Историю своего рода я знаю с Петровских времен, но начну свой рассказ с конца девятнадцатого столетия, когда в Черноземье в 1891 году вследствие крестьянского малоземелья и неурожая в деревнях начался голод.

В деревне Апанасовке Курской губернии семья скончавшегося крестьянина Мины Акимова Клименкова решила уйти с родовой земли в Сибирь. Шестьдесят обнищавших семей из Апанасовки, Гапоново, Теплого, Снагости, Веселого двинулись в Сибирь по следу своих разведчиков – ходоков, в лето 1897 года. Три сына Мины со своими семьями были в этом обозе. Старший Ермолой, средний Петр и младший Константин. Путь их был не легким. За пять месяцев обоз проделал переход в четыре тысячи верст. И кто знает, сколько на этом пути оставили эти люди придорожных захоронений своих близких…

В осень того же года оказался обоз в месте назначения – в предгорье Саян, в восьми верстах от села Шалоболино на берегу реки Туба, в чистом поле, где местные власти и выделили переселенцам место под строительство будущей деревни. В Тесинской волости Минусинского уезда Енисейской губернии. Земли же, которой так не хватало под Курском, дали вволю – по 15 десятин на каждого мужика в семье (1 дес.= 1,09 га.). О таком счастье прибывшие крестьяне и мечтать тогда не могли.

Не одно поколение Клименковых полило своим потом ту целину и пашню, и вскоре раскинулась по правому берегу Тубы деревня курских переселенцев, названная позже Ильинкой. Людям дали землю, а большего им и не требовалось. Они сами наладили свой быт, сами устроили свою жизнь и сделали серьезный задел для своих будущих поколений. Настолько серьезный, что в 1910 году он привел премьера правительства России Петра Аркадьевича Столыпина в совершенный восторг!

«Столыпин побывал в переселенческих поселках Алтая, Кулундинской степи и Мариинской тайге. Четыре года реформ превзошли все его лучшие ожидания. В сибирской тайге выросли крепкие переселенческие деревни и поселки. С особым интересом Столыпин рассматривал маслодельные заводы созданные крестьянскими артелями. Сибирское масло было тогда предметом гордости сибиряков.

В 1914 году сибирское масло продавалось во всех регионах России, и только в столице, сибирское масло и мясо составляло более половины всех продаж. Экспорт сибирского масла за границу давал России золота в два раза больше, чем вся российская золотопромышленность». (1).

За десять лет своего пребывания в Сибири курские переселенцы построили себе крепкие дворы и собственным трудом нажили не малые, крепкие хозяйства. К началу Первой мировой войны бедных дворов в Ильинке не было.

В 1917 году в д. Ильинке числится 94 хозяйства, 725 человек, 439 лошадей, 432 головы крупного рогатого скота, 1726 овец, 314 свиней. (2).

Ни после революции, ни в «наилучшие» брежневские времена, ни в эпоху демократии Ильинка уже так сытно и обеспеченно не жила. (По самым грубым подсчетам, в каждом дворе Ильинки имелось 4 коня, 4 коровы, 17 овец, 3 свиньи. Замечу, что это уже во время мировой войны, когда ощутимы были и реквизиции коней, и нехватка мужских рук).

Революция внесла свои коррективы в быт деревни. Беспрестанные реквизиции, продразверстка и грабежи порушили с таким трудом созданное крестьянское хозяйство. Восстановить его удалось только в период НЭПа, и опять неимоверными усилиями.

Родова Клименковых насчитывала в то время за 40 родственников. Крепли в деревне, в первую очередь, дворы с большим числом мужиков, а семьи Клименковых ими изобиловали. К началу свертывания в стране НЭПа (1928 г.) нищих дворов в Ильинке уже не было. Был один не богатый двор Семенова, известного в деревне лодыря, который являлся притчей во языцах по поводу своей лени.

Если кому-то и покажется, что русская деревня в ту пору жирела, как это преподносила советская историография, то могу заверить, – это не так. Крестьянский рубль стоил во времена НЭПа 50 копеек. Т.е., изначально государство платило деревне только половину стоимости с/х продукции. К тому же, производителю хлеба доставалась лишь половина этой цены - 25 копеек. Остальное поглощалось партийными органами приписанных к делу хлебозаготовок.

«Крестьянство (почти как барон Мюнхгаузен) вытащило себя за волосы из болота, попутно вытянув из трясины глубочайшего кризиса и все народное хозяйство. Оно оплатило полновесными продуктами питания и сырьем для отечественной промышленности, за обесцененные деньги, приняв на себя основную тяжесть реформы 1924 г. Крестьянская деревня, в который раз доказала способность воссоздать элементарные основы экономики страны. Три четверти бремени госбюджета, (75%), лежало на плечах мужика». (3).

Благодаря деревне страна успешно вышла из кризиса и преодолела всеобщую разруху. Но русского крестьянина за это ни кто благодарить не поспешил. Курс на всеобщую коллективизацию на 30 лет вверг деревню в новую невиданную нищету. До средины 50-х годов русская деревня жила, в прямом смысле, впроголодь. Новая колхозная крепость была реалией советской эпохи 1932-1952 гг.

Вступили в силу силовые методы хозяйствования. Это тоже трудно осмыслить. 67-я статья карала крестьян за недосев зерна, а 107-я карала за то, что посеешь «лишнего»! Торговля хлебом была запрещена как таковая. Нарисованный большевистской пропагандой образ «кулака - мироеда», на самом деле, не имел ничего общего с реалиями той жизни. Под этот образ попадало 80% всего крестьянства страны!

«…Этими мерами разрушалась сама природа крестьянского труда. Такие действия крестьяне скоро назовут Вторым Крепостным Правом большевиков. Так они по-своему расшифруют аббревиатуру – ВКП (б)». (4).

В 1929 году Ермолаю Клименко шел 80-й год. Он был самый старший представитель фамилии Клименковых. Следующий за ним по старшинству - 62-летний Константин. Дворы их находились в самом центре Ильинки напротив друг друга. Семьи у обоих были огромные. Детей, внуков и правнуков на двоих приходилось более 30 человек, со всеми невестками и зятьями, эта цифра приближалась к 50. Только под одной крышей Константина жили тринадцать едоков.

Раскулачивание в Ильинке началось с выявления кулаков. Вот здесь властям пригодился Семенов, облеченный новой властью выявлять кулаков. За долю, отобранного у людей хлеба, он наводил вооруженных заготовителей на «кулацкие» дворы Ильинки.

Сначала власти произвели в Ильинке изъятие «излишков» хлеба. Под это изъятие попали практически все дворы деревни. Второму изъятию подверглись дворы, в которых еще что-то можно было взять. Первого, по наводке Семенова, арестовали Константина Клименко и его сына Кондрата. Арестовали за хищение (трудно поверить) собственной скотины. Вернее, за то, что Кондрат забил своих свиней на прокорм семьи, что ему вменили в вину. Свиней, по мнению ОГПУ, необходимо было сдать в колхоз, а так как никакого колхоза в Ильинке в ту пору не было, прилепили обвинение в хищении. Кондрат сам забивал собственную скотину, поэтому он и отправился отбывать срок в Минусинскую ИТК.

Следом реквизировали скотину у большей части ильинцев.

«Принятие чрезвычайных мер не ограничивалось хозяйствами зажиточных крестьян, оно все сильнее ударяло по среднему крестьянству, а порой и беднякам. Органы власти становились на путь повальных обысков и арестов, у крестьян изымались семенное зерно и домашний скарб. В. Яковенко – нарком земледелия РСФСР, посетив летом 1928 года деревни родного ему Канского округа Сибири писал Сталину, что «крестьяне ходят точно с перебитой спиной».

Из письма М. Шолохова от 18 июня в ЦК партии. «…Вы бы поглядели, что твориться у нас в соседнем Нижневолжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает. Имущество вплоть до самоваров и полостей, изъятое у середняка и даже малоимущего, продают в соседнем округе. Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. А что творилось в апреле, в мае. Конфискованный скот гиб на станичных базах, кобылы жеребились и жеребят пожирали свиньи, и все это на глазах у тех, кто ночи недосыпал, ходил и смотрел за кобылицами. Ведь все это проделывалось в отношении середняка». (5).

У сыновей Ермолая: Павла и Мамонта были свои не малые семьи и отдельные дворы. Под крышей собственного дома жил сам Ермолай с женой Пелагеей, младший сын Евсей с женой Ориной и их четверо детей – Ермолаевых внуков. Полноценный работник в семье был один Евсей. Его власти и заставили вывезти весь свой хлеб в заготконтору Шалоболино. Весь – по той причине, что хранить его стало негде. До этого юные коммунары разметали во дворе Ермолая амбар по бревнышку и вывезли его в поле. В лето 1929 года повез Евсей свои остатки зерна в Шалоболино. Что там произошло, ни кому неведомо, только нашли его в телеге мертвым.

Более 40 человек из родовы Клименковых провожали Евсея в последний путь. Не дожил мой прадед и до 50 лет. А между тем, спас он своей смертью от последовавших вскоре репрессий всю осиротевшую семью. Раскулачивать окончательно, т.е., репрессировать, в доме Ермолая было уже некого. Был один полноценный работник в семье, да не стало. Во дворе остались осиротевшие малые дети Евсея, овдовевшая Орина да 80-ти летний старик Ермолой со своею старухой.

Константин же был не таким глубоким стариком, и в 1929 Константина Минаевича Клименко лишили избирательных прав. Это означало, что теперь он являлся, от части, вне закона. Земли крестьянин лишался, в потребсоюзе на карточки не отоваривался, на работу не принимался, практически, лишенец вычеркивался из жизни. Причем, распространялась эта карательная мера и на всех членов его семьи: жену Евдокию, сына Кондрата – 37 лет, и его жену Хивонью; детей Кондрата: Григория – 19 лет, Степана – 17, Якова – 15, Василия – 10, Софью – 8, Терентия – 6, Елену – 4 и новорожденную Ольгу.

Выдвинутые в постановлении против Константина обвинения не поддавались логике: «… в 1925-27 годах сплавлял свой хлеб в Красноярск» (?!) Замечу, что г. Красноярск не являлся вражеской территорией, и торговля хлебом не была тогда запрещена.

А вскоре отправилась вся семья Константина в ссылку. Пришел Семенов с ОГПУ-шниками, покидали они малых детей Кондрата в телегу, разрешив взять с собой только верхнюю одежду да недельный запас продуктов.

«Докладная записка руководства ГУЛАГа от 3 июля 1933 года в ЦКК ВКП (б) – «Повсеместно в спецпоселках Северного края и Урала отмечены случаи употребления в пищу разных несъедобных суррогатов, а также поедание кошек, собак и трупов падших животных. На почве голода резко увеличилась заболеваемость и смертность среди спецпереселенцев. На почве голода имел место ряд самоубийств. Истощенные с/переселенцы не в состоянии выработать норму, а в соответствии с этим получают меньшее количество продовольствия и становятся вовсе нетрудоспособными. Отмечены случаи голодной смерти». (6).

За первую половину 1933 года об издевательствах над ссыльными «кулаками», во ВЦИК поступило 11892 письма:

«…плачем кровавыми крестьянскими слезами, голодной смертью умираем и хороним более 90 человек в сутки». «Находясь в ссылке, я насмотрелся на весь ужас этого массового выселения семей и не знаю, как помочь этому страждущему народу, обращаюсь к Вам (Калинину – Е.К.). Пусть это кулаки, хотя многие из них имели ниже среднего состояние, пусть вредные элементы, хотя многие попали сюда только из-за злых языков своих соседей, но все же это люди, а не скотина…». (7).

 Фотография 1929 года – похороны Евсея Ермолаевича Клименкова (июнь 1929 г.).
1. Сидят перед гробом, возможно, Константин и его близкие.
2. За гробом сидят, слева на право: Клименко Улита Мамоновна; Клименко Григорий Павлович; Шапорева, (Клименкова), Харитина Евсеевна, (на руках в пеленках дочь Вера); Пелагея Минина Клименкова – (1852 – 1932), над ней – муж Клименков Ермолой Никитович – (1850 – 1932); ребенок – Клименко Анна Евсеевна – (1925 – 12.11.2003 г.), над ней – жена Евсея, вдова, Орина Григорьевна Клименко. Остальные, дети, внуки и правнуки Ермолая и Пелагеи

Ссылка убила Константина Минаевича, его жену Евдокию Андреевну, жену Кондрата Хивонью Дмитриевну. Бежали из ссылки Григорий и Степан Кондратьевичи. В 30-х присоединился к ссыльной семье освободившийся из заключения Кондрат. Организованный им побег по реке не был удачен, семью вернули на прежнее место, а конфискованную у беглецов лодку заставили сплавить в комендатуру 12-ти летнего Василия. ОГПУ-шники просто поленились сами идти по реке на веслах. Для этого и усадили в лодку 12-ти летнего пацана, а после просто бросили его в тайге на произвол судьбы.

«Несколько дней мы прождали Васю на берегу Чулыма, но так и не дождались…», – писала мне (внучатому племяннику) Ольга Кондратьевна Пирогова (Клименко) в своем письме. Василий не пропал в сибирской тайге. Одиннадцать лет мытарился он по разным ссыльным поселкам, пока судьба не свела Кондратьевичей снова вместе. Правда, тогда уже не было с ними Терентия. Он был призван на фронт и погиб под Сталинградом в 1942 году. Не было с ними и Якова, его призвали еще в 1939 на Финскую, потом на Великую Отечественную, и он пропал без вести в последний день войны 8 мая 1945 года.

Все дети Кондрата после ссылки смогли устроить свою жизнь, построить дома и завести свои многодетные семьи. «Жили сначала в общем бараке, нары были – от стены до стены, спали семьями подряд, сколько семей – даже не знаю. Две печки было посредине барака. Потом мужики срубили избушенку. Мы – три сестры вышли замуж в один год. У Сони муж был из военнопленных. 2 марта 1950 года она родила трех мальчиков и одну девочку. Роды у нее были тяжелые…», – из письма Ольги Кондратьевны.

Все Клименковы сумели наладить свою жизнь и вскоре уже были в полном порядке. Мыкавшийся пацаном по сибирской тайге до совершеннолетия неграмотный Василий работал, учился и вырос до директора леспромхоза. Четверых детей воспитал и вывел в люди Григорий Кондратьевич. Девять детей родила Степану Кондратьевичу его жена Матрена, и всех их они поставили на ноги. В 60-х, проходя службу в Советской Армии, Василий Степанович Клименко стал Чемпионом Вооруженных сил Советского Союза по боксу. Сама жизнь расставила все по своим местам и внесла свои коррективы в судьбы «кулацких» ссыльных. И не только…

Не обошел ГУЛАГ стороной и Семенова. Встретил его как-то Кондрат в Чулымской тайге, куда прибыл на лесоповал новый этап заключенных. Среди них оказался и его земляк. Кондрат к тому времени был освобожден и работал лесным объездчиком. Он поприветствовал Семенова и поинтересовался, мол, крепко ли разжился тот на чужой беде? Семенов страшно перепугался, но Кондрат и не думал мстить своему обидчику и больше к нему не подходил.

Но судьбе угодно было еще раз свести их вместе. Встретились они в средине 50-х в Красноярске, на мосту через ж/д пути городского вокзала. Кондрат шел к билетным кассам, а Семенов сидел на ступеньках моста, просил милостыню. Кондрат, признав в нищем земляка, решил, хотя бы накормить того, и пригласил в чайную. Отобедав и выпив за счет Кондрата, Семенов, быстро захмелев, посетовал на то, как жизнь, по его мнению, несправедлива. Дескать, вот он нищий, а кулак Кондрат опять жирует… Опять на коне…

Ничего на то не ответил Кондрат Константинович. Он молча встал и ушел, не прощаясь.

В 1991 году семья ссыльных Клименко была реабилитирована.

В моем рассказе нет вымысла, он записан со слов Степана Кондратьевича Клименко, Ольги Кондратьевны Пироговой (Клименко), коим автор является внучатым племянником, а так же со слов родной бабушки Харитины Евсеевны Шапоревой (Клименко).

Фотография 50-х годов, Клименков Кондрат Константинович с детьми и внуками.
Слева на право сидят: Кондрат Константинович Клименков – (1891 – 1958), Василий – внук Кондрата, сын Степана, Степан Кондратьевич Клименко – крайний справа – (1911 – 1985).
Стоят: Леонид Яковлевич Клименко, сын пропавшего без вести во время ВОВ Якова Кондратьевича Клименко; Володя, сын Софьи Кондратьевны; Софья Кондратьевна Клименко, многодетная мать, 02. 03. 1952 года родила четверых детей, трех мальчиков и одну девочку; ее муж Василий; их сын Володя; Матрена Степановна Клименко – (1914 – 1986), жена Степана Кондратьевича.

 Фотография 70-х годов. Клименковы (Кондратьевичи), с женами и мужьями.
Первый ряд сидят: в центре Матрена Степановна, справа – муж Степан Кондратьевич, крайний справа – Василий Кондратьевич.
Второй ряд стоят: четвертая справа – Ольга Кондратьевна Пирогова, (Клименко), справа от нее – Софья Кондратьевна.
Третий ряд: в центре, третья справа – Елена Кондратьевна.

1. «История России XX век». Редакция А.Н. Сахарова. Москва. АСТ. 1998 г., стр. 100.
2. Архивная справка, а/отдела, администрации г. Минусинска, № 281 от 25.06.2003 г.
3. «Новейшая история Отечества. ХХ век». Редакция А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. Москва. ВЛАДОС. 1999г., Том II, стр. 28, 29.
4. «История Отечества». Редакция И.А. Мишина, Л.Н. Жарова. Москва. «Русское слово». 1999 г. , стр. 363.
5. «Новейшая история Отечества. ХХ век». Редакция А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. Москва. ВЛАДОС. 1999г., Том II, стр. 32, 33.
6. «История России XX век». Редакция А.Н. Сахарова. Москва. АСТ. 1998 г., стр. 340.
7. «Как всесоюзный староста участвовал в коллективизации». Борис Ершов. Газета «Караван + Я». Тверь. 1999 г.