В 1953 году с двумя братьями и мамой я жил в бараке в районе временной электростанции (ВЭС-2). Мама работала недалеко — в магазине № 9. Этот поселочек назывался Пашкиной деревней. До сих пор храню пожелтевший снимок 1952 года: на фоне магазинных полок с бутылками, консервами и портретом Сталина в три ряда встали перед объективом фотоаппарата работники, среди них и моя мама.

Мне было почти 13 лет. Мы с ребятами часто гуляли на улице, привыкли видеть заключенных, охрану, собак. От взрослых мы знали, что в лагерях восстание. В начале июня 1953 года где-то в середине дня мы услышали автоматную очередь со стороны ВЭС-2: электростанция была в ста метрах от нашего жилья. Мы, народ любопытный, огляделись: на улице народу почти не было, взрослые не решились выйти на открытую площадку (дорогу). А мы, пацаны, подобрались поближе к ВЭС-2 и спрятались за общественный туалет. Стали наблюдать...

Мы увидели охранников, которые что-то громко кричали, кто-то из них стрелял вверх, другие выбегали из КПП и становились цепью вдоль ворот ВЭС-2. У многих были автоматы ППШ.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда заключенные подошли вплотную к воротам, охрана открыла по зэкам стрельбу. Люди стали падать, сраженные автоматными очередями. Мы услышали такие страшные крики, мат, ругань, которые помню по сей день. А охранники продолжали стрелять, двигаясь цепью к воротам. Вскоре подъехали два «воронка». Из них повыскакивали еще люди с оружием. Вот тут мы с пацанами испугались и быстро драпанули к своим баракам. Общий коридор барака был метров пятнадцать (с печкой) — тут собрались взрослые, которые бурно обсуждали происходящее... Никто не рискнул приблизиться к территории ВЭС-2. Мы с мальчишками и девчонками тоже обсуждали увиденное, было страшно и жалко убитых людей.

Стрельба длилась не очень долго. Сколько при этом было убитых и раненых, никто не знал. Очень скоро со стороны ВЭС-2 к нашим баракам подошла небольшая цепочка вооруженной охраны — она заставила всех людей разойтись по своим жилищам. Вот так я стал очевидцем расстрела заключенных. Эта страшная картина сохранилась в моей памяти на всю жизнь.
Вскоре нас с Леонидом отправили отдыхать на Курейку в пионерский лагерь, вернулись оттуда в середине августа. Наш старший брат Юрий (ему было восемнадцать) под большим секретом рассказал нам, что ночами на полуторке возил полуголые трупы под Шмидтиху — здесь их закапывали в ямах. Он начал такие рейсы еще при нас и продолжил, когда мы уехали... Тогда многие говорили такие слова: горы трупов... Ведь в нашем бараке да и в соседних жили в основном ссыльные, вчерашние зэки. Среди них были такие интересные люди! Я, например, про Монте-Кристо впервые услышал из рассказов своих соседей. Они собирали вечером возле печки в коридоре ребят и пересказывали и читали нам целые романы.

Август 53 года был теплым, и мы купались в озере рядом с пивзаводом, что недалеко от ВЭС-2. Кто-то из нас заметил на дне сверкающий от солнечных бликов металл. Стали нырять и со дна достали огромное количество ножей, шпаг, дротиков. Они не были ржавыми, блестели, как новенькие, и были сделаны мастерски. У нас у каждого было по два-три вида оружия, мы стали метать полуметровые дротики в мишени, пока не привлекли к нашим оружейным трофеям внимания взрослых, — кое-что они у нас отобрали...

Вот таким мне запомнилось лето 1953 года... Я вспоминал его на Международной конференции, посвященной 50-летию норильского восстания, где фотографировал его участников.

Пашкина деревня (ВЭС-2), магазин № 9.
Среди работников Чанчиков Валя. 1952 г.

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."