Сталинское время было суровым, какой-нибудь пустяк мог сломать жизнь человека. Я была молода и, конечно, беспечна. А Федор Трифонович Киреенко, мой непосредственный начальник, своей строгостью хотел обратить меня к реалиям норильской лагерной жизни.

Жесткость и доброта сочетались в Киреенко самым удивительным образом...

…Вспоминаю еще один случай. Я работала в ОМЦ вместе со знаменитым академиком Алексеем Александровичем Баландиным. Основатель катализа, ученый-химик, профессор Баландин, конечно, был истинным руководителем наших работ, а я, выпускница вуза, значилась начальником только на бумаге. Но я была вольнонаемной, а Баландин заключенным. И вот как-то летом в обеденный перерыв после столовой меня куда-то позвали. Я кричу с улицы:

— Сейчас зайду, вот только булки отнесу Алексею Александровичу!

После перерыва меня вызвал к себе Киреенко:

— Вы были в столовой? Вы купили булочки Баландину?

Отвечаю утвердительно. И тут я услышала от Федора Трифоновича:

— Вы знаете, что за эти булки вас могут посадить? Уж если купили булки заключенному-академику, так незачем об этом на весь мир орать. Идите. А мы с вами на эту тему не говорили.

Федор Трифонович был суров и добр одновременно, ведь, по сути, он и меня своей строгостью оберегал от напастей, которые были жуткой реальностью в Норильлаге. Он был из простой, бедной семьи, у него у самого было трое детей, и он любил их удивительно нежно и, думаю, тоже строго.

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."