Норильское месторождение полиметаллических руд, как и другие разведанные подземные богатства Севера, к началу 30-х годов было в ведении ГУСМП (Главного управления Северного морского пути). Начальником этого управления в 1932-1939 годах был Отто Юльевич Шмидт, ученый и государственный деятель, а начальником политотдела — С.Бергавинов.

Для решения вопросов дальнейшего освоения Севера и начала строительства Норильска как промышленного объекта Шмидт и Бергавинов в 1934 году были на приеме у С.Орджоникидзе, председателя ВСНХ (Всесоюзного совета народного хозяйства), предварительно подав ему записку о целесообразности его освоения. Вот текст записки О.Ю.Шмидта:

«Норильское месторождение по мощности запасов является в области никеля и платины примерно тем же, чем Колыма в области золотой промышленности, с теми же преимуществами по насыщенности ценными металлами (никель, платина, кобальт, палладий) и такими же трудностями по освоению. Район Норильска обладает рядом экономических благоприятных факторов, а именно:

1) концентрацией руды на небольшой площади (радиус 4 км);

2) наличием около самого месторождения значительных запасов высококачественного каменного угля (свыше 60 млн.т.);

3) наличием большого количества проточных озер в том же районе для обеспечения технической и питьевой водой;

4) в окрестностях Норильска имеются стройматериалы (известь, песок и глина) и флюсы (кварцевые песчаники);

5) возможностью простыми методами обогащения однообразных по минералогическому составу сульфидных руд, гарантирующих получение высоких выходов концентратов;

6) простотой общего геологического строения и условиями залегания рудного тела, что дает возможность применять наиболее производительный и дешевый метод разработки месторождения.
Произведенное обогащение показало высокие результаты. Например, по извлечению никеля — 85%, по извлечению меди — 97%, платиноидов — 90%».

Строительство металлургического комбината Главсевморпуть планировал осуществить в три очереди, начиная с весны 1936 года и заканчивая 1940 годом, с добычей руды в конце третьей очереди в 10 млн.т. в год. Получается, что сначала Норильский комбинат на подведомственной ему территории хотел строить и эксплуатировать ГУСМП, значит, первоначально планировалось использовать здесь вольнонаемную рабочую силу.

На приеме Орджоникидзе Шмидту и Бергавинову дал добро на начало работ. Но строить Норильск без железнодорожной ветки Дудинка—Норильск было нельзя. Руководство ГУСМП из нескольких вариантов (широкая колея, подвесная дорога и узкоколейка) выбрало последний. Для этого нужно было на место отправить изыскательскую партию. Работу поручили Желдорпроекту. Начальником этой партии был назначен Михаил Акимович Зингер, именно ему поручили строительство первого этапа Норильского комбината. Таким образом официально М.А.Зингер стал первым начальником Норильскстроя от ГУСМП. Но мы-то знаем, что первым начальником был В.З.Матвеев. Вся эта загадочная и трагическая история стала известна в 90-х годах, когда в Норильск приехал сын Михаила Акимовича Эльгард Михайлович Зингер.

В 1934 году в изыскательскую партию Желдорпроекта М.А.Зингер подобрал только добровольцев. Но пока ее снарядили, пока она прибыла в Красноярск — наступила весна 1935 года.

В краевом центре первоначально планировали воспользоваться авиацией, но подвела погода: весна оказалась очень ранней. Гидросамолет в Дудинке должен был приземлиться на лыжи — ведь там еще вовсю была зима. Короче, летчики лететь отказались. Поэтому экспедиция закупила подводы с лошадьми и двинулась вниз по Енисею на север. Колонну все время догонял ледоход, и в Игарке он ее все-таки настиг. Михаил Акимович и еще несколько человек уехали из Игарки в Дудинку на лодке, а оставшаяся партия стала дожидаться первого парохода.

Зингер прибыл в Дудинку 12 июня, еще не зная, что в Москве было принято решение о передаче строительства ГУЛАГу и что начальник Норильскстроя и ИТЛ Матвеев именно 12 июня сел на пароход, который повез его в Норильск. Не подозревая об этом, Зингер между тем сразу же включился в работу: надо было измерить уровень воды во время ледохода и после спада воды, что было чрезвычайно важно для подготовки строительства порта в Дудинке. Медлить с началом изысканий было нельзя. О ходе этих работ Зингер докладывал на заседании окружкома партии в Дудинке. Там же приняли решение о размещении рабочей силы. К тому времени из Красноярска уже сообщили, что в Дудинку по Енисею вышел караван барж во главе с Матвеевым.

Зингер с Матвеевым встретились 2 июля 1935 года. Это было очень символическое свидание: по сути, государство столкнуло два способа, два пути строительства комбината — вольный и невольный, цивилизованный и с применением рабского, подневольного труда. И выбрало второй. Уже в то время крестьяне, которых потом много оказалось в местах лишения свободы, в том числе и в Норильске, так расшифровывали аббревиатуру названия партии ВКП — второе крепостное право. А сколько бы жизней было сохранено, если бы в Норильске не было лагеря?..

После встречи с Матвеевым Зингеру стало понятно, что ему надо сдать свои полномочия и возвращаться в Москву. А Матвеев в тот же день написал свой первый приказ, а потом зачеркнул двойку и исправил ее на единицу: «Сего числа 1 (2) июля 1935 года вступил в обязанности начальника Норильскстроя НКВД. Основание: приказ наркома Внудела Ягоды».

Подтвердил факт сдачи дел Зингером О.Ю.Шмидт, который в то время облетал север Сибири. Сделал он это весьма своеобразно. Он летал по своей «епархии» с классным летчиком полярной авиации Василием Михайловичем Махоткиным. Был в Игарке, Дудинке, посетил Норильск. После поездки Шмидт рассказывал: «Полет мой в Норильск был не вполне удачным. Как раз на Стрихнинном (сейчас оно называется Долгим) озере не удалось сесть. Махоткин прилетает и видит, что обстановка неблагополучная. Тем не менее Махоткин рискнул, и хорошо сделал. В это время налетает ветер, и самолет моментально скатывается, и я вылетаю из самолета, меня уже схватили и удержали за хлястик. После этого я сел рядом с Махоткиным, и мы привязались».

Шмидт выразил свое мнение, сказав, что сначала в ГУСМП обиделись, узнав о передаче Норильска ГУЛАГу, «но, когда я увидел эту силищу, я понял, что нам все это не по силам». Тут хочется добавить, что «прекрасный летчик Махоткин», по словам Шмидта, был репрессирован и 10 лет провел на обогатительной фабрике в Норильске.

Э.М. Зингер долго искал следы деятельности отца, интересовал его вопрос: с кем и когда вернулся Михаил Акимович в Москву? Видимо, его взял с собой в августе 1935 года О.Ю.Шмидт, они летели в самолете, который пилотировал В.М.Махоткин.

Дальнейшая судьба М.А.Зингера печальна. Он оказался не у дел. Очень быстро обнаружил за собой постоянную слежку агентов НКВД. И как честный партиец совершил поступок, который и сегодня не укладывается в голове: в органы он пришел сам и сказал: «Если я виновен, то арестуйте, если невиновен, то оправдайте...» Просьбу выполнили, арестовали и в 1936 году «лишний» начальник Норильскстроя был расстрелян. Двоевластие в Норильске не состоялось. А В.З.Матвееву судьба и органы отвели три года жизни и работы на свободе.

«Наш опыт показал, что не Енисей виноват, а люди...»

В марте 1935 года состоялось совещание Политбюро ЦК ВКП(б) по никелевой проблеме. Согласно этому решению при Всесоюзном совете народного хозяйства была создана комиссия по этой проблеме под председательством С.Орджоникидзе. В апреле эта комиссия разработала мероприятия по первому этапу строительства Норильского комбината. 10 мая того же года были даны конкретные указания главному подрядчику той эпохи — ГУЛАГу НКВД, и через несколько дней началось составление заявок на необходимые для этого материалы, оборудование, снаряжение, продовольствие. Все делалось в аварийном порядке, ибо до открытия навигации по Енисею оставался один месяц.

Когда я начала собирать материалы о Матвееве, то обнаружила, что при всем их обилии в Норильске о Матвееве сведений было очень мало. Уже сейчас существует большая литература о Завенягине, многие мемуаристы, исследователи и просто пытающиеся писать непременно упоминают об ошибках В.3.Матвеева, о которых докладывал А.П.Завенягин, принимая дела у него — первого начальника Норильскстроя, хотя, это понятно, многие отдают себе отчет в том, что Матвеев начинал, а это всегда трудно.

Есть много сведений о том, что было сделано в Норильске в первый период строительства комбината, но почти никто не рассказал о Матвееве как о человеке. Какой он был?

Владимир Зосимович родился в 1897 году в Ташкенте. Принимал участие в борьбе с басмачами. Существует легенда о том, что однажды он после удачной операции принес отрезанную голову басмача, чем здорово напугал секретаршу, свою будущую жену. В воспоминаниях современников Матвеев — всегда сотрудник ВЧК–НКВД. Вот что писал о нем Виктор Александрович Веремеенко, невольный норильчанин с 1936 года: «Он был настоящим чекистом, храбрым, бесстрашным человеком. Когда его направили на борьбу с басмачами, он тогда был оперуполномоченным по Средней Азии, то басмачи за его голову давали пять тысяч золотых рублей. В Норильске он всегда ходил один в военной форме. Никогда не повышал голос, не ругался, особенно не наказывал. Один финн сделал ему аэросани и возил Матвеева на аэросанях. Одно время я был у Матвеева референтом...»

До 12 июня 1935 года в Красноярск, на берег реки Енисей, было доставлено и погружено на пароходы и баржи 24 тысячи кубометров стройматериалов и других грузов. Для этого потребовались все плавединицы Енисейского пароходства.

А 12 июня из Красноярска на пароходе «Спартак» отправились на Таймыр начальник Норильскстроя Матвеев с женой Елизаветой Карловной и двумя дочерьми (3 и 9 лет), первая сотня строителей и изыскательская группа Моспромтранса во главе с А.С.Кудрявцевым. 1 июля «Спартак» подошел к Дудинке. По пути пароход останавливался в Игарке. Здесь Матвеев организовал представительство Норильскстроя — Игарка должна была поставлять на строительство круглый лес. Барж для этого леса не было. Ждать, пока они освободятся, было некогда. И Матвеев решил сплавлять лес по воде. По его приказу стали сплачивать плоты, а это было рискованно. Опытные в этом деле люди не советовали этого делать: ниже Игарки лес не сплавляют, потому что его может унести в море. Но Матвеев приказа не отменил — в этом сказались его характер и революционный напор эпохи. Матвееву надо было отправляться вниз, в Дудинку, а кого же он оставил руководить сплавом кругляка и самим Игарским представительством? Решение Матвеева было неординарным — им стал начальник санчасти Норильскстроя врач Сергей Дмитриевич Ларионов. Владимира Зосимовича Матвеева с семьей поместили в избе дудинской радиостанции. Приехавших с ним разместили не только в избах, но и в сараях, на чердаках.

Пока пароход был в пути, 23 июня 1935 года вышло постановление СНК о норильском строительстве. Первую очередь его надо было пустить через четыре года. А ведь в то время в Норильске ничего не было: первый свой приказ о вступлении в должность Матвеев написал в Дудинке 1 (2) июля. (Обе первые книги приказов хранятся в Норильском музее). Мощность временной электростанции в Норильске была 25 (!) киловатт. Из стенограммы выступления Матвеева на совещании в конце 1935 года:
«12 июня сюда двинулась первая партия наших работников. Следом двинулись грузы, не предусмотренные никаким планом, а в сентябре мы имели все, что нам нужно.

Естественно, что мы в спешке сделали некоторые ошибки в заказах, когда мы отбирали вагоны и гнали грузы сюда в таком военно-походном порядке.
Когда я сколачивал первые плоты, чтобы сплавить лес в Дудинку, в Игарке говорили: «Да он сумасшедший или вредитель». Мне пытались доказать, что в этом районе сплавлять лес по Енисею невозможно, что весь лес унесет в море.

Наш опыт показал, что не Енисей виноват, а люди, которые не хотели по-настоящему взяться за дело.

Правда, одна баржа с лесом утонула.

Из 24 тысяч кубометров леса в плотах мы упустили только 100-150 бревен. Это спичка по сравнению с этим домом».

По всем имеющимся данным, в 1935 году в Норильск прибыло 1200 человек. Прибывали по Енисею, Северному морскому пути, по реке Пясине до реки Норилки, по ней до Валька и потом, так же как и из Дудинки, до Норильска шли пешком. И после летней навигации 1936 года число заключенных на 1 января 1937 года составило 9139 человек.

Дальше Веремеенко вспоминает: «...из Дудинки вышло нас по этапу 2 тысячи человек. Выдали сухой паек на два дня, обмундировали, пошли. Были у нас лошадь и проводник. Дошли до озера Боганидка. Сутки блуждали вокруг него, не заночевали, пошли дальше. Было много комаров. У Амбарной нас подкормили. Спросили, есть ли магометане и евреи. Их накормили бараниной, нас свининой. В Норильск пришли со стороны Шмидтихи, к Нулевому пикету». Впоследствии такое «религиозное» питание было немыслимо.

Комендантом управления Норильскстроя НКВД 17 июля 1935 года Матвеев назначил Е.Я.Табачникова. В сентябре того же года были организованы: 1. Дудинский ОЛП (отдельный лагпункт); 2. Дудинская товарная база; 3. Норильский ОЛП; 4. Лагпункт Норильск-2, который включал: а) заготовку крепежника для штолен; б) механическое бурение; в) ШИЗО; 5. Лагпункт Валек: строительство железной дороги, товарная база Валек. Таким образом, в 1935 году в Норильлаге было 4 лагпункта (л/п).

Исследуя историю Норильлага, читая всевозможные материалы, всегда наталкиваешься на одну их особенность: в них все время говорится о том, как люди работали, все преодолевая, досрочно сдавали, выпускали, добивались новых трудовых успехов, догоняли и перевыполняли... А жили как? На эти вопросы мы можем попытаться ответить при помощи самого Матвеева, точнее, приказов, которые издавал начальник Норильскстроя и ИТЛ.

Даже трудно выделить, какие проблемы были главными, потому что все они были жизненно необходимы: строительство жилья и железной дороги, открытие почты и курсов машинистов паровозов, доставка грузов и открытие свиноводческой фермы и молочно-товарной (коровы в пути отморозили соски) и т.д. Да и трудностей была неисчислимая пропасть: темнота и снежные заносы, отсутствие кадров и опыта строительства на вечной мерзлоте зданий и дорог, нехватка снабжения...

Но для высокого начальства важно было только выполнение планов, цена их исполнения не интересовала никого (я не говорю о финансах). Потому строить временную (капитальную строить было некогда) железную дорогу Норильск—Валек—Дудинка начали в декабре 1935 года. Сначала строили только первую линию. Вторую — до Дудинки — начали в следующем году. Для этого 1 июля организовали два железнодорожных участка численностью 1,5 тысячи человек. День и ночь скрипели по катальным доскам тачки — сотни, тысячи. Когда недоставало земли или возить ее было слишком далеко, в полотно дороги укладывали торф, тундровый валежник, мох. С началом зимы, когда морозы сковали землю, дорогу начали отсыпать из снега, смешанного с хворостом, поливая все это водой. Шпалы делали из сырой лиственницы. «Без туфты и аммонала не построили б канала» — этот метод возведения сталинских ударных строек уже был опробован на Беломорканале. Норильск был его достойным преемником.

Из воспоминаний П.П.Величко: «Лагеря было два главных — Норильск и Дудинка. А по трассе железной дороги через каждые 15-20 км тоже были лагеря до самого Норильска. Бараки фанерные, отопление — печки-буржуйки. Спали на нарах впокат. Постели, набитые мхом. Одевали зимой хорошо — валяная обувь, ватная и шубная одежда, но все равно мерзли и обмораживались. Кормили плохо, чем попало, так как доставка из этих баз была трудная, тракторами на санях и балках; и так два года зимою и летом строили эту узкоколейку».

3/к жили в палатках, больницы не было. У заведующего дудинским стационаром один больной дизентерией 10 суток пролежал на голых нарах. Не было даже тюфяка, набитого сеном. За что Матвеев приказал арестовать заведующего Гондаровского на 30 суток и лишить зачета рабочих дней за третий квартал.

Лишение зачета рабочих дней — эта мера наказания постоянно встречается в приказах Матвеева. Это значит, что срок наказания увеличивается на количество рабочих дней, умноженное на 3.

По итогам 1936 года 1 км главного пути железной дороги обошелся Норильскстрою в 53 800 рублей при плановой стоимости, определенной ГУЛАГом, 21 360 рублей. Получился перерасход 2 861 тысячи рублей. Планами ГУЛАГа снегоборьба даже не предусматривалась. А.П.Завенягин потом напишет, что снегоборьба в отчет была очковтирательски включена.

В объяснительной записке к отчету за 1935 год Матвеев писал, что обеспеченность теплой одеждой была очень плохая. При составлении сметы не было учтено изготовление нар. Был перерасход по медсанрасходам. Одна аренда бани в Дудинке стоила 3,5 тысячи рублей.

В 1936 году самым трагическим событием была авария пясинского каравана, который до Норильска не дошел. Строительство осталось без леса, оборудования, паровозов и еще многого другого. Если бы все грузы привезли в Дудинку, то их бы не на чем было привезти в Норильск, да и причалов в Дудинке еще не было. Поэтому было решено доставить грузы к Вальку следующим путем: по Енисею, затем по Карскому морю около 500 км вокруг Диксона и 900 км по реке Пясине, озеру Пясино до Валька. А оттуда до Норильска 8 км. Впервые, и очень удачно, этим путем воспользовались в 1935 году. Но на следующий год произошла катастрофа. Вот как объяснял потом в записке к годовому отчету сам Матвеев: «Руководство Норильскстроя, не отрицая тяжелых ледовых и климатических условий в Карском море и падения уровня воды в Пясинской системе, все же считает, что зимовка на озере Пясино явилась следствием нечеткой работы транспортной конторы ГУСМП в Красноярске.

В результате несвоевременной подготовки экспедиция опоздала с выходом на о.Диксон, где морские суда стояли до 14 дней, ожидая перегрузки.
Речные суда были поданы на о.Диксон в недостающем, против договора, количестве и тоннаже, в результате чего суда вошли в Пясинскую систему с нагрузкой на осадку свыше 200 см, а часть груза была не принята экспедицией и направлена для разгрузки в Игарку и Дудинку.

Экспедиция опоздала с выходом с о.Диксон, и суда вошли в Пясинскую систему уже после начавшегося спада воды...

Экспедиция оставила обстановочные знаки на о.Диксон, в силу чего могла продвигаться только днем с обязательными остановками всего каравана на ночевки: это обусловило ненормально медленное продвижение судов... и привело к зимовке».

35 (по другим данным — 40) судов участвовали в этой операции. Каждое судно тянуло за собой караван. Матвеев летал к севшим на мель судам, объяснял, что без машин норильские заводы не могут войти в строй. Но только нескольким судам удалось дойти до Валька. А все остальные грузы этого каравана с Пясины вывезли уже в 1938 году.

Авария баржи с лесоматериалами в Пясинскую экспедицию 1935 года, а затем и всего каравана в следующем году привела к тому, что Норильск остался без лесоматериалов, и поэтому пришлось строить бараки временного типа с применением местных стройматериалов. Когда их не на чем было привезти, бараки вовсе не строились, и происходил перерасход топлива в палатках.

В 1935 году было добыто 600 т угля в горе Шмидтиха и пройдено 60 м горных выработок. Все делали вручную: техника появилась позже. Породу и уголь отвозили тачками, а потом лошадь тащила вагонетку.

Утвержденные ГУЛАГом нормы питания были следующие: основной котел (для выполняющих нормы) — 800 г хлеба в день, мяса соленого — 1600 г в месяц. В стационаре больные должны были получать 260 г ржаного хлеба, мяса — 80 г, хлеба пшеничного — 260 г в день. Отказчики и подследственные получали 300 г хлеба в день, мяса, сахара — по 200 г в месяц.

Кормящие в течение двух месяцев получали, так же как и беременные, общий котел и премблюдо бесплатно. Однажды я спросила лагерника, что это за премблюдо такое? Николай Петрович Соколов ответил, что это вареная вермишель величиной в половину ладошки.

А вот какую картину рисовал сам Матвеев в своих приказах. План железнодорожного строительства в сентябре 1936 года был выполнен на 58%. Основная причина — снятие 150 лучших рабочих на работу в порт (капитаны судов грозили уйти из Дудинки, если грузы не будут вовремя выгружены). Кроме того, плановые нормы не соответствуют действительной трудности выработки. Рабсила на земляных работах уменьшена, несоизмеримо увеличены подсобные группы. Не хватает катальных досок, что затрудняет выполнение нормы и задерживает транспортировку грунта.

Не все горняки и трактористы могут пользоваться водой в достаточном количестве. В баню их водят один раз в месяц, но и там горячей водой моющиеся не обеспечиваются; наблюдается почти полная завшивленность лагерного контингента. Кипяток выдается взамен на индивидуально приносимую холодную воду. В палатке № 3 горняков лагерники вынуждены находиться в верхней одежде даже ночью, ибо палатка абсолютно не утеплена. Отапливаются бараки хворостом, который заготавливали часто за 10-12 км от лагеря.

На железной дороге бараки тоже не утеплены, в них нет печей, света, зато много грязи.

Потери рабочего времени на разводах составляют до 1,5 часа. Отдельные рабочие безнаказанно уходят с трассы до окончания работ. С потерявших или поломавших инструмент ничего не взыскивается.

Хранение вещевого довольствия и продовольствия безобразное, кладовки занесены снегом, который таял, отчего полушубки покоробились. Вещи расхищаются. Порча вещевого довольствия лагерниками носит массовый характер.

Кухни на дистанциях не утеплены, в них почти темно, печи дымят, санитарное состояние очень скверное. Ларьковый хлеб выдается редко. Работа пекарен не контролируется. Иногда уголовники врывались в пекарни и тащили хлеб, а работники пекарни это замалчивали.

На трассу продукты отправляются более худшего качества, например рыба только черных сортов, а чир и муксун распределяются только в Норильске. Пища не имеет жиров. На местах достаточно продуктов, но они полностью не закладываются в котел и не выбираются из каптерок. Черпаки текут. Хорошее начинание по доставке пирожков к месту работы проводилось только во время наездов комиссии из управления. Нормы питания обезличены: ударники и лодыри получают одинаковое питание, в палатке стахановцев нет воды.

Не все горняки и трактористы своевременно получают пищу. Заявки об оставлении горячей пищи не выполняются. Рабочие, занятые на производстве, остаются без пищи или получают остатки.

В стационаре на одном из железнодорожных участков больные лежат в темноте, единственная лампа нужна для амбулаторных приемов. Нет кипяченой воды, нет примуса для ее кипячения и обработки инструментов. Отсутствуют нормы цинготного пайка.

Впервые о труде несовершеннолетних з/к в Норильлаге упоминается в приказе Матвеева от 21 июля 1936 года. Бытовые условия и питание детей были такими же бесчеловечными, как и у взрослых з/к: «...бараки грязные, нет вентиляции, сушки, воздух спертый, нет столов, скамеек. Едят на нарах». Что ели дети? «Питание однообразное, в очереди за пищей простаивают по часу и более. Рыба дается тухлая, хлеб плохого качества, ларьков мало. Нормы питания занижены чуть ли не вдвое, премблюдо не выдавалось».

Штрафной изолятор на Каларгоне

Есть ли вина Матвеева в том, что условия жизни и работы первостроителей были такими безрадостными? Не думаю. Когда людей высаживают на пустынном месте и только кричат: «Давай!» — по-другому не получается. Критический текст приказов положительно характеризует Матвеева, говорит о его чутком отношении к людям. В силу своих полномочий он пытался поддерживать дисциплину, стремился выполнять план и создать нормальные, если они вообще были тогда возможны, условия труда.

Что же успели заключенные сделать, построить, организовать в Норильске, и прежде всего в Дудинке? Первый объект — пекарня в Дудинке, затем созданы химлаборатория и при управлении строительства проектное бюро Норильскстроя. В сентябре 1935 года построена мерзлотная станция для изучения возможностей строительства на вечной мерзлоте, установлена центральная радиостанция и открыта начальная школа (всего одна комната, семь учеников и один учитель). Появились первые объекты торговли — ларьки. В конце 1935 года с помощью двадцатиномерного коммутатора впервые установлена телефонная связь.

Зимой 1936 года дала себя знать цинга, и потому уже в феврале начали заготовку хвои и приготовление противоцинготного напитка — хвойного кваса.

Тогда же была открыта для движения поездов временная железная дорога Норильск—Валек. Гужевой транспорт мог немного передохнуть: действовала авиатрасса Дудинка—Норильск, было закончено капитальное строительство железнодорожной трассы (вместо ледяной) Валек—Норильск. В конце 1936 года уложили первые рельсы железной дороги на Дудинку, заложили подземный рудник «Угольный ручей», началась проходка рудных штолен.

В 1937 году сдан в эксплуатацию кирпичный завод проектной мощностью 100 тысяч штук кирпича в месяц. При его строительстве, писал Т.Я.Гармаш в своей картотеке, впервые применен метод свайного фундирования. Завод построен по проекту и под руководством инженера-керамика Федора Григорьевича Холодного.

В то же время бригада Цгинцветмета (Центральный госинститут цветной металлургии) под руководством С.С.Бочарникова и научно-исследовательская обогатительная станция Норильскстроя завершили исследования по обогащению норильской руды. Была смонтирована и освоена однотонная установка непрерывной флотации.

Геологическое бурение в районе Медвежьего ручья выявило рудное тело больших размеров. Месторождение получило название «Медвежий ручей».
Как мы видим, очень много направлений в работе было начато в эти три года при В.З.Матвееве. Но было и такое: 15 ноября 1935 года начальник Норильскстроя приказал выделить из лагпункта Норильск-1 командировку Норильск-2 со штрафизолятором в отдельный лагпункт (ОЛП) и подчинить управлению. Начальник Норильска-2 Качановский стал и начальником ШИЗО.

По воспоминаниям И.Я.Бузмакова, барак усиленного режима (БУР) был в каждом лагерном отделении. ШИЗО первоначально располагалось на Амбарке, а в 1938 году его построили на Каларгоне.

18 июня 1936 года был организован распределительный пункт в Дудинке с пропускной способностью до 1 тысячи человек в день. Его начальником стал Табачников.

Но существование распредпункта не внесло организующую струю в стихию прибывающей рабочей силы. Вот что писал Матвеев в объяснительной записке к годовому отчету 1936 года: «Вместо намеченного планом прибытия основного контингента рабочей силы в июле и августе, то есть к началу земляных работ на трассе, основной контингент пришел в августе и сентябре и попал на трассу в сентябре-октябре. Большая часть сезона земляных работ была потеряна... Поступившие на распределительный пункт этапы шли в большинстве без списков, обезличенные в Красноярске. Списки из Красноярского представительства поступали в потрепанном виде, написанные под копирку, и прочесть фамилии не представлялось возможным. Более того, некоторая часть этапов за спешкой работ на распредпункте не была оформлена даже опросом и прошла мимо него».

Видимо, в целях повышения производительности труда з/к в начале 1936 года в Норильск пришел приказ НКВД о введении сдельной заработной платы. Весь остаток зарплаты, причитающейся лагернику за вычетом фактически израсходованных сумм на его содержание, выдавать полностью (то есть высчитывать содержание охраны, стоимость питания). Разрешалось 50% суммы отсылать родственникам. Но это только с разрешения начальника комендантского отделения. Но вот характерная деталь: никто ни разу не вспомнил о помощи деньгами своей семье, да и сами лагерники денег в руках не держали...

В апреле 1938 года вышел приказ о сверхударных зачетах рабочих дней. Примерами обычной советской риторики были праздничные приказы начальника Норильлага. Вот приказ к 1 мая 1936 года: «Вы, советские лагерники, не являетесь отбросами общества, как при капитализме, а являетесь временно изолированными. Да здравствует советская исправительно-трудовая политика и наш любимый нарком Ягода!»

Приказ Матвеева к 7 ноября того же года: «Страна Советов готовится к встрече праздника. Трудящиеся продемонстрируют свою счастливую, радостную жизнь и творческую силу».

Это мы теперь знаем, что такая «временная изоляция» продолжалась не один десяток лет, а сам Матвеев вскоре стал, увы, советским лагерником.

23 июля 1936 года Матвеев приказал отдать под суд стрелков ВОХРА за стрельбу в бараке, за то, что стрелок проколол штыком одного з/к, другого избивал прикладом.

Из воспоминаний В.А.Веремеенко: «...за вторым домом от теперешнего ГРУ стоял низкий, вросший в землю барак. Там жили начальник строительства Матвеев и комендант. Надо было отнести Матвееву бумаги. Когда звонили, выходили встречать. А тут я пошел. Вдруг погас свет. Часовой говорит: «Ложись!» Я лег. Пролежал до 6 утра. А было это в 12 ночи...»

Из воспоминаний А.А.Полянского, бывшего з/к: «Песню «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», услышанную на Дудинском распреде, з/к слушали за колючей проволокой, стоя на коленях весь день...»

Он знал, что не был виноват

Подвел итоги первому, «матвеевскому» периоду существования Норильлага А.П.Завенягин в сообщении Ежову: «Положение стройки хуже, чем указывалось в отчете... Управление лагерем отсутствует, твердых подразделений в лагере не создано, ограждений нет, нет должного режима. На стройке вскрыто явное вредительство». Вредительство искали на железной дороге, были пострадавшие. Матвееву это стоило свободы, потом жизни. Он был арестован, привезен на Лубянку, а через 50 лет норильчане в молдавском журнале «Кодры» прочитали воспоминания Дмитрия Быстролетова «Как я умер» о его лагерной эпопее. Он-то и рассказал о своей встрече с Матвеевым на Лубянке: «...потом меня повели по узеньким коридорчикам и сунули в небольшую камеру на четыре койки без окон. Там уже сидел стриженый мужчина в черной телогрейке, ватных брюках и грубых сапогах. Мы обменялись рукопожатием и назвали себя.

— Не слыхали моей фамилии? — удивился незнакомец. — Я — начальник строительства в Норильске. И такого города не знаете? Тоже странно! Это поселок в заполярной тундре недалеко от устья Енисея. Там строится огромный завод и при нем город на полтораста тысяч жителей. После суда вас, если не расстреляют, могут послать туда. Зачем? — Незнакомец криво усмехнулся. — Работать, милый мой иностранец. Наденете ватник и будете ломом бить вечную мерзлоту.

Я пожал плечами:

— Оставьте! Я этого не жду. У меня другие дела. Поважнее!

Незнакомец изменился в лице:

— Были да сплыли. Всунут двадцатку и повезут на Север.

— Что значит «всунут двадцатку»?

— Дадут по суду двадцать лет срока. Во мне боролись два чувства — надежда и сомнение.

— Глупости. Я не виноват! Вас арестовали и привезли сюда, вероятно, по какой-то серьезной причине. Вы и должны ожидать жесткого приговора. А у меня другое дело: меня прокатили на газике из поселка Сокол до Лубянки. Пуганут как следует, проверят, убедятся в моей невиновности и выпустят. В Советском Союзе не осуждают без вины. Это вам не капиталистические страны!

Мужчина в черном скрипнул зубами.

— Значит, я — виновен, а ты — нет? Собака! — Он поднялся с постели. Я тоже. Оба тяжело задышали и сжали кулаки.

— Положим, не собака, — сказал я внешне спокойно, — и не советую переходить на такой тон. За следующее оскорбление я набью вам рожу: я недурной боксер.

У него задрожали побелевшие губы. Я вынул пачку американских сигарет, закурил, предложил ему. Мы оба сели. Бывший начальник тяжело перевел дух.

— Знаете, что отсюда никого не выпускают? Раз вы зарубежный работник и арестованы, значит, получите расстрел или большой срок. За что? Вот за то, что вы были за рубежом и многое знаете. Вас упрячут подальше. Вы конченый человек! Как и я. Как тысячи белых негров в Норильске. Тундра вас быстро обработает без расстрела. Сидите и слушайте. Вам выпало счастье — с ходу, у первой двери получить всю нужную информацию о лагерях. При случае это спасет вам жизнь! Слушайте внимательно!»

Но Быстролетов не слушал Матвеева, думая о своем скором освобождении... Как же он потом, получив срок и оказавшись в Норильске, жалел о своей промашке! Ведь Матвеев рассказал ему о лагерном быте, порядках, назвал фамилии тех, к кому Быстролетов мог бы обратиться...

Матвеев тоже был осужден и отправлен в Талагилаг Архангельской области.

***

В 1991 году вышел первый выпуск исторического альманаха «Звенья». В нем Дмитрий Юрасов опубликовал «Реабилитационное определение по делу работников ГУЛАГА», из которого следовало, что Владимир Зосимович Матвеев 7-9 апреля 1939 года был осужден по статье 58-7, 58-8, 58-11 УК РСФСР к тюремному заключению сроком на 15 лет с поражением в правах сроком на 5 лет, с конфискацией всего имущества. Определение Военной коллегии Верховного суда СССР от 16 августа того же года тюремное заключение было заменено лишением свободы в ИТЛ на тот же срок.

Таким образом, Матвеев находился под следствием больше года. Это было время «Большого террора», по определению американского исследователя Конквеста. О методах психологического и физического уничтожения арестованных уже писано-переписано, не будем повторяться. А вот что такое 58-я статья — это для молодого поколения надо объяснять с помощью «Справочника по ГУЛАГУ» Жака Росси.

Термин «контрреволюционные преступления» свойствен исключительно советскому уголовному праву. Он содержался еще в Кодексе редакции 1922 года, к редактированию которого приложил руку сам вождь мирового пролетариата, мол, «пролетарии всех стран, не обольщайтесь!». Через четыре года был принят новый УК, который действовал до 1960 года. В пункте первом 58-й статьи давалось определение, что «контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти...». Пункты этой статьи определяли составы отдельных видов этих преступлений.

Пункт 2. «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР... какую-либо часть ее территории...»

Пункт 3. «Сношение в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельным его представителем...»

Пункт 4. «Оказание каким бы то ни было способом помощи той части мировой буржуазии, которая ... стремится к свержению «коммунистической системы...»

Пункт 5. «Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп, путем сношения с их представителями, использования фальшивых документов или иными средствами, к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР...»

Пункт 6. «Шпионаж...»

Пункт 7. «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы...»

Пункт 8. «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти...»

Пункт 9. «Разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной связи, водопровода...»

Пункт 10. «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти...»

Пункт 11. «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению... преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений...»

Пункт 12. «Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении...»

Пункт 13. «Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения...»

Пункт 14. «Контрреволюционный саботаж, т.е. сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата...»

Таким образом, В.Матвееву инкриминировались: подрыв промышленности, транспорта, совершение террористических актов. Одиннадцатый пункт означает, что Матвеев «подрывал» советскую власть с группой лиц... Вот как это было записано в приговоре: «Матвеев, будучи начальником Норильскстроя, по заданию врагов народа Плинера и Госкина как участник контрреволюционной организации занимался вредительством в строительстве Полиметаллического комбината, вредительски построил железнодорожную ветку Норильск–Дудинка». (Плинер — начальник ГУЛАГа, а Госкин ведал в ГУЛАГе железнодорожным строительством).

Всего по этому делу проходило 11 человек. Это были руководящие работники ГУЛАГа. Обвинения против них были сфабрикованы и в 1955 году были отменены. Рядовое дело, обычная в таких случаях реабилитация, до которой дожили не все, в том числе и В.З.Матвеев. Из тюрьмы после приговора Владимир Зосимович был отправлен в село Талаги под Архангельском, отбывал наказание на лесоповале. Упал в реку, заболел воспалением легких, затем туберкулезом. Военная коллегия Верховного суда в 1955 году определила: Матвеева Владимира Зосимовича ... из-под стражи немедленно освободить... А его уже летом 1948 года освободила смерть. Он знал, что не был виноват.

Подготовила к печати
Н.Дзюбенко

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."