душно. Хотелось пить. Маленькие детишки капризничали, плакали. Но останавливаться чтобы отдохнуть, было нельзя. Один старый мужчина, споткнулся, упал. Немецкий солдат тотчас пнул его в бок, грязно выругался. Помогли деду шедшие рядом женщины. Он еле поднялся и с трудом побрел по дороге. То и дело придерживаясь за своих соседей.

На ж/д станции, на которую они прибыли, было многолюдно. Здесь возле грузовых вагонов, столпилось много немецких солдат и офицеров. Рядом стояли военнопленные и пленные гражданские лица.

Немецкие офицеры и солдаты с собаками, распределяли пленных по вагонам. Происходило что-то вроде сортировки. Военнопленных загоняли в одни вагоны, гражданских - в другие.

- Как только мы погрузились, - рассказывает Николай, - двери вагона плотно захлопнулись. Мы оказались в кромешной тьме. Поезд тронулся, застучали колеса на стыках рельсов. Ехали долго, без остановок. Наверное несколько суток. В вагоне было многолюдно. Кто-то хотел пить, кому-то нужен был туалет. Воздух был тяжелый от испарений, люди стонали от жары и спертого воздуха, стали кричать. Но это был глас вопиющего в пустыне. Некоторые, обессилев, лежали и не могли подняться, другие кричали: «мучители, палачи, будьте вы прокляты!». Когда через несколько дней прибыли на конечную остановку, и поезд остановился в тупике какой-то станции, немецкого городка и открылись вагонные двери, рабочие железной дороги увидели ужасную картину. Все пассажиры были бледные, с испитыми от истощения и жажды лицами. Жмурились от яркого света. Некоторые не могли подняться, валялись на полу в собственных испражнениях.

Отдышавшись на свежем воздухе, пленные стали кто выходить, кто выползать из вагонов. Потом их погрузили большие крытые брезентом грузовики. Отвезли в лагерь для военнопленных. Там были бани. После помывки, всех наголо подстригли, выдали полосатые куртки и такие же штаны. Накормили жидкой баландой. Немцы понимали, что от вынужденной голодовки, у привезенных может случится завороток кишок. И они погибнут.

Пожив несколько дней на «карантин», пленные мало по малу стали приходить в себя. А тут и прибыли работодатели. Брат и еще одного парня Серегу, выбрал к себе крупный, пожилой, рыжий бюргер. Оформив необходимые документы в комендатуре, он повез пленных на свою усадьбу. С этого дня брат стал батраком.

Усадьба Ганса, (так звали хозяина), находилась на окраине городка. У него было довольно большое хозяйство. Двухэтажный кирпичный дом, хозяйственные постройки. На скотном дворе - конюшня, помещения для коров, свиней. Во дворе возле жилого дома, на цепи сидел огромный пес, немецкая овчарка. Увидев незнакомых людей, гремя цепью, он, злобно оскалил зубы, загавкал.

-Это свои, свои, - сказал Ганс своему псу, - успокойся. Надо подружиться с ними. Они будут тебя теперь кормить.

Показал Ганс новым работникам их жилище. Возле животноводческих помещений стоял небольшой домик.

«здесь вы будете жить» - сказал он. «А здесь - и он обвел вокруг себя руками, - будете работать».

С этого времени у брата в неволе началась новая батрацкая жизнь. Работы было много. Надо было животных по графику кормить, поить, убирать навоз. Если, на взгляд хозяина, ребята делали что-то не так, Ганс сердился: « русише швайне!»- кричал он на них, показывая им свой огромный кулак. А когда ему казалось что пленные работают медленно, он раздражался и кричал «шнель, шнель!» быстрее, быстрее.

Ганс и его жена Эльза, требовали чтобы пленные парни учили немецкий язык. Они говорили, что теперь пленные ребята навсегда останутся в Германии. А знания немецкого языка позволит им лучше, более четко выполнять задания хозяина.

Своеобразным барометром отношения к своим работника у Ганса, было положение на фронте. Если по сообщениям немецкого радио дела шли хорошо, он свое недовольство выражал не столь агрессивно. А если на фронте были неудачи, это сразу же чувствовали его русские работники. Однажды он зашел к ребятам в избушку разъяренный. Заболела свиноматка.

- Кто кормил этот свинья?

- Я, - ответил напарник брата.

-Этот свинья чуть не помирал. Ты виноват. – И обрушил на голову Сергея свой кулак кувалду. Злобно сверкнул глазами и на Николая.

- Ви пляхой работник, лодырь, - гневно бросил он хлопнул дверью.

После этого Сергей постоянно жаловался на головные боли.

Ганс по - любому поводу грубо относился к своим работникам. Попробуй ему не угодить. Так проходили месяцы, годы. Война-то длилась 1418 дней!

И вот наступил май 1945 года. Германия капитулировала. Николай с Сергеем радовались. Скоро придет день освобождения из гитлеровского плена. Брат вспомнил даже цитату из книги «Честь имею» советского писателя Валентина Пикуля. В этой книге сказано так: «Был в плену. При царе это не считалось вселенским позором, напротив мученичеством, и бывших в плену награждали орденами».
Вскоре в усадьбу Ганса приехали сотрудники КГБ. Николай и Сергей радостные выбежали им навстречу.

- Вот вы где гады, прятались всю войну, сволочи, пособники фашистов, - ошарашил пленных капитан КГБ. Ребят схватили, грубо втолкнули в машину, и захлопнули за ними дверцу. Вот уж действительно как говориться: « из огня да в полымя».

В большом помещении, куда были доставлены Николай и Сергей, находилось много народа. Это были пленные которые, работали на немцев. Все они были, по словам того же капитана КГБ, сволочи, пособники фашистов, предатели Родины.

А таких предателей в Германии было многие тысячи. Вспомните, в первые дни войны какая громадная территория оказалась под фашистским сапогом? И что же, все эти люди предатели!?

На следующий день Николая вызвали на допрос. Вопросы сыпались один за другим. Как оказался в Германии? Почему не сбежал с поезда? Почему не пристукнул бюргера и не вернулся в СССР? Вопросов много, один другого нелепее. Вывод военного следователя категоричен: виноват! Затем состоялся суд. Решение: виноват по ст.58 за измену Родине 10 лет лагерей.

И так из жизни моего брата было вычеркнуто 14 молодых лет. 14 лет ждала его верная подруга жизни, добрая замечательная жена Лида.

После отбытия наказания Коля приехал в город Шахты Ростовской области. И до конца своей жизни работал в этом городе шахтером.

P.S. Когда уже брата не стало, пришло сообщение, что он реабилитирован. Как говорится, комментарии излишни.

П. Бодриков, 92 года. 01.02.2022 года.

Бодриков Николай Иосифович (слева) и Петр Иосифович

Бодриков Николай Иосифович с внуками

Бодриков Николай Иосифович с женой Лидией (слева) и сестрой Клавдией