Был страх перед «чёрным вороном»
Страшные жернова репрессий коснулись и родных Елизаветы Семеновны Аветисян (девичья фамилия Засухина). Об этом Елизавета Семеновна узнала от своей мамы Татьяны Никитичны Засухиной.
- Родные были родом из Забайкалья, - рассказывает Елизавета Семеновна. - Бабушка по линии отца, Елизавета Власьевна Трухина, жила в Акшинском районе и была репрессирована в годы коллективизации сельского хозяйства. Ей было 65 лет, когда ее раскулачили за то, что не только имела свой дом, но еще и держала двух коров.
Семья матери была тоже из Забайкалья, из Кырымского района. Бабушку по линии матери звали Натальей (отчества не помню). Она тоже не избежала репрессии, и ее дочери Анна и Татьяна (мама моя) тоже были высланы вместе с ней. И тех, и других родственников сослали с детьми на север Красноярского края - кого в Туруханский, кого в Северо- Енисейский районы. Чем занимались ссыльные? Корчевали лес, строили поселки, ловили рыбу, которой всегда славился Енисей. Условия труда были тяжелыми. Зимой пробирали морозы, летом донимали комары, мошка, от которых, казалось, не было спасения. Конечно, голодовали. Там, в ссылке умер от голода мой старший брат Вениамин. Нас у родителей осталось двое: мой брат Вася 1936 года рождения и я, родившаяся в 1940 году.
Своего отца, Семена Никитича, я почти не помню. Отец погиб на фронте в 1942 году, когда мне было всего два года. Жаль, что с переездами затерялись его фронтовые письма. Сохранилась одна только довоенная фотография 1939 года, где мама и папа сидят с трехлетним Васей.
После войны мама оказалась в Маклаково (теперь это город Лесосибирск). Там прошло и мое детство. В Маклаково мама работала сторожем, охраняла лес с ружьем. А мы со старшим братом Василием надолго оставались дома одни. Сидели на печи и смотрели, как от ветра раскачивается под потолком лампочка. Так было холодно в доме. Вообще жили тогда очень трудно, никогда досыта не ели, одевались более чем скромно. Когда я пошла в первый класс, мне купили матерчатые стеганые бурки и галоши. И я так радовалась этой обнове! О ботинках или туфельках не могло быть и речи, это нам было не по карману.
Живет во мне память сердца. Помню, напротив нашего дома жила большая семья татар Нагумановых, у которых росло несколько детей. Среди них была и моя подруга Маруся. Время было голодное, мяса мы не знали. Вот как-то отец Маруси наварил в чане мяса и накормил нас с братом. Всю жизнь я благодарна им за это.
Трудно жили очень многие. Помню, лошадей не было, и мать моей подруги Нины Комогорцевой запрягала свою корову, чтобы привезти сено... для нее же. Брала и нас часто с собой. На обратном пути мы с Ниной сидели на возу с сеном, и так нам, девчонкам, было хорошо. Радовались природе (в тех местах были красивые леса), чистой речке, которую переезжали вброд, пели песни, делились своими девчачьими секретами…
Детство – прекрасная пора, в ней всегда много хорошего. Но не забываются и тяжелые, жуткие дни. В сороковые годы, помню, у всех было чувство страха перед «черным вороном». Так называли машину, которая увозила в неизведанное арестованных по ночам людей. Уже и война была позади, а аресты все шли и шли. Кого-то брали за то, что в плену был, кого-то за то, что из окружения живым вышел, а то и просто непонятно за что…
Прошуршит в поздний час шинами зловещий автомобиль, прогрохочут в каком-нибудь бараке сапоги, и наутро уже шепотки повсюду: «Кого взяли на этот раз?»
В 1953 году умер Сталин. Мне было тогда 13 лет. Все плакали, и я тоже. Для нас всех он был Богом. Мы же тогда ничего не знали о его деяниях, о масштабах репрессий. Все это стало известно намного позднее. Конечно, есть у него и заслуги, считается, что он выиграл войну. Но то, что государство во главе с ним сотворило со своим народом… это же страшно! Репрессировали совершенно невинных людей, сломали им судьбы и судьбы их детей. Вот и у нас всех родственников разделили, разбросали по всей стране. Не знаем до сих пор, где могилы родных. Тех же бабушек наших.
Жили мы в Маклаково до 1949 года. Как-то соседи, жалеючи нас, посоветовали маме продать дом и уехать куда-нибудь, где теплее, и где жизнь полегче. Мама так и сделала. Продала дом, и мы уехали в Канск, где жил брат мамы, дядя Саша. Почему-то мама не стала покупать на новом месте дом, мы стали жить в небольшом флигеле при школе…
В Канске Лиза окончила школу и поступила учиться в политехнический техникум, на строительное отделение. Там же окончила и курсы медсестер, которые пригодились ей в жизни. Там же встретила свою любовь – красивого парня из Армении, который проходил в этом городе службу в летных войсках. В 1960 году, когда умерла Лизина мама (а ей было всего-то 46 лет), молодые люди поженились и уехали из Сибири в солнечную Армению, перед тем успев получить от мамы благословление на брак.
В армянском селе Арбат (не путать с московским Арбатом), они прожили вместе с родственниками мужа много лет. Репрессии свирепствовали по всей стране вплоть до начала пятидесятых годов. Не были исключением и бывшие союзные республики. Но в послевоенное время это армянское село беда обошла стороной благодаря председателю колхоза. В деревне было 350 дворов, и ни одной семьи не сдал председатель, заявил, что «врагов народа» среди сельчан нет. И отступились власти от южного Арбата.
Супруги Аветисян воспитали четырех сыновей и две дочери. Сегодня у них уже четырнадцать внуков и трое правнуков, которыми они гордятся.
Жизнь продолжается. Дай Бог, чтобы наши внуки и правнуки не знали страшного слова «репрессии».
Лариса Голубь
Родители Татьяна и Семен Засухины с сыном Васей (1939 г.)
Маленькая Лиза с мамой и с братом Василием (1947 год
Елизавета в пору юности
Лиза с братом в юные годы
Елизавета с мужем в Армении
Супруги Аветисян с детьми