Люблю слушать песни о Норильске, особенно часто ставлю диск Бориса Вершинина… Мысленно возвращаюсь в главный город своей жизни — нет ничего лучше прожитых там лет. Это и детство, и школьные годы, и первая любовь, и добрые знакомые, друзья, коллеги.

Норильск не сразу вошел в мою жизнь. Все мои предки родом с юга Красноярского края — из Хакасии. Они жили в деревне Арбаты и селе Таштып. Дедушка Федосий Дмитриевич Александров (1888 г. — ?) был знатный и уважаемый казак. Но революционные годы и Гражданская война внесли сумятицу в казачьи головы, они воевали то за красных, то за белых и в конечном итоге покинули Родину — бежали в Китай, в город Харбин. Дальнейшая его судьба никому из нас до сих пор не известна. Бабушка Прасковья Игнатьевна Александрова (1890–1958) осталась в деревне Арбаты, одна воспитывала пятерых детей. Это мама и четверо братьев. Двое утонули, спасая колхозное добро. Лед под лошадью проломился, они бросились в воду, пытаясь освободить лошадь. Федор погиб под Ленинградом, он был танкистом. Брат мамы Георгий тоже воевал, но, слава богу, вернулся живой.

В 1932 году мама вышла замуж. Мой отец Александр Иванович Чанчиков (1910–1942) до войны работал начальником почты-телеграфа в селе Таштып. На фронт ушел добровольцем и погиб в декабре 1942 года. Похоронен в братской могиле вблизи города Белый в селе Плоское Тверской области. Я там бывал неоднократно. Последнюю фотографию отца мама увидела в журнале «Огни Енисея» за 1975 год. Это была работа военного корреспондента И.Б. Ванюкова к 30-летию Победы. Мама узнала своего мужа.

Александр Иванович и Валентина Федоровна Чанчиковы

Одной очень трудно поставить на ноги троих сыновей. От знакомой мама узнала о Норильске и с ее помощью решила туда ехать. Получила вызов, и мы отправились в Заполярье. Мне тогда пять лет было, но память многое сохранила. До Абакана доехали на полуторке, на поезде — до Красноярска. Потом сели на колесный пароход «Мария Ульянова». Через трое суток на Енисее сели на мель. Пять суток просидели, ожидая буксир. Все запасы съели, а его все нет. Мама была вынуждена пойти со своими вещичками в ближайшую деревню, поменяла их на продукты. Наконец добрались до Дудинки. Был конец сентября, а снега здесь еще не было. В октябре по узкоколейке прибыли в уже заснеженный Норильск. Долгой оказалась наша дорога…

У знакомой жили недолго. Мама пошла работать на ММЗ, завод дал ей комнатку в бараке.

У меня сложилось бы хорошее впечатление от Норильска, если б не холод. Помню, когда я пошел в школу, мы с братом Леонидом носили одни валенки. Хорошо, что мы в разные смены учились. Бывало, я выскакивал на улицу и, завидев Леонида, кричал: «Быстрее! Я в школу опаздываю!» К большим морозам мама все же купила вторые валенки.

Что валенки! Ни у кого не было такого портфеля, как у меня, — сами смастерили. Мы из фанерных листов сделали ящичек. Обтянули его материей. Туда я складывал ручку, тетрадку. Слава богу, чернила ученики с собой не носили, чернильницы всегда стояли на каждой парте. Зато позже я заимел шариковую ручку; такие тогда даже в Москве, наверное, не продавались. Я приобрел ее, когда был в пионерском лагере «Курейка». Помню, мы отправились на экскурсию в Игарку, а туда в навигацию иностранные суда заходили. Там я и купил удивившую меня импортную ручку, из которой чернила не выливались!

Валентина Федоровна Чанчикова с внуками. Норильск, 1967 г.

Барак, в котором мы жили, тоже был моей школой жизни. Это был длинный коридор, в который выходили все комнаты и печки. Их топили из коридора, так что здесь было тепло. Усевшись на угольные ящики возле своих комнат, мы с замиранием сердца слушали рассказы о храбрости благородных героев Жюля Верна, Дюма. Все эти приключенческие сериалы по вечерам в коридоре рассказывали нам взрослые соседи, еще недавно заключенные, а тогда уже ссыльные. Это были образованные люди, скучавшие по своим детям. Они рассказывали романы очень интересно…

Ни у кого из нас дома книг не было. Я первый раз сам стал читать книги только в третьем классе, когда записался в библиотеку. К кому-то из ссыльных приехали семьи, и мы, дети, дружно играли, зарываясь в снег зимой. Летом мы облазили всю тундру у старого пивзавода (он потом сгорел), собирали ягоды, купались, а чаще сидели у озера. В 1953 году доставали со дна шпаги, ножи, копья, пики в полтора метра длиной…

Туалета в бараке не было, все бегали на улицу в любую погоду. Однажды там мы с приятелем (было лето 1953-го) услышали выстрелы. Вокруг временной электростанции (ВЭС-2) была зона, заключенных туда привозили, рядом их барака не было. Мы выскочили из туалета и увидели, как к вахте к воротам бежит толпа заключенных. Сначала вохровцы выстрелили в воздух, а потом — в людей. Черный воронок с солдатами подъехал им в помощь. Они тоже стали стрелять. Палили прилично… Люди остались лежать на земле… Мы испугались и убежали домой. А вскоре в барак пришли охранники: «Закройте глаза и рот! Разойдитесь по комнатам и сидите тихо!» В сентябре на наших глазах расправились с восставшими заключенными…

Братья Чанчиковы (слева направо):
Юрий (старший), Валерий (младший),
Леонид (средний). Норильск, 1955 г.

Помню еще одну неприятность, которая коснулась нашей семьи из-за директора школы Н.И. Царевой. Это было в начале 50-х годов. Свежих овощей в поселок доставляли очень мало, да и добрая половина их была переморожена. В основном в магазинах торговля шла только сухими овощами. Мама в то время работала продавцом в овощном магазине, и директор школы Царева настоятельно ее просила обеспечить свежими овощами. Мама ответила, что это невозможно. Это был такой дефицит, который выдавали по карточкам далеко не всем. Директор школы не преминула отыграться на нас, детях. Брата Юрия вскоре убрали из пионерской дружины, а потом придирками вынудили уйти и из школы. Вот почему ему пришлось пойти так рано работать, не окончив средней школы. По этой же причине меня с братом Леонидом долгое время не принимали в пионеры и занижали нашу успеваемость в учебе.

Нам, детям погибшего на войне отца, выдавали ежемесячно пенсию по 30 рублей и продуктовый набор (в основном американскими консервами). Раз в год по путевке мы отдыхали в пионерском лагере. Прокормить такую семью маме было трудновато, и мне чаще, чем старшим братьям, приходилось подрабатывать летом чистильщиком обуви, продажей папирос поштучно. На рынке я торговал старой одежонкой, кошельками, продавал и вещи соседей по бараку за вознаграждение. Я знал с детства, почем фунт лиха.

Любимый дядя братьев Чанчиковых Георгий Федосьевич Александров
 с детьми: сыном Олегом (в центре стоит) и дочерью Ольгой; крайний
слева — Леонид Чанчиков, Валерий (сидит). 1970 г.

В начале 50-х годов мама вызвала в Норильск своего брата Георгия Федосьевича Александрова (1917–1986) с семьей — у него двое детей. Дядя Жора, бывший фронтовик (капитан разведки), с орденами и медалями, был для нас, пацанов, большим авторитетом. Нам завидовали все ребята в округе: его слава падала и на нас… В Норильске Георгий Федосьевич отработал на предприятиях комбината около 20 лет. Похоронен в городе Минусинске.

Жизнь нашей семьи крепко связана с Норильском, мы часто его вспоминаем, хотя давно покинули этот город. Иногда думаю, каким чудом мы вчетвером размещались в комнатке на восьми квадратных метрах — здесь умещались только две кровати и маленький столик. А какие житейские университеты я прошел, когда мы играли в лапту, городки, футбол… И даже на стихийных площадках азартных игр (орлянка, карты, лото) в поселках Шанхай и Пашкина деревня… Ничто плохое не прилипло к нам, потому что вокруг были хорошие люди, в их числе политзэки и ссыльные. Они очень охотно с нами общались и учили нас своим примером, в большинстве своем были интеллигентные, воспитанные люди.

Я тоже, как Юрий,  рано стал трудиться. После 8-го класса стал слесарем коксохимического завода. Десятилетку окончил в вечерней школе. Летом 1959 года я влюбился в девушку по имени Маргарита — она стала моей судьбой, долгие годы была для меня желанной подругой и верной женой. Маргарита Павловна Дергунова (1939–1996) приехала в Норильск в 1953 году, она с братом Валерием училась в школе № 1. Двадцать лет она посвятила детям — работала в детском саду. Последние семь лет трудилась главным бухгалтером в отделении Госстандарта. В любви и согласии мы прожили с ней 35 лет. Наша дочь Ирина родилась в Норильске, здесь окончила и музыкальную школу, а в Москве — педагогический институт. В 1980 году у нас появился внук Антон, а он в 2001 году подарил нам правнука Никиту. Мы все живем в Москве. Ирина работает воспитателем в детском саду, Антон — в бизнесе.

Сколько себя помню, меня всегда привлекала фототехника. После армии я познакомился с Юрием Ивановичем Ищенко, он ввел меня в круг норильских фотохудожников Владимира Ивановича Чин-Мо-Цая, Георгия Ивановича Волкова — я многому у них научился. Но главным учителем стал для меня Евгений Михайлович Ярошевич. В 70-х годах он трудился в службе быта и был единственным, кто делал прекрасные цветные снимки. Я до сих пор поддерживаю с ним связь, хотя он давно живет в Германии. Не теряю связей и с Юрием Ивановичем Ищенко, живущим в Абакане, Георгием Ивановичем Волковым, который перебрался в поселок Мостовой. Володя Чин-Мо-Цай стал красноярцем. Андрей Волков по-прежнему верен Норильску. С благодарностью их вспоминаю, общение с ними было плодотворным и приятным.

Первомайская демонстрация 1957 года. Справа на заднем плане ДИТР.
Слева Леонид Чанчиков, Ренат Шакиров, Владимир Шишлаков,
работники коксохимического цеха никелевого завода

Есть еще одна сфера, которая очень серьезно вошла в мою жизнь. В 1968 году я окончил торговый техникум, а потом и институт. Я пришел работать в управление торговли комбината — здесь были другие отношения и законы. Здесь я приобрел профессиональный и житейский опыт. Руководители управления Ю.А. Трушкин, А.И. Гончаров, А.Д. Горр справедливой требовательностью, творческим подходом к работе и людям учили большой коллектив управления торговли. Недаром он славился в Красноярском крае своим обслуживанием, оформлением предприятий, качеством работы…

Из всех руководителей я особо выделяю Владимира Ивановича Полищука. Мне очень повезло, что я перешел работать в снабжение под его начало. Вот где я научился по-настоящему ценить рабочее время, держать слово, проявлять деловую хватку и настойчивость. Мы и сейчас поддерживаем с ним связь, и я не устаю удивляться его заботе о норильчанах. Он добр, внимателен, а его советы самым разным людям всегда мудры и практичны.

В нашей семье все были честными тружениками. Жизнь не баловала нас, но мы жили дружно, у всех были хорошие жены, дети. Старший брат Юрий  работал поначалу киномехаником в клубе. Казалосьбы, интересная профессия, но как только он обучился вождению автомобиля, уже не изменял водительскому делу — стал классным шофером. Под стать ему была и жена Нина Артемьевна (1938–2003) — она много лет проработала на старейшем руднике «Заполярный». Юрий и мы все, связанные с Норильском, вспоминаем его с теплотой. Я знал, что он был свидетелем восстания заключенных в 1953 году — ему довелось после его подавления выполнять печальную служебную обязанность: по ночам возить для захоронения расстрелянных. Много лет спустя расспрашивал его о том времени, но он сказал мне: «Не пытай меня! Я видел то, что никому бы не пожелал увидеть…» Тяжело ему было все это снова переживать… Юрию за 70 лет, он живет в Минусинске, рядом с ним его сыновья Сергей, Евгений со своими семьями.

Юрий Чанчиков с женой Ниной и младшим сыном Женей.
Минусинск, 1977 г.

Средний брат Леонид Александрович Чанчиков (1938–2000) тоже окончил норильскую школу, в 17 лет пошел работать на коксохимический завод электриком, 25 лет проработал в разных цехах никелевого завода. Был здесь комсомольским вожаком, активным участником городских мероприятий. Детские и юношеские годы, хорошие люди, которые встретились на нашем пути, повлияли на всю нашу жизнь. Мы любили школу № 1 — двухэтажное деревянное здание. Помню, как она пахла деревом… Здесь пошли в первый класс все дети поселков вокруг ВЭС-2, Шанхая (это справа от него) и Пашкиной деревни. Наш поселок ВЭС-2 растягивался в ширину до старого рынка, расположенного почти на улице Октябрьской. Сосчитать количество балков, в которых жили, как тогда говорили, вольняшки с семьями, бывшие заключенные и прочий разный люд (хулиганы, блатные), по-моему, никому не удалось. Иногда страшно было здесь — кого-то проиграли в карты и убили, у кого-то отобрали продовольственные карточки, без которых на севере не прожить, уж не говорю про драки…

Верхний ряд: справа от В. Чанчикова
Антонина Семеновна и Павел
Тимофеевич (теща и тесть), слева
их сын Валерий. Нижний ряд (слева
направо): внук Антон, дочь Ирина
и Маргарита Чанчикова. 1988 г.

Летом, в воскресные и праздничные дни, на Валек ходил паровозик с двумя-тремя вагончиками, здесь была загородная зона отдыха. Там в бочках продавали пиво и узбекское вино — эти напитки компании покупали ведрами… Что творилось на берегу реки и в близлежащей тундре, представить может только норильчанин… Но тут уместно сказать, что у нас в чести были и серьезные занятия спортом. Какие-то соревнования шли круглый год, начиная со школьных. Я, например, входил в команды по волейболу и баскетболу. Тренировался в малом спортзале в группе спортивной гимнастики, получил второй юношеский разряд. Когда открылся плавательный бассейн, стал прыгать с вышки и трамплина, в одной группе со мной занимались Володя Попов, Александр Закурдаев, Слава Стецкий, Люда Радина — мы показывали очень хорошие результаты на городских соревнованиях.

В 1961–1962 годах я работал в смене молодого мастера Анатолия Филатова — он заражал нас духом соперничества, постоянно увлекал рационализаторством и спортом — очень интересными были общение и работа с ним. Я и сегодня с удовольствием встречаюсь на разных мероприятиях с Анатолием Васильевичем Филатовым.

Как молоды мы были… Слева направо: Леонид Романов, Маргарита
Дергунова, Ольга Найпак и Валерий Чанчиков. 1959 г.

У многих норильчан судьба была трудной и все же счастливой, как они потом сами признались. Я до сих пор продолжаю общаться с мамой Светланы Власовой, которая была лучшей подругой моей жены Маргариты. Сейчас она живет в Санкт-Петербурге с внучкой Василисой. Ее мама, Екатерина Алексеевна Березоруцкая, приехала в поселок Норильск 20 июня 1941 года вместе с родителями. Ей тогда было 17 лет. 21 июня она с новыми друзьями собралась пойти в театр, он тогда располагался в старом деревянном здании на улице Заводской. Но им не суждено было сходить на спектакль — началась война. Тогда она и предположить не могла, что проживет на Крайнем Севере 28 лет и этот город ей станет родным и дорогим. Екатерина Алексеевна жила в балках в районе Круглого озера, часто видела колонны заключенных в сопровождении автоматчиков с собаками. Так их водили на строительство домов Горстроя, ТЭЦ-1 и других предприятий комбината. Жутковато было их видеть зимой: черные сгорбленные колонны по 4–5 человек в ряду безмолвно шли, запорошенные снегом, по своим маршрутам. Поначалу подростков и молодых людей пробирал страх и дрожь пробегала по всему телу, но потом они постепенно привыкли к такому соседству.

Промышленная площадка, рудники строились быстрее, чем сам поселок. Екатерина Алексеевна вспоминает, как с открытием ДИТРа (Дома инженерно-технических работников) из зон стали привозить артистов. Они устраивали очень приличные концерты: были довольны и артисты, и зрители. Позже она поняла, каких людей осудили как врагов народа.

Вся трудовая деятельность Екатерины Алексеевны прошла на ТЭЦ-1. Окончив вечерний техникум,она стала начальником смены химлаборатории. Ее трудовые успехи были отмечены грамотами и денежными премиями.

От первого брака у нее родилась дочь Светлана, а от второго — сын Олег. История жизни ее второго мужа Моисея Соломоновича Миценгендлера немногим отличалась от жизни бывших зэков, осужденных по 58-й статье на десять лет (реабилитирован в конце 50-х годов). Были тюрьмы, пересылки, лагеря. В первый год отсидки попал в штрафную зону Кыштыма Челябинской области, где простому зэку выжить было почти невозможно. Работать приходилось в каменном карьере. Инструмент — лом, кайло, кувалда, лопата. Норма — две кубовые вагонетки камня на человека. Это была атомная стройка, не все выдержали каторжный труд. Не выполнил норму три раза — в худшем случае расстрел, в лучшем добавляют срок за саботаж. На него уже было два акта о невыполнении нормы… Только благодаря такому же зэку, рискующему собственной судьбой, Моисей Соломонович был переведен в бригаду, которую готовили на этап в районы Крайнего Севера.

Далее трюм баржи вниз по Енисею, Дудинка, и товарный вагон по самой северной в мире железной дороге привез его в поселок Норильск. На воротах зоны прочитал лозунг «От жаркой работы тает твой срок»… Девять лет он трудился с «жаром» на руднике № 3/6. После освобождения женился на Екатерине Алексеевне, продолжал работать на руднике № 7/9 взрывником, потом на шахте Кайеркана помощником начальника участка. В 1969 году их семья выехала в город Алма-Ату, а в 1993 году эмигрировала в Израиль. Моисей Соломонович умер в 2002 году. Екатерина Алексеевна и Олег с семьей остались жить в Израиле. Недавно я получил письмо от их большой семьи (это примерно четырнадцать человек), в котором они с большим уважением и теплотой отзываются о норильчанах и благодарят редактора Г.И. Касабову за ее неиссякаемую энергию по выпуску книг «О времени, о Норильске, о себе…».

Вспомню еще одну семью. Кадушкины познакомились в лагере, а поженились по окончании срока заключения. Анатолий Федотович был арестован в 1943 году, реабилитирован в 1954-м или в 1955-м. Он не любил вспоминать лагерные годы, поэтому особо я его не расспрашивал. Нина Евгеньевна была дочерью «врагов народа», ее тоже реабилитировали после смерти Сталина. Она была несовершеннолетней, когда получила 10 лет по 58-й статье. У них вырос сын Борис, которому они не рассказали не только о том, что пережили, но и о самом факте репрессий. Он узнал об этом, когда учился в институте, от чужих людей и очень на них обиделся. А они молчали ради его блага, да и сами не хотели бередить свою память и подорванное здоровье. Когда они рассказали мне об этом, я успокаивал их, как мог.

В гостях у Кадушкиных. Сидят (слева направо): Маргарита Чанчикова,
Нина Кадушкина и Тамара Злотникова.
Стоят (слева направо): Анатолий Кадушкин,
Валерий Чанчиков и Геннадий Злотников. Норильск, 1971 г

Я благодарен семье Кадушкиных за то, что они познакомили меня с очень хорошими людьми, с которыми я поддерживаю связь до сих пор. С семьями Злотниковых, Ларионовых мы отмечали семейные и традиционные праздники, летом отдыхали в тундре, собирали ягоды и грибы, рыбачили. Увлекались театром, кино, ходили на выставки. Все, о ком я рассказал, отдали Норильскому комбинату лучшие годы своей жизни. Дочери Злотниковых до сих пор живут и трудятся в Норильске. Валентина Ивановна Ларионова продолжает работать в РАО «Норильский никель» в Москве. А я после смерти моей любимой жены Маргариты в ее честь назвал фотоателье. Уже нет на свете ее родителей Антонины Семеновны (1918–1996) и Павла Тимофеевича (1911–1988), ее брата Валерия (1939–2004), он работал главным конструктором на одном из заводов в Люберцах… Бежит время, но, думаю, ветеранов труда начальника цеха на механическом заводе П.Т. Дергунова и начальника отдела кадров норильской геологоразведки А.С. Дергунову помнят в коллективах.

Одни из первых норильских стиляг
в пионерлагере «Таежный» (слева
направо): Анатолий Алексеев и
Валерий Чанчиков. 1957 г.

А меня память часто уносит в Норильск моего детства. Вспоминаю открытие кинотеатра «Родина». Взрослые ребята тогда подняли меня на руки и бросили над толпой. Мне ничего не оставалось, как по-пластунски по головам пробраться к входным дверям. Так я попал на фильм-спектакль «Нахлебник». Кино нам с ребятами не понравилось, а от буфета мы были в полном восторге: газировка с сиропом, конфеты, пирожное были мечтой детей тех времен! И еще… В Норильске я получил первое впечатление от ресторана. Неприятное, скажу сразу. Чтобы казаться выше ростом, в обувь под пятки я подложил пару рукавиц друзей, так со старшими и вошел в ресторан. Обалдел сразу! У каждого стола стояли ящики с пивом, на столах шампанское и спирт. На закуски и блюда я как-то не обратил внимания… Табачный дым столбом, громкая речь, красные лица, пляски перед оркестром (некоторые босиком!). В общем кабацкие звуки и ароматы на всю жизнь неприятно отложились в моей памяти…

Коллектив диспетчерской снаба и складского хозяйства
Норильского комбината. 1977 г.

 А после пурги взрослые вручную откапывали двери и окна балков. Мы строили туннели, окопы, баррикады и очень азартно играли, воевали… В начале 50-х годов театр переезжал в новое здание на улицу Севастопольскую, нас пригласили на погрузочно-разгрузочные работы. Мы охотно помогли, но втихую кое-каким реквизитом украсили чердак нашего барака — это кресло, стулья, столик и большое раскрашенное полотно в средневековом стиле. Это был штаб нашей тимуровской команды… А потом переезжала профсоюзная библиотека — у нас образовался небольшой ее филиал… А летом мы забирались на гору Шмидтиху. Тут долго не таял снег, и мы на досках по этому снегу скатывались с бешеной скоростью вниз — дух захватывало!

Я расстался с Норильском в 1985 году — наша семья переехала в Москву. Четыре года проработал снабженцем в АН СССР. Грянула перестройка. Вот тогда фотодело и стало моей второй профессией. Благодаря ей я обошел многие исторические места Москвы. Тогда-то и открыл свой фотосалон «Маргарита». И сейчас продолжаю снимать норильчан на встречах клуба «69 параллель». В честь 10-летия клуба в 2009 году в школе имени Ф. Достоевского, где сейчас собираются норильчане, живущие в Москве и Подмосковье, я вывесил на двух стенах актового зала огромные стенды из множества цветных фотографий. Выставка имела большой успех. В конце вечера я предложил норильчанам, которые на стенде увидели себя, взять фотографию на память. Я рад доставить удовольствие норильчанам. Я рад, что в моей жизни был Норильск, я благодарен ему за суровую и добрую житейскую науку.

Из семейного архива Валерия Александровича Чанчикова

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."