(Фрагмент из воспоминаний Арнольда Моисеевича Гордина)

Андрей Иосифович Кукулинский появился у нас на стройке весной 1931 г., был направлен Политотделом дороги. Было ему тогда 25-26 лет. Выше среднего роста, черноволосый, с продолговатым красивым лицом, блестящими карими глазами, всегда улыбающийся, таким я запомнил его в те годы. Обладая ясным умом, хорошей памятью, полный энергии, он был умелым партийным пропагандистом, хорошим спортсменом и хорошим товарищем. Целые дни он проводил в монтажных бригадах, быстро освоил все приемы монтера-воздушника и необходимые ему акробатические навыки. Все его любили. На стройке он проработал два с лишним года и был мне помощником и другом. Вместе преодолевали неурядицы и трудности первых лет монтажа.

Андрей женился. Жена была старше его на 6 или 7 лет, полная, несколько рыхлая женщина, не нравилась мне. Но Андрей был очень к ней привязан.

Осенью 1933 г. Кукулинского отозвали в Свердловск. Он окончил техникум и работал в паровозной службе дороги, быстро продвигаясь по служебной лестнице.

Прошло несколько лет. Осенью 1938 г. несколько тысяч заключенных перебрасывали Северным морским путем на пароходе "Буденный" с Соловецких островов в Норильск. Большинство заключенных, в том числе и я, были "58-я статья", арестованные в 193? г. в период культа личности Сталина. Были они не преступниками, а жертвами произвола.

Около трети пассажиров были уголовники - воры, убийцы, взяточники и т.д. Уголовники пытались подчинить себе политических, присвоить их вещи и часть выдаваемого пайка. В трюмах корабля шла борьба, часто возникали драки. В каждом трюме был староста, через него охрана передавала распоряжения, он распределял пайки и регулировал выход на палубу.

Старостой нашего трюма оказался Андрей Кукулинский. Мы оба обрадовались встрече. Андрей не унывал. По-прежнему в улыбке блестели его зубы, его и тут любили, он умудрялся ладить и с политическими, и с уголовниками.

1937 год не обошел и его. Он был арестован вместе со всем руководством. Следствие велось очень жестко и его не раз избивали, требуя признания несуществующей вины. Но он так же, как и начальник дороги, старый коммунист Шахгисьян, не признал себя виновным. Все же его приговорили к 10-ти годам заключения.

В Норильске мы попали в разные бригады и не встречались несколько месяцев. Зиму 1939-40 гг. я работал на "общих работах", копал землю, часто болел, мне было очень трудно.

Как-то в лагпункте я встретил Андрея. Он и в лагере успел приспособиться. Был назначен бригадиром арматурщиков. Его бригада считалась одной из лучших в лагере, перевыполняла нормы и была на льготном питании.

Андрей взялся помочь мне. Знакомый ему «нарядчик» переложил ночью мою карточку из бригады землекопов в бригаду арматурщиков. Я оказался в арматурной мастерской в тепле и начал осваивать вязку арматуры для балок.

Кукулинский имел в бригаде неограниченную власть. Как он этого добился? Он подобрал себе двух помощников. Одним из них был партизанским командиром времен Гражданской войны, человек огромной физической силы, могущий убить ударом кулака. Второй был один из воровских вожаков, по кличке "Седой". Оба видели в Кукулинском организатора-вожака и беспрекословно подчинялись ему. Установив дисциплину в бригаде и подобрав опытных слесарей, Кукулинский добился перевыполнения заданий на 200-300%. С ним стало считаться лагерное начальство, улучшилось питание, поднялись заработки. Бригадир и его помощники имели все лагерные блага - любые продукты, бражку, иногда даже водку. Мне Андрей советовал не очень нажимать на работу и уверял, что надо "уметь жить".

Скоро я освоился с работой арматурщика, мои руки, покрывшиеся в первые недели сплошными трещинами от беспрерывного соприкосновения с железом, зажили, огрубели.

Позднее Норильскому комбинату понадобились инженеры-электрики и меня перевели на работу в Проектную контору комбината, условия жизни и работы улучшились. Самый трудный период я смог пережить благодаря помощи Кукулинского.

Прошел еще год, уже шла война с фашистами. Как-то ночью я спал на нарах в бараке, меня кто-то разбудил. Я поднялся и при тусклом свете ночной лампочки увидел возбужденное, сияющее лицо Кукулинского. "Меня освобождают. Приговор по нашему делу отменен.

Полная реабилитация". Мы обнялись на прощание. Утром Андрея уже не было в лагере.

Прошло еще несколько лет. В 1946 г., отбыв с избытком свой срок, я был освобожден. И снова я встретился с Кукулинским. После своего освобождения он не уехал на "Большую землю", а работал в Дудинке ревизором паровозной службы жел.дороги. Он рассказал, что после его ареста жена, остававшаяся в Свердловске, порвала с ним, вышла замуж за другого, а дочку отдала в детский дом. Андрей ездил на Урал, забрал дочку к себе в Дудинку. В 1945 году он женился. Позднее я познакомился с его женой. Это была высокого роста молодая женщина, очень интересная. Она держалась с большим достоинством и умела внушить уважение к себе. Оба они были привязаны к девочке и баловали ее.

Андрей несколько раз приезжал в Норильск и бывал у меня. Сражались в шахматы или в преферанс.

В 1947 г. я решил вернуться к семье, в Н-Тагил, где жена работала главным хирургом города. Кукулинский также возвращался на Украину, в родные места. Решили вместе ехать на теплоходе по Енисею до Красноярска. Стояли солнечные июльские дни. Пять дней шел теплоход по Енисею. После Игарки по берегам непрерывной грядой тянулись высокие хвойные леса. Я плыл домой после десятилетнего отсутствия, меня ждала жена и уже взрослый сын. Вероятно, эти дни на Енисее были лучшими в моей жизни.

Мы расстались с Кукулинским в Красноярске. Много помог мне в жизни этот веселый, неунывающий человек. Больше я не встречался с ним.