Боль сердца. Преображенцы, пострадавшие в годы репрессий.
Беспокойная память не спит,
В сердце юных и смелых стучится,
Раной колотой, болью саднит,
Кровью сотен невинных сочиться.
Болью сердца мы вспомнить хотим
Кто попал в мясорубку репрессий,
Болью сердца виновных простим,
Не забудем несчастных процессий.
По обочинам пыльных дорог,
По затерянным полустанкам,
Жизнь оставила скорбный урок
В виде сотен безвестных останков.
Чьей-то злой и безжалостной волей
Исковерканы судьбы людей.
Они счастливы были давно ли?
Став изгоем в отчизне своей.
И ведь кто-то же не побоялся
Сотни тысяч невинных людей
Оторвать от семейного счастья,
Бросить в жернов репрессий скорей.
Тяжелые испытания выпали на долю нашей землячки - Родионовой Марты Генриховны. Полное лишений детство, трудный жизненный путь, тяжелая самоотверженная работа – все это должно остаться в памяти людей.
Прекрасные просторы Поволжья навевают поэтическое настроение, рождают в душе лирические светлые напевы. Здесь издавна жили люди разных национальностей, дружно строя будущее своих детей. В этом прекрасном краю 10 ноября 1932 года в Полтаве, недалеко от города Энгельс в деревне Нейп родилась девочка Марта. Чудная, прелестная малышка радовала своих родителей, которые вряд ли подозревали, что ждет их ненаглядное дитя и всю их большую семью. В семье родителей, этнических немцев, Линдеман Амалии Кристиановны и Генриха Генриховича подрастало 4 ребенка: 3 дочери и сын. Марта была самая старшая из детей. Семья была крепкая, дружная, основанная на преданности любящих людей и порядочности немцев. Держали большое хозяйство, чтобы жить не хуже людей: в достатке и чести.
Беда грянула внезапно. Черные стаи немецких оккупантов ринулись в пределы СССР. И никто не мог предположить, «немец» станет ругательным словом, а принадлежность к этой нации обернется горем для сотен людей. Когда началась война, маленькой Марте было всего 9 лет, она едва успела окончить 3 класс. Наступившие каникулы обещали множество удовольствий и развлечений, ребятня строила планы на новые приключения, но мечтам и планам уже не суждено было осуществиться. В сентябре 1941года вышло распоряжение правительства о переселении поволжских немцев в Сибирь по обвинению в предательстве и помощи захватчикам.
Как только приказ поступил в сельский совет, в тот же вечер, немецкие семьи были привезены на станцию к поездам и отправлены в Сибирь. Заработала чудовищная машина, которая не разбирала правых и виноватых: немец – значит враг. С собой был только чемодан с вещами, а все остальное пришлось бросить в родной деревне. Правительство обещало, что в Сибири по квитанции все имущество будет восстановлено, но никто эти квитанции не писал и писать не собирался. Какие могут быть церемонии с предателями?
Представители властей не обращали внимания на детей, стариков, больных, всем без исключения был приклеен ярлык «враг народа».
В
дороге пробыли около 2 недель: теплушки, переполненные людьми, отсутствие
элементарных гигиенических норм, голод отразились на здоровье многих людей. В
октябре 1941 года семья Линдеман прибыла в Назаровский район в деревню Верхняя
Березовка. Для проживания семье дали небольшой домик, в котором поселились ещё 3
семьи. Вскоре отца забрали в трудовую армию в Челябинск, на металлургический
завод, где он проработал до 1947 года. Марте Генриховне приходилось заботиться о
младших сестрах и брате, в то время как мама работала на очистке зерна.
Выживали, как могли, было так трудно, что словами выразить невозможно. Мало
того, что шла война, и так все отдавали фронту, так ещё положение врага народа
ставило семьи вне закона. Первой зимой было совсем худо: незнакомый край, лютый
холод, отсутствие работы и средств к существованию. Как только выжили, одному
Богу известно. Приходилось заново сколачивать кое-какое хозяйство, чтобы
прокормиться и платить государственные налоги, ведь даже те семьи, которые не
обзавелись домашним скотом, все равно должны были платить денежный налог, до 50
рублей. Подросшим ребятишкам приходилось работать вместе со взрослыми на полях,
и Мата со своей мамой работали на полях: обрабатывали свеклу, турнепс. А дома их
ждали ещё 3 голодных ребятишек, которые с нетерпением ждали возвращения своих
кормилиц домой. Марта и её мама украдкой уносили домой подросшие корнеплоды,
чтобы накормить маленьких ребятишек, каждый раз рискуя свободой и жизнью, ведь
если попадешься бригадиру, тебя неминуемо ждет арест и большой срок в тюрьме.
Никому не было дела до того, ел ты с утра что-нибудь, сколько у тебя детей, чем
они питаются. Вплоть до 1957 года ежемесячно все взрослое население и подросшие
дети должны были ездить в сельский совет отмечаться, так власти проверяли, нет
ли среди спецпереселенцев бежавших людей. Вернуться в родное Поволжье не
получилось – не было средств на дорогу, да и где гарантии, что семье будет
возвращен дом и имущество, а ехать в неизвестность не хотелось.
С 15 лет Марта Генриховна начала уже самостоятельно работать на полях, а затем телятницей. Забота о молодняке – сложная и кропотливая работа, требующая больших физических усилий, повышенного внимания. На этой тяжелой работе героиня нашего рассказа трудилась до пенсии. В 1952 году вышла замуж за Родионова Анатолия Александровича. Вместе с мужем вырастили 5 детей: 4 дочерей и сына. Марта Генриховна награждена медалью «Материнство».
Две дочери уже давно проживают в п. Преображенском. В 2003 году сюда, поближе к детям перебрались и Марта Генриховна и Анатолий Александрович.
Материалы подготовили учащиеся 9 класса:
Бушаева Таня, Ерзикова Нина, Заверюха Оля.
(написано по личным воспоминаниям, с сохранением текста и стиля.)
Натыров
Атти Надбитович родился 3 февраля 1915 года в республике Калмыкия,
Черноземельского района, в селе Хар-Толга. Образование 4 класса, родной язык –
калмыцкий, а теперь и русский, т.к калмыцкий язык забыл. Неверующий, но помнит,
что в детстве бабушка водила его с собой в мечеть.
В родном селе Хар-Толга насчитывалось 40-50 дворов. Жители занимались скотоводством, разводили овец, коров, верблюдов, лошадей. Занимались земледелием, выращивали пшеницу, овес, просо, ячмень и.т.д. Любимым праздником калмыков являлся праздник урожая, на который собиралась вся деревня. Резали баранов, варили мясо в котлах, угощались. Молодежь устраивала скачки на лошадях, а так же на видном месте борцы устраивали состязания между собой на силу и выносливость. Танцоры танцевали под домбру и песнопения. У калмыков есть такой обычай чаепития: заливается кипятком плиточный зеленый листовой чай, добавляется молоко, соль, сливочное масло. Все садятся в круг по-турецки, скрестив ноги, на пол и пьют чай из пиалы. Национальная одежда калмыков – восточный разноцветный халат, подпоясанный поясом, на ногах хромовые сапоги с заостренными носками, на голове тюбетейка или головной убор в виде шляпы с полями.
Семья Атти Надбитовича состояла из трех человек: он, его старший брат и бабушка, которая их вырастила, т.к. отец с матерью погибли. В семье занимались домашним хозяйством, работали в поле с утра до темноты. Условия жизни были бедные и плохие, материально не были обеспечены. Именно по этим причинам Атти Надбитовичу не удалось полностью закончить школу. После 4-х классов он пошел работать. До войны он работал в своем колхозе учетчиком.
О начале войны узнал на работе. Это было как удар молнией. Потом получил повестку и уехал в районный центр на сборы. Чувство было одно: надо изгнать врага со своей земли. На фронт ушел в июле 1941 года. Призывался Черноземельским РВК. Проводы были скороспешные. Прошел всего год, как он демобилизовался из армии, где служил срочную службу в кавалерии и совсем не думал, что придет снова мобилизация, и надо будет идти и убивать воочию тех, кто посягнул на свободу нашей Родины.
На фронте имел звание старшины, воевал в кавалерии и артиллерии. Попал воевать в Северо-Кавказский военный округ. В первое время, когда прибыл на фронт, было страшно и жутко перевоплотиться из мирного жителя в бойца с автоматом в руках, но потом привык. Однополчане приняли хорошо. Он быстро сдружился со всеми бойцами 383 стрелковой дивизии, 696 стрелкового полка. Но не знал, что с ним рядом воевал сибиряк, его теперешний земляк, Лагно Александр Федорович. Первый бой помнит хорошо. На их позиции обрушилась бомбежка. Вражеские самолеты летели черной тучей, а солдаты находились в окопах и старались подбить их из орудий. Его ранило, но легко, осколки попали в спину и ногу. Находился в госпитале в г. Севастополе один месяц.
Атти Надбитович воевал в артиллерийских войсках 1-1,5 года, потом на 6 месяцев послали учиться в полковую школу, получил звание старшины и вернулся в 383 стрелковую дивизию, 696 стрелкового полка. Освобождал города Севастополь, Керчь, Бахчисарай, Малую землю, брали атакой Сапун – гору и победили, не смотря на то, что немцы находились наверху, а советские солдаты внизу.
Атти Надбитович вспоминает одну боевую операцию, в которой он сыграл немаловажную роль. Это было в районе Перекопа, ночью 15.08.1941г. находясь недалеко от своего расположения, наткнулся в одиночку на «фрица». Он спрятался за камнем. Атти Надбитович понял, что это немецкая разведка, и постарался вернуться к себе в расположение но немецкий солдат заметил его. Они так и стояли друг против друга, нацелив автоматы. Стрелять немец не решался, т.к. этим бы выдал себя и своих разведчиков. Таким образом Атти Надбитович воспользовался паузой и шмыгнул в траву и в лес. Вернулся в часть и доложил обо всем зам. командира по части. Он дал 11 человек, Натыров – 12-й, которые пошли по тропе к тому месту. Окружили этот холм с камнями и стали приближаться. Немец первым открыл огонь и этим выдал себя. Но оказалось, что их было много. Наших бойцов погибло 10 человек, а 2-е вернулись в дивизию, где им дали ещё 2-х человек и отправили за «языком». Солдаты очень долго сторожили этот холм и благодаря мелко моросящему дождю, очень хитро изловчились и взяли 2-х немцев. Привели их в дивизию и сдали командиру. За эту проведенную Операцию Атти Надбитович был награжден Орденом Красной Звезды.
Имеет только легкие и средние осколочные ранения. Как считает Атти Надбитович, это благодаря амулету, который ему на шею повесила бабушка в детстве, и который его охранял от смерти. Он закончил войну на северном Кавказе. Демобилизовался в сентябре 1945 года. Известие о победе, как и все люди встретил с ликованием и слезами радости.
Возвращение домой было заменено солдату ссылкой в Сибирь. В конце 1943 – начале 1944 года Калмыкия, как и некоторые другие республики РСФСР, была необоснованно упразднена, а её коренное население подверглось репрессии. Не смотря на эту моральную травму, оставшиеся в армии калмыки продолжали сражаться с фашистами. Война закончилась, и Атти Надбитович узнал, что ему на Родину запрещено возвращаться. Причина состояла в его национальности, как и других народов, подвергнутых переселению. Его депортировали в Красноярский край, не смотря на то, что он имел награды, вступил в партию в апреле 1944 года, а так же имел ранения и служил отечеству бескорыстно и самоотверженно.
Прибыл в Сибирь по железной дороге, но старшего брата отправили в г. Новосибирск, а его в Красноярский край, так что он был в одиночестве. Переселение происходило на быстрых условиях в течение 24 часов. В сентябре демобилизовался, а в начале октября прибыл на станцию Ададым. Новое место жительства – Назаровский район, совхоз Краснополянский. Местное население встретило враждебно и неприветливо их, как врагов народа. Все переселенцы находились под комендатурой, у них забрали паспорта, каждый день приходилось отмечаться в конторе. Поселили переселенцев в необустроенном, заброшенном клубе. Некоторые рыли землянки и поселялись семьями. Но так, как зима здесь очень холодная, то землянки промерзали и люди погибали целыми семьями. Имущества никакого не было с собой. Атти Надбитович приехал прямо с фронта в военной форме и ботинках. Очень нужна была и материальная и медицинская помощь, но она не оказывалась, т.к. сама страна была разрушена и бедна. К работе приступил сразу же по приезде в совхоз разнорабочим. Условия работы, как и условия быта, были тяжелые и полуголодные. Родных рядом с ним не было. Брат находился в Новосибирской области. Различие между положением местных жителей и переселенцами было одно: они были у себя дома, у родного очага, а мы были лишены этого. Но не все жители относились к нам плохо, некоторые жалели, приносили ведро картошки, калач хлеба.
Адаптировался, т.е. привыкал тяжело к новым условиям, в основном из-за климата. Но надо было жить, и Натыров А.Н. выживал, несмотря на чужбину. Одна возможность у него была, чтобы вернуться на Родину. В 1956 году по совету своего друга латыша он написал письмо Ворошилову – председателю верховного совета СССР, и контрабандным путем его довезли до Москвы. Ответ пришел в 3-х экземплярах: в край, в район и лично Атти Надбитовичу: «Гражданина Натырова А.Н. освободить от спец. переселенца и выдать паспорт». Но он не смог вернуться домой, т.к. не было средств, да и родного дома там не было, он был занят бандеровцами, высланными с Украины. Он создал родной дом и семью здесь в Сибири. У Атти Надбитовича появился свой круг родных, близких, знакомых людей. Вторым родным языком стал русский, вторым родным домом – наш совхоз Владимировский. Его трудовая деятельность, начиная с декабря 1945 года, была разнообразной: тракторист, старший рабочий кладовой (кладовщик), зав. яйцескладом птицефабрики, ушел на пенсию в ноябре 1975 года. За долголетний, добросовестный труд награжден медалью «Ветеран труда» 26 ноября 1976.
Общественная деятельность Атти Надбитовича заключалась в том, что он, будучи коммунистом, постоянно служил своей партии: участвовал во всех мероприятиях (субботниках, воскресниках, праздничных демонстрациях), учил подрастающее поколение на своем примере быть смелыми и ответственными, выступая на встречах со школьниками, всегда посещал партийные собрания, совещания, изучал историю КПСС. Имел удостоверения депутата Преображенского сельского совета от 13 апреля 1971 года, удостоверение члена комиссии рабочего контроля за работой магазинов и столовых центральной усадьбы Владимировского совхоза до 31 декабря 1990 года. Награжден юбилейным дипломом за успешное выполнение соц. обязательств в честь 50-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции 5 ноября 1967 года.
Как писал Натыров А.Н.: «Мои интересы разносторонние: внешняя и внутренняя политика нашей страны, смотрю регулярно программу «Время», «Новости» по телевизору, читаю газеты «Советское Причулымье», «Здоровье» и разные журналы, и как, истинный земледелец, крестьянин, люблю копаться в огороде, выращивать овощи, радуюсь хорошему урожаю помидор, огурцов, картофеля. Желаю молодежи одного: у нас не было светлой юности, её отняла война. А вот нашей молодежи хочу пожелать не прожигать молодость бесконечно в пьяном угаре или наркотическом бреду, а беречь её, прожить с пользой для себя и для страны, ведь она не повторяется».
Солдат умер в августе 2005 года, но его наказ оставленный потомкам бережно будет сохранен и передан молодым поколениям.
Кончилась война. Но враги продолжали терзать родную землю: многочисленные банды бандеровцев хозяйничали на западе Украины, в лесах Львовской области. Они держали в страхе местное население, жестоко расправляясь с теми, кто выступал против произвола бандитов, кто отказывался поддерживать из и помогать.
В этот неспокойный период в семье председателя сельского совета села Верхняя Луковица Кушней Юрия Иосиповича 10 марта 1947 года родилась дочка Аня. В семье Кушней было пятеро детей. Мама Анны Юрьевны работала учителем начальных классов. В семье всегда царил мир и порядок: родители старались воспитать детей хорошими людьми, дети любили и слушались своих родителей. Родители старались обеспечить семью всем необходимым, чтобы дети жили не хуже, чем у людей. Семья жила не слишком богато, но нужды не испытывала.
Вскоре в семье случилась беда: старшая дочь Зося, которая работала в соседнем селе учителем, была замучена бандеровцами и убита за то, что помогала партизанам, носила им хлеб в лес. А затем всю семью Кушней выслали из родного села по обвинению в неблагонадежности и предательстве. Кто-то посчитал, что отец и мать Кушней связаны с бандеровскими бандами и помогают им. Был ли это донос или чудовищная ошибка – сейчас уже невозможно разобраться. Маленькой Ане было тогда 2 года. На дворе шел 1949 год.
«Я-то
была совсем маленькая, но как рассказывала мама – вспоминает Анна Юрьевна – в
дороге ели мерзлую картошку, которую добывали у местных жителей. Везли нас на
поезде». Прибыли всей семьей в деревню Белая речка, затем переселились в
леспромхоз недалеко от Улан-Удэ. Приехали в Сибирь без вещей, семье дали комнату
в бараке, а в этом бараке жило ещё несколько семей. Отец работал в леспромхозе,
пилил дрова, матери работы не нашлось, приходилось заниматься приусадебным
хозяйством.
Когда репрессированным разрешили вернуться домой мать и отец Анны Юрьевны отправились в родное село в Львовскую область. На Родине им вернули дом и сад. Но тот факт, что семья Кушней была объявлена «врагами народа» имел печальные последствия для её членов. Например, брат Анны Юрьевны Николай мечтал стать летчиком. Он, даже поступил в Бугурисланское летное училище. Но когда там узнали, что Николай из семьи репрессированных, его исключили из училища с формулировкой «неблагонадежный». Так рухнула мечта молодого человека, который мечтал с детства о небе. Ему пришлось поступить в железнодорожный институт в Улан-Удэ. Там же в Улан-Удэ училась после школы и Анна Юрьевна в кооперативном институте. Затем она работала заведующей магазина, здесь же вышла замуж и родила двоих сыновей.
Горе закалило характер Анны Юрьевны, научило преодолевать трудности, добиваться своих целей. Хочется верить, что в её жизни не будет больше потрясений и несчастий.
Самкова Нина Игнатьевна родилась 25 октября 1927 года. Вместе с родителями: Сафиенко Евдокией Николаевной и Игнатием Никифоровичем и тремя сёстрами проживала в Коргатском районе Новосибирской области.
В 1930 году правительство СССР развернуло в стране процесс под названием «раскулачивание». После февральского постановления семья Сафиенко была сорвана с родных мест и переселена в Пихтовский (ныне Колыванский) район. В это время Нине Игнатьевне было всего 3 года
На
чистом месте, в тайге, за 200 км. от Новосибирска множество таких же семей,
согнанных с родных мест, лишенных средств к существованию, оторванных от родных
и близких, стали основывать новый посёлок, которому дали название Коврушка.
Люди начали всё с белого листа. И постепенно на ранее заброшенной местности вырос колхоз «Маяк». Население занималось земледелием, разведением скота, из берёзовой коры делали дёготь. Работали за трудодни.
Уехать на другое место было просто невозможно, так как документы на руки не выдавались. Ежемесячно военные из комендатуры отмечали жителей посёлка, пересчитывали всех жителей – даже детей.
Когда началась война, Нине Игнатьевне было 14 лет. Вместе со старшей сестрой, которая работала на тракторе, стала трудиться в поле – прицепщицей. Вторую сестру направили в ФЗО, в Прокопьевск на шахты.
В 1942 году умер отец Игнатий Никифорович, и жизнь стала ещё тяжелее.
В 1943 году Нину Игнатьевну тоже направили в ФЗО.
После окончания войны многие семьи стали уезжать, их уже никто не держал на месте ссылки. Со временем посёлок, а затем и колхоз «Маяк» распался.
7 ноября 1950 года Нина Игнатьевна вышла замуж за Самкова Ивана Ерофеевича. А в 1974 году вся семья Самковых переехала в Назаровский район в посёлок Преображенский. И здесь, в совхозе «Владимировском», в плановом отделе Нина Игнатьевна проработала до пенсии. В 1983 году ушла на заслуженный отдых.
В настоящее время сын Нины Игнатьевны Александр Иванович проживает в Геленджике, а дочь Татьяна Ивановна в городе Назарово.
Безусловно, Нине Игнатьевне доплачивают льготы за то, что она была репрессирована, но разве этим можно компенсировать все лишения в её сложной судьбе?
Материал собрали и обработали учащиеся 9 класса: Бушаева Татьяна Голёнко Олеся. Руководитель: Даниленко Светлана Анатольевна
Из дома ехал на север (в ванне)
На корм мошке и комарам
Но выжил я в краю далеком
Где приобрел семью, детей и дом.
Эти строки принадлежат нашему земляку – Зайденцаль Вилли Андреевичу. В этих четырех строчках отразилась вся его нелегкая судьба. Всего четыре строчки, но, сколько боли, обиды, надежды и веры.
Вилли Андреевич плохо помнит родное Поволжье, его ласковее ветра, бескрайние степи. Но он часто видит во сне великую реку, большую воду, белый пароход. Вили Андреевич родился на Волге, в селе Альт-Урбан Жирновского района Волгоградской области, Автономной Советской Социалистической республики немцев Поволжья. Была, оказывается такая республика на карте нашей страны, где проживали этнические немцы, со своей самобытной культурой, традициями, языком. Мать Вилли Андреевича – Ингель Софья Генриховна - хорошо говорила на немецком языке, учила ему детей, но впоследствии родной язык забылся. Вили Андреевич вспоминает, что отца звали – Зайденцаль Андрей Готлибович, но о его судьбе ничего не сообщает. В семье было трое детей, а работала одна мама на животноводстве в местном колхозе, поэтому жили очень скромно. Однако этот факт не останавливал безудержное веселье ребятни, которая целыми днями проводила время на реке, в поволжских степях, строя планы на будущее. Однако все мечты рухнули в одно мгновение.
Началась
Великая Отечественная война и семью выслали с Волги, сначала в Пермь, а затем в
Сибирь. В сентябре 1941 года по указанию органов НКВД вся семья подверглась
репрессиям, потому что они были немцами и говорили на немецком языке, т.е. были
той же национальности, что и солдаты, которые воевали тогда против нашей страны,
а значит, могли перейти на сторону врага. Нормальную, хорошую семью с маленькими
детьми, не замешанную в преступлениях, не стоящую на специальном учете, просто
взяли и выгнали из родного дома, из родных мест. Переселению подверглись мать и
трое детей.
Как вспоминает сам Вилли Андреевич, переселение происходило жутко, трагично для самих переселенцев: «Пришли мы ребятишки с улицы, увидели заплаканную мать и узнали от неё страшную новость о том, что нас высылают. Не было времени собрать одежду, продукты, что-то продать чтобы были средства для переезда, на дорогу, чтобы потом на вырученные деньги жить. И ничего нельзя было сделать. Было очень тяжело, места были незнакомые, природа дикая, люди неприветливые. Во время передвижения на поезде не делали, даже, попытки для побега, потому что вокруг была тайга, убежишь, и сгинешь без следа». Тяжело было ещё и потому, что не было мужских рук, и помощи ждать было неоткуда.
Устройство
на новом месте, заботы о маленьких детях – все это тяжелым бременем легло на
хрупкие плечи матери. Но надо было жить, выживать и приспосабливаться. Новой
Родиной для переселенцев стал Назаровский район. Семью Зайденцаль поселили в
маленькую комнату, в которой кроме них проживало ещё несколько семей. Мерзлая
картошка была настоящим лакомством и роскошью для переселенцев.
Они остались почти без пропитания зимой в незнакомой местности. Маленькие дети часто и много болели, они были предоставлены сами себе, потому что мать работала одна с утра до вечера. Местные жители боялись говорить с переселенцами, помогать им, потому что переселенцев объявили врагами народа, и государство помощи не оказывало, выживай, как хочешь.
«Со временем освоились, мама стала работать на животноводстве, - говорит Вилли Андреевич, - мы, ребятишки, ходили иногда помогали ей. Потом я пошел в школу, где проучился до 4 класса. Материальное положение не позволило мне получить полное образование и окончить 7 классов, надо было работать кормить себя и помогать семье, и я поступил на курсы трактористов». Самое интересное, что в школе Вилли Андреевич познакомился со своей будущей женой, с которой учился в одном классе. Будущая супруга Вилли Андреевича окончила 7 классов и в 1959 году они решили пожениться. Регистрация брака состоялась в Ильинском сельсовете, а свадьбу играли в Преображенском.
60 лет Вилли Андреевич честно проработал в совхозе «Владимировский», на одном и том же месте – трактористом. Он имеет множество наград и благодарностей. Вилли Андреевич награжден:
Знаком «Победитель социалистического соревнования 1979 г.» 2 февраля 1980г.
Знаком «Ударник десятой пятилетки» 4 апреля 1980 г.
Почетной грамотой и денежной премией в сумме 100 рублей 4 февраля 1987 г.
Денежной премией в сумме 50 рублей 31 марта 1987 г.
Почетной грамотой и денежной премией в сумме 100 рублей 29 января 1988г.
Медаль «Ветеран труда» 27 июня 1989г.
Приморский
край, восточные рубежи нашей бескрайней Родины. Дальше только океан. Дальше
сослать неблагонадежных граждан уже нельзя, но и здесь репрессии нашли свои
жертвы. Мы поведем свой рассказ о судьбе, мытарствах и лишениях замечательного
человека Бычковой Нины Федоровны.
В далеком Приморском крае, в калининском районе, на станции Лазо, в селе Муравьево – Амурское родилась 2 июня 1928 года родилась девочка, которую родители назвали Нина. Отец Нины – Старушко Федор Арсентьевич 1900 г.р. работал поездным мастером на железной дороге. Мама – Старушко Анастасия Прокопьевна - домохозяйка. Жили они в своем доме, имели небольшое хозяйство. Кроме Нины в семье были ещё старшая дочь Анна и младший брат Владимир. Пускай жили небогато, но зато дружно. Хватало на хлеб, и ладно.
Беда как всегда пришла нежданно. В ноябре 1939 года отца Нины вызвали в НКВД. Когда с он другом вернулись домой, то сообщил членам семьи, что им дали 24 часа на выселение за пределы края. Семья уехала в северный Казахстан. Старшая сестра Аня была замужем, и её не тронули, оставили на родине. В 1942 году мужа сестры посадили без суда и приговорили к 10 годам лишения свободы без права переписки.
Незнакомый край, нет родных, неоткуда ждать помощи. Все переселенцы – чужие на этой земле, объявленные «врагами народа», полная неизвестность, страх и растерянность. Но жизнь идет дальше, надо устраиваться и приспосабливаться. Семье приходилось снимать угол в чужой квартире. В комнате стояли только стол, кровать и лавка. Здесь в Казахстане Нина пошла в 4 класс.
Но, как водится, беда не приходит одна. Мама в июне 1940 года умерла при родах, в августе 1941 года погиб отец, попав в крушение поезда. Остались Нина 13 лет и её брат 11 лет одни. На плечи маленькой девочки легла забота о братишке. Нина работала в подсобном хозяйстве депо: сажали и убирали овощи. Конечно, помощь требовалась, но её не оказали «врагам народа» ни местное население, ни государство. В 1942 году был издан указ о принятии 14-и летних детей на работу, и Нина устроилась на работу учеником токаря, слесарем. В 1943 году работала в товарной конторе весовщиком. Ломиком девочка поднимала борта машин, т.к. в 15 лет не доставала так высоко, не хватало роста. За работу платили деньги и карточки. Как то Нину отправили в каменный карьер оформлять вагоны. « Надо было идти 7 км. пешком в мороз, - вспоминает Нина Федоровна, - а я ходила в резиновых калошах без пят и в шерстяных носках, носить было больше нечего. Ночью шла на работу, будила брата, и за свои карточки водила его в столовую поесть, где ели щи с одной капустой. Тот шел домой, а я на работу». Нину Федоровну однажды, даже, судили за опоздание на работу на 20 минут. Суд вынес приговор: вычитать 20% из зарплаты в течение 6 месяцев, а получала девушка в то время 100 рублей.
Так было до августа 1944 года, затем Нина с братом вернулись в Приморский край к старшей сестре на ст. Ружено, где девушка успела поработать в столовой официанткой. Однажды Нина услышала стрельбу с пароходов, военные кругом стреляли и кричали, а в репродуктор объявили, что закончилась война. Так Нина встретила 9 мая – День Победы. Все ждали светлой жизни, отмены хлебных карточек. «наконец то закончатся испытания судьбы, жизнь наладится, впереди только радость и счастье» - так думалось сестрам Старушко. Однако, старшую сестру выслали на место пребывания её мужа, а в 1949 году Нина в последний раз видела своего брата. Он плавал на судах, и только позже ей сказали, что брат погиб. Затем её перевели во Владивосток весовщиком на разные станции. Так Нина проработала до 1950 года.
Наконец в жизни девушки наступила светлая полоса в образе её спутника жизни Валентина Бычкова. С мужем Валентином Нина познакомилась по переписке, совершенно негаданно. Друг Нины служил в армии, и когда демобилизовался попросил пересылать ему письма своего друга Валентина. В 1953 году Нина приехала в Ужур к сестре и встретилась с Валентином. Дружили недолго, и в том же году они поженились, возвратились в Приморск, а там родились дочь и сын. Затем в 1962 году семья Бычковых переехала в Назаровский район. В строящийся поселок Преображенский приехали в 1967 году. Нина Федоровна почти 20 лет проработала в интернате Преображенской Средней школы завхозом. Ученики вспоминают её доброе отношение и заботу. В 1983 году ушла на заслуженный отдых.
Материал собрали и обработали учащиеся 7 класса: Горбунова Олеся, Федорова Юля, Шарова Настя, Первухина Настя, Гефт Настя.
Судьба поволжских немцев трагична, наполнена болью и лишениями. Колесо репрессий не пощадило даже маленьких детей. Им наравне со взрослыми приходилось переживать тяготы долгого переселения, положение изгоев на новом месте жительства, голод и холод. Хочется рассказать о судьбе нашего земляка - Пфейфер Вальдемара Фридриховича. Много лет отдал он нашему району, добросовестно трудился, прожил в поселке Преображенском более 40 лет, вырастил здесь своих детей. Но с болью вспоминает Вальдемар Фридрихович годы своего детства.
Вальдемар Фридрихович родился 1 ноября 1937 года в Саратовской области в селе Варенбук. Родное Поволжье вспоминается цветущими садами, тучными пашнями, красивыми заливными лугами. Трудолюбивые, аккуратные немцы вели домашнее хозяйство, что позволяло им жить не бедно, в хорошем достатке. Семья Пфейфер состояла из 5 человек: родителей и 3 детей. До сих пор помнит Вальдемар Фридрихович родной немецкий язык. Родители его были католиками и привили сыну уважение к вере.
В самом начале войны семья Пфейфер была выслана из Саратовской области. На то, чтобы собрать вещи людям дали 24 часа. На вопрос родителей: «В чем мы провинились?», органы власти дали ответ: «Вы политические». «Ещё долгое время я не понимал смысл слова «политические» - вспоминает Вальдемар Фридрихович. По велению властей, по подозрению в неблагонадежности многие семьи поволжских немцев были сосланы далеко в Сибирь. Под это жестокое колесо репрессий попала и семья Пфейфер. Вальдемару Фридриховичу было тогда около 4 лет. Осенью 1941 года поездом переселенцы прибыли в город Красноярск, а из Красноярска были переправлены в Березовский район, село Горбы, которое должно было стать их новой родиной. Это так далеко от любимой саратовской земли.
Местное население боялось проявлять к переселенцам сожаление и оказывать помощь, и относилось к семье очень плохо, как только узнали, что новые поселенцы являются политическими репрессированными. После приезда на новое место отца забрали в трудовую армию и долгое время о нем не было никаких известий, а с матерью остались трое маленьких детей. «Не было бы грудного ребенка, мать тоже забрали бы в трудовую армию, - говорит нам Вальдемар Фридрихович. Жили мы в колхозной бане, которую не достроили. Кроме нашей семьи, в бане проживало ещё 7 семей». У маленьких ребятишек семьи Пфейфер свободного времени было очень мало, приходилось много работать, чтобы устроиться на новом месте. Если появлялась свободная минутка, мать разрешала поиграть детям с местными ребятишками. Вальдемар Фридрихович окончил 4 класса, дальше учиться не получалось, надо было кормить себя и помогать семье.
Со стороны властей за переселенцами велся постоянный контроль. «Каждую неделю к нам приходили представители власти, расспрашивали мать, как и чем мы живем». Особенно тщательно переселенцев контролировали во время войны с 1941 по 1945 годы, боялись, как бы они не сбежали и не выступили на стороне вражеской Германии. Но куда побежишь с маленькими детьми.
Когда закончилась война отношения с жителями села и властью улучшились, появилось много новых друзей, вернулся после тяжелых работ отец семейства Пфейфер. «Я неоднократно слышал разговоры родителей о том, как они сильно хотят уехать на Родину, в Саратовскую область, но не было материальной возможности», - рассказывает нам Вальдемар Фридрихович.
До службы в армии Вальдемар Фридрихович получил профессию тракториста, трудился в колхозе. После службы в 1962 году женился, и вместе с женой переехал в Назаровский район на постоянное место жительства. Имеет 3 детей. В настоящее время на заслуженном отдыхе.
Ах, родное Поволжье, золотые поля, бескрайние степи, приласканная солнцем земля. Как можно забыть эти сочные, наполненные солнцем сады Поволжья.
В этом сказочном краю садов и полей 26 февраля 1920 года родилась Фиряго Альбина Андреевна. Её Родина - это Гмеленский район, село Кано, на реке Кан. В семье родителей Альбины Андреевны было 7 детей. Жили бедно, мать работала разнорабочей, а отец был инженером на заводе.
Началом
их скитаний по бескрайней стране стала Великая отечественная Война. Однажды днем
военный представитель сообщил семье о том, что их ссылают, а на другой день
приговорен
ных к переселению поместили в теплушки и везли три недели в
неизвестном направлении, затем ещё 9 дней на конях. Привезли сначала в деревню
Красная Сопка Березовского района, где переселенцы прожили всего 3 дня, а потом
отправили их в деревню Сокса, следом пришлось побывать в деревне Константиновка.
Селили переселенцев временно на ночлег в заброшенных домиках, а ведь была
глубокая осень 1941 года. В Сибири это время холодов, когда земля уже покрыта
снегом. Ветхие, полуразвалившиеся дома не держали тепла, и к утру становилось
так холодно, что вода в ведре покрывалась коркой льда.
Конечным пунктом в скитаниях семьи стала деревня Кулички. На новом месте дали корову и пшеницу на зерно взамен того, что было отобрано на старом месте жительства. Позже стали выдавать положенную норму хлеба на семью, так как отец пошел работать на мельницу, мать и старший брат разнорабочими, а Альбина заправщицей. Свободного времени не было ни минуты ни у кого из семьи Фиряго, много приходилось работать, чтобы выжить в сибирских суровых условиях. Жители деревень принимали переселенцев доброжелательно, сочувствовали им и помогали продуктами, вещами.
Все военные годы переселенцы находились под наблюдением комендатуры, и ежемесячно отмечались там. Начальство уважало семью Альбины Андреевны: отец был хороший специалист, хотя был и без руки, вся семья работала на совесть, без скандалов и нарушений дисциплины. Но выезжать им было нельзя, даже детям не разрешали учиться в школе, хотя родители добивались целый год во всех инстанциях разрешения для детей обучаться в школе. Боясь измены со стороны переселенцев, в армию и на войну никого не взяли. О бегстве не помышляли, боялись, ведь с «врагами народа» в те времена не особо церемонились. В случае побега могли и убить при первой же возможности.
С февраля 1943 по 1947 год 23 летней девушке пришлось работать на лесозаготовках в очень тяжелых условиях в Бурят-Монголии. В 1957 году бывшим переселенцам разрешили вернуться домой, в родное Поволжье но не было средств для поездки, да и ехать было не к кому.
В 1950 году переехали в деревню Горбы, там Альбина вышла замуж за учителя. Вместе со своим мужем Альбина Андреевна воспитала 8 детей. Она проработала более 20 лет дояркой, затем секретарем сельского совета. С 1998 года живет у сына в п. Преображенском.
РАЗВЕ Я ДРУГИХ ВИНОВАТЕЙ…?
(А.Ахматова)
Война своим черным крылом прошлась не только по русскому народу, но и по немцам, жившим когда-то на Волге. Они не гибли под танками или под бомбами. Они гибли в трудовых лагерях, на пересыльных пунктах, по дороге в ссылку. Чевычалова (Вервейн) Идее Христиановне не было и месяца от роду, когда развернулась их семейная трагедия.
Жила-была дружная, трудолюбивая семья Вервейн в Саратовской области, в чистенькой и ухоженной деревне Неб, Унтервальденского района. Родители с утра до ночи работали, чтобы ребята, а их двое, Иван, 1934 года рождения и Марта, 1939 года рождения, да еще ожидали одного ребенка, были накормлены и счастливы. Днем на работе, а вечером на своем дворе.
Мама, София Генриховна, была санитаркой в больнице, а отец, Христиан Иванович – начальником – директором сапожной артели. Как и у всех добрых хозяев, дом у Христиана опрятный, на столе привычная для немцев еда – собственная колбаска, клецки, лапша и конфитюры. Главой семьи была бабушка Доротея Ивановна, она-то и следила за всем домом.
Начало войны для семьи было как гром среди ясного дня. Всем было и стыдно и больно, но никто не ожидал того, что их, как потенциальных пособников фашистов отправят в Сибирь. 23 июня Христиан уже был в военкомате: «Хочу на фронт», но встретил только бегающий взгляд военкома: «Про вас будут дополнительные распоряжения». Что это за распоряжения, все местные немцы узнали только в сентябре.
3 августа 1941 родилась Ида Христиановна Вервейн. А в сентябре начался другой отсчет времени – семья стала спецпереселенцами. С молоком матери она впитала тревогу и страх перед будущим. Погрузили всех на паром и переправили сначала через Волгу, а потом согнали в теплушки и повезли куда-то на восток. В вагоне стояла страшная духота, малыши просили воды. На станциях паровоз отгоняли в тупик, чтобы пропустить военные эшелоны, тогда ребятишки могли выйти на улицу, облиться холодной водой, не подозревая, что скоро их свалит тиф и скарлатина.
Ехали долго. Иногда поезд останавливался в поле, и все понимали – сейчас будут хоронить умерших. Мужчины угрюмо молчали, женщины негромко всхлипывали, даже дети понимали, что нельзя громко разговаривать, чтобы не потревожить души покойных.
Только малышке Иде тепло и уютно возле маминой груди. Наконец, путешествие закончилось. Семью высадили на станции Ададым (г.Назарово). «Особисты» неласково поглядывали на немцев, на вопросы не отвечали, а спустя два часа построили всех и объявили их новое место жительство.
Так семья Вервейн оказалась в колхозе «Красный Восход», в деревне Верхняя Березовка. Обустраивались тяжело. Пока добирались, наступили холода. Зимней одежды не было, да и ту, что успели прихватить с собой, обносилась. Местные жители, хоть и сами нуждались во всем, но помогли чем могли. Кто валенки принес, кто – душегрейку, кто старенькое одеяло.
Председатель – человеком оказался плохим, но фамилию Ида Христиановна называть не хочет из жалости к его потомкам. «Плохо - нельзя, а хорошо – недостоин» - так она говорит. Поселилась семья Вервейн в одной половине дома, где проживало сразу пять семей. Но это даже радовало переселенцев – теплее будет. Ребятишки сразу же освоили русскую печь, на которой всегда было тепло. К тому же, не зная русского языка, им было совсем трудно общаться с местными детьми. Сразу же приступили к работе: в конюшне, в телятнике – кто где, дали коровенку, а в феврале 1942 года отца забрали в трудармию, куда-то на Север, где он и погиб.
Долго
Ида Христиановна пыталась отыскать следы своего отца, но напрасно. Знает, что
отбывал он срок в УК 231 ВЯТЛАГа, здесь его след и теряется, только сухие
строчки официальных лиц – «Распределен в спецкомендатуру». Сразу же отобрали
корову-кормилицу. Вторую бабушку, по маминой линии, которой уже было пятьдесят
восемь лет, тоже отправили в трудовой лагерь на Север, в Игарку на семь лет.
На руках у Софии остались восьмилетний сын, дочери двух лет и шести месяцев. Да шестидесятилетняя бабушка, которая в основном и заботилась о них, ведь мама редко появлялась домой засветло. Стала София и телятницей, и конюхом, и чабаном. Трудно жилось всем, работали за трудодни, платили большие налоги продуктами, да еще государственные займы, обязательные для всех. «Потом одна русская бабушка Бурых Прасковья предложила моей семье пожить в доме ее родного брата, который уехал в другую деревню к своей дочери. Домишко был очень старенький, сгнивший, и мама пластами земли и глины заделывала все дыры» - вспоминает Ида Христиановна. Для сибирских морозов это не было преградой. Замерзал даже скудный урожай картофеля. Но он и такой помогал спасаться от голода.
Картофельные лепешки казались вкуснее даже сахара, вкус которого уже все успели забыть. Добрая русская бабушка приходила проведать семью немцев каждый день, да еще и не с пустыми руками – то кочан капусты, то буханку хлеба. Ее-то и вспоминает Ида Христиановна добрым словом, потому что только добро и помнит. Для местных ребятишек семья Вервейн долго еще оставалась «фашисткой», было обидно, ведь не понимало маленькое сердечко, за что их, - трудолюбивых и мирных людей – так не любили немцев?
Как только сходил снег, ребятишки всей деревни выходили в поле за колосками. Бывало, завидит один объездчика, свистнет, минуты не пройдет, а в поле как будто никогда никого и не было. А он лют был на расправу – и хлыстом хлестал, и лошадью топтал.
Время шло, вот и малышке Иде уже пора в школу. А тут вернулась бабушка с Севера, теперь семье стало легче. Бабушка была отменной портнихой, и в деревне ее стали называть модисткой. За шитье ей платили чаще всего продуктами, она-то и стала кормилицей всей семьи. А, едва Ида закончила шесть классов, она пошла на работу – семье нужны были деньги. Пасла овец, выхаживала телят, работала свинаркой, дояркой. О доильных аппаратах тогда еще не слышали, вручную доила 35 коров.
Скромная, аккуратная и трудолюбивая девушка давно приглянулась местному парню Чевычелову Василию, двадцатилетнему ровеснику Иды. И в 1961 году они поженились. Жить стало всем легче, отменили налоги, займы уменьшились, платили по труду, а Ида и Василий всегда работали на совесть, молодежь начала шить себе красивые платья и костюмы.
В 1961 году колхоз «Красный восход» реорганизовался в совхоз Гляденский, а потом его перевели в Назаровский совхоз, где директором был знаменитый Вепрев. В молодой семье родились два сына – Володя, Дима и дочь Лилия. Своими силами построили небольшой домик, в котором счастливо прожили до 1975 года. Но надо думать о будущем своих детей, их образовании. В Верхней Березовке же только начальная школа, детского сада нет. И решаются Чевычеловы переехать в поселок Преображенский, который тогда быстро развивался. Директор заботился о своих рабочих, и Василию, как лучшему трактористу сразу же дали квартиру. Ида Христиановна пошла работать поваром в школьную столовую, потом на птицефабрику, где и проработала до самой пенсии.
Сегодня у моей бабушки трое детей и пять внуков, которым она помогает и советом и делом. Несмотря на тяжелое детство, она никогда не поминает злым словом всех, кто повинен в трагедии ее семьи и всего немецкого народа.
Была возможность съездить на свою родину, но ни разу не была. «Где моя Родина? Где родилась – оттуда выгнали, куда приехала – долго была бесправной. Паспорта не было, а потом душа прикипела».
Именно от таких людей нужно учиться терпению и прощению.
Материал собрала и обработала ученица 8 класса: Настя Лачкова
Лаврентьева Татьяна Максимовна родилась 19 января 1915г. в Читинской области, Сретенского района, в селе Коровино. В семье её родителей было 6-ро детей, бабушка с дедушкой, родители, три тёти и дядя. Держали большое хозяйство, и членам семьи приходилось много работать.
Желание жить хорошо, желание трудиться на благо своей стало причиной раскулачивания родных Татьяны Максимовны. «Пришла «местная тройка», - вспоминает она, - и сообщила что мы выселяемся из дома. Членами «тройки», как правило, были бедняки, не имевшие за душой ни гроша. Всё имущество семьи отобрали и раздали местным жителям. Членов семьи Татьяны Максимовны, кого сослали, а кого в тюрьму посадили. «Везли нас до Сретенска на лошади, а затем товарным поездом до Читы, с Читы на станцию Енисей в Красноярском крае. Потом кого куда разбросали: кого вверх по Енисею, в кого вниз до Судоверфи» - рассказывает Татьяна Максимовна.
На
месте переселения жилья не было, делали шалаши в них и жили. Пересылали Татьяну
Максимовну вместе с семьей 8 раз с места на место. Последние место переселения
была деревня Горевое в Красноярском крае. А Татьяна Максимовна осталась в
Красноярске одна, без родных и близких. Жить было негде, кушать нечего,
приходилось зарабатывать на хлеб разными работами.
« Какое уж тут образование, - вздыхает Татьяна Максимовна, - когда не знаешь что бы покушать сегодня».
Контролировали переселенцев постоянно. Невозможно было шагу ступить без разрешения начальства из комендатуры. А начальники попадались разные, Татьяне Максимовне врезалось в память жестокое отношение начальников к репрессированным гражданам. И потом вернуться на родину своих родителей Татьяна Максимовна не смогла, потому что не разрешали.
Всю свою жизнь Татьяна Максимовна проработала разнорабочей, вырастила двух детей.
Вервейн
(Швенк) Лидия Давидовна родилась 1 мая 1931 года в с.Неб, Унтервальденского
кантона АССР немцев Поволжья, Саратовской области. Ее предки поселились здесь
еще со времен Екатерины II.
С приходом советской власти немцы, как и все крестьяне России, объединились в колхоз «Роттер Комиссар», работали в поле, вели свое хозяйство – имели лошадь, корову, птицу. Про своих деда и бабушку Лидия Давидовна мало что помнит – родители – Давид Христианович (1908г.р.) и Эмилия Карловна (1911г.р.) не говорили с детьми о них. Но из обрывков детских воспоминаний, она предполагает, что, скорее всего, они были либо раскулачены, либо погибли во время голода 30-х годов.
Наверное, это и послужило поводом для родителей уехать из своего села. Отец, Давид Швенк завербовался сначала в Свердловскую область, потом в Томск, работал на железной дороге. Где работала мама, Лидия Давидовна не помнит, но работала много, и маленькую девочку приходилось на целый день оставлять одну. Поэтому она до трех лет не ходила – результат голода и истощения.
Понимая, что без молока не поднять ребенка, родители решаются вернуться на Родину. А после рождения сына в 1934 году, это решение еще больше окрепло, и семья едет в Поволжье. Здесь обжились – завели хозяйство, привели в порядок домик. Работали много, дружно и нужда отступила. В стране свирепствовал 1938 год, а в семье Швенк родился еще один сын. Лидия Давидовна к этому времени уже закончила два класса национальной школы. Казалось, что беда арестов и расстрелов обошла семью, но началась самая страшная война. Притихла деревенька: «Что же будет с ними – немцами»? Люди прятали друг от друга взгляды – как же так, ведь Германия и СССР подписали Пакт о ненападении? Значит, им всем надо ждать беды. Но какой?
28 августа 1941 года на основании Указа ПВС СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» все немцы должны быть подвергнуты административному выселению по политическим и национальным признакам.
Потянулись дни тревоги и ожидания. В начале сентября 1941 года органы НКВД предупредили жителей о том, что они должны быть готовы к переселению к определенному дню. На сборы давалось 2-3 дня. Три бойких и деловитых мужичка пришли описывать имущество. Умная корова, предчувствуя скорое расставание со своими заботливыми хозяевами, непрерывно мычала и никак не хотела выходить на пастбище, а кошка просто ушла из дома. Наступило время свести весь скот в одно место, и потянулись люди и животные с тихим плачем и скорбным молчанием к колхозному стану. Отвели своих кормильцев, получили справки вместо описанного имущества и скота, да заверения, что на новом месте им все вернут. Сразу же на хозяйство и в дома немцев были заселены русские семьи.
Выселение происходило ночью. На лошадях вывозили людей в Саратов к поезду. Всех поместили в товарные вагоны и отправили в Сибирь.
В вагоне было так тесно, что люди не могли ни сесть, ни лечь. На одной из станций, женщина-немка, грамотный специалист, которой позволено было ехать одной в вагоне со своей семьей, прошлась по вагонам, и пересадила с каждого вагона в свой человек по 10-15. На всем пути следования немцев сопровождали члены НКВД, которые строго следили за своими пассажирами, сопровождая их и за водой, и по другим надобностям.
По пути следования поезда часто останавливались – кого-то снимали с маршрута и отправляли в другие места. Семьи, у которых не было детей, перегружали в товарняки, следовавшие на Север. Ближе к Новосибирску, немцам стало известно, что им определено место на спецпереселение в Красноярский край. Семья Швенк и почти все жители деревни Неб были сняты с поезда на станции Ададым. На лошадях они были доставлены в д. Верхняя Березовка.
Переселенцев распределили на постой к местным жителям. Мужчины деревни все были призваны в армию, поэтому и домашнее и колхозное хозяйство держалось на женщинах и детях. Лидия Давидовна с родителями и двумя братьями поселилась в семью, из которой на фронте были муж и два сына. Хозяйка ждала писем с фронта, а постояльцы боялись прихода почтальона. Не дай Бог похоронка – ведь и выгнать может в мороз.
У местного населения к немцам в деревне отношение было лояльным, хотя по слухам, в других местах иногда им приходилось ночевать в коровниках, так как люди не пускали в свои дома, даже избивали, унижали и издевались. Все взрослое население и дети от 10 лет и старше работали в колхозе за трудодни, которые не оплачивались. В школу Лидия Давидовна сходила только два дня. По причине незнания языка ее определили в первый класс. А Лиде уже десять лет – переросток, и пришлось идти работать наравне с мамой – доить коров, телятницей.
Мужчинам-переселенцам удалось добиться выделения семьям коров взамен того большого хозяйства, которое им пришлось оставить на родине. Корову дали, но в январе 1942 года всех мужчин, в том числе и Давида Христиановича и незамужних женщин, забрали в трудармию. И на второй день коров всех снова забрали. На этом помощь и закончилась. Началось выживание. Питались люди чем могли: выменивали привезенные вещи на продукты, собирали колоски и перемерзшую картошку на полях. Летом их пищей были ягоды, дикий лук и чеснок, крапива. Некоторые люди пошли побираться.
Через несколько месяцев, после ухода отца в трудармию, забрали и маму. Весь путь до Красноярска несчастная женщина проплакала, не сумев объяснить большим начальникам, что у нее малые дети. Русский язык еще не освоила, а те не владели немецким языком. Только в Красноярске, в комиссии оказался немец, который выслушал ее, - так Эмилия вернулась к своим ребятишкам. Вот так господин случай, да еще Бог, спасли ребятишек от казенного дома.
Но самым унизительным было нахождение под комендатурой. В определенный день приезжали работники НКВД, и все немцы со своими детьми, должны были сделать отметки. 16-летние подростки ставились на учет уже самостоятельно. Переезды без разрешения органов не допускались. Никто не предпринимал попыток бегства. Немцы – народ законопослушный. Такая бесправная жизнь продолжалась да 1956 года. Вышел долгожданный Указ ПВС СССР 18 января об отмене спецпереселения. Но покидать места переселения разрешили только в 1960 году. Да и то не на Родину.
Люди массово уезжали на Алтай и Киргизию. И только в 70-х годах немцам разрешено было вернуться в Поволжье, но с условием, что они не потребуют возвращения своего оставленного имущества. Швенк Давид Христианович и Эмилия Карловна вместе с младшей дочерью (1952 г.р.) переехали в Киргизию. И только в 1991г. на основании п. «В» ст.3 Закона РФ от 18.10.91. «О реабилитации жертв политических репрессий» семья была реабилитирована. Но попросить прощения у целого народа за несправедливость и потери, смелости у правительства так и не хватило. Были обещания, попытки восстановить Поволжскую республику немцев с помощью средств Западной Германии, но обещания своего оно тоже не выполнило.
Лидия Давидовна же в 1955 году вышла замуж за своего земляка, уроженца того же села, откуда родом и Лидия, Вервейн Ивана Христиановича, с которым прожили счастливых сорок два года. У них родилось четверо детей. Всем дала образование, вырастила их достойными, порядочными людьми. Четверо внуков радуют и уважают ее старость. С 1975 по 1986 гг. она работала во Владимировском птицесовхозе – цыплятницей. Отсюда ушла на заслуженный отдых, вела собственное хозяйство, помогала растить внуков.
Н.И.Овчинникова
Разве
может что-либо сравниться с рассказом самого очевидца событий. Нам в руки попало
ценное воспоминание, написанное Назаровым Василием Дмитриевичем перед самой его
кончиной. Мы не будем добавлять ничего от себя, а приведем воспоминания в полном
объеме. Вот что вспоминает Василий Дмитриевич.
«На склоне прожитых лет своей жизни хочу рассказать своим детям и внукам о своей жизни. Родился я 3 марта 1927 г. в Алтайском крае, в селе Кокши, недалеко от села Сростки, а в 1930 году нашу семью раскулачили и выслали в Нарымский край Томской области, в то время мне было три года.
Пришли ночью люди с оружием и увезли мать отца и брата. Меня оставили в доме. Утром я увидел деда Матвея, который смотрел, как выгребают зерно из амбара. В эту же ночь арестовали братьев отца: Григория, Фрола, Алексея и Семёна. После этого настал голод, мне дали сумку и послали побираться. Я ходил по деревне, что приносил этим и кормился.
Осенью за мной приехала мать и увезла меня на место ссылки. В начале апреля следующего года утром в первый день пасхи зашли снова люди из милиции, сказали: «Складывайте вещи на сани»,- и повезли в другое место ссылки. Это за то, что отец и ещё три семьи не пошли в колхоз работать. Малые ребятишки сидели на санях, остальные шли пешком. Ночью в одной семье умер двенадцатилетний мальчик, выкопали могилу, похоронили и пошли дальше. Уже к утру перешли Обь.
Поселили нас в бараке. Через 5-6 дней поднялась вода из реки Обь, затопило всё кругом. С крыльца брали для питья воду и с этого же крыльца оправлялись. Посёлок этот называется Чуково, эта грязь стояла 2,5 - 3 месяца. Взрослых дома не было, их всех угнали на сплав леса. Ночью в начале октября нас разбудил отец, сказал всем кому что брать и пошли на берег Оби, там стояли две большие лодки погрузили все шмотки и поплыли вниз по Оби. На вторые сутки, вечером пристали к берегу, на этом острове жили 2-е: муж с женой, занимались они рыбалкой. Нас было 4 семьи. Где укрыться от холода? Ничего не было. Взрослые женщины и дети плакали: ничего нет, ни поесть, и негде укрыться. Взрослые собрали разный хлам, из досок и жердей сделали небольшой сарай. На третьи сутки мужики ушли на место, где будет строиться землянки для жилья.
В это время заболела наша бабушка - отцова мать, через три дня она умерла. Я стоял с ней рядом, когда она умирала, а мужиков всё не было. Пошёл снег, холод бабушка лежала без гроба. Как мне помниться мужики вернулись на третий день, сделали гроб и повезли хоронить бабушку за Обь. Гроб поставили на сани и 4 мужика вместо коня. После похорон бабушки все пошли к месту постоянного жилья и начали строить землянки. Продолжалась работа всю зиму и чтобы это описать понадобиться большой труд».
Василий Дмитриевич всю свою жизнь трудился на БАМЕ, сначала простым проходчиком, затем инженером. Вырастил вместе со своей женой Екатериной Сергеевной троих детей. В наш поселок Преображенский приехали супруги Назаровы уже, будучи на заслуженном отдыхе. 57 лет счастливой супружеской жизни вознаграждены благодарными детьми и внуками.
Назаров Василий Дмитриевич награжден следующими медалями:
За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина
7.07.1970;
Победитель соцсоревнования 28.02.1980;
Победитель соцсоревнования 2.02.1978;
Ветеран труда 9.02 1983;
За строительство БАМА 1807.1979;
40 лет победы в Великой Отечественной войне.
Веселкова Нина Савельевна родилась 26 марта 1934 года. в Хакасии в селе Гидра, недалеко от города Шарыпово. В семье её родителей было пятеро детей. Семья жила в достатке: был и коровы, и лошадь. Но работать приходилось не покладая рук. Иногда, во время горячей страды родители брали себе в помощь бедняков. За это и были раскулачены.
Местные власти забрали все, хозяйство, которое было нажито непосильным трудом, дом, землю - все разошлось по рукам односельчан. Нина Савельевна со своими родными оказалась в ссылке. Страшно и горько вспоминать о том, как приходилось выживать, как было голодно и холодно. А кроме того, местное население, куда была выслана семья Нины Савельевны плохо относилось к переселенцам.
Нина Савельевна работала в детском саде, затем птичницей, воспитывала двоих детей. Сейчас она на заслуженном отдыхе, занимается своим хозяйством.
Огромный период нашей истории связан с таким понятием, как репрессии. Миллионы граждан нашей большой страны подверглись репрессиям, проводимым властями. Что же это за загадочное слово «репрессии». В словаре это слово определяется как необоснованное гонение на большую часть граждан страны, связанное с подозрениями в неблагонадежности. Другими словами, люди, семьи, дети были объявлены врагами народа и государства по подозрению в неблагонадежности. Обычно с репрессиями связывают период нашей истории с 1930 по 1950 годы. Репрессии протекали в два процесса: раскулачивание и депортация. Раскулачивание – это лишение зажиточных крестьян их имущества и выселение их из мест проживания. А депортация – это выселение целых народов из их родных мест.
Сколько человеческих судеб было покалечено в те годы. Многие семьи пережили трагедию, потеряв родных. Дети были лишены родительского тепла, родные теряли возможность общаться, не имели права получить друг о друге какую либо информацию. Зачастую было так, что мать и дети оказывались в одном населенном пункте, а отец в другом районе или области, и родные не могли ни встретиться, ни узнать о жизни друг друга. А сколько несчастных, не выдержавших тягот трудных путей переселения, осталось лежать вдоль дорог в неизвестных могилах. Как не утонула Россия в слезах тех, кого она обездолила, как не оглохла от стона и скрежета зубов?
Основным местом поселения граждан, объявленных врагами народа, стал наш Назаровский район. Огромное число несчастных, подвергнутых раскулачиванию и переселению, рассылались по деревням района. Например, уже с сентября 1941 года в Назаровский район стали прибывать спецпереселенцы. Первыми в наш район прибыли немцы Поволжской, Саратовской и Сталинградской областей в количестве 150 человек. Среди национальностей в качестве спецпереселенцев оказались так же калмыки (в количестве 1500 человек), очевидцы тех событий вспоминают еще Латышей, Литовцев и Эстонцев. На учете в Назаровском районе находилось немцев – 1425 человек, калмыков – 781 человек, выселенных из Прибалтики – 842 человека. Всего 3048 человек, спецпереселенцев, не считая другие категории репрессированного населения.
В сегодняшней сытой и благополучной жизни мы не вправе забывать те полные страдания годы, мы должны сохранить крупицы человеческой памяти, чтобы не повторять чудовищные эксперименты и насилие над человеком.
В семье родовитого казака Антона Ивановича 14 октября 1934 года родился сын Старцев Иван Иванович. Родители Ивана Ивановича - выходцы с Волги, проживали в Астраханской области, Екатерининского района, в селе Косика. Необычное село было, со своими казачьими обычаями, установившимися много веков назад. Например, за рождение сына казакам полагались привилегии: казачий круг прибавлял пахотные земли. В хозяйстве Старцевых были кони, быки, коровы, сеялки, веялки. Были они и заядлые рыбаки: имели 500 саженей сетей. Помимо Ивана у отца было ещё 3 детей.
Крепкое, большое хозяйство Старцевых вызвало чью-то зависть. «Добрый человек» написал донесение, и отца объявили кулаком. Местом ссылки стало село Боровое Тюхтетского района. В Боровое сослали ещё 38 семей. Привезли и бросили посреди тайги в лютый зимний холод. Первым домом на новом месте стала землянка. От сырости и холода, которые царили в жилищах брат и сестра Ивана Ивановича заболели тифом. Семьям переселенцев помощь не оказывали. Все делали сами, практически голыми руками: корчевали деревья, распахивали землю, строили дома. Только обжились, стали создавать колхоз «Просвет тайги». В поселке Боровом построили детский сад и школу-семилетку.
На родине, откуда сослали семью Старцевых остались дед и бабушка. Пришло известие, что деда на Волге посадили за неподчинение, а бабушку сослали. Бабушка убежала с ссылки на родину, и с подругами шли до Астрахани пешком.
Отца Ивана Ивановича тоже посадили в 1938 году за то, что спел частушку. Как только отца Ивана Ивановича посадили, мальчика выгнали из детского сада, мать уволили с работы в детском саду, семья скиталась по дворам и просила пропитание. Иван Иванович вспоминает, сто дома в поселке были маленькие: одна комната, глинобитные печи, света нет, потому что керосина не достать.
Войну встретили в селе Боровое. Иван Иванович учился тогда во 2 классе. Учителей забрали на фронт, и школа закрылась. С 1943 года в поселок стали приходить раненные, школу вновь открыли. Отца освободили в 1946 году. Иван Иванович окончил 5 классов, «коридоров», как он говорит. Во время войны пошел работать, помогать матери. ребятишки начинали работать с 7 лет: копны возили, коногонами были. После войны мать уже не могла работать, пришлось Ивану Ивановичу оставить школу и устраиваться на работу с 13 лет. В 1950 году он обучался на тракториста при МТС Тюльского сельского совета. 3 месяца обучения на тракторе СХТЗ.
Когда отца освободили в 1947 году, он уехал на родину и прислал вызов своей семье. Иван Иванович пытался вернуться в астраханскую область к своим родным отцу и бабушке. Но до 1954 года все переселенцы находились под комендатурой. Семье не разрешили выехать к отцу. Иван Иванович обманными путями в 1954 году уехал к отцу, устроился там на работу и оттуда ушел в армию.
Когда Иван Иванович пришел из армии, то в первую очередь приехал в гости к матери, мать жила уже в Преображенском. Познакомился с Ниной Павловной, и прикипел к ней на всю жизнь. Они поженились и 12 лет жили в Хакасии в п. Борец. Вместе с жжено Иван Иванович поднимали целину. С 1972 г. Старцевы проживают в Преображенском. Иван Иванович работал в совхозе «Владимировском» комбайнером, механизатором. С1997 года на заслуженном отдыхе.
Имеет следующие награды и звания:
Передовик производства;
Мастер производства;
Награжден серебряной медалью ВДНХ;
Ветеран труда красноярского края.
Но самые главные звания, которые носит Иван Иванович – это звания – отец, дед,
прадед. Со своей женой, Ниной Павловной они воспитали 4-х детей, подрастают 2
внука 1 правнук.
Старцева Нина Павловна родилась 24 июня 1932 года. Её родители - Терехин Павел Алексеевич и Наталья Алексеевна были родом из п. Светлый, Томской области, Тегульдетского района. Детей в семье было всего 2 - мальчик и девочка.
Родителей Нины Павловны первый раз репрессировали 1 февраля 1930 года, а Нина родилась уже в деревне Жгутово Назаровского района. Раскулаченные построили новый дом. Позже, уже после второго раскулачивания, дом разобрали. Перевезли дом в п. Степной и приспособили под больницу. На новом месте, как бы в насмешку судьбе семья Терехиных держала 12 коров. Семья была большая, все родственники держались вместе, родители Нины Павловны кормили братьев, сестер. Родителей раскулачили второй раз. Многие родственники так же были раскулачены, некоторые бежали. Нина Павловна предполагает, что во второй раз их раскулачили по доносу. Не давало покоя завистникам крепкое хозяйство семьи Терехиных.
Затем родителей перегнали в деревню Боготолку, Тюхтетского района. Родителей привезли и в тайге выбросили - живите, как хотите. Многие товарищи по несчастью не выдерживали лишений и погибали. Без конца привозили новых переселенцев. Родители работали очень много, чтобы обеспечить семью. Отец - машинист на молотилке, мать - разнорабочая, в тайге валила лес. Маленькая Нина ходила в круглосуточные ясли. Присмотра никакого не было и девочка сильно заболела, ноги отнялись. Родителей почти не видела. «Ждешь, ждешь, - вспоминает Нина Павловна, - слышишь, песни поют. Всегда почему-то ездили с песнями». Нина Павловна окончила всего 4 класса: надо было ходить в другую деревню в школу, чтобы учиться дальше, мать не пустила.
Когда началась война отца и брата забрали на фронт. Вернулся только брат. «Помню, как провожали отца, рассказывает наша героиня, - собирали всех, на коней сажали и увозили». Жили Нина с мамой в маленьком домике. Во время войны мать держала корову. За работу матери ставили трудодни в конце года давали зерно. Зерном, молоком, да зеленью перебивались. А вот, в больших семьях односельчан было тяжело, ели лебеду заваренную в муке. Нина Павловна помнит как они в 1 классе ходили собирать колоски и сдавали их на зерносклад. Собирать картошку не было времени, копали её тогда, когда уже земля промерзала. Сено заготавливали по ночам.
Нина Павловна начала работать с 9 лет: хлеб полола. С 14 лет работала дояркой. «Пригоны плохие, - говорит Нина Павловна, - крытые соломой, холодно. Обслуживала я 12 коров, сами молоко пропускали, били, сдавали.
В п. Преображенский приехала с мужем, работала в школе техничкой 18 лет. Ветеран труда союзного значения от 24 июня 1987г.
О своей судьбе Чеброва Евдокия Андреевна без слез рассказывать не может. Страшный 1937 (? наверное, 1930-й - от редакции сайта) год. Семью Дуняши раскулачили только за то, что они имели одну корову и одну лошадь. Жалко матери было отдать своих кормильцев в колхоз, и она сказала мужу: « Или я – или колхоз». Он выбрал семью. И семья попала в Карело – Финскую АССР. Везли эшелонами в теплушках, как скот, целых два месяца. Самые слабые и дети умирали, их хоронили в насыпях при железной дороге.
Приехали южане в суровый край и их сразу же разделили: мужчины в один барак, женщины и дети – в другой. Спали на нарах, на соломе, посередине стоял длинный стол, сколоченный из грубых широких досок.
Тяжелая работа, страшный голод и смерть ходили рядом. Брат Дуняши, Витя,
пытался бежать: пробрался на баржу с лесом, но сосед, которому пообещал свободу,
выдал несчастного паренька. На барже начался обыск, и Витю придавило тяжелыми
бревнами. В страшных муках он умер на глазах отца.
Единственной едой была похлебка на сосновых иголках с горстью чечевицы, и мама
Дуняши умерла через полгода. И даже на смертном одре мечтала она о счастливой
Дуняшиной судьбе.
После похорон отцу разрешили жить с дочкой. Он очень изменился, похудел, согнулся, подолгу молчал, уставившись в одну точку. Маленькая Дуняша стала теперь опорой для мужчины. Всячески отвлекала отца от тяжелых мыслей, подкладывала ему побольше сосновых иголок, настала понимать своим маленьким сердечком, что отца надо спасать. В Литвиновой базе в это время случился голодомор: от болезней голода в день умирали до сорока детей. Однажды Дуня стала свидетельницей, как взрослый мужчина на коленях переходил из одного барака в другой и просил хотя бы крошки хлеба, но никто не подал ему и он умер, даже не встав на ноги. Вот после этого случая и стала Дуня уговаривать отца бежать домой, в Одессу. А руководство лагеря решает, что нужно осваивать новый участок, до которого надо плыть по Архангельскому морю. Однако люди узнают, что начальство, боясь повальной смерти, решило утопить несколько барж. В газетах же написали, что баржи затоплены немецкой авиацией. Когда девочку с отцом пытались посадить на одну из барж, она намертво вцепилась в прибрежный камень так, что ее не могли оторвать взрослые охранники. Один из них процедил: «Черт с ними, пускай подыхают здесь!» Вспоминая этот случай, баба Дуся и сейчас говорит: «Это Бог мне подсказал тогда, спас меня от смерти, ведь именно этот караван был тогда затоплен».
После это трагедии Дуняша стала еще настойчивей готовить отца к побегу. И это наконец удалось. Она осталась совсем одна и два года жила среди чужих людей, боясь быть съеденной заживо—на Литвиновой базе так же процветали голод и людоедство. Через некоторое время отца снова выслали в Архангельск. И дочь с отцом встретились. Только в 1944 году отца реабилитировали и он уехал на родину. И опять она одна – нет паспорта, ей не разрешают выходить с территории лагеря. Так прошло еще четыре года. На пути Дуняши встретилась добрая душа, научила ее ворожить. Вот этим стала подкармливаться молодая девушка, за кусочек хлеба предсказывая несчастным их судьбу. Вскоре она встретилась с Григорием Чебровым. Но только в 1947 году семья Чебровых оказалась на родине мужа, в Назаровском районе. Они вырастали четверых детей, все трудолюбивые и уважаемые люди. А баба Дуся – так ее называют в поселке, до сих пор несет добро и свет своим землякам – лечит хвори народными средствами и молитвами. А ей уже 86 лет! Только человек, который, верит в добро, свет, в жизнь, так за нее борется, может выдержать такие суровые испытания.
Есть
в Кемеровской области, в Верхчебулинском районе, село Шестаково, вот там и
родилась Корчуганова Клавдия Павловна. Вот, что она о себе рассказывает: «Жизнь
нашей семьи рухнула, как только началась коллективизация. Отец у нас был очень
работящий, всё своим трудом наживал, и тут всё нужно было отдать в колхоз, а как
самим жить? Мне было немногим более двух лет, сестре - восемь месяцев. Горя
одним желанием – спасти семью, чтобы дети от голода не умерли, отец решил увезти
нас подальше от этих мест. Но, как говорится, одна беда не приходит: в дороге
тяжело заболела мама и умерла. Вернулись мы с отцом обратно, хотя возвращаться –
то было уже некуда: дом наш забрали под пекарню. Надо сказать, что некоторое
время спустя она сгорела. Приютили нас родственники…
- Отца помню, всегда он какой – то грустный был, печальный. Теперь я, конечно, понимаю причину его печали. Помню даже, как однажды он сильно плакал, видимо, так тяжело было на сердце, что не мог он себя сдержать. Погиб он от чьей – то злой и жестокой руки: был застрелен, кто – то выстрелил в окно…
- Меня забрала бабушка (приехала она из Мариинска), и особенно четко, будто это было вчера, запомнился мне наш с бабушкой отъезд. День был теплый, солнечный, на лугу табун лошадей пасся, и вдруг бабушка вскрикнула : « Клава, посмотри, это же ваш Карька, он, наверное, узнал тебя!» Карька наш вскинул голову, заржал и лёгкой рысцой побежал к нам. Он бежал, а мы отдалялись всё больше. Грустно мне тогда на душе стало оттого, что Карька теперь уже не наш, а, как сказала бабушка, колхозный. Тогда, конечно, слово это мне ни о чём не говорило, я долго не могла взять в толк: почему Карька не наш…
- Конечно, как у всякого человека, были и у меня ошибки, но в целом судьба ко мне была благосклонна. Я выбрала профессию по душе и вложила в неё всю свою душу. У меня замечательная семья, мне не стыдно смотреть в глаза людям за воспитание моих детей, хотя, конечно, мало уделяли мы им внимания. Школа всегда была на первом месте. Наши дети всегда понимали нас, видели нашу постоянную занятость и старались не обременять нас проблемами. Всё – таки, думаю, жизнь прожита не зря».
Назарова (Калямина) Екатерина Сергеевна родилась 22 декабря 1928 года в
Саратовской области, Черкасского района, в деревне Минеевка. В семье её
родителей было 6 человек: отец, мать и 4 ребенка. Хозяйство по тем временам
небольшое, но на жизнь такой семье хватало. Держали 10 ульев с пчелами, корову,
теленка, даже лошади не было у крестьян. «Разве мы кулаки» - недоумевает
Екатерина Сергеевна.
Раскулачивали семью Каляминых ночью, в 1933 году. «Не дали взять даже просфору с сундука забрать, - вспоминает Екатерина Сергеевна,- Зашли домой 4 чиновников. «Собирайтесь», - говорят. Повозки стояли уже у ворот». На дворе вовсю лютовала зима. «Ничего не троньте», - распорядился один из начальников. Мать надела большие шали на детей, которые лежали на кровати, и вывела всех во двор. А там уже человек 5 местных активистов из амбара выгребали пшеницу. Ехали до станции назначения в телячьих вагонах, в которых во всю свирепствовал тиф. Многие попутчики умирали дорогой, и их выкидывали прямо из вагонов.
Прибыли Калямины в Кемеровскую область, город Осинники. «Города то, как такового не было - глухая тайга», - говорит Екатерина Сергеевна, - дали 1 топор и лопату на семью. Живите, как можете». Семьи были большие, кроме русских сюда сгоняли татар, мордвинцев, украинцев. Чтобы хоть как-то пережить зиму люди копали землю для землянки. Селились в землянках по несколько человек. Из-за большой скученности людей и антисанитарных условий среди переселенцев ходили тиф и дизентерия, а медицинскую помощь не оказывали, не положено.
Все переселенцы ходили под комендатурой: каждый месяц мать водила маленьких детей отмечаться у представителей власти. «Я иду плачу, мне страшно, не хочу туда идти. Ведь я до сих пор милиции боюсь», - говорит Екатерина Сергеевна.
Весной, для обустройства хозяйства семьям переселенцев дали по два ведра картошки на посадку. Чтобы начать весенние посадки, надо было корчевать тайгу. Года через два люди привыкли и обжились, начали ставить избы, построили начальную школу, в которой Екатерина Сергеевна училась до 4 класса.
«Помню в 1937 году, ночью забрали всех мужчин на пароход и отвезли неизвестно куда. От них не было никаких вестей. Вскоре 1 из них, Ковальчук – красивый такой парень был, вернулся и рассказал, выплыли в открытое море на пароходе, открыли люк и всех утопили», - вспоминает Екатерина Сергеевна.
В 14 лет Екатерину Сергеевну взяли в ФЗО, обучали в течение 3 месяцев и отправили на работу в шахту. Жуткие условия труда: уголь, сырость, вода, вызывали панический страх у девушки. Она предпочла бежать, скиталась, пряталась в сарае, вскоре её нашли и вернули на работу. Все население города Осинники работало в шахте. Рабочим выдавали по 300 грамм хлеба на сутки. Хлеб не поймешь что: то ли глина, то ли бумага. Приходилось есть саранки, колбу (черемшу) запасали, солили пучки, собирали траву.
Девушка хотела продолжать обучение и ходила учиться в город на медсестру.
В 1941 году медсестер готовили на фронт. Всех парней забрали на фронт в 17 лет. В 1945 году Екатерина Сергеевна окончила училище и получила профессию медсестры.
Со своим будущим мужем - Назаровым Василием Дмитриевичем - познакомилась в ФЗО в г. Осинники. Дружили ребята 3 года, и прожили вместе 57 лет. Екатерина Сергеевна вспоминает свою свадьбу: «Наварили картошки в мундире и пошли по шпалам за 8 километров регистрироваться. А ЗАГС – обыкновенный сарай, без свидетелей расписались и все». Екатерина Сергеевна – ветеран труда, проработала 18 лет на БАМе, почетный строитель БАМа, и очень богатый человек: вместе с мужем они воспитали 3 детей : 2 сына и дочь. Когда вышла на пенсию вместе с мужем переехали жить в п. Преображенский.
Ответственный редактор: Громыко Наталия Александровна.
Технический редактор: Овчинников Денис Александрович.
Поисковая группа:
Огромное спасибо за помощь педагогическому коллективу и ученикам Преображенской средней школы, за активное участие в поисково-исследовательской работе по созданию книги «Боль сердца».
Благодарим за помощь наших спонсоров.