…В Норильске я понял, что после окончания института вернусь сюда на постоянную работу. Так это и произошло. В августе 1953 года дипломированный горный инженер по разработке месторождений полезных ископаемых Головин был назначен на рудник 7/9 помощником начальника добычного участка № 4 (того самого, где годом раньше на практике работал горным мастером). Официальное направление было другим — на Сорский молибденовый комбинат. Поскольку и Норильский и Сорский комбинаты входили в систему Главенисейстроя МВД СССР, ехать к тому или другому месту работы надо было через Красноярск, где размещался главк. На личном приеме у главного инженера главка Алексея Борисовича Логинова я попросил направить меня в Норильск. Просьба была удовлетворена...

...1953 год памятен смертью И.В. Сталина и последовавшей за этим широкой амнистией заключенных. Рудник, как и весь комбинат, по этой причине потерял на несколько лет значительную часть рабочих кадров. Оставшийся контингент заключенных составляли предатели-власовцы, уголовники бандитского профиля, воры и расхитители с большими сроками лишения свободы, некоторые другие категории граждан, не попавшие под амнистию.

Реальностью жизни стала работа с контингентом, нередко враждебно настроенным к советской власти, склонным к саботажу и террору по отношению к руководителям рудника и горному надзору, призванным обеспечивать функционирование рудника именно с этой рабочей силой. Спецификой рудника было также то, что значительная часть его горного надзора (мастеровой состав, руководители участков) была из числа бывших заключенных норильских исправительно-трудовых лагерей, и потому их благонадежность требовала определенной проверки временем.

Без преувеличения, этот период был самым сложным в деле управления и поддержки производственного процесса на самом крупном подземном руднике цветной металлургии страны, каким являлся рудник 7/9. Предприятие, и на шестьдесят процентов не укомплектованное рабочими кадрами (а что это за кадры, было сказано выше), больше чем на девяносто процентов от плана добывало руды и осуществляло развитие по проекту...

Такими результатами рудник был обязан прежде всего его начальнику Николаю Афанасье¬вичу Ходюне, фронтовику, сталинградцу, боевому советскому офицеру, ставшему прекрасным горным инженером и организатором производства, волевому и мужественному человеку, сумевшему сплотить коллектив для преодоления любых трудностей во имя успешной работы всего комбината, а по большому счету — для укрепления экономики страны после закончившейся тяжелой и еще осязаемой войны. Н.А. Ходюня был требователен, но справедлив, зримо доказывал личным примером, как должны работать инженерно-технический и рабочий коллективы рудника, как строить трудовые отношения вольнонаемных и заключенных, при этом не забывая о бдительности и человечности.

Сложное время вынуждало руководителей работать по 12–16 часов в день, а нередко и полные сутки. Для оперативного анализа положения дел на руднике и принятия своевременных решений Н.А. Ходюня ввел практику проведения у себя ежедневных вечерних заседаний (он называл их «мозговой штаб») — на них присутствовали главный инженер, заместители главного инженера, а также парторг рудника. С мая 1954 года участником таких совещаний стал и я, когда был назначен заместителем главного инженера рудника — начальником горизонта 201 м.

Работа Н.А. Ходюни на руднике прекратилась неожиданно. Криминал все-таки сумел поздней осенью 1954 года провести террористический акт против руководства рудника во время заседания штаба. Исполнитель теракта, некий каторжанин-власовец Молчанов, обвязавшись 10 кг аммонита, проник в приемную служебного кабинета начальника рудника, в котором кроме него находились главный инженер Василий Карпович Иванов и парторг Николай Алексеевич Тепляшин, и осуществил взрыв. Взрыв был такой силы, что все находящиеся в кабинете были ранены или контужены. Погиб и Молчанов. Но и в этой ситуации именно Николай Афанасьевич продолжал хладнокровно руководить рудником до прибытия руководства комбината (И.В. Усевича и С.С. Лисюка). Был вызван на рудник и я, чтобы принять временное руководство до излечения Н.А. Ходюни. Расследование теракта показало, что оставаться в Норильске семье Ходюни было небезопасно. Отъезд Николая Афанасьевича из Норильска тяжело и искренне переживали его единомышленники, а таких в коллективе рудника было абсолютное большинство.

Случаи шантажа и попытки террора имели место и по отношению к другим лицам инженерно-технического состава рудника, не ломавшимся под воздействием угроз...

...Директорами «Заполярного» после Н.А. Ходюни работали А.В. Белокопытский, П.С. Шипулин, П.Т. Жмурко и С.Д. Сахаров, которые, по моему глубокому убеждению, оставили разный след в судьбе рудника и коллектива.

Зловещий след оставил Анатолий Васильевич Белокопытский, пришедший на смену Николаю Афанасьевичу Ходюне. Трусливый по своей сути, надменный и злобный интриган, посредственный горный технолог, но штатный сотрудник МВД, он пытался заигрывать с лагерным контингентом и одновременно применял многочисленные и изощренные наказания инженерно-технического персонала и горного надзора, внедрял атмосферу стукачества и доносов, взаимоподозрительности в коллективе, фактически освободив себя от любой ответственности за положение дел на руднике. По требованию ИТР рудника он был вскоре снят с занимаемой должности...

...В самом начале жизни в Норильске судьба не просто подарила моей семье знакомство с замечательным и очень тактичным человеком, актером Норильского драматического театра Георгием Степановичем Жженовым, но и поселила на некоторое время в общей коммунальной квартире из четырех комнат. Одну большую комнату занимал рабочий совхоза с семьей из трех человек, две комнаты — Георгий Степанович с супругой и одну небольшую — моя семья: я, жена, сын, 2,5 лет, и няня. Должен отметить благородство Георгия Степановича, который, понимая стесненность моей семьи, сразу объявил об отсутствии границ и свободе пользования его комнатами. Реально этой свободой пользовался на всю катушку только сын, который однажды и сломал у Жженовых фотоаппарат, пытаясь его самостоятельно разобрать. Георгий Степанович счел внимание сына к технике добрым знаком и отказался от компенсации за испорченную вещь. Мы полюбили Жженова, а на спектакль с его участием в главной роли — «Анжело — король Падуанский» ходили несколько раз. Народным артистом Георгий Степанович, как мне кажется, стал еще в Норильске, мы всегда с огромным интересом следили за его последующим творчеством...

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."