Не может быть гражданина
без экономической независимости.
П.А.Столыпин

Осенью 1996 года мы с тетушками побывали в Большой Ничке, которая уже называлась селом. Они с трудом узнали свой дом – ставни с наличниками были содраны с окон, разломаны кухня, веранда, ничего не осталось от ограды и хозяйственных построек. Все расхищено. Первая половина дома пустовала, а вторую занимали какие-то временные жильцы.

Мария Семеновна очень расстроилась и не находила слов, чтобы высказать свое негодование при виде варварски разрушенного родного очага.

Я направился к отчему дому. С разрешения хозяев осмотрел двор, затем вошел в дом. Я почувствовал себя в знакомом окружении: сама изба, ее внутренняя планировка, надворные постройки находились в неизменном виде, так как все годы усадьба была в руках частных владельцев. Узнав, кто я такой, хозяева спросили, когда был построен дом.

Затем мы навестили старейшую жительницу деревни Наталию Ивановну Решетникову, занимавшую половину кулацкой избы на этой же первой улице. Тогда с хозяйкой пришлось недолго беседовать. Уже вечерело, начинался холодный затяжной дождь. Мы поспешили домой.

А в Абакане сама судьба свела меня со старым уроженцем деревни Д.Т.Губиным. С ним я и раньше немного был знаком. Однажды в спецмагазине для фронтовиков в длинной очереди за продуктами по талонам мы с ним оказались рядом и очень обрадовались, выяснив в разговоре, что оба родом из Большой Нички. Данил Тимофеевич родился в 1911 году, знает всю нашу деревенскую родню, на его памяти коллективизация, раскулачивание крестьян. Мы изредка видимся, охотно беседуем как земляки.

В одном из разговоров Мария Семеновна упомянула о последнем в деревне земельном переделе, который меня в особенности заинтересовал тем, что общинники делили пахотные участки не по старинке, а по новым необычным правилам. Когда это произошло?

– Последний раз в деревне землю разделили за год до колхоза, – отвечала Мария Семеновна. – Каждой семье наделы давали не в разных местах, как это было раньше, а на отрубах. Кое-кто из крестьян ушел на хутора. Нам десятины достались у Сахаровой горы.

То же самое рассказал и Д.Т.Губин. Их семье пашню отвели на угодьях ближе к Малой Ничке. По словам его и тетушки тот год землепашества был самой светлой полосой хлеборобской жизни.

Не укладывается в голове, каким образом общинники при советской власти смогли разделить землю по образцу Столыпинской аграрной реформы. А может быть, так же поступили крестьяне других сел и деревень? Нет, в это что-то не верилось.

И лишь летом 1997 года из архивных материалов Большеничкинского сельсовета я узнал, возможно единственную в своем роде, историю передела общинной земли при советской власти.

Срок передела земли наступил в середине 20-х годов. К этому времени в корне изменился уклад сельской жизни. Но как при царях, так и при Советах одно оставалось вечно неизменным – хлеб был всему голова, главной статьей дохода, а пашня – основным местом приложения сил крестьянина. Вся его жизнь была неразрывно связана с землей.

За минувшие четыре года после введения продналога хлеборобы увеличили валовой сбор зерна за счет расширения посевных площадей, повышения сортности семян, лучшей обработки почвы. Чудодейственное оживление сельского хозяйства царило во всем уезде и за его пределами.

Уже к концу 1925 года сельское хозяйство Енисейской губернии было не только полностью восстановлено, но и превысило лучшие показатели довоенного периода. Посевные площади составляли 775580 десятин, а валовой сбор зерна – 59,1 млн. пудов, из них товарные излишки – 22,9 млн. пудов (История Красноярского края, 1967, стр.179). Немалую часть этих пудов поставляли хлеборобы Минусинского уезда – житницы губернии.

Общинники Большой Нички в условиях товарно-рыночного хозяйства стремились и дальше повышать урожайность полей. И каждую весну крестьяне встречали с заветной думой о хлебе. Как нынче уродит земля? Удастся ли убрать урожай без потерь?

Но сама по себе земля не в состоянии уродить больше, чем того желали пахари. Что же мешало им развернуться в полную силу?

Хлеборобов по рукам и ногам связывал общинный порядок землепользования. По этой причине испытывали большие затруднения и терпели убытки, как и другие общинники, Семен Константинович и его сын Степан, занимавшиеся совместно землепашеством.

Во-первых, земельные наделы были раздроблены на три-четыре участка: одни близ деревни, а другие – в противоположных местах на расстоянии 8-12 км друг от друга. В напряженные дни сезонных работ пахарям приходилось мотаться с одного участка на другой, таская с места на место на рыдванках плуги, бороны, перевозить жатки, весь сельхозинвентарь.

При таких затруднениях часть крестьян не всегда успевала доброкачественно обработать землю, упускала лучшие сроки сева, уборки. При непроизводительных затратах сил, средств и времени возрастала себестоимость каждого намолоченного пуда хлеба. Зерно терялось на полосах и во время перевозок снопов с пашен до гумна по тряским дорогам.

Одно было хорошо: ни в какое лето градобою не подвергнутся все участки посевов, и уцелевшие счастливые полосы выручат усердного пахаря – он будет с хлебом.

Во-вторых, бросалась в глаза пестрота обработки земельных наделов. Любой из общинников мог оказаться в таком положении, когда при переделе пахотной земли твои ухоженные участки могли достаться соседу, а тебе отведут не бог весть как обработанные земли, где забросили паровое поле. Мог попасться и такой запущенный клочок, где ленивый хозяин сеял рожь, а собирал лебеду. Из-за чужой нерадивости ты вынужден будешь нести ущерб.

Так что после переделов одни радовались, другие огорчались. У части крестьян пропадала охота лучшими способами возделывать землю, повышать плодородие почвы. И, как следствие, снижалась урожайность то тех, то других участков.

Но это еще не все. Налоги-то в казну вносили в целом за общину сразу за всех. То есть опять же лентяям это было на руку.

Все это при нэпе сдерживало стимулы труда земледельцев. Для них теперь важно было и владеть землей, и распоряжаться ею – вот что значит быть хозяином, свободным товаропроизводителем.

В каждой общине по-своему упорядочивали земельные отношения. Вот отправные положения принятого на сходе в д.Ключи (март, 1925 г.) "Приговора Ключинского земельного общества о переделе земли": "На основании статьи земельного кодекса перейти всем обществом от захватнозалежного полеводства к четырехполосной системе с отводом в каждом поле не более двух полос каждому домохозяину. Включить в раздел только пахотную землю... Передел произвести по едокам сроком на 12 лет, причем через каждые четыре года производить уравнение земли между дворами по причине рождения, смерти, убытия членов дворов".

В Большой Ничке многие общинники выступали за учреждение нового порядка землепользования. Так, 7 марта 1926г. на общем собрании под председательством Жилкина (имя не указано) обсуждался вопрос "О переделе земли и форме землепользования". О какой же форме шла речь? Из отчета сельсовета за третий квартал 1926 года узнаем, что "обществом (земельным) решено перейти на отруба и многополье (севообороты)". То есть произвести аграрную реформу, адекватную сложившемуся хозяйственному укладу.

А 27 января 1927 года большеничкинцы выбрали председателем сельсовета крестьянского сына Степана Жилкина. Тогда моему отцу было 26 лет. До этого он нередко председательствовал на общих собраниях, возглавлял ведущие комиссии, избирался членом сельсовета.

Исполнительная власть активно развернула подготовку к реализации аграрной реформы. 23 февраля того же года было проведено собрание членов земельного общества под председательством Павла Павловича Жилкина. В клуб народу набилось под завязку – 168 человек, из них 130 представителей дворов, остальные полноправные землепользователи. Это и понятно: на собрании обсуждались общие принципы нового земельного передела, затрагивающего интересы каждой хлеборобской семьи. Общество вдумчиво принимало коллективное решение, не оставляя никаких неясностей. Ничьи права не ущемлялись, учитывались пожелания и предложения всех крестьян.

23 мая прошло еще одно собрание членов земельного общества, где постановили: "отруба нарезаются в одном месте", "раздел произвести с оценкой земли". Отруб – частное пользование землей, но не частная собственность. Все же крестьяне надеялись выкупить землю и стать ее полноправными хозяевами. Так-то будешь иметь полную гарантию того, что твой труд не пропадет даром, и земля по наследству перейдет к твоим детям, внукам. Были избраны полномочные представители общества для защиты интересов землепользователей.

В июле на расширенном совещании с участием представителей общественности окружной землеустроитель Шевердук И.И. разъяснил суть правил нового передела.

Летом 1927 года сельсовет постановил: "жнивье не пахать до весны 1928 года, то есть до раздела земли по отрубам".

А в Москве большевики, торжественно отметят 10-ю годовщину Октября, и впредь свой переворот станут называть Великой Октябрьской социалистической революцией. Но ведь сам Ленин всегда подчеркивал, что в одной стране совершить такое дело, как социалистическая революция, нельзя, что социалистические преобразования в отсталой России могут наступить как скоро победит революция в важнейших странах Европы.

Ничтоже сумнящеся вожди, главные идеологи партии предадут полному забвению эти важнейшие постулаты своего учителя, и все фразы на сей счет, входившие во 2-е и 3-е издание сочинений вождя, будут изъяты из текстов в четвертом и пятом, так называемом полном, собрании сочинений Ленина.

Большевики приступят к развернутому строительству социализма в одной, отдельно взятой (взятой за горло. – В.Ж.) стране. Мерилом стало не прошлое, а будущее социалистическое общество. Нового человека партия будет воспитывать в духе полной готовности идти на всякие жертвы во имя этого светлого будущего. А поэт В.Маяковский сразу же откликнулся лозунговыми строчками: "Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет!" Начиналась лакировка советской действительности.

В декабре 1927 года ВКП(б) на своем XV съезде провозгласила курс на коллективизацию сельского хозяйства. Ни в каких архивных протоколах и документах я не видел ни одного упоминания об Октябре 1917 года, о решениях партсъезда.

На отчетно-выборном собрании большеничкинцы вновь поставили во главе сельсовета Степана Жилкина. Председателя уже избирали сроком на один год.

В поле зрения Совета находились неотложные дела сельской жизни. К примеру, в марте 1928 г. было решено "вывезти лес на постройку дома учителей (69 хлыстов) бесплатно". А через неделю слушали чуть ли не целый доклад районного специалиста о радиоустановке с разъяснением "для чего нужна эта установка и какую она даст пользу крестьянам и сколько будет стоить". Стало быть, даже проведение радио, как впрочем и внедрение в практику любого новшества, в сельсовете рассматривали с позиций прагматизма.

Весной 1928 года сам председатель, члены сельсовета, сельхозсекций, общественные уполномоченные участвовали в межевании полей, определении хуторских участков и разделении их на отруба по группам домохозяев, связанных узами родства.

В Большой Ничке произошло торжественное событие – каждый крестьянин сеял хлеб на едином земельном участке. Это означало, что община распалась, ушла в прошлое. Сам хлебороб стал хозяином земли, переданной ему местной исполнительной властью в индивидуальное владение.

Трудолюбивые мужики принялись за работу с полной отдачей сил, стремясь взять с каждой десятины как можно больше продукции лучшего качества, с наименьшими затратами, и проявляя свою инициативу и предприимчивость в хозяйственных делах. Именно таким путем крестьяне надеялись укрепить свое материальное положение.

И что-то судьбоносное заключалось в том, что Жилкиным отруба отвели на тех самых землях у Сахаровой горы, где наш пращур Григорий поднимал целину.

Жилкины, как и все старательные хлеборобы, усердно потрудились, чтобы по-хозяйски привести в порядок свой земельный участок. На удобном месте для полевого стана соорудили навес под соломенной крышей и уютный балаган.

Залежь перепахали плугом, дважды прорыхлили культиватором и трижды по полю прошлись с боронами. Каждая полоса весновспашки была подготовлена по своему предназначению – под пшеницу, рожь, овес и просо.

Однако Семен Константинович не спешил вносить в почву семена наобум Лазаря. Местный уроженец, он тонко чувствовал природу, вычислял благоприятные дни для сева в зависимости от погодных условий и с учетом фенологических наблюдений. Сопоставлял приметы предыдущих лет: прилет птиц, распускание почек, поведение животных и т.п. Также брал в расчет наличие влаги в почве, смену фаз луны, изменение атмосферных явлений. Такая незамысловатая методика никогда не подводила самобытного синоптика. С восходом солнца приступали к севу. Шаг за шагом Семен Константинович шел по пашне, разбрасывая горстями по обе стороны от себя зерно из холщового мешка, висевшего на веревке через плечо. Иван подносил отцу семена, и как только тот уходил с последней загонки полосы, Маша заезжала на пашню верхом на коне с бороной. Семен Константинович был опытным и удачливым сеяльщиком. Недаром же родичи звали его засевать свои поля.

В тот год на полях вызревал неплохой урожай. А красное лето уже прикатило в июль и торопило крестьянина выезжать на покос. Начиналась продолжительная, тяжелая деревенская страда, во время которой крестьянин дорожил каждым погожим часом. В полевых работах участвовали взрослые и дети, на подмогу из Минусинска даже приезжал Николай Жилкин.

На старозалежных землях, где отводились участки для покоса, накашивали каких-то два воза сена, которое зимой в период стойлового содержания скота скармливали лишь лошадям, овцам и телятам. А две молочные коровы поедали солому яровой пшеницы и овса с добавками турнепса. От такого корма буренки были сыты, упитанны – во всяком случае надои не снижались.

Дружно выколосились, стояли стеной пшеница и рожь. Жатва и хлебоуборка выдались необычными прежде всего потому, что в тот год в область предания отошли знаменитый серп и литовка. Им на смену пришла жнейка. И надо было видеть торжество хлеборобской семьи, когда на полосе в упряжке лошадей ехала новенькая жатвенная машина, срезая злаковые стебли и укладывая их ровными кучками на стерне. Подростки скручивали пучки соломы в жгуты, подносили их сноповязальщикам, которые по жнивью ставили снопы в суслоны. Хлеборобская семья в эту страдную пору дневала и ночевала в поле, лишь раз в неделю отлучаясь домой, чтобы помыться в бане.

Уплотнив сроки жатвы, крестьяне повысили эффективность раздельного способа хлебоуборки. Теперь скошенные в молочно-восковой спелости колосовые не перестаивали на корню, не осыпались. За счет питательных веществ, содержащихся в стеблях, зерно в колосьях дозревало до полной спелости в суслонах на полосах под солнцем и в сараях на гумне. Потери зерна нового урожая при уборке были сведены до минимума.

От пашни до гумна рукой подать, версты три прямиком. На одной из рыдванок снопы с поля перевозили на Соколе. А правила лошадью 11-летняя Маша, сидя на возу с вожжами в руках с видом заправского возницы. Отец без опаски поручал дочери эту роль, хорошо зная, что Сокол без понуканий довезет воз до гумна, где взрослые уложат снопы в скирды. А обратно на пашню по знакомой дороге умная лошадь мелкой трусцой привезет Машу в порожней рыдванке.

Земля хлеборобам воздала сторицей – против прошлых лет намного возросли намолоты зерновых. Почти в два раза богаче получился колос.

На первый взгляд в сельсовете дела шли своим чередом. Среди граждан деревни успешно прошла подписка на 2-й Государственный заем индустриализации. В числе 13 активных подписчиков на заем трое Жилкиных: Михаил Андреевич – 50 рублей, Степан Семенович – 20, Иннокентий Павлович – 35. Сельсовет открыл школу ликвидации неграмотности взрослого населения в возрасте от 16 до 35 лет. Это тогда моя мама научилась читать по складам и расписываться.

Председатель сельсовета расширил круг активистов, вовлек в работу органов самоуправления комсомольских вожаков Филиппа Кузеванова и Ивана Бурцева. Последний тоже был из переселенческой семьи послевоенных лет и тоже рос без отца, который успел построить простую избу на отшибе, но вскоре умер от тифа.

В том же 1928 году с повестки дня заседаний сельсовета и общих собраний не сходит вопрос о хлебозаготовках в силу возникающих серьезных затруднений в их проведении. Дело в том, что многие хозяйства раз за разом значительно недовыполняли задания по хлебопоставкам, а иные и вовсе прекратили продажу хлеба государству. И это в то время, когда в крестьянских дворах были накоплены немалые запасы зерна.

Чем объяснялось создавшееся положение? Крестьяне отказывались продавать излишки хлеба себе в убыток по низким заготовительным ценам. Сельсовет призывал, обязывал таких крестьян не оказывать сопротивление, не применяя по отношению к ним никакого принудительного воздействия.

Срывы хлебозаготовок не прекращались. Тогда по директивам сверху стало вводиться повышенное обложение крестьян налогами.

___________________

Из книги В.Жилкина «Последний передел». Повествование потомка от имени обреченных крестьян. Абакан-2000 г.