…Улица Севастопольская и старый город — таким тогда был Норильск. Улицу каждый день чистили заключенные женщины. Они были плохо одеты, я очень жалела их и отдавала им варежки, носки, шаровары. Сестре говорила: потеряла, порвала... Сестра ругала меня, но садилась шить мне очередные шаровары.

Рядом с заключенными всегда были вооруженные солдаты с собаками. Не глядя на них, женщины иногда просили: «Дочка, купи батончик...» Я бежала в магазин за хлебом, а потом просила конвой: «Дяденька, разрешите отдать им буханку!» И чаще дяденьки разрешали, хотя попадалась и непреклонная охрана. Одной дорогой по Севастопольской я ходила много месяцев, и меня запомнили и конвой, и женщины.

После таких встреч на сердце была такая тоска, что я принималась вспоминать свою тихую зеленую деревню и все время хотела туда вернуться. И еще один случай запомнился собственным удивлением — это теперь понимаю, какой же непросвещенной в те годы я была, да и что тогда могла знать сельская девчонка? В марте умер Сталин. Все вокруг плачут, в школе прошла траурная линейка. Мы вчетвером идем домой и тоже ревем. Навстречу прохожий:

— Что это вы слезами заливаетесь?

— Разве вы не знаете?.. — отвечаем. — Сталин умер!

— Вот дурочки! — засмеялся он. — Да вы радуйтесь, вам повезло! — И быстро ушел от нас, оставив в недоумении.

Мы, дети, ничего не понимали тогда, потому-то и запомнились наши удивление и искреннее возмущение от слов дяденьки.

…Я окончила школу, с отличием медицинский техникум, поступила на работу в институт охраны материнства и детства…

Как сейчас, помню ноябрь 1957 года. Я пришла в горздравотдел за направлением на работу. Заведующей Н.Л.Брумук не было, меня приняла ее зам — суровая женщина в сапогах. Она взяла мои документы и, не переставая курить, сказала:

— В роддом!

— Я очень хочу работать в хирургии... — начала было я, но договорить не пришлось. Зам бросила мне документы, они упали на пол, и резко сказала:

— Устраивайся сама, ты у нас не по вызову! Я так обиделась, что не смолчала:

— Вам бы быть бригадиром на тракторе! — И ушла. За ее дверью добрые люди посоветовали пойти в горбольницу № 2. Это была лагерная больница при руднике 3/6…

Тогда не принято было рассказывать о своей биографии, тем более расспрашивать: многие врачи прибыли в Норильск не по своей воле. Но это никак не сказывалось на отношениях людей, атмосфера в коллективе была более чем дружеской. Помню, что о себе рассказал Серафим Васильевич Знаменский. Воевал он на фронте. Когда в планшете нашли словарь немецкого языка, военврача заподозрили, что он хочет перебежать к фашистам, — за это и посадили. Так он оказался в Норильске. Его жена Зоя, приятная женщина и прекрасная медсестра, тоже была из з/к, у них было двое детей — девочка и мальчик. О таком человеке, как Знаменский, надо писать отдельно...

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."