Капитолина Канчевская. Горькая память

Все, что мною здесь написано достоверно. О том, как мужа судили по 58 статье в 1942 году на фронте, я знаю по его рассказам. А возвращение из ада видела сама. Тяжелый след остался на сердце и все пережитое навсегда в памяти, от которой никуда не убежишь и не уедешь. Честно признаться начинала писать пять раз, и никак не могла собраться с мыслями. Война унесла много жертв. Люди, защищая Родину, не жалели себя, о них сохраняется память, их чтут. А вот те, которые погибли в сталинских лагерях, которые еле выжили или остались на всю жизнь инвалидами, как долго о них молчали. За колючую проволоку как врага народа. Не избежал этой горькой участи и мой муж Канчевский (?) Дмитрий Никитович с 1914 г. рождения. С первых дней войны он ушел на фронт, был красноармейцем 24-й добровольной бригады. Около станции Кириши Ленинградской обл. ремонтировали отечественное оружие. После боя приносили на ремонт и немцы. 4 ноября 1942г. входят в землянку два особиста: "Кто здесь Канчевский? Сдавайте оружие, вы арестованы". Руки назад и пошел на допрос. Мучили пятеро суток: "Признавайся ты поляк, а не белорус. Твой отец помещик, имел он наемную рабочую силу". "Ты, - говорят, не веришь в победу". И все под дулом пистолета. "Ну, значит навет, пропал я" - подумал муж. На все вопросы он отвечал отрицательно. Что он не поляк, а белорус, отец был машинист дальнего следования и в победу верит. Не верили. Вызывали ночью через каждые два часа. И он, наконец, сказал роковое: "Подпишу и делайте со мной, что хотите". Осудили по 58 статье на 10 лет. Лагерь, где находился муж в Вологодской области, остров "Сладкий". "Вот где был кошмар", - рассказывал он. Были там не люди, а живые трупы и большинство военные командиры и рядовые. Есть давали баланду и кусок хлеба, от кровавых поносов ежедневно умирало 10-20 человек. Как дрова их закапывали в ямы. Не знаю, как он выжил, наверное, только благодаря молодости, ему было тогда 28 лет. Через 9 м-цев приехала комиссия из Москвы. Многих освободили, и мужу повезло, потому что он был доходяга, глядел в могилу. Дали ему направление в Ивановскую обл., г.Фурманов. Ехали они с товарищем, также сидел по 58 статье. На дорогу дали 2 буханки хлеба. Доехали до станции Доловицы, рядом деревня. Зашли в дом, никого нет, на столе стояла керосиновая лампа и лежала непаленая баранья голова. Есть хотелось до ужаса. В доме никого не было. Они взяли эту голову, пришли в Фурманов. Уборщица дала им талоны и железную, большую банку. Так непаленую и съели. Товарищ так на станции сразу и умер. Милиция говорит: "Забирай, хорони", а у него самого ноги едва стоят. Пошел в райисполком, рассказал все случившееся. Работали там одни женщины. Начала вырезать из хлебных карточек кто 200 гр, кто 300 гр. Одна женщина отдала за полмесяца всю карточку и все плакала. Райисполком дал ему направление на Исаевское торфопредприятие. Вот и увидела человека, вернувшегося из ада. Не случайно плакали женщины в райисполкоме. Он весил всего 46 кг, был как старик 70 лет. На нем были одни рваные брюки худые и подпоясанные веревкой, ботинки рваные, шапка еле живая. На голове ни одного волоса. Свет не без добрых людей. Директор торфопредприятия был человек прекрасный. Он вызвал повара и попросил кормить Канчевского(?) получше, выдали ему фуфайку, ватные брюки, директор отдал ему свою шапку, заказал скатать валенки. Вот благодаря этому доброму человеку он выжил. У директора была своя корова, жена его часто приносила молока, денег не брала. Работать устроил слесарем-котелевщиком на торфяные машины, мужчин не было - все ушли на фронт. Он организовал бригаду из 14-15 летних подростков, когда муж поправился, получил повестку на фронт. Директор расстроился, специалист муж был хороший. Заменить некем. Поехал директор в район, добился, чтобы его поставили "на бронь". Сейчас директора нет в живых. Вечная память тебе, добрый человек с большой буквы.

Часто мучил мужа вопрос: за что все-таки осудили, упрятали в лагерь смертников. Где найдешь ответ на это, видимо такое было время. В связи с тем, что торфодобычу на Исаевском прекратили, мы переехали на Яковлевское торфопредприятие Приволжского района Ивановской обл. Здесь администрация тоже ценила мужа как хорошего работника. Но слух, что он "враг народа", "полицай" прокатился. Соседи и те говорили, не давали прохода. На 9 мая было заведено участникам войны давать по 5 руб. Иногда впишут мужа в списки и то с укором. Я отдавала ему свои деньги и говорила: "Вот из конторы прислали", чтобы его не травмировать.

Не забуду, как при мне однажды из бухгалтерии начали звонить в райсобес, в райком КПСС: "Воевал ли Канчевский? Вообще, что он из себя представляет". А уж прожили мы тут 20 лет. Вот это все отозвалось на сердце. То награждали почетными грамотами, званием ударник коммунистического труда, то выясняли, за что он сидел. Вывесили однажды списки в конторе "ветеранов труда". Моя и его фамилия была тут, и кто-то высказался снять - он полицай, а она причастна к нему. И все это надо было пережить. В августе м-це 1983г. муж умер от болезни сердца, всегда оно болело, видимо, сказались и лагерь и незаслуженные обиды.

4 января 1989г. прислали мне справку из Москвы о том, что дело по обвинению Канчевского Дмитрия Никитовича с 1914 г. рождения до ареста 4/XI 42, красноармейца 24-й отдельной добровольной бригады пересмотрено военным трибуналом Ленинградской обл. от 23 ноября 1942г. в отношении Канчевского Д.Н. отменен. И дело прекращено за отсутствием в его действии состава преступления. Канчевский Д.Н. по данному делу реабилитирован, но он умер, его уже нет.

Канчевская
ветеран труда, вдова репрессированного