В трагическое время российской смуты Сотников А.А. был вынужден возглавить людей, выполнявших свой долг перед Родиной. Но по своему гражданскому призванию он был все же полярным исследователем. Трагически оборвавшаяся жизнь не позволила ему совершить великие дела освоения Енисейского Севера.

«… Дайте возможность свободно работать в любимом и полезном деле», - с такой просьбой весной 1920 г. обращался к чекистам находившийся у них в заключении Александр Александрович Сотников [1]. Гибель его и последующие события сделали первооткрывателем Норильска другого человека. Естественно, что при реабилитации Сотникова возникла проблема, справедливо отмеченная создателями подвижнического труда о Норильске [2] и заключающаяся в выявлении приоритета в открытии местного месторождения полезных ископаемых.

Урванцев или Сотников?

При освещении истории, начавшейся с 1917 г., мне повезло хотя бы немного заглянуть в «непроницаемые недра» функционирования первых чекистских органов. Наряду с другими делами, сотрудники Красноярского управления ФСБ предоставили возможность ознакомиться и с архивно-следственным делом Сотникова (д. П-22960)*.  (* На сайте Красноярского историко-просветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» (HTTPS://memorial.krsk.ru) указан другой номер сотниковского дела (020694). Вероятно, автор статьи о Сотникове ошибся, или в архиве Регионального управления ФСБ по Красноярскому краю имеется еще одно дело, с которым пишущий эти строки не был ознакомлен. — А.Ш. Второго дела нет - дело А.А.Сотникова до перевода его в фонд прекращенных дел, в котором получило номер П-22960, имело номер 020694, который и был ошибочно указан на сайте. Теперь ошибка исправлена - Ред. сайта)

 Оно состояло из справки о его задержании, биографических сведений, данных им на допросах, письма с попыткой выяснить причину заключения, документа о пересылке, анкеты задержанного, прошения сообщить о месте его нахождения родственникам, их и свидетелей обращения к чекистам, доносов заключенных, обвинительного заключения, приговора и, наконец, реабилитационного постановления.

Реабилитируя Сотникова 31 марта 1998 г., прокуратура Красноярского края уже тогда назвала его «первооткрывателем Норильского месторождения». Об этом факте затем сообщил красноярский мемориалец В.Г. Сиротинин [3]. Нами в начале нового столетия о Сотникове был создан целый ряд публикаций, в которых он предстает, в частности, как один из первооткрывателей, внесший свой вклад в освоение Заполярья [4]. «Первым геологом-исследователем Норильских недр, первооткрывателем месторождения» назван Сотников и в сообщении краеведа А.Н. Тимофеева [5].

Однако легендарной для Норильска личностью по-прежнему считается Николай Николаевич Урванцев. Будучи заслуженным деятелем науки РСФСР, профессором-геологом, он является официально признанным человеком, стоявшим у истоков Норильска, «вдохнувшим новую жизнь в просторы норильской тундры» [6]. Хотя некоторые авторы и считают, что славу первооткрывателя следовало бы разделить между Урванцевым и Сотниковым, они же полагают, что заслуги первого из них велики и неоспоримы настолько, что имя Сотникова должно занять лишь достойное место в ряду замечательных норильских геологов [7].

Вопреки сообщению о том, что Сотников в чекистском узилище вспоминал Урванцева и сообщал о поездке с ним на Таймыр, якобы состоявшейся в 1915 г. и закончившейся направлением их первого геологического отчета в Петроград [8], ничего подобного в архивно-следственном деле нет. Воспоминания же Урванцева о роли Сотникова в совместной с ним экспедиции мне, как и В.И. Долгову, показались крайне сдержанными, наводящими на определенные размышления.

Поэтому попробуем подойти к проблеме Урванцев – Сотников с другой стороны. Восполняя имеющийся в ней пробел, заполняя его известными и вновь обнаруженными сведениями, расскажем о жизненном пути Сотникова и хотя бы этим попытаемся устранить отмеченную несправедливость и воздать должное этому человеку.

Сотников: знакомство с героем

Александр Сотников с семьей, 1917 год

Следственное дело Сотникова начиналось как исторический детектив. 26 февраля 1920 г. в помещении бывшего интендантства Иркутского военного округа по доносу старшего адъютанта коменданта города чекисты арестовали два человека. Препровожденные в тюрьму, они не скрывали своих имен. Согласно предъявленного удостоверения, один из них оказался руководителем Дирекции маяков и лоций при Комитете Северного морского пути Д.Ф. Котельниковым, а другой – гидрографом А.А. Сотниковым. В дальнейшем первый из них был обвинен в присвоении казенных денег, полученных от Советской власти еще в 1918 г., второй же – в контрреволюционной деятельности, которую он якобы вел в бытность атаманом Енисейского казачьего войска. Доносчиком оказался бывший полковник царской армии, конфликтовавший с Сотниковым еще в Красноярске. При этом были зафиксированы и физические данные Сотникова: глаза карие, волосы светлорусые, лицо чистое (без бороды и усов – А.Ш.), рост 2 аршина и 7 вершков, то есть 173 см [9].

Личность Сотникова, первого атамана Енисейского казачьего войска, не была обделена вниманием как советских мемуаристов, так и историков. Ярым врагом Советской власти представлен он в воспоминаниях участников революционных событий на юге Енисейской губернии [10]. Большевик и бывший командир Красной гвардии Е.А. Глухих, рассказывая о своем участии в ликвидации контрреволюции, заявил, что она закончилась бегством Сотникова… «в дамском платье» [11]. Современники, а следом и историки мифотворствовали о том, что в мае 1918 г. Сотников возглавлял белоказачье движение на юге Енисейской губернии и в качестве есаула командовал отрядом казаков [12]. Наконец, еще один исследователь утверждал, что он, находясь в составе Средне-Сибирского корпуса Сибирской армии, являлся начальником «гусарской дивизии» [13].

В постсоветское время о Сотникове появилась правдивая, но столь короткая информация [14], что она не могла исчерпать данной темы. Современные же авторы, дополняя имеющееся жизнеописание Сотникова небольшой, но ценной информацией, не всегда ответственно относятся к ее изложению. Так, с нарушениями дается хронология событий с участием Сотникова в 1917 г. на сайте Красноярского общества «Мемориал». Неверной является информация еще одного исследователя о нахождении его в 1919 г. на посту временного министра в правительстве А.В. Колчака (это отголосок другого события – А.Ш.). Этими же и другими авторами необоснованно сообщается, что инициатива организации полярной экспедиции того же года принадлежала Верховному правителю, а погиб Сотников в 1921 г. [15]

Из рода Ландура

Согласно анкете и показаниям задержанного, А.А. Сотников родился 6 марта 1891 г. и являлся по социальному происхождению, как он сам заявлял в одном из документов, «природным казаком». Подследственный имел проживающих в Красноярске мать и брата, служившего в кооперации, а затем в губюсте, сестру – учительницу Томской гимназии, жену-домохозяйку по имени Шарлотта и 5-летнего сына Эраста [16].

Вероятно, умолчание на допросах имени родителя и отсутствие сведений о занятиях Сотникова вплоть до 24-летнего возраста не было случайным. Более позднее сообщение одного из современников рассказывает, что Сотников являлся уроженцем с. Потапово Туруханского края, вотчины его отца – известного потомственного купца А.К. Сотникова, прозванного коренными жителями за взгляд исподлобья «Ландуром» – сильным и злым быком-оленем. Сотников был выходцем из купеческого сословия, членом известной на Енисейском Севере семьи. По свидетельству некоторых авторов, Сотниковы за жестокое отношение к местным аборигенам ссылались властями в Иркутскую губернию, затем были возвращены в родное селение. Семейство издавна занималось не только торговлей, но и использованием местных ископаемых в промышленных целях. Будучи купцом 2-й гильдии и пароходовладельцем,  дед Сотникова – Петр Михайлович еще в 1870-1890-х гг. доставлял в Туруханский край хлеб, табак, соль, торговал в больших объемах вином. Именно он застолбил Норильское месторождение каменного угля и руд. Братья Сотниковы – Петр Михайлович и Киприан Михайлович, сын последнего – Александр Киприанович, отец нашего героя, организовали здесь добычу руды (1868 г.) и угля (1893-1894 гг.). Первыми они выплавили и медь.

Однако, по свидетельству очевидцев, для более широкого развертывания дела на Таймыре тогда Сотниковым не хватило ни знаний, ни денег. Они были не только хищными культуртрегерами, в качестве которых их представляли советские авторы [17], но и людьми авторитетными среди народов Севера настолько, что попытка раскулачивания одного из них в 1932 г. стала непосредственным толчком к восстанию, направленному против местной Советской власти [18].

По сообщению Долгова, Сотников в 1912 г. после окончания горного факультета Томского среднего политехнического училища поступает на горное или геологическое отделение Томского технологического института им. Императора Николая II. Следом за ним с механического на горное отделение перевелся и его «друг» Урванцев. Будучи человеком энергичным и увлеченным геологией, Сотников стал исследователем «сибирского Клондайка». Еще летом 1915 г. он на собственные средства организовал экспедицию в Норильские горы для обследования месторождений каменного угля, медной руды и графита. Поставив заявочные столбы в районе будущего г. Норильска, Сотников собрал большую геологическую коллекцию, пробурил скважину в верховьях Угольного ручья.

Но Первая мировая война по-своему определила судьбу студенческой молодежи. Проучившись семь семестров в институте, Сотников в декабре 1915 г. с документом о наличии у него среднего политехнического образования был призван в армию. В мае 1916 г. юнкер Сотников окончил Иркутское военное училище и получил направление младшим офицером в Красноярский казачий дивизион [19].

Революция 1917 года и казачество

Февральская революция 1917 г. втянула в свой водоворот енисейское казачество, насчитывающее тогда 4 тыс. человек мужского пола и не представляющее, по наблюдению очевидца, однородной социальной массы [20]. 18 марта Красноярский казачий дивизион принес присягу на верность Временному правительству, а его представитель на губернском съезде кооперации заявил о том, что казачество одно из первых перешло на сторону народа и этим гордится [21].

Революция же способствовала и должностному росту Сотникова. 20 марта есаула А.А. Могилева в должности начальника дивизиона сменил подъесаул М.М. Каргаполов, а следом и хорунжего Сотникова произвели в командиры 2-й сотни. Являясь членом партии социалистов-революционеров (ПСР), избран он был и комиссаром Красноярского Совета. В этом качестве Сотников устанавливал революционную власть в с.Казачинском, где по его инициативе состоялся многолюдный митинг и организовался комитет общественной безопасности (КОБ). В мае 1917 г. Красноярский совдеп назначил Сотникова начальником гарнизона на железнодорожную станцию Красноярск, а в июле он был избран председателем Красноярского гарнизонного Совета [22].

Одновременно он вел большую общественно-политическую деятельность среди казаков: с его участием в дивизионе было решено открыть лавку и библиотеку, послать делегатов на 1-й съезд Иркутского казачества. 29-30 апреля казаки дивизиона и г. Красноярска, решив провести свой съезд, организовали с этой целью специальную комиссию, председателем которой избрали Сотникова [23].

В конце мая он председательствовал на I съезде Енисейского свободного казачества. Рассматривая принятые на съезде резолюции через призму классового подхода, один из советских историков обвинил енисейских казаков в «непоследовательности» поведения. В опубликованных тогда же документах [24] он увидел их стремление сохранить свои привилегии и «раболепное» отношение к буржуазному правительству. Возмущало этого автора и то, что енисейское казачество не отказалось от самого понятия «казак» и, напротив, проголосовало за создание своего войска [25]. В действительности же съезд, приветствуя крушение самодержавия и высказываясь за поддержку как Временного правительства, так и советов, выступил, следуя демократической традиции всего российского общества, за революцию, но не в радикальной форме, за которую боролись большевики.

Такое поведение социальных слоев было в духе времени, а свободное выражение своего мнения не осуждалось даже политическими противниками. Тогда же Сотников избирался членом Енисейского губисполкома и от имени ПСР выдвигался кандидатом в гласные Красноярской городской думы. Когда за проявленную недисциплинированность казаков, требовавших отправить дивизион на фронт, его начальник Каргаполов 21 июня 1917 г. был снят с должности и отправлен в действующую армию, то приказом командующего Иркутским военным округом А.А. Краковецкого на его место был назначен Сотников [26].

Казачий дивизион - форпост правопорядка

В Красноярском дивизионе имелись 50 – 60 казаков с большевистскими взглядами, но в основном все три его сотни поддерживали эсеров [27]. Как и повсюду, взаимоотношения казаков и советов отличали взаимная настороженность и недоверие. Уже 14 марта 1917 г. Красноярский Совет постановил вооружить рабочих и создать собственную милицию. Случалось, члены губисполкома заявляли, что казаки, отличавшиеся «сепаратистскими» выступлениями и пытавшиеся  ревизовать деятельность Совета, вызывают у них недоверие [28]. Обсуждая меры против беспорядков, которые якобы могли возникнуть при праздновании большевиками своей победы на выборах в городскую думу, участники состоявшегося 8 июля совещания у губернского комиссара говорили и о слухах по поводу готовности казаков разогнать демонстрацию. Представитель дивизиона был вынужден отрицать наличие у станичников таких настроений [29].

В конце июля 1917 г. в Красноярск для усиления боеспособности воинских частей прибыли 15 фронтовиков - георгиевских кавалеров. Царившая распущенность в гарнизоне поразила приезжих. Позднее ушедший добровольцем на фронт лидер красноярских эсеров Е.Е. Колосов в одной из петроградских газет писал: «На всем пространстве Сибири г. Красноярск выделился как болезненный нарост на здоровом теле благодаря тому, что волею случайности преобладающее положение в местном исполнительном комитете Совета солдатских и рабочих депутатов заняли последователи Ленина. Сгруппировавшись вокруг своих коноводов, обладающих широким горлом и проявляющих полную беззастенчивость в выборе средств воздействия на малосознательную массу, красноярские большевики увлекали неустойчивую толпу на путь анархии и развала» [30]. Недовольные отсутствием дисциплины в местных запасных частях, распропагандированных большевиками, фронтовики решили создать новый гарнизонный совет. Их в этом стремлении поддержали и казаки, которые среди лиц, охмелевших от революционных переживаний, еще сохраняли дисциплинированность. На митинге, состоявшемся в дивизионе, Сотников выступал в качестве председателя [31]. Однако такие меры по оздоровлению ситуации в гарнизоне не могли быть эффективными: произошедшее затем выступление местных корниловцев оказалось слабым и, потерпев поражение, только усилило позиции большевиков.

Отношение казаков и, в частности Сотникова, к корниловщине не отличалось от поведения столичной общественности. Собравшись на митинг, красноярские, иркутские казаки и солдаты одной из батарей артиллерийского дивизиона после сообщения Сотникова о «текущем моменте», выступили против «нападок на революцию» со стороны генерала Л.Г. Корнилова и заявили о поддержке власти созданного в Красноярске Соединенного исполкома [32].

Августовским 1917 г. распоряжением штаба военного округа в Красноярск была переведена 1-я сотня дивизиона, его пополнили вернувшиеся на службу выпускники школы прапорщиков. В результате образовавшегося сверхкомплекта казаки старших возрастов стали проситься домой [33].

Однако казачество оставалось верным присяге, вооруженной силой, способной к сохранению порядка. Свои охранительные функции казаки продолжали нести вплоть до самопожертвования. Так, 27 августа в с. Верхне-Шалинском Красноярского уезда, преследуя дезертира, погиб урядник А.В. Селиванов. Осуществляемые солдатами по инициативе Ачинского совдепа поиски продовольствия в квартирах обывателей, требования к еврейскому населению открыть кладовые были прекращены только после того, как городская дума вызвала казачью сотню. Но действия появившихся в городе казаков вызвали недовольство в гарнизоне. Получив 24 сентября сведения о подготовке солдатами массового избиения казаков, командир сотни раздал им патроны и обозначил действия оборонительного характера [34].

«Углубление революции» и казачество

При этом казачество проявляло еще и потенции к консолидации и самоорганизации. По решению войскового совета в Красноярске 20 – 25 сентября 1917 г. состоялся II съезд енисейского казачества, рассмотревший широкий круг вопросов, а главное, принявший законопроект о самоуправлении Енисейского казачьего войска. Согласно этому документу, верховными органами и лицами казачества признавались войсковые совет, управление и атаман, избираемый всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием сроком на три года [35]. На основании этого законопроекта, вероятно, в октябре того же года Малый круг избрал Сотникова войсковым атаманом. Избрание его в таком качестве, видимо, устраивало Красноярский Совет. Губисполком отказался командировать Сотникова в Урянхайский край, где для защиты российских интересов и по распоряжению правительства требовалось присутствие казачьей сотни [36]. Но вскоре отношения между ними резко изменились.

24 октября 1917 г., то есть буквально накануне октябрьского переворота в Петрограде, собрание казачьего дивизиона решило оставить на своем Красном знамени девиз партии социалистов-революционеров «Земля и воля», считать ее защитницей интересов не только крестьянства, но и казачества, а на выборах в Учредительное собрание голосовать за список ПСР [37]. Вопреки захвату власти большевиками, казаки на общем собрании дивизиона и войскового правления, состоявшемся 30 октября 1917 г., приняли резолюцию, предложенную Сотниковым, о признании власти Енисейского губернского комитета объединенных общественных организаций, стоявшего за передачу ее в дальнейшем Учредительному собранию [38].

Между тем, политические события в центре страны способствовали размежеванию казаков и переходу некоторых из них на сторону победивших большевиков. На состоявшемся 31 октября многолюдном митинге солдат и казаков среди последних оказались и такие, что призывали не верить правым эсерам, «выдающим себя за представителей трудового народа». Участники его почти единогласно проголосовали за резолюцию, предложенную большевистским пропагандистом Я.Е. Боградом, то есть приветствовали победу революции в Петрограде и выступили в поддержку Советской власти. Под шумные протесты выступающих, среди которых находился и Сотников, после пятичасового митинга толпа участников 1 ноября приняла резолюцию прапорщика и левого эсера С.Г. Лазо, известного красноярской общественности как «экзальтированного мальчика», о поддержке власти советов [39].

Октябрь 1917 г. позволил совдепу сосредоточить всю полноту власти в Красноярске в своих руках. Для усиления его вооруженной аргументации 5 ноября произошла по его просьбе переброска артиллерии из Томска [40]. Но, вопреки мнению советских историков о том, что находившийся под руководством правых эсеров Красноярский казачий дивизион «со времени свершения Октябрьской социалистической революции…являлся вооруженным оплотом реакции в борьбе с Советской властью» [41], его военнослужащие не планировали вооруженного выступления. В резолюции своего собрания казаки записали: «… Мы Советскую власть не признаем… Но заявляем, что никаких активных выступлений делать не будем, а также просим и товарищей солдат против нас не выступать» [42]. Однако их словесных аргументов оказалось недостаточно: 10 ноября комитет объединенных общественных организаций большевиками был ликвидирован.

После переворота командующий Иркутским военным округом генерал-майор Самарин назначил вместо арестованного Советской властью полковника Ауэ начальником Красноярского гарнизона Сотникова. Но совдеп с этим не согласился и выдвинул на указанную должность командира 14-го Сибирского запасного полка полковника Сулаквелидзе. В конечном итоге между штабом Иркутского военного округа и Енисейским губисполкомом было достигнуто соглашение: военная власть не возражала против назначения кандидатуры совдепа, а последний соглашался с утверждением Самариным Сотникова в качестве атамана [43].

Сибоблдума

В условиях тяжелейшего кризиса российской государственности сибирскими областниками и эсерами был выдвинут лозунг «автономной государственной организации для Сибири». Свержение Временного правительства и утверждение власти советов заставили их собрать в Томске 6 декабря 1917 г. Чрезвычайный Всесибирский съезд. Среди его участников был и Сотников, делегированный Малым войсковым кругом из-за «крайней продуктивности его работы». Съезд провозгласил в Сибири «автономную областную власть» в лице Сибоблдумы, которую должно было утвердить Учредительное собрание. Сотников же был избран председателем военного комитета при областном Совете, что в дальнейшем позволило большевикам с насмешкой называть его «военным министром» [44]. По сообщению историка В.А. Шулдякова, Сотников, будучи в Томске, вел по прямому проводу переговоры с находившимся в Киеве «Главным комиссаром Сибирской армии» Краковецким о формировании на Украине и переброске в Сибирь в распоряжение Временного Сибоблсовета и Сибоблдумы сибирских частей «старой» Русской армии.

Вместе с тем, среди участников съезда образовался блок, который выступил за чистоту областнического движения и против представительства в Сибоблдуме делегатов от политических партий и, в частности, большевиков. Независимым представителем, избранным енисейским казачеством, настаивающим на скорейшем созыве Учредительного собрания, стал казак станицы Торгашино А.П. Кузнецов. Зная о том, что он не разделяет политической программы ПСР, социалисты-революционеры обратились с просьбой в адрес войскового совета о переизбрании Кузнецова и замене его Сотниковым. Но казачество отвергло эту просьбу и предложило хорунжему и атаману Сотникову, делегированному в Сибоблдуму, согласно информации того же Шулдякова, вернуться в Красноярск к исполнению своих должностных обязанностей [45].

Советская власть наступает

Буквально игнорируя появившиеся в последнее время публикации, которые содержат менее идеологизированную версию происходивших событий, получивших в литературе название «сотниковского мятежа», некоторые современные авторы повторяют выводы советских историков. Они широко используют мемуары большевиков и документы советских органов, вновь перекладывают вину за развязывание Гражданской войны на казаков и Сибоблдуму. Пойдя по пути борьбы с большевистскими советами, она, пишет такой историк, «решила использовать разногласия руководства казачьего дивизиона, расквартированного в Красноярске, с Красноярским Советом». Не обременяя себя поиском новых источников, он утверждает, что причиной казачьего выступления явилась политическая борьба партий, развернувшаяся после роспуска советским правительством Учредительного собрания [46]. Ближе к истине находится другой историк, который считает, что решение местного Совета о разоружении дивизиона было ответом на его непризнание Советской власти, деятельность же казаков являлась первой на территории Енисейской губернии попыткой встать на защиту разогнанного большевиками Учредительного собрания. Однако она, по его мнению, носила не антибольшевистский, а антисоветский характер [47]. На наш взгляд, оба автора, отрицая человеческий фактор и излишне политизируя поведение казаков, заметно сужают обусловленность этого выступления.

Впоследствии советские мемуаристы пытались представить инициатором разоружения казаков командование Иркутского военного округа [48], действительно отдавшего приказ о переводе Красноярского дивизиона на мирное положение, частичной демобилизации и разоружении казаков, но только 2 января 1918 г. Согласно законопроекту о казачьем войске, численность военнослужащих в дивизионе при переходе на мирное положение должна была сократиться с 618 до 217, а по данному приказу – до 99 человек [49].

Между тем, новые документы и хроника событий свидетельствуют о том, что инициатива борьбы между казачеством и Советской властью исходила от красноярских большевиков. Провоцировали их наступательное поведение и пассивное сопротивление казаков октябрьским событиям, и обстановка в дивизионе. В декабре 1917 г. в Красноярск на пополнение слабо обученных военному делу молодых казаков дивизиона прибыли казаки-фронтовики. Служившие сначала в Уссурийской казачьей дивизии 3-го кавалерийского корпуса генерала А.М. Крымова, а затем в конвое генерала П.Н. Краснова и возглавляемые опытными хорунжими А.Н. Тялшинским, В.М. Розановым и Г.К. Бологовым, они представляли серьезную вооруженную силу. Но по решению войскового правления эти лица были распущены по домам [50]. Поэтому в дивизионе к началу конфликта насчитывалось 350 человек, в том числе 120 прапорщиков, подготовленных его учебной командой для фронта, и 90 воспитанников из числа станичной молодежи [51].

Противник же в это время вынашивал план боевых действий против дивизиона. Тот же Лазо в декабре излагал: «…Нужно ликвидировать эту постоянную угрозу выступления против Советов… Думаю, что казакам нужно будет дать ультиматум и не более четырех часов времени на размышление… Но если этого не будет, нужно быстро и энергично провести военные действия, начав с обстрела казарм сначала шрапнелью, а потом из гаубиц» [52].

Пытаясь окончательно избавиться от угрозы, исходящей со стороны дивизиона, и воплотить в жизнь декрет ВЦИКа и Совнаркома от 10 ноября 1917 г. «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», Енисейский губисполком 18 декабря того же года принял решение о демобилизации казаков, роспуске войсковых органов и разоружении офицеров. Из-за обострения отношений с казаками 21 декабря был создан Военно-революционный штаб (ВРШ), 29-го – вызваны красногвардейские отряды из Томска, вооружены выпущенные из тюрем уголовники, задержаны солдаты, возвращавшиеся из отпуска, и организована охрана города. С 1 января 1918 г. власти прекратили выплату зарплаты казачьим офицерам [53].

К этому времени затея областников с созданием и передачей власти Сибоблдуме встретила первые трудности на местах. Не только советы проигнорировали их предложение представительствовать в ней. Получив телеграммы о необходимости созыва и по составу общесибирского органа, Красноярская городская дума 30 декабря 1917 г. после упорной борьбы и с небольшим перевесом голосов решила делегатов не посылать. Однако и члены Красноярского отдела Сибирского областного союза на заседании, состоявшемся 9 января 1918 г., традиционно призвали общество к защите Учредительного собрания, но не решились обострять отношения с советами [54]. В результате этих разногласий для заседаний в Сибоблдуме съехались лишь 25-30 делегатов, в основном социалистов. Не располагая реальными силами, члены Временного областного Совета и Сибоблдумы не могли инициировать казачий мятеж в Красноярске, а 24 января 1918 г. они были арестованы большевиками [55].

«Мятеж»: А был ли мальчик?

Вызванный с Всесибирского съезда, Сотников 17 января 1918 г. организовал обсуждение вопроса о судьбе воинской части на общем собрании членов Малого войскового круга и военнослужащих дивизиона. Сочтя губисполком некомпетентным решать вопрос о сложении оружия и расформировании, казаки, не имея распоряжений Петроградского Совета казачьих войск и считая, что судьбу их сословия может определить лишь Учредительное собрание, приняли воззвание «К населению Енисейской губернии», в котором отвергли требования Советской власти. Подписанное войсковым атаманом Сотниковым, оно гласило: «17 января исполком в ультимативной форме предложил казачьему дивизиону признать власть советов и исходящие от него приказы, согласиться с ликвидацией казачества. Казаки постановили не признавать Советскую власть, как не выражающую воли всего народа, сочли разоружение казачества лишением его гражданской и воинской чести, вопиющим нарушением его исторических традиций. Они решили, чтобы столкновение не было вменено в вину казакам, уйти из города и предложили исполкому не вмешиваться в жизнь казачества, гарантировать ненасилие и вывести из города отряды Красной гвардии. Ответ дать не позднее 12 часов 21 января. В случае отказа будет в защиту попранных прав Учредительного собрания объявлена мобилизация войска» [56]. По-существу это была первая протестная реакция местного населения на разгон большевиками Учредительного собрания.

Губисполком незамедлительно отреагировал ультиматумом в адрес штаба дивизиона о сдаче в два часа казаками оружия и угрозой использования в противном случае по отношению к мятежникам военной силы. Пополнив Красную гвардию отрядами из Ачинска и Канска, он от имени ВРШ объявил город на осадном положении. На улицах Красноярска появились красногвардейские патрули.

Большевики использовали эти события для укрепления своей власти в Красноярске. В ночь на 18 января около 100 красногвардейцев во главе с комиссаром Фроловым заняли архиерейский дом, Консисторию и покои Владыки. Следующей ночью они обыскали мужскую гимназию, заняли начальное училище. В соответствии с приказом Омского Вокома и телеграммой Томского губисполкома в Ачинске и Красноярске 19 января красногвардейцы заставили казаков задержанных эшелонов сдать оружие. 20 января они в поисках оружия обыскивали прохожих, арестовали несколько офицеров и 40 казаков. Обыскано было с изъятием патронов, принадлежавших лесной страже, Управление земельных и государственных имуществ. Ворвавшись с обыском в учреждения ПСР, большевики арестовали 13-14 социалистов-революционеров. К вечеру начались обыски офицерских квартир, усилилась стрельба. Аресту подвергся штабс-капитан 14-го полка князь Гантимуров. 20-21 января без объявления причин в «народной тюрьме» оказались избранные населением председатели губернской и уездных земских управ И.В. Казанцев, Б.Ф. Тарасов, В.В. Остриков, составляющие с еще четырьмя гласными половину фракции эсеров в городской думе, члены Военно-промышленного комитета, а в целом около 100 человек.

Обратившиеся с воззванием ко всему населению губернии, гласные и члены ПСР были, за исключением Казанцева, выпущены из заключения. 27 января состоялось заседание городской думы, на котором большевики обвинялись в преступлениях против мирного населения, а городской голова Я.Ф.Дубровинский – в молчаливом потворствовании арестам. Оправдываясь, он заявил, что Сотников посылал приветственную телеграмму атаману Каледину, а иностранные консулы изъявили желание быть посредниками на переговорах с Сотниковым, но его не нашли. В ответ на реплику гласных «История нас рассудит!» Дубровинский заявил: «Пока история рассудит нас, рассудим мы вас!». «Поскольку идет политическая борьба, - поддержал его М.И. Фрумкин, - справедливы все средства. На войне, - заключил он, - как на войне». В знак протеста против действий большевиков фракция их политических противников покинула помещение Думы. Отказавшийся давать показания, Казанцев 28 января был отпущен на свободу. В тот же день большевики, празднуя победу над Сотниковым, организовали парад с оркестром «революционных» войск [57].

Постановлением от 29 января 1918 г. дальнейшая ликвидация дивизиона губисполкомом была поручена специальной коллегии в составе Жданова, Сухорукова и Пекаржа, названных впоследствии чекистами. 16 апреля губисполком решил взыскать налог, которым было обложено состоятельное население Красноярска, а имущество Енисейского казачьего войска, как упраздненного, передать в военный отдел [58].

Казачий исход

вывел треть личного состава дивизиона из города в направлении станицы Торгашино. «Старые» казаки-фронтовики предпочли остаться лояльными по отношению к Советской власти. Опорой Сотникова стали «молодые», еще не воевавшие казаки, а также офицеры. С ним оказались 177 казаков, 67 офицеров, 44 гимназиста и семинариста. На Телячьем острове Сотников назначил Тялшинского, Розанова и Бологова командовать сотнями. В Долговский поселок к ним пешком, вспоминал Тялшинский, добрались до 400 человек красноярской молодежи. Но в дивизионе не было ни денег, ни запасного оружия с боеприпасами. Поэтому многим из них не нашлось места в отряде. Некоторые офицеры не пошли с Сотниковым потому, что войсковой совет отказал в самоуправлении офицерской дружине пластунов или Отдельной добровольческой роте поручика Курицына, которая предполагала использование себя в качестве разведчиков и диверсантов. Как сообщала газета «Правда» от 28 января, «…казаки разбрелись по деревням, белогвардейцы, гимназисты, воспитанники духовной семинарии и часть армейских офицеров вернулись в город и сдались».

Не поддержали Сотникова не только торгашинские станичники, заявившие, что они не позволят превратить их селение в убежище для «контрреволюционеров», но и сами повстанцы. Желающих воевать среди них оказалось немного. Проследовав 22 января в с. Есаульское и не дождавшись, по мнению Шулдякова, открытия Сибоблдумы, прибытия и помощи «Сибирской армии» Краковецкого и возможного вмешательства в русские дела союзников по Антанте, Сотников решил пробиваться в Минусинский уезд. Заканчивая свою речь на собрании дивизиона, он попросил выйти вперед тех, кто пойдет с ним в Минусинск для продолжения борьбы с советами. По словам члена отряда, ученика реального училища Найденова, вперед вышли только 5 казаков и несколько учащихся. Увидев, что казаки еще не готовы воевать с превосходящими силами советов, а некоторые из них уже покинули отряд, войсковое правление постановило вести казаков по станицам Минусинского уезда и собрать там Большой войсковой круг. В поход на юг вышли 120 минусинских казаков и 25 офицеров при 2 пулеметах [59].

Оперативность Красноярского совдепа, как констатировали некоторые авторы, помогла сорвать замыслы Сотникова и прочих «реакционеров» об объединении дивизиона с проезжающими казаками, выступлении против Советской власти и захвате Красноярска [60]. На наш взгляд, та часть станичников, что была увлечена революцией, своим поведением отстаивала завоевания Февраля 1917 г., а агрессивность, якобы присущая им, приписывалась противником. Большевики считали, что поход Сотникова в Минусинский уезд был предопределен его желанием обрести базу для дальнейшего наступления на Советскую власть, рассматривали казачий мятеж как составной элемент широкого противодействия политического противника ее установлению и важное звено в цепи антибольшевистских выступлений. Такое восприятие современниками этих событий, как акта широкой политической борьбы, затем без критического осмысления было взято на вооружение не только советскими историками.

Как вспоминал очевидец, при продвижении на юг дивизион не встретил сопротивления большевиков, сам же не принимал активных действий. Одна из газет, ссылаясь на наблюдения демобилизованных солдат, обгонявших казаков по дороге в свои селения, тогда писала: «Мы имеем дело не с войском, которое собралось в поход, а просто-напросто с солдатами, возвращающимися к себе домой…» [61].

Минусинск против Каратуза

Получив известие о приближении дивизиона и располагая только 80-100 красногвардейцами, Минусинский Совет объявил город на военном положении и стал усиливать свои вооруженные силы. Вскоре в Минусинске был арестован председатель правления Енисейского казачьего войска И.Г. Казанцев с письмом атамана к офицеру И.В. Безрукову. Наряду с сообщением о поддержке выступления со стороны красноярских социалистов, меньшевиков и скором прибытии казаков в Минусинск, в нем запрашивалась информация об отношении к ним местных представителей политических партий, общественности, деловых людей и населения, о вооружении и составе, степени организованности и настроениях красногвардейцев. Информируя сослуживца о том, что его голова оценена большевиками в 1 тыс. руб., Сотников просил его подыскать в городе конспиративную квартиру и наладить связь с Каратузом, где предполагался созыв войскового съезда. У Казанцева также изъяли воззвания атамана Семенова и штабс-капитана Шумайлова, формирующего в Ростове-на-Дону отряд сибирских добровольцев.

Эти документы, попавшие в руки большевиков, помогли им еще раз политизировать происходившие события, обвинить Сотникова в намерении захватить Минусинск и его «кровожадности». Публикация их в советской газете с характерным названием «Жаждут крови», распространение ее в селениях на пути казаков, настраивали население против Сотникова и его партии, а предоставление их в губисполком повлекло новые аресты гласных Красноярской городской думы [62]. С целью получения времени для создания вооруженных сил Минусинский совдеп 3 февраля 1918 г. решил начать с казаками переговорный процесс и послал в с. Шалаболино специальную делегацию. Вновь отказавшись сдавать оружие, штаб дивизиона разрешил делегации встречу с рядовыми казаками и пригласил ее в Каратуз, который к тому времени уже был очищен от совдеповцев. 4 февраля Сотников привел дивизион в эту крупную станицу, один из центров расселения казачества на юге Енисейской губернии. На митинге, состоявшемся по этому случаю, Сотников, который следом за большевиками, кажется, в пропагандистских целях преувеличивал значимость своего противостояния, рассказал его участникам о связях своего движения с эсерами, забайкальским казачеством и добровольцами юга России, призвал дивизион и каратузцев бороться за власть Учредительного собрания и до его созыва не разоружаться. Выступавшие затем казаки поддержали своего атамана [63]. Пытаясь сгладить остроту большевистской пропаганды и завоевать расположение населения, войсковое правление в своем воззвании от 7 февраля 1918 г. сообщало: «Крестьяне! Мы, казаки, – ваши товарищи, и не может быть речи о какой-нибудь вражде между нами» [64].

15 февраля 1918 г. в Каратузе начал работу Большой войсковой круг, или III съезд енисейского казачества. Его участники, одобрив решения Малого круга, войскового правления и действия своего атамана, постановили сохранить дивизион до волеизъявления народа о судьбе казачества, избрали должностных лиц, а Сотникова вновь атаманом. С целью нормализации обстановки они предложили созвать съезд представителей всего населения уезда и делегировать трех своих участников с правом совещательного голоса на крестьянский съезд [65].

Однако ни делегаты казачьего съезда, ни предложения якобы Сотникова, «как исходящие от врага всего трудового народа», не были приняты Минусинским совдепом. В тот же день открылся в Минусинске V Чрезвычайный уездный крестьянский съезд, который обратился с призывом к населению о немедленном создании за денежное вознаграждение Красной гвардии и направлении ее в Минусинск. Пригрозив «объявить казаков вне закона и принять самые решительные меры для ликвидации сотниковской контрреволюционной авантюры», участники этого съезда также потребовали от каратузцев разоружения. Посланная в станицу с такой резолюцией делегация была встречена насмешками казаков и требованием капитуляции совдепа.

Выдвинутые казачьим съездом «условия соглашения» в Минусинске уже не обсуждались. 7 марта пленарное заседание Минусинского Совета постановило переизбрать Военно-революционный комитет (ВРК), а его новому составу из 10 членов, в частности К.Е. Трегубенкову, Г.В. Лебедеву и др., приступить к выполнению решений V съезда о подавлении казачьей «контрреволюции». Стянув к городу отряды из Черногорских копей, рудников, ст. Абакан и близлежащих деревень, Минусинский совдеп вскоре располагал 900-1000 красногвардейцами, для вооружения которых из Красноярска были доставлены 2 орудия, 3 пулемета, винтовки и патроны. Выиграв время для создания вооруженных сил, Советская власть была готова к решительным действиям.

Красногвардейская атака

Напротив, среди казачества, почувствовавшего перемену ситуации, морально-психологическая обстановка ухудшилась. Следствием этого, к примеру, стало создание в Каратузе совета казачьих и крестьянских депутатов. Воинственные настроения и намерения минусинских большевиков заставили Сотникова искать поддержки у казачества левобережья Енисея. Однако ситуация во взаимоотношениях Советской власти и казачества еще не стала взрывоопасной, ведущей к широкому и острому политическому противоборству. Сотникову удалось склонить на свою сторону полусотню таштыпских казаков, но саянские и монокские станичники не решились на выступление. В ночь на 12 марта в район этих станиц двинулись и красногвардейские отряды. Выслушав делегацию, присланную казаками станицы Монок и предлагавшую мирное разрешение вопроса, ВРК, в свою очередь, потребовал от казаков сложения оружия, ареста офицеров с целью осуждения их «революционной властью», а в случае отказа пригрозил стереть артиллерийским огнем «с лица земли казачьи станицы, поддерживающие мятеж контрреволюционера Сотникова и его офицерской банды». Сотников, так и не дождавшись казаков станиц Имек и Арбаты, поддержки от хакасов, расстроил свои отношения со станичниками чуть ли не до применения к ним оружия и был вынужден с двумя офицерами-сослуживцами 18 марта бежать из Таштыпа через кузнецкую тайгу в Бийск, а затем в Томск.

Выступив 19 марта и произведя два артиллерийских выстрела, красногвардейцы одного из отрядов вблизи Монока выловили, признав за офицеров, остриженных наголо для маскировки, 15 «перепуганных» подростков – воспитанников дивизиона, а затем вошли в Таштып. Здесь они арестовали 16 офицеров, организовали советы в станицах. По предписанию уездного совдепа Таштыпский совет взыскал путем конфискации имущества штраф с местных зажиточных казаков. Другой отряд в это время наводил советские порядки в с. Аскиз, где проходивший съезд представителей хакасов обсуждал меры оказания помощи Сотникову. В течение четырех дней 250 красногвардейцев совершали поиски якобы припрятанного оружия и его участников, но большинство их успели скрыться.

На пленарном заседании губернского Совета 22 марта 1918 г. Г.С. Вейнбаум доложил о ликвидации мятежа и бегстве Сотникова, 26 марта было снято военное положение в Минусинском уезде, а 5 апреля делегация его Совета отчиталась в Красноярске о своей военной деятельности. В целом по губернии были арестованы 300 участников мятежа, в минусинскую тюрьму заключены 30 офицеров. Подавление выступления не являлось, как считали советские историки, бескровным: казачье офицерство восприняло его настолько трагически, что в станицах Монок, Арбаты и Таштып застрелились 6-8 человек. Минусинский исполком для расследования событий создал чрезвычайную следственную комиссию. Выявив в станицах «ядро заговорщиков», она собрала с казачества контрибуцию [66].

Позднее в белоэмигрантских кругах Сотников обвинялся не только в «преждевременности» вывода дивизиона из Красноярска, но и в том, что казаки разошлись по домам [67]. Однако он не сумел поднять казаков на борьбу с большевистской экспансией не потому, что, выделяясь среди них интеллигентностью и революционной демократичностью, не справился с обострением ситуации. Не было готово к Гражданской войне само казачество. Так называемый мятеж являлся не столько следствием борьбы политических партий и составной частью попытки общего антисоветского выступления, сколько ответной реакцией униженных властью людей.

Оказался он и не столь уж заметным явлением и в жизни населения Минусинского уезда. К примеру, один из крестьян – членов уездного исполкома потребовал от совдеповцев 1 июня 1918 г. на VI уездном крестьянском съезде финансовой отчетности: на ликвидацию сотниковского выступления были затрачены 100 тыс. руб., а «мы его и не видели». Сам Сотников позднее, объясняя свое поведение в марте 1918 г., счел возможным лишь коротко сказать о том, что по поручению войскового правления «повел казаков по станицам» [68].

Победа большевиков, которые не могли справиться с нараставшим новым кризисом, лишь отвлекала население от данных ими обещаний и
ненадолго продлила их власть. Те же казаки, что в марте 1918 г. лишили своего атамана поддержки, через два месяца двинулись на Минусинск свергать Советскую власть.

В Сибирской армии

С низложением советов в мае-июне 1918 г. Сотников влился в антибольшевистские вооруженные силы. Г.С. Вейнбаум, информируя по телефону председателя Енисейского уисполкома С.М. Иоффе о происходивших событиях, сообщил, что Сотников командует у чехов кавалерией [69]. Сначала приказом по Томскому гарнизону от 1 июня 1918 г. ему было поручено формирование гусарского дивизиона [70].

Затем Сотников, будучи по-прежнему атаманом Енисейского казачьего войска, по предписанию командира Средне-Сибирского корпуса появился в Красноярске и 28 июня 1918 г. объявил о мобилизации казаков в Сибирскую армию [71]. Для ее осуществления он выехал в Минусинск, где все еще заседал VII Чрезвычайный уездный крестьянский съезд, вручивший власть комиссариату. 29 июня Сотников, выступив на съезде, призвал его участников «встать на защиту автономной Сибири» и своим постановлением утвердить объявленную в Сибири мобилизацию. Его поддержал один из делегатов-казаков, заявивший, что «казачество все до одного человека пойдет на защиту родины». Делегаты, настаивавшие на переносе обсуждения о мобилизации населения, были поражены демонстративным уходом Сотникова и некоторых выборных лиц. Это и заставило их, наконец, согласиться с зачислением в Сибирскую армию казаков и офицеров на добровольных началах [72].

Казаки-минусинцы с готовностью выставили три сотни. 8 и 16 июля казаков пароходами торжественно отправили в Красноярск [73]. Занятый мобилизационными делами и находившийся с отчетами о них в Иркутске и Омске, Сотников просил казаков о сложении с него атаманских полномочий. К этому, видимо, подтолкнула его и позиция минусинских социалистов-революционеров… Она стала последним аргументом, изменившим политическое лицо Сотникова: он порывает свои отношения с партией социалистов-революционеров, которые заняли основные места в новых органах власти. Вместо Сотникова атаманом Енисейского казачьего войска был назначен полковник Каргаполов [74].

Состоявшийся в конце июля – начале августа того же года Большой войсковой круг, или IV съезд енисейского казачества, заслушал доклады о деятельности правления и совета, о мобилизации, восстановлении управления, о налаживании землепользования и организации земства. Он назвал заключенный большевистским правительством Брестский мир актом позора и предательства и призвал казаков встать на защиту Временного Сибирского правительства. Переизбрав должностных лиц, участники съезда выбрали Сотникова не только наказным атаманом, но и одним из трех кандидатов в члены Учредительного собрания. Они просили командование Сибирской армии откомандировать его в войско для отправления своих обязанностей [75].

Несмотря на это, Сотников атаманские функции больше не исполнял. Сначала его в этом качестве заменил Тялшинский, а вскоре временно исполняющим обязанности не только атамана, но и председателя войскового правления стал С.А. Шахматов. Возглавив 1-й Томский сибирский кавалерийский дивизион 1-го Средне-Сибирского корпуса, поручик Сотников ушел на фронт. Его часть вскоре была переформирована в 1-й Томский гусарский полк, состоявший на 20 октября 1918 г. из 346 сабель при 8 пулеметах. Но после 18 ноября того же года, когда власть в Сибири перешла к А.В. Колчаку, Сотников, видимо, не согласный с засильем в политической жизни военщины, покинул военную службу [76]. Но был еще один фактор, круто изменивший его судьбу.

Возвращение к призванию

Освещая освоение сибирского Севера, авторы публикаций советского времени, естественно, утверждали, что оно стало осуществляться ускоренно и в интересах народа лишь после Октября 1917 г. Действительно, с организации 2 июня 1918 г. гидрографической экспедиции в моря Северного Ледовитого океана началось последовательное изучение Севера и обеспечение его средствами навигации. Геологический комитет ВСНХ РСФСР для изучения недр Сибири в апреле 1918 г. направил из Петрограда в Томск ряд специальных партий. Но в связи с изменением политической ситуации они приступить к работе не смогли.

Вместе с тем, уместно заметить, что освоение сибирского Севера осуществлялось и в условиях белой Сибири. Осенью 1918 г. в местной печати активно обсуждался вопрос об открытии Северного морского пути, способного наладить торговый обмен, экономические и военные связи региона с Архангельском и Мурманском. Действие этого пути находилось в прямой зависимости от снабжения судов местным топливом. Следовательно, требовались разработки сибирских недр. В октябре 1918 г. по инициативе профессорско-преподавательского персонала горного отделения Томского технологического института был создан Сибирский геологический комитет, который на лето 1919 г. наметил план проведения поисков и исследований на уголь, медь, железо и полиметаллы в ряде мест Сибири.

27 ноября 1918 г. Сотников добился получения в Управлении земельными и государственными имуществами Енисейской губернии четырех дозволительных свидетельств на разведку полезных ископаемых в Норильском промышленном районе, оплатил в Красноярском казначействе специальный взнос и тем самым получил исключительное право проводить здесь изыскания в течение пяти лет [77].

Имея определенный опыт изучения ископаемых Севера, он представил докладную записку министру промышленности и торговли об итогах экспедиционной разведки Норильских месторождений. Руководитель Дирекции маяков и лоций Д.Ф. Котельников, с которым он познакомился на съезде членов Института исследования Сибири, стал одним из членов созданного 25 апреля 1919 г. Комитета Северного морского пути. В феврале 1919 г. в Минусинске V съезд, или Большой круг Енисейского казачьего войска, поблагодарил Сотникова за труды и пожелал ему плодотворной деятельности на новом поприще. В конце марта 1919 г. был опубликован доклад Сотникова. Его брошюра «К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения каменного угля и медной руды в связи с практическим осуществлением и развитием Северного морского пути» (Томск, 1919. 54 с.) была представлена в Министерство, высоко оценившее этот труд. Приказом от 13 апреля 1919 г. Сотникова перевели в Морское ведомство*, где, по сведениям историка Н.А. Кузнецова, его зачислили на должность младшего производителя гидрографических работ Обь-Енисейского гидрографического отряда [78].

---
* В связи с этим необоснованное каким-либо источником сообщение историка М.Г. Тарасова (Атаманы Енисейского казачьего войска // Красноярский край: прошлое, настоящее, будущее: Мат-лы международ. конф., посвящ. 75-летию Красноярского края. Т. 1. Красноярск, 2009. С. 160) о том, что Сотников в мае 1919 г. был произведен в сотники, является, вероятно, ошибочным. Этот факт из его жизни не подтверждается материалами архивно-следственного дела и сведениями Н.А. Кузнецова, который ознакомился с приказами по флоту и морскому ведомству того времени.

Экспедиция

Летом 1919 г. Сотников находился в экспедиции за Полярным кругом, которая от Сибгеолкома имела задание детально обследовать район Норильских месторождений, а от Дирекции маяков и лоций – провести гидрографические работы, определить удобное место для сооружения порта с мощной угольной базой. Заключение договора с государственным учреждением говорит о том, что Сотников не был рядовым или случайным участником экспедиции. По свидетельству В.И. Долгова, именно он занимался организационными делами, включил в состав экспедиции Н.Н. Урванцева, своего дядю со стороны матери Н.Н. Иванова, двоих местных проводников и троих красноярцев, скорее всего студентов [79]. Согласно показаниям самого Сотникова, членами экспедиции по его приглашению стали взятые им на поруки бывшие сторонники Советской власти, находившиеся в качестве заложников в Красноярской и Енисейской тюрьмах [80]. Как сообщала газета, отметив среди участников гидрографической экспедиции лишь А.А. Сотникова и А.А. Фильберта, она на пароходе «Север» отплыла из Красноярска в низовья Енисея [81].

Некоторые воспоминания об этой экспедиции оставил и Урванцев. В них сообщалось, что ему, вероятно, как выпускнику Томского технологического института 1918 г. и члену Сибгеолкома, были поручены поиски месторождения каменного угля в районе строящегося Усть-Енисейского порта. Включение же в состав экспедиции «топографов» Сотникова и Фильберта являлось, как пишет он, только помощью, оказанной ей со стороны Дирекции маяков и лоций. Наличие в ней местного уроженца Сотникова Урванцев объяснял необходимостью транспортного обеспечения маршрута ее следования. Сообщил он и о разногласии, якобы возникшем между ними, относительно территории поисков угольного месторождения. Следуя собственным наблюдениям, как пишет Урванцев, он повел поиски угля по правобережью Енисея в районе Норильска. Более того, отмечает Долгов, Урванцев в своих воспоминаниях заявлял: «Я начал подозревать, что он (то есть Сотников – А.Ш.) думает использовать мои знания и интерес к Северу в своих личных целях, как только к тому будет возможность». Так он позиционировал своего напарника как участника Белого движения.

Однако в конечном итоге отношения Сотникова и Урванцева не переросли в антагонистические. Как вспоминал тот же Урванцев, экспедиция, длившаяся с середины июня по сентябрь-октябрь 1919 г., началась и успешно завершилась в Красноярске, откуда он с материалами отбыл в Томский Сибгеолком, а «топографы» – в Омскую Дирекцию маяков и лоций [82].

В чекистских застенках

На основании телеграммы морского министра Котельников и Сотников 2 декабря 1919 г. выехали в Иркутск с отчетом Дирекции по гидро- и топографической деятельности. Пока они почти три недели добирались до него, в Сибири к власти пришли большевики, которые сначала обещали привлечь к ответственности лишь колчаковских карателей и контрразведчиков. В Иркутске гидрографы явились к представителю новой власти – военному комиссару и председателю ревкома Я.Д. Янсону. Они сделали в Совнархозе доклад, который получил одобрение у сотрудников и председателя Сибревкома И.Н. Смирнова. Работы экспедиции были признаны заслуживающими продолжения. «Для скорейшей постановки дела на практическую основу» Совнархоз решил командировать гидрографов в Омск, а затем в Москву. Но, как уже сообщалось выше, Котельников и Сотников были арестованы [83].

,

Протокол допроса Александра Сотникова

На допросе, состоявшемся в феврале 1920 г. (день не указан – А.Ш.) в Иркутской губЧК, Сотников подробно изложил свою жизнь начиная с 1916 г. После месячного заключения в тюрьме обеспокоенный отсутствием обвинения Сотников 26 марта написал на имя председателя Иркутской губЧК письмо. В нем он подчеркивал, что в боях против Советской власти не участвовал и политикой со второй половины 1918 г. не занимался: его деятельность носила чисто научный характер. Он считал, что Советская власть может инкриминировать ему в качестве преступления лишь неподчинение решению Енисейского губисполкома о разоружении и расформировании казачьего дивизиона. Поэтому в свое оправдание Сотников писал, что он выполнял волю избравшего его казачества и высшего военного командования. В его деятельности не было преступного умысла против Советской власти, заявил он, а его преследование и осуждение может рассматриваться только как акт мести, недостойный суда победивших Советов. Он считал, что может быть полезным для страны, любимое им дело еще далеко от завершения и замедлится в его отсутствие. Сотников просил чекистов об освобождении его на поруки или скорейшем определении его судьбы в судебном порядке [84].

1 или 2 апреля 1920 г. по распоряжению Сибревкома и СибЧК Котельников и Сотников были переданы Красноярской губЧК. Здесь, после месячного содержания их в тюрьме, рассмотрение дел приняло упрощенный и ускоренный характер. 7 мая Сотникову было предъявлено обвинение в «контрреволюционной деятельности», которую он якобы осуществлял будучи атаманом. В тот же день состоялся допрос Сотникова, на котором он повторил свои биографические данные. Но чекистов больше интересовал поступивший от заключенных донос о том, что он, якобы, предвещал скорый приход японцев и смерть Ленина. Заявив, что это «чистейшая ложь», Сотников отверг выдвинутое обвинение. В его поддержку выступил бывший партизан из с. Монастыршино Н.А. Иванов. Обратившись 10 мая к чекистам, он засвидетельствовал, что его брат, красногвардеец, находившийся весной 1919 г. в Красноярской тюрьме в качестве заложника, был спасен Сотниковым как специалист, ценный для его полярной экспедиции. Но 11 мая дело Котельникова было передано на рассмотрение в особый отдел 5-й Красной армии*, а Сотникова – в Коллегию Красноярской губЧК [85].

---
* Судя по тому, что в 1926 г. вышла книга Д.Ф. Котельникова, он избежал расстрела и стал военным гидрографом ВМФ РККА (Долгов В. О времени, о Норильске, о себе. С. 159).

Смертный эпилог

Обвинительное заключение, составленное 21 мая 1920 г. заместителем уполномоченного следственно-розыскной части губЧК, обвиняло Сотникова уже не только в неподчинении приказу Советской власти о разоружении дивизиона и сохранении его как боевой единицы, но и в членстве в тайной организации, боровшейся в 1919 г. (? – А.Ш.) с томскими большевиками. Конкретными фактами, подтверждающими это обвинение, заключение не располагало. В данном оговоре сотрудник чека не утруждал себя приданием ему даже минимального правдоподобия: в Томске, который вплоть по ноябрь 1919 г. находился в руках колчаковцев, антисоветская организация в принципе не могла существовать. Но такие детали тогда и не брались во внимание, главным в обвинении Сотникова стал его атаманский статус. Обвинение утверждало, что Сотникова, который «после такого прошлого никогда не сможет быть полезным, а наоборот очень вредным», следует «предать строгой мере наказания» (орфография подлинника сохранена – А.Ш.). Заслушав это заключение, Коллегия губЧК 23 мая 1920 г. постановила Сотникова расстрелять, а его имущество конфисковать [86].

Однако после вынесения приговора Сотников еще какое-то время оставался в живых. В администрацию тюрьмы от заключенных, работающих в столярной мастерской и воспринимающих Котельникова и Сотникова как «белую кость», поступили доносы, один из которых датируется 20 июня 1920 г., о том, что они ведут между собой антисоветские разговоры. 19 июля в губЧК поступило письмо от брата Сотникова, К.А. Сотникова, заведующего судебно-следственным подотделом отдела юстиции Енисейского губревкома, который просил приобщить к делу брата его печатные труды. Тем самым он пытался обратить внимание чекистов на целесообразность использования Сотникова как «редкого специалиста, знающего условия работы за полярным кругом», в новой экспедиции, снаряжаемой туда Сибгеолкомом [87]. Это был последний документ в сотниковском деле. Время его казни остается до сих пор неизвестным.

* * *

В сущности, Сотников был человеком, выполнившим свой долг перед революцией и избравшими его людьми. Он погиб в результате политической мести большевиков. Оставшееся после него дело перешло и принесло заслуги только другому человеку – Николаю Николаевичу Урванцеву. Реабилитация, пришедшая к Сотникову в 1990-е годы, была запоздалым и скромным актом правоохранительной системы страны. Об этом знает лишь узкий круг заинтересованных людей. Молчание уже прервано, но имя казачьего атамана и полярного исследователя Александра Сотникова должно стать широко известным общественности не только на Севере нашей огромной страны.

Информационное письмо регионального управления ФСБ РФ по Красноярскому краю

Примечания

1. Архив Регионального управления ФСБ РФ по Красноярскому краю (АРУ ФСБ). Д. П.-22960. Л. 20.
2. О времени, о Норильске, о себе… Воспоминания. Кн. 10. М.: ПолиМЕдиа, 2008.
3. Красноярское историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал»
- HTTPS://memorial.krsk.ru; Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Кн. 1. Красноярск, 2004. С. 14.
4. Шекшеев А.П. Атаман А.А.Сотников: трагедия казачьей интеллигенции // Белая гвардия. Казачество России в Белом движении. 2005. № 8. С. 252-255; он же. Гражданская смута на Енисее: победители и побежденные. Абакан, 2006. С. 94-102; он же. Сотников Александр Александрович // Энциклопедия Республики Хакасия. Т.2. Абакан, 2008. С. 149-150; и др.
5. Тимофеев А. Земляки (материалы для биографического словаря) // Сибирский исторический альманах. Т. 1: Гражданская война в Сибири. Красноярск, 2010. С.37.
6. См.: Урванцев Н.Н. Открытие Норильска. М., 1981. С. 4.
7. Норильск. – http: // geo.1september.ru / 2005/08/3. htm.
8. Владимир Долгов: «И при этом Николай Николаевич Урванцев так и остался для меня загадочным человеком» // О времени, о Норильске, о себе… Кн. 10. С. 150, 161-162.
9. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 2-4, 8, 10, 17.
10. См., например: Гидлевский К., Сафьянов М., Трегубенков К. Минусинская коммуна. 1917 – 1918 гг. Из истории Октябрьской революции в Сибири. М.-Л., 1934.
11. Центр хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИ КК). Ф. 64. Оп. 5. Д. 137. Л. 5.
12. Гидлевский К. и др. Минусинская коммуна. С. 169, 283; Журов Ю.В. Енисейское крестьянство в годы Гражданской войны. Красноярск, 1972. С. 72.
13. Белоусов Г.М. Эсеровское вооруженное подполье в Сибири (1918 г.) // Сибирский исторический сборник. Вып. III. Иркутск, 1975. С. 143.
14. Бердников Л.П. Вся Красноярская власть. Очерки истории местного советского управления и самоуправления. 1917 – 1993 гг. Факты, события, люди. Красноярск, 1996. С. 114.
15. Сотников Александр Александрович. - HTTPS://memorial.krsk.ru; Долгов В. … О времени, о Норильске, о себе… С. 157-158; Тимофеев А. Земляки… С. 38.
16. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 38.
17. Урванцев Н.Н. Открытие Норильска. С. 30–31, 35; Енисейский энциклопедический словарь (ЕЭС). Красноярск, 1998. С. 577-578; Хронология Таймыра. Хронология исторических событий Генезиса Таймыра и Норильского района / авт.-сост. В.В. Денисов, под ред. С.А. Стрючкова, Л.Н. Стрючковой. Норильск: АПЕКС, 2009. С. 123.
18. АРУ ФСБ. Д. П.-021878. Т. III. Л. 117.
19. Владимир Долгов … О времени, о Норильске, о себе… С. 150; Тимофеев А. Земляки… С. 37; АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 11, 19.
20. Знамя труда. 1917. 6 июля.
21. Наш голос. 1917. 19, 21 марта.
22. Там же. 22 марта, 24 мая, 9 июля.
23. Там же. 13 апреля, 5 мая; Труд. 1917. 17 (4) июля.
24. Постановление первого съезда енисейских казаков, состоявшегося в г. Красноярске 25 мая 1917 г. Красноярск, 1917.
25. Хвостов Н.А. Борьба большевиков за трудовое казачество на востоке страны (1917-1920 гг.). Красноярск, 1991. С. 144.
26. Наш голос. 1917. 27 мая; Познанский В.С. Очерки вооруженной борьбы Советов Сибири с контрреволюцией в 1917 – 1918 гг. Новосибирск, 1973. С. 66; Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций в Енисейской губернии (март 1917 – ноябрь 1918 гг.). Томск, 1991. С. 52-53; Тимофеев А. Земляки… С. 37; Форум «Гражданская война в Сибири» - HTTPS://siberia.forum24.ru/.
27. Фрумкин М. Февраль – октябрь 1917 г. в Красноярске // Пролетарская революция. 1923. № 9 (21). С. 147 – 148.
28. Красноярский Совет. Март 1917 г. – июнь 1918 г. (Протоколы и постановления съездов Советов, исполкома и отделов): Сб. док-в. Красноярск, 1960. С. 52–53, 137.
29. Наш голос. 1917. 12 июля.
30. Цитирую по: Свободная Сибирь. 1917. 13 августа.
31. Наш голос. 1917. 28 июля, 4 августа; Свободная Сибирь. 1917. 26 августа.
32. Наш голос. 1917. 1 сентября.
33. Вестник Енисейского казачества. 1917. 21 августа.
34. Наш голос. 1917. 4, 14 сентября; Вестник Енисейского казачества. 1917. 19 сентября; Голос народа. 1917. 4 октября.
35. Постановление Второго съезда Енисейского казачьего войска, состоявшегося в гор. Красноярске 20 сентября 1917 г. Красноярск, 1917.
36. Вестник Енисейского казачества. 1917. 24 августа; АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 11, 17 об.
37. Знамя труда. 1917. 5 ноября.
38. Архивное агентство администрации Красноярского края (ААА КК). Ф. 258. Оп. 1. Д. 64. Л. 1.
39. Красноярский рабочий. 1917. 3, 4 ноября.
40. Там же. 7 ноября.
41. Познанский В.С. Очерки вооруженной борьбы…С. 66; Хвостов Н.А. Борьба большевиков за трудовое казачество… С. 26.
42. Коняхина И.В. Мятеж Красноярского казачьего дивизиона в 1918 году (по документам Красноярского госархива и опубликованным источникам) // Гражданская война в Сибири. Красноярск, 1999. С. 145.
43. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 11, 17 об.
44. Там же. Л. 11 об.; Наш голос. 1918. 12 января; Белоусов Г.М. Эсеровское вооруженное подполье… С. 129.
45. Свободная Сибирь. 1918. 2 января; Наш голос. 1918. 9 января.
46. Сагалаков Э.А. Первое антибольшевистское выступление в Минусинском уезде // Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий: мат-лы международ. науч.-практ. конф. 30 сент. 2004 г., г. Абакан. Абакан, 2005. С. 208-211; он же. Социально-политическое развитие Южной Сибири в 1917-1918 гг. Абакан, 2010. С.49, 51.
47. Тарасов М.Г. Енисейский казак Г.К. Бологов: его роль в формировании и развитии Белого движения в Сибири // 1917 год в российской и мировой истории: Мат-лы международ. науч. конф. (Красноярск, 14-15 нояб. 2007 г.). Красноярск, 2007. С. 224; он же. Енисейское казачество в период революционных событий 1917 г. и годы гражданской войны: автореф. … канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2010. С. 15-16.
48. Гидлевский К. и др. Минусинская коммуна. С. 109.
49. Енисейские казаки. Историческое прошлое, быт и служба енисейских казаков по материалам, собранным членом войскового правления К.И. Лаврентьевым / под ред. Н.Н. Князева. Харбин, 1940. С. 108; Бугаев Д.А. На службе милицейской. Кн. 1. Ч. 1. Красноярск, 1993. С. 113.
50. Енисейские казаки. С. 140, 145-146.
51. Ларьков Н.С. Начало гражданской войны в Сибири. Армия и борьба за власть. Томск, 1995. С. 234.
52. Коняхина И.В. Мятеж Красноярского казачьего дивизиона… С. 146.
53. Краснояский Совет. С. 301, 305, 309; Ларьков Н.С. Начало гражданской войны в Сибири. С. 66; Бугаев Д.А. На службе милицейской. Кн. 1. Ч. 1. С. 113.
54. Наш голос. 1918. 5, 9, 12 января.
55. Там же. 16 января, 2-15 февраля.
56. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 11 об., 18; Ларьков Н.С. Начало гражданской войны в Сибири. С. 66; Свободная Сибирь. 1918. 24 января.
57. Шекшеев А.П. Енисейское казачество: антисоветская борьба и трагический исход//Ежегодник Института саяно-алтайской тюркологии. Вып. V. Абакан, 2001. С. 133 – 134; Свободная Сибирь. 1918. 19, 21, 24, 26, 27, 30, 31 января, 4-17 февраля; Знамя труда. 1918. 24 (11) февраля.
58. Муниципальное учреждение «Архив г. Минусинска» (МУАГМ). Ф. 4. Оп. 1. Д. 1. Л. 180, 307.
59. Коняхина И.В. Мятеж Красноярского казачьего дивизиона… С. 147-148; Шекшеев А.П. Енисейское казачество… С. 134-135; Енисейские казаки. С. 146-147; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.Р.-1235. Оп. 84. Д. 8. Л. 36.
60. Познанский В.С. Очерки вооруженной борьбы…С. 66.
61. Енисейские казаки. С. 147; Сагалаков Э.А. Социально-политическое развитие Южной Сибири… С. 52.
62. Воспоминания участников Октябрьской революции в Минусинском уезде. Абакан, 1957. С. 56-57.
63. Шекшеев А.П. Енисейское казачество… С. 136.
64. Труд. 1918. 7 (25 июля) августа.
65. АРУ ФСБ. Д. П.- 22960. Л. 18, 18 об.; Свобода и труд. 1918. 15(2) марта; МУАГМ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3. Л. 12.
66. Съезды, конференции… С. 169 – 170; Красноярский Совет. С. 416; АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 18 об.; МУАГМ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1. Л. 253, 256а, 259б; Д. 3. Л. 12, 15, 26а. Д. 27. Л. 52-54, 61, 147-148.
67. Енисейские казаки. С. 147.
68. Воля Сибири. 1918. 11 июля; АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л.18 б.
69. Свободная Сибирь. 1918. 11 июля (28 июня).
70. Симонов Д.Г. Первый Средне-Сибирский корпус белой Сибирской армии в 1918 году // Гражданская война в Сибири. С. 61.
71. ЦХИДНИ КК. Ф. 64. Оп. 5. Д. 223. Л. 5.
72. Гидлевский К. и др. Минусинская коммуна. С. 202 – 203.
73. Воля Сибири. 1918. 10 июля; Труд. 1918. 11 (28 июня), 17 (4) июля.
74. Труд. 1918. 18 (7) июля.
75. Там же. 7, 11, 13, 23 августа (25, 29, 31 июля, 10 августа); Воля Сибири. 1918. 31 августа.
76. Белая гвардия. 2001. № 5. С. 124, 131; АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 18 об., 19.
77. Хронология Таймыра… С. 143.
78. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 19-19 об.
79. Владимир Долгов … О времени, о Норильске, о себе… С. 158-159.
80. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 20 об.
81. Свободная Сибирь. 1919. 28 (15) июня.
82. Урванцев Н.Н. Открытие Норильска… С. 29 – 30,
35 – 36, 42; Владимир Долгов … О времени, о Норильске, о себе… С. 162.
83. АРУ ФСБ. Д. П.-22960. Л. 4, 12, 17, 19 об.
84. Там же. Л. 17-20 об.
85. Там же. Л. 21, 25-26 об., 34, 36
86. Там же. Л. 35, 39.
87. Там же. Л. 26 об., 31-32.

 На оглавление "О времени, о Норильске, о себе..."