Я родилась 27 сентября 1927 года в Барнауле, где моя мама Цаплина Ольга Сергеевна, дочь родного моего деда Цаплина Сергея Петровича и падчерица Абаянцева Самуила Федоровича, познакомилась на гастролях с моим отцом Ивановым Петром Давыдовичем.

В 1928 году Самуил Фёдорович руководил Красноярским музыкальным техникумом и по его настоянию мы приехали в Красноярск всей семьёй; уже тогда родился мой брат Игорь (29 января 1929 г.). Мама продолжила учёбу в музтехникуме.

Когда мне исполнилось полных 6 лет, 1 сентября 1934 г. дедушка отдал меня учиться игре на рояле к замечательному пианисту Ботинкову (Ботинковскому). Я старалась придти пораньше в класс, чтобы послушать его. Он был слеп, и я выводила его на балкон техникума, чтобы он отдохнул на свежем воздухе. Потом я училась музыке у Мины Мироновны Крамник и считаю, что мне очень повезло с учителями и преподавателями.

Жила я вместе с дедушкой и бабушкой в пристройке к музыкальному техникуме, потом переехали на Всехсвятский 21 кв.2, в доме Евгения Николаевича Нелидова. А мои родители тоже жили на Всехсвятской (теперь Красной армии ) в доме 27, почти рядом. В 1929 году дедушка заболел костным туберкулёзом, стал ходить на костылях. Первое время он лежал в большой комнате, где стоял рояли и находились книги, и помню, как студенты, одна группа за другой, приходили к нему брать уроки гармонии. Помню, когда ему нужно было дирижировать в филармонии, то перед концертом к нам приходил извозчик на экипаже, и мы вместе (я, Самуил Яковлевич и бабушка) ехали на концерт.

А дома мы с дедушкой часто играли в четыре руки. Особенно нам удавался «Комаринский мужик». Мы играли, а бабушка приплясывала.

Он был замечательный и талантливый педагог, это и тогда было признано. Я не видела в жизни более мягкого, терпеливого, интересного и тонкого человека. Бабушка очень любила Самуила Федоровича, как и он любил её.

Дедушка имел замечательную библиотеку, и музыкальную и художественную. После его ареста нам пришлось продать музыкальную литературу в пединститут, а художественную с частью архива отправили в с. Устюг моему дяде Цаплину П.С.

Дедушка переписывался с Ипполитовым-Ивановым. Хорошо и свободно говорил по-английски, слушал интересные передачи по радио на английском языке, ещё он учился заочно в институте иностранных языков. Знание языка его и сгубило, его обвинили в том, что он был агентом иностранной разведки.

Помню страшное время, когда в ночь на 2 июля 1937 г.пришли за дедушкой. Очень хорошо помню картину ареста и весь этот ужас. Мы стояли с бабушкой лицом к стене. А в это время шёл обыск, допрос. Со стеллажей летели книги, клавиры. Одна картина, сорвавшись, при падении больно ударила меня.

После ареста Самуила Фёдоровича следователи пригрозили маме, что, если мы будем общаться с бабушкой, то со всей семьёй расправятся. Поэтому мы вынуждены были уехать с бабушкой в Новосибирск родственникам моего отца, к Ивановым. Маме не удалось закончить музыкальное училище. Мои родители пели в Новосибирской филармонии и радиокомитете, а позднее в преклонном возрасте в церковном хоре. И всю жизнь они отдали хору, которому научил их Самуил Фёдорович Абаянцев.

Абаянцев Самуил Фёдорович (18.08.1889 – 24.08.1937)

Сведения о нём выписаны из госархива, их прессы и домашнего архива.

Родился в с.Бердюж Омской области (а не Тобольской, как писала «музыкальная жизнь»). Русский, социальное происхождение из крестьян-бедняков. Образование общее среднеспециальное: двухгодичная учительская школа, Томская музыкальная школа (не закончил из-за первой мировой войны) и заочный институт иностранных языков (не закончил и-за ареста в 1937 г.). С июня 1918 по 1920 гг. служил у Колчака штабс-капитаном 4-го Омского кадрового полка.

Ночью 5 января 1920 г. вместе с Цаплиным арестован ВЧК по делу брата Семёна.

На момент ареста в 1937 г. состав семьи: жена Екатерина (50 лет), сын Герман (2 года), сестра Александра, жившие в Красноярске; мать Вера (75 лет), Отчим Василий (68 лет) – в Тюмени, брат Семен (50 лет)- на Камчатке.

Как нам известно, сын Герман – не его сын, а сын Цаплина П.С. от второй жены. Мальчика бросили родители (и отец, и мать Ефросинья) на попечение Самуила Фёдоровича и Екатерины Иннокентьевны. Сестра Александра, вероятно, является дочерью отчима, т.е. сводной его сестрой. Поскольку, со слов тёти Оли, у Самуила Фёдоровича была одна сестра Наташа, по имени которой названа я, и именно Самуилом Фёдоровичем. Ну, а Семён, видимо, родной брат. Концерты Семёна Абаянцева (он тоже музицировал) слышали многие на Камчатке. Абаянцев, но не тот Абаянцев. Что-то слышал и наш отец после войны. И все мы считали, что С.Ф Абаянцев какое-то время жил после 1937 г.

Адрес проживания АСФ: ул. Красной Армии, 21, кв.2. В квартире 1 проживали Нелидовы. Дом снесен. В 1992 г., когда приезжала тётя Оля, его уже не было. Справка от 29 июня 1937 г. свидетельствует, что Абаянцев С.Ф работал в радиокомитете. А до этого? Известно, что с мая 1920 г. – хормейстер, с февраля 1922 г. – преподаватель музыкального техникума, а с 1928 г. становится его директором. В 1929 г. заболел костным туберкулезом тазобедренного сустава и его квартира стала рабочим кабинетом. Человек большой настойчивости, трудолюбия, он достиг известности как хормейстер большой музыкальной культуры и эрудиции. Ученикам он давал уроки гармонии. И позднее эти ученики, разъехавшись по музыкальным театрам страны, удивляли музыкальных светил своей совершенной подготовкой. «Кто вас учил гармонии?» - спрашивали их. И они с гордостью отвечали, что учил их Абоянцев Самуил Федорович.

Постановлением штаба НКВД (??? – ред) от 21.6.1937 г. ему предъявлено обвинение с содержанием под стражей в Красноярской тюрьме без вывода на работу.

2 июля арест и обыск, в присутствии Нелидова Евгения Николаевича. Изъяты все личные документы.

25 июля С.Ф. пишет заявление начальнику НКВД Красноярского края где очень возвеличивает Власть (пишет её с большой буквы) и «признаётся», что якобы с февраля 1937 г. Клячин (Николай Константинович Клячин, 1880г.р., дворянин, окончил институт в Германии, профессор, доктор химических наук, заведовал кафедрой химии в пединституте и СибЛТИ, имел много научных трудов, арестован 12.06.37, умер во время следствия) привлекал к контрреволюционной деятельности. Но учитывая болезнь ноги, оставил одно задание вербовку в контрреволюционную фашистскую организацию Трошина Г.И.(дирижёра оркестра народных инструментов). Самуил Фёдорович просил о смягчении условий содержания.

Второй раз он обратился к Прокурору (см. его заявление отдельно). Далее идут протоколы допросов, их мне читать не разрешили, т.к 75-летний срок секретности их ещё не вышел, и это второе заявление тоже.

С.Ф. изобличён показаниям Рахлецкого А.А. и Косованова В.П.Первый – художник, преподаватель рисования, графики, начертательной геометрии и технического черчения. Преподавал эти предметы в школах, в пединституте, в СибЛТИ. Очень талантлив. В квартете он был второй скрипкой. Второй - горный инженер, научный работник, профессор, преподаватель в СибЛТИ (зав.кафедрой геологии и почвоведения) и в пединституте. Человек энциклопедических знаний. В квартете он – виолончель.

Протокол тройки УНКВД (оперуполномоченный 4 отделения УГБ УНКВД Красноярского края Карпенко, согласен зам.нач. НКВД Журавлёв) от 23.08.1937: ст 582,11 УК РСФСР, приговорён к расстрелу, который был исполнен 24.08.37 в 23 часа.

12 июля 1957 года было вынесено Определение № 676 Военного трибунала СибВО на протест Военного Прокурора СибВО. Военный прокурор полковник юстиции Дмитриевский в протесте просит отменить Постановление тройки от 23.08.37, т.к. произведённой следственной проверкой установлено, что органы следствия при аресте Абаянцева не располагали данными о существовании в Красноярске контрреволюционной организации и принадлежности к ней Абаянцева С.Ф. Абаянцев С.Ф. был арестован на основе приобщённой к делу копии протоколов допросов Косованова А.П. и Рахлецкого А.А.

Военный трибунал удовлетворил протест Военного прокурора, а постановлене тройки отменил и дело в уголовном порядке в силу ст. 4п, 5п УПК РСФСР решил прекратить за отсутствием состава преступления.

ИТАК:

Двадцать лет он был «врагом народа» и свыше 40 лет реабилитирован. А мы не знали об его судьбе после ареста. Да и пресса недостаточно пишет о нём. А ведь Абаянцев, Клячин, Косованов, Рахлецкий, Трошин (отец Марины Волковой) – это наш генофонд и наши потомки о них должны знать всё.

Наталья Петровна Цаплина