Ссылка

Они пробыли около недели в пересыльной камере Красноярской тюрьмы. Утром 25 сентября 1953 года узников обители вызвали по одному в спецчасть этого заведения. Там тюремные служители объявили им об их отправке в спецссылку, хотя ни у кого из них не было такой дополнительной меры наказания. Петя уже опытный заключенный, насмотревшись и наслышавшись за годы своего заключения всего, знал, что любые протесты в этой системе бесполезны. Ему предъявили на подпись официальную расписку, в которой говорилось, что он уведомлен о том , что за побег из мест спецпоселения будет осужден на 20 лет каторжных работ. После окончания этой чудовищной формальности, связанной с «расторжением договора», Петю в числе других мужчин и нескольких женщин вывели на тюремный двор. Его товарищи по колонии № 037 И.Х.Кремер и Андрей Пакилев остались в тюрьме. Минут через двадцать их построили, пересчитали в последний раз, раскрылись тюремные ворота, вывели на улицу и посадили в кузов грузовика. В кабину сел энкавэдешник, вооруженный пистолетом и крикнул стоявшему на улице шоферу: «Поехали». Их повезли через город Красноярск, в неизвестные места.

Выехав за город, машина помчалась по какой-то трассе. Замелькали названия деревень: Старцево, Таскино и другие. Проехав километров 50, шофер остановился, сопровождающий их военный вышел из машины и объявил 5-минутный перекур и сам направился в ближайшие кусты. Когда он исчез в околке, ребята стали расспрашивать водителя, куда их везут. Шофер объяснил им, что едут они по Енисейскому тракту, в Сухобузимский район и что их везут в подсобное хозяйство хозяйственного отдела Красноярского УВД, этот совхоз заселен преимущественно бывшими заключенными и политическими ссыльными. Эти сведения несколько успокоили новоиспеченных ссыльных. Впоследствии Пете приходилось сталкиваться с этим шофером - звали его Иван Крохалев. Отдохнув минутку от тряски и холода, а дело было в конце сентября (все они были одеты в лагерное шмотье), ребята вновь забрались в кузов и накрылись брезентом. Справивший свою нужду, сопровождающий (или, как успели его прозвать: «пастух»). Подошел к машине, громко спросил все ли на месте, окинул внимательным взором пустынную степь, сел в машину и они вновь тронулись в путь. Еще час с небольшим езды и они подъехали к селу с тюркским названием – Миндерла. Проехав еще примерно километров 5 или 6 в сторону, машина подошла к совхозной конторе и остановилась. Сопровождающий зашел куда-то и через минуту вышел с неизвестным мужчиной в военной форме. Оба они еще раз пересчитали привезенных, один передал, другой принял какие-то документы и, откозыряв друг другу, расстались. Их принял начальник отделения спецкомендатуры. День был осенний и пасмурный, к тому же уже вечерело, поэтому их разместили на ночь в конторе совхоза.

Первый раз в своей послелагерной жизни Петя вышел на улицу без конвоя, он мог свободно идти из улицы в улицу, мог бежать, мог оглядываться – никто за ним не следил, он был счастлив. Было странно, легко и даже весело. Это было ликующее чувство свободы и его мог понять только тот, кто долгие годы пробыл в тюрьме. Наконец-то окончились годы постоянного голода (бич советских лагерей) и тяжелого труда на лесоповалах. За это время Петя перенес три раза элементарную дистрофию. Словом, это чувство свободы не опишешь, его надо испытать. Побродив по стемневшим совхозным улицам, он вернулся обратно в контору. Спали кто на чем мог: на столах, стульях, на полу.

Утром следующего дня их повели в совхозную столовую и бесплатно накормили завтраком. После трапезы всех пригласили в кабинет к директору. Директор был мужчина лет 45-50, темный шатен по фамилии Ануфриев. Впоследствии Петя слышал, что он недолюбливал ссыльных и плохо относился к ним. Да и немудрено было занимать такую позицию – он ведь был на службе в этой же карательной системе. После небольшого вступительного слова, сказанного сквозь зубы, директор с кадровиком начали их распределять по рабочим местам. Петя в числе нескольких мужчин и женщин был отправлен в отделение совхоза, находившееся от центральной усадьбы примерно в 8-10 км. Отделение это называлось Шилинкой. В этом же поселке находилось проектное бюро «Енисейстрой», где также работали ссыльные инженеры и техники. Вновь прибывших поселили в одноэтажном бараке в общежитии. На другой день они были оформлены в отделе кадров совхоза. Инспектор кадров тов.Дубосевич (тоже ссыльный) выдал им новенькие трудовые книжки (кому это было необходимо). Распределили на общехозяйственные работы и выдали денежный аванс. Было объявлено, чтобы каждый из них зашел на отметку в отделение Сухобузимской спецкомендатуры. Комендант тов. Басалаев напомнил им еще раз о том, что выход спецссыльных за пределы трехкилометровой зоны от поселка в любую сторону будет рассматриваться как попытка к побегу, со всеми вытекающими отсюда суровыми последствиями. Затем объявил, что отмечаться они будут два раза в месяц. У Пети эти числа были 1 и 18. На этом закончилась официальная часть их обустройства.

Самым первым и главным делом, которым занялись новоиспеченные работники совхоза было то, что быстро достали ведра, сковородки, купили картошку (благо был уже октябрь и вся картошка была уже выкопана) и стали целыми днями варить, жарить и наслаждаться ею. Ведь в лагерной баланде редко выловишь картошечку. С этого дня у Пети началась новая страница ссыльной жизни.

В стране за это время тоже произошли коренные перемены - был поспешно расстрелян главарь сталинской опричнины – Берия. Руководителем государства стал Хрушев Н.С. Начались разоблачения массовых политических преступлений Сталина-Джугашвили. В советском лексиконе появились новые слова «культ личности».

Через два месяца наступил новый 1954 год и 28 лет Пете. Новый год он встретил в Шилинке. Однажды весною он получил письмо от своего лагерного товарища, с которым в ту достопамятную ночь 24 августа 1953 года «освобождался» из колонии 037. Оказывается, после Петиного отъезда в ссылку из Красноярской тюрьмы, примерно через неделю, Иосифа Хаймовича Кремера и Андрея Пакилева тоже отправили в ссылку, но только в Северо-Енисейский район. Это первое письмо положило начало длительной переписке между И.Х.Кремером и Петей.

Совхозные будни проходили быстро, и незаметно наступил 1955 год. Петя продолжал аккуратно отмечаться в спецкомендатуре. Иногда он заставал коменданта выпившим. Ребята рассказывали, что он пьет и часто занимает у ссыльных деньги, которые потом почему-то забывает возвращать. У Пети он никогда денег не спрашивал, поэтому он не знал, верить ходившим слухам или нет.

Весною того же 1955 года, когда сошел снег и наступили теплые весенние дни, по договоренности между администрацией совхозного отделения и Сухобузимской районной спецкомендатуры (в конце концов, одно ведомство – МВД) бригаде, в которую входил и Петя разрешили выехать на заготовку дров для совхоза в лес рядом с деревней Князевка, что находилась примерно в 12-15 км от Шилинки. Там на делянке находился вагончик, где могли в теплое время года жить рабочие. В этом вагончике они и поселились (было их 4 человека). Ежедневно из отделения приезжал колесный трактор СТЗ на «шпорах» с тележкой, в которую они загружали заготовленные накануне дрова. Однажды днем к ним подошел пожилой мужчина и представился как лесник Сухобузимской МТС, которой принадлежала эта делянка. На вид ему было лет 50. Лицо узкое, суховатое, с рыжей, так называемой, козлиной бородкой, он внешне чем-то напоминал Михаила Калинина, советского руководителя, чьи портреты пестрели повсюду. Этот человек впоследствии почти ежедневно посещал их. Несмотря на разницу в годах Петя быстро сошелся с ним. Это был Сергей Александрович Баландин. Как обычно принято постепенно они узнали биографические данные друг друга. Как-то во время очередной встречи он пригласил Петю к себе в гости. Жил он недалеко от лесосеки, в деревне Князевка. Дом, в котором он жил, был не его, а принадлежал женщине, с которой он сошелся. У этой женщины - Евдокии Андреевны Кондратенко было трое детей от первого мужа - два сына: Анатолий и Виктор и дочь Надежда. Длинными летними вечерами Сергей Александрович рассказывал о себе. Он родился 23 сентября 1893 г. в деревне Федотово Тотемского уезда Вологодской Губернии. В первую Мировую войну был призван в армию и служил в Семеновском полку в Петрограде, где и начал заниматься революционной деятельностью. В дни Октябрьской революции находился на работе в Петроградском военно-революционном комитете, где близко работал с Николаем Ильичем Подвойским. В гражданскую войну неоднократно выезжал и находился на различных участках фронта, на разных должностях. Был членом Высшей военной инспекции (впоследствии это было подтверждено в выпущенном в 1971 году сборнике документом под общим названием «Директивы командования фронтов Красной Армии 1917-1922 г.г.). Потом какое-то время занимал должность секретаря наркомвоенмора, народным комиссаром которого был одно время Лев Давыдович Троцкий. Именно в то время, по словам Сергея Александровича, он выдал крупную сумму денег (без должного оформления) на строительство аэродрома по срочному и прямому указанию Троцкого. Эти выданные без расписки деньги и сыграли впоследствии роковую роль в жизни С.А.Баландина. После раскола в большевистской партии и начавшейся внутрипартийной борьбы, Троцкий был выслан из Советского Союза. Сталин развернул ожесточенную кампанию за физическое уничтожение тех, кто сочувствовал, работал или разделял взгляды Троцкого. Не избежал этого и Сергей Александрович, вина сразу же нашлась. Крупная сумма денег, выданная когда-то, стала главным обвинением в его деле. С этой судимостью и была надломлена вся его дальнейшая жизнь. Около 20 лет провел он в заключении. Еще более тесные дружеские связи между ниши продолжились в селе Сухобузимском (районном центре), куда впоследствии переехал Сергей Александрович. Работая на незначительных должностях при Сухобузимской МТС, он поучил квартиру в поселке МТС и перевез семью.

Петя за это время с большим трудом уволился из отделения Миндерлинского совхоза. Дело в том, что в совхозе заработки были очень низкие. Получал он где-то 400-500 руб. в месяц. Этих денег еле хватало на питание, а нужно было еще одеваться, ведь он еще был сравнительно молодой, ему было 29 лет. Знакомые ссыльные говорили о больших заработках в Атамановском заготзерне, особенно осенью во время уборочной страды. Старинное сибирское село Атаманово входило в Сукобузимский район и стояло на берегу Енисея. Находилось оно от Шилинки приблизительно в 45 км.

Как уже отмечалось выше, после смерти диктатора России и последующего разгрома его опричников, режим у спецссыльных также несколько ослабел. Ребята стали без разрешения комендатуры посещать и устраиваться на работу в соседние деревни, но в пределах Сухобузимского района. Этим и воспользовался Петя. В начале ноября 1955 г. он наконец уволился и уехал в Атаманово, где временно устроился рабочим в заготзерно. Но поработать там пришлось очень мало. На встрече нового 1956 года у знакомого ссыльного - Данилы Югминаса (литовца по национальности) ему сообщили, что им заинтересовался начальник отделения спецкомендатуры. Дело в том, что напротив села Атаманово, на другом берегу Енисея находились какие-то рудники, поговаривали, что урановые. Ходил слух, что там работали заключенные-смертники. Поэтому для проживания в Атаманово нужно было специальное разрешение. Петя об этом не знал. У Данилы Югминаса жена была русская и тоже бывшая заключенная-политичка. Вот она и передала через мужа эти новости Пете и просила его как можно быстрее уехать, во избежание грядущих неприятностей. Петя решил оставить Атаманово.

Сразу же после нового года, несмотря на 45-50 градусные морозы, он отправился пешком обратно в Шилинку. Между Атаманово и Шилинкой в те годы не курсировал общественный транспорт. По делам ездили на грузовых или служебных автобусах. Петя был рядовым рабочим, да еще ссыльным и о каком-то транспорте для него нечего было и мечтать. Распрощавшись со знакомыми, Петя в полдень вышел в дорогу. Наслышавшись о том, что в этих пустынных местах встречается волки, Петя заранее заготовил металлический пруток. Он прошел более половины пути, когда начало смеркаться. Ночь была звездная, светила полная луна. К счастью, он благополучно и без приключений отмахал почти 35 км и, не дойдя до совхозного отделения, нашел приют и ночлег в селе Шила у мало знакомого священника, тоже бывшего репрессированного. Сибирское село Шила тоже значилось как старинное и находилось на самом Енисейском тракте. После ночлега Петя утром добрался до «родных» мест - Шилинки. От Шилы до Шилинки было 8 км. Здесь у него оставалось много знакомых и друзей по несчастью - белорус Миша Казанович из Молодечно.

После недельного перерыва, 10 января 1956 г. Петя уехал в районный центр – Сухобузимское, где устроился слесарем в Сухобузимскую МТС. Работа по ремонту тракторов была малооплачиваемой. Как правило, ремонт техники, пригоняемой из колхозов, производили сами деревенские механизаторы. Поэтому, когда при МТС открыли курсы трактористов, Петя охотно записался на них. Руководителем курсов был назначен механик из близлежащей деревни Подсопки Анатолий Быченков. Обучение было рассчитано на 3 месяца, со стипендией в 210 руб. в месяц. На эти скудные гроши Пете надо было как-то прожить.

Жил он в общежитии МТС. С ним в одной комнате жили приезжавшие на ремонт своей техники сельские механизаторы. Отремонтировав свои машины, они уезжали обратно домой и оставляли Пете свои неизрасходованные продукты в виде картошки, сала и т.п. - это было большим подспорьем для него. Как бывший шофер он хорошо знал принцип работы и устройство двигателей внутреннего сгорания, поэтому учеба у него шла успешно. Вскоре он окончил курсы и сдал все предметы на отлично.

Весной при распределении механизаторов он попал в деревню Воробино, которая находилась от райцентра на расстоянии 5 км к бригадиру Шалаеву. Материальное положение Пети к тому времени было отчаянным - курсы закончились и вместе с ними прекратилась и скромная стипендия, а посевная еще не наступила. Он редко уже посещал столовую, так как скромный обед стоил от 5 до 7 руб. Те немногие сбережения, заработанные в заготзерно, кончились, жить было не на что. Знакомые ребята посоветовали написать заявление директору МТС на аванс денег в счет будущей работы (директором в то время был Сорокин Владимир Григорьевич), но руководитель МТС отказал в этом. Но, как говорится, мир не без добрых людей – и тут Провидение послало в помощь ему совершенно чужую женщину – бухгалтера МТС, которую он знал только в лицо. Звали ее Валентина Андреевна Зубарева. Рассказывая товарищу о своей неудаче с авансом в коридоре МТС, Петя не заметил рядом стоявшую женщину. Услышав о случившемся, она взяла у него заявление и пошла в директорской кабинет. Петя не знал какой разговор там произошел, но заявление было подписано. Спустя много лет, уже живя в Новосибирске, Петя узнал трудную судьбу этой хрупкой женщины. Постепенно увлекшись вином, она покончила жизнь самоубийством. Ощутимую помощь ему оказал впоследствии и председатель колхоза «Заря» тов.Терещенко (куда входила деревня Воробино). Он распорядился выдать Пете 20 кг муки в счет будущих трудодней. Теперь можно было дотянуть до начала посевной кампании, когда начнутся заработки.

Накануне начала весенних полевых работ произошла перетасовка кадров и Петю отправили в другую деревню – Высотино, которая находилась в 10 км от районного центра - Сухобузимо. По иронии судьбы его поселили на постой к хозяйке, которая оказалась матерью эмтээсовского бухгалтера Зубаревой (та самая, которая помогла ему получить аванс). В Высотино его зачислили в бригаду Николая Бояркина и посадили на гусеничный трактор НАТИ. В колхозе Петя не голодал, кормили его хорошей деревенской пищей и вдоволь. Закончив в октябре месяце уборочную и заработав трудодни, Петя вернулся обратно в Сухобузимо, где вновь встретился со своим старым знакомым Баландиным. В Сухобузимо Сергея Александровича почему-то все звали троцкистом, он на этот «титул» не обижался.

В том же 1956 г. произошло очень важное событие в жизни ссыльных - 10 марта 1956 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об освобождении из ссылок, но об этом никто не знал - все это хранилось в глубокой тайне. Петя об этом узнал спустя 34 года, когда необходимо было предоставить справку из Красноярского УВД в райсобес. Советские карательные органы тщательно скрыли этот Указ от ссыльных. В средствах массовой информации это сообщение не было обнародовано.

Новый 1957 год Петя встретил с Сергеем Александровичем, с большим интересом слушал его рассказы о работе в Петроградском военно-революционное комитете, его участии в гражданской войне, о Л.Д.Троцком.

После возвращения в Сухобузимо Петя работал у строительного прораба МТС Петра Адамовича Кривец, тоже ссыльного и бывшего заключенного, с которым впоследствии также подружился и поддерживал самые тесные связи до его кончины в 1990 г. Бывая каждое утро на планерках и разводке рабочих по местам, Петя ежедневно сталкивался с одной женщиной лет 40, небольшого роста. Она работала у Петра Адамовича кладовщицей и выдавала рабочим лопаты, кирки и другой хозяйственный инвентарь. Эту женщину звали Оксана, она была родная сестра лидера западно-украинских националистов – Степана Бандеры. Жила она в ссылке с сестрой, которая не работала, так как была бальная. Спустя 30 с лишним лет о ней вспомнили и в 1984 г. ее увезли из Сухобузимо какие-то люди, скорее всего стороны ее брата из Западной Украины.

Начало нового 1958 г. ознаменовалось у Пети приятным событием - 8 января этого же года он получил письмо с извещением за № 607, где сообщалось, что по решению Свердловского областного суда он реабилитирован. Постепенно к этому времени Петя уже не стал регулярно бегать в спецкомендатуру на отметку и никто за это не стал его преследовать. За спецссыльными контроль постепенно слабел пропорционально складывающейся политической ситуации в Стране после смерти диктатора России. Он слышал от знакомых ссыльных, что работники комендатур в штыки принимали «Хрущевскую политическую оттепель» и даже знал, что начальник Сухобузимской спецкомендатуры капитан Ус..... в знак протеста против начавшейся демократизации подал в отставку. Карательные органы оставались без работы, не над кем было издеваться и господствовать, это вызывало у них озлобление. При сталинисте Брежневе эти опричники вновь воспрянули духом, но было уже поздно - массовые политические репрессии канули в историю. Палачи ушли от ответственности, несмотря на то, что Советский Союз подписал в ноябре 1968 года на 23 сессии Генеральной Ассамблее ООН Международную конвенцию о неприменимости срока давности к преступлениям против человечества, а сталинская бойня и есть классический образец геноцида на ярой идеологической основе.

Получение реабилитации открывало перед Петей новую страницу жизни. Поскольку он был российский эмигрант и являлся лицом без гражданства, то для получения советского подданства необходимо было выполнить ряд формальностей. Выданный вскоре паспорт имел изъян (нечто похожее на так называемый «волчий билет»), не разрешающий жить в крупных городах. Поэтому в 1961 ему удалось заменить свой «грязный» паспорт на «чистый». Живя постоянно при Сухобузимской МТС (переименованной впоследствии в РТС, а затем в Сухобузимский совхоз) Петя не терял время даром. Он начал посещать 9-й класс вечерней средней школы, чтобы восстановить в памяти школьные предметы для дальнейшего повышения своего образования.

Обладая скромным музыкальным слухом, начал играть в совхозном духовом оркестре. Организатором и руководителем этого оркестра был также ссыльный и бывший заключенный музыкант Виктор Иванович Литвиненко, который после освобождения из ссылки уехал к родным в город Днепродзержинск. Вначале Петя играл на второй трубе, затем на первой. Состав в оркестре был весь из бывших политзаключенных. На торжественных вечера, посвященных празднованию Великой Октябрьской социалистической революции или Первого Мая, этим музыкантам запрещалось исполнять партийный гимн «Интернационал» и гимн Советского Союза, а разрешали играть только танцевальную музыку. Райком партии строго и неукоснительно контролировал этот запрет. И только после 1958 года это идиотское положение было снято и «врагам народа» разрешили играть гимны.

А еще раньше, в 1957 году, он закончил курсы шоферов при МТС и получил удостоверение на право вождения автомобиля по Красноярскому краю (до 1961 г. водительское удостоверение давало право ездить только в той области или крае, где получил документы). Все это несколько разнообразило монотонную жизнь ссыльных. Курсы эти организовал заведующий гаражом МТС Петр Петрович Падалкин.

Кроме Сергея Александровича и Петра Адамовича очень близкими ему были и супруги Славины – Виктор Иванович и Бронислава Матвеевна, которые принимали его у себя дома как родного сына. После смерти Виктора Ивановича в 1969 г. Бронислава Матвеевна уехала в Россию, к родственникам. Встретив в последний раз Новый, 1961 г. в Сухобузимском доме культуры, Петя, распрощавшись со своими верными друзьями, 19 мая этого же года навсегда покинул места своей ссылки.

Вскоре после Петиного отъезда у Сергея Александровича скончалась жена. Похоронив ее, он через Красноярский крайком партии был устроен в интернат персональных пенсионеров в городе Красноярске. Впоследствии Сергей Александрович был частично реабилитирован. Ездил в Москву, где виделся со Стасовой Е.Д. и с сыном Н.И.Подвойского. Был приглашен в институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, где сфотографировался на память с сотрудниками этого института. Эту фотографию он переслал на память Пете при возвращении из Москвы.

Покинув навсегда ссыльный край, Петя продолжал поддерживать дружеские связи со своими старшими товарищами и особенно с Сергеем Александровичем Баландиным и даже неоднократно бывал у него в интернате со своей женой – Маргаритой Михайловной (урожденной Яковлевой). Согласно обоюдной договоренности Сергей Александрович обещал Пете высылать частями свою богатую революционными событиями биографию. В своих воспоминаниях он должен был дать объективную и субъективную характеристику тем высшим должностям первого Советского руководства, с которыми судьба свела его, когда он был членом Высшей военной инспекции РККА. Он успел послать только первые 50 страниц и неожиданно скончался в начале 1967 г. Его личный архив из интерната был поспешно изъят Красноярским крайкомом КПСС. На запрос Пети о возвращении воспоминаний Сергей Александровича он получил отказ, подписанный заведующим партархивом крайкома т.Кожевниковой Г. от 2 апреля 1976 г.

Много нервотрепки вызвала надпись на памятнике Баландину С.А. Первоначальную надпись: «Активный участник гражданской войны» не разрешил Красноярский крайком. Он требовал отбросить слово «Активный», а написать просто «участник», что, конечно, было несправедливо. Крайкому было страшно неудобно, что бывшему «врагу народа», «контрику» и вдруг такую надпись - это шло вразрез со всеми идеологическими установками партии. Однако, после долгих словесных дискуссий и хлопот со стороны Агриппины Николаевны Черных и Пети (Черных А.Н. — вторая жена С.А.Баландина) слово «активный» все же крайком КПСС разрешил. Простой памятник был установлен на скромные сбережения Черных А.Н. и Пети. Похоронен был Сергей Александрович на Красноярском кладбище в Бадалыке. Черных А.Н. скончалась в августе 1979 г.