Вначале июня 1953 года мы получили письма из женского лагеря с просьбой начать восстание, поддержать их. 4 июня нас на работу не вывели. Однажды я вышел из барака и увидел взвод солдат. Пошел за ними. Оказалось, что в БУРе начались беспорядки. Я увидел украинца, который кричал: «Ребята, спасайте наших!»

Нас собралось 40-50 человек. БУР был огорожен дощатым забором высотой 2-2,5 метра. Встали возле него и стали бросать кирпичи, которые остались после строительства БУРа. Конечно, досталось и солдатам. Выломали забор. Я увидел заключенного, лежащего в запретной зоне, где солдаты могли стрелять. Услышали команду: «Разойдитесь!» Это кричал оперативник, офицер Калашников. Я схватил его за шею и заставил притащить к нам лежащего заключенного. Офицер подчинился. Когда его отпустили, он полетел, как на крыльях.

Я пошел в барак. Скоро начали стрелять по людям. Убили 6 человек, 20 ранили.

Я болел желтухой, скоро лег в больницу. Пролежал там больше месяца. В это время люди изготовили шрифт, отпечатали листки и с помощью воздушных змеев разбросали их по городу.

Начальство лагеря выгнали, избрали комитет, в который вошли И.Казлаускас и Б.Балайка. В листовках мы писали, что нас мучают наследники Рюмина, Игнатьева. На одном бараке, на стене, было написано большими буквами: «Свобода или смерть!»

Встречались и с представителями властей. В середине июня к нам приехал заместитель генерального прокурора генерал Вавилов. Осмотрел могилы заключенных, расстрелянных 4 июня, сказал, что виновники будут наказаны, предложил выйти на работу.

4 августа мы увидели, что эвакуируют жителей из ближайших домов, и поняли, что нас собираются штурмовать. Мы должны были защитить сушилку. С нами был наш земляк Закарас. Он сказал, что ему снился плохой сон. Под утро солдаты стали прорезать проволоку забора, начался штурм. Кирпичей рядом было немного. Я кинул пару кирпичей. Рядом со мной стоял украинец. Солдат выстрелил очередью из автомата, он упал. Еще одна очередь — и украинец умер.

Стрельба заставила нас лечь на землю. Потом нас погнали за зону, часть вывезли в Каларгон, других вернули в зону. В зоне мне сказали, что убитые лежат у речки. Среди них я увидел наших, в их числе Закараса. Нас заставили убрать кровь, заделать следы пуль в стенах бараков. Во Владимирскую тюрьму вывезли Б.Балайку и И.Казлаускаса.

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."